и  не
вернется в лоно семьи. Поскольку материнского тепла он никогда не ощущал, то
спокойно без него обходился.
   Хотя Ванесса и стала больше понимать своего хозяина, это не облегчило  ей
общение с ним.
   - Я уже надышалась  свежим  воздухом,  -  заявила  она  и,  повернувшись,
зашагала обратно.
   Как и следовало ожидать, Бенедикт сделал то же  самое,  но  поскольку  он
смотрел на нее, а не себе под ноги, то поскользнулся и ступил ногой в  лужу,
замочив отворот брюк.
   Ванесса инстинктивно протянула руку, чтобы его поддержать, но тут  же  ее
отдернула. Он же благодарно ей улыбнулся.
   - Спасибо, Несса.
   - По этим камням  нельзя  ходить  в  таких  ботинках,  -  сказала  она  и
поспешила вперед, чтобы не подпасть под обаяние его  улыбки.  -  Теперь  мне
придется отдавать ваши брюки в чистку. Почему вы не надели джинсы?
   - Я не знал, чем мы будем заниматься, - спокойно ответил он. - К тому  же
у меня их нет. Ей это показалось невероятным.
   - А в чем вы отдыхаете? - Тут она вспомнила, с  кем  говорит.  -  Ах  да,
конечно, ведь у вас нет времени на отдых.
   - До сих пор в этом не было необходимости, - сказал он. - Может быть,  вы
меня этому научите, Ванесса?
   Ванесса решила не отвечать  и  молча  дошла  до  машины.  Тут  она  резко
остановилась и нахмурилась - у переднего  колеса  стояла  знакомая  плетеная
корзинка с крышкой.
   - Откуда это?
   - Кейт приготовила еду для пикника.
   - Для пикника?
   - Кейт сказала, что вы собрались на  пляж,  но  уехали,  прежде  чем  она
успела приготовить вам ленч. Она  говорит,  что  вы  часто  берете  с  собой
бутерброды. Она подумала, что вы, наверное, забыли ее попросить об этом.
   Ванесса прокляла свое чрезмерное чувство ответственности - она  не  могла
уйти без предупреждения. У нее и вправду давно уже сосало  под  ложечкой,  и
она решила, что это  из-за  голода,  а  не  из-за  того,  что  ее  нервирует
Бенедикт. Тем не менее она заявила, что есть не хочет.
   - А я хочу. - Он посмотрел на нее скептически и добавил насмешливо:
   - Вы можете просто посидеть рядом и посмотреть, как  я  ем,  а  потом  мы
уедем.
   - Мы? - Ванесса заметила, что нигде не видно другой машины, только ее.  -
Где ваш автомобиль?
   - Меня подбросил один из штукатуров. Он живет в  Талу  и  ехал  домой  на
ленч.
   - Вы все принимаете как само собой разумеющееся.
   - Неужели вы так  бессердечны,  что  уедете  и  оставите  своего  хозяина
одного? Она прищурилась.
   - Похоже на угрозу.
   - У вас мания преследования. Ради Бога, Ванесса, какой вред  я  могу  вам
причинить на общественном пляже?
   Подхватив корзинку, он зашагал к огромному кривому дереву похутукама, чьи
сучковатые ветви нависали над крутым, поросшим травой берегом около поворота
дороги. Ванесса, помедлив, последовала за ним. Когда она подошла, на  густой
траве уже было расстелено одеяло.
   - Надеюсь, вы не собираетесь стоять у меня над душой, пока я ем? Садитесь
и отдыхайте, Ванесса, - поддразнил ее Бенедикт и, усевшись на  одеяло,  стал
рыться в корзине.
   Ванесса тоже села, и ее вдруг охватило чувство одиночества. Под их  весом
одеяло осело в пружинистой траве, и перед ними открывался вид лишь на  море,
так что с пляжа и с дороги их не было видно. Они сидели в  ложбине,  укрытые
от ветра, и Ванессе стало даже жарко.  Она  расстегнула  молнию  на  куртке,
сняла ее и одернула кардиган из ангоры.
   - Похоже на уютное гнездышко, правда? - пробормотал Бенедикт. -  А  вы  -
словно пушистый цыпленок. Вам кофе или шампанское?
   Ванесса взглянула на хрустальный бокал и  чашку  доултонского  фарфора  у
него в руках, затем перевела взор на столовое серебро и накрахмаленные белые
льняные салфетки, лежащие на одеяле. У Бенедикта Сэвиджа  всегда  все  самое
лучшее!
   - Кофе, пожалуйста, - чопорно сказала она.
   - Правильно. Нужно сохранять  ясную  голову,  -  вежливо  заметил  он  и,
вытащив нержавеющий термос, налил горячий кофе в  чашку.  -  Молоко,  сахар,
миледи?
   - Нет, благодарю вас.
   Он передал ей чашку, налил  себе  тоже  кофе  и  стал  раскладывать  еду,
которая оказалась скорее сытной, чем изысканной. Кейт знала, что  нужно  для
хорошего пикника, независимо от того, богаты вы или нет: пирог с ветчиной  и
яйцом, холодная курица; жирный, золотистый новозеландский чеддер;  хрустящий
домашний  хлеб   и   соленые   огурцы,   которые   Ванесса   помогала   Кейт
консервировать.
   - Я должен спрашивать вас о том, что вы любите, а что  нет.  Вот  вы  про
меня все знаете. Это несправедливо, - заметил Бенедикт,  наблюдая,  как  она
потягивает кофе.
   - Далеко не все, - возразила Ванесса.
   - Тем не менее я в невыгодном положении. Мысль о том,  что  он  чувствует
себя неуверенно, была Ванессе приятна, и  она,  не  удержавшись  от  улыбки,
сказала:
   - Что ж, теперь вы знаете, как я пью кофе.
   - Вы можете и поесть, хотя и сказали, что не голодны, - вежливо предложил
он.
   У нее слюнки текли при виде еды, поэтому она не  стала  возражать,  когда
Бенедикт разрезал пирог и разложил на две  тарелки.  Несколько  нарочито  он
схватил салфетку и, нагнувшись, положил ей на колени, а затем подал тарелку.
   - Как вам кажется, из меня получится хороший дворецкий? - засмеялся он.
   - Господи, конечно, нет! - от неожиданности выпалила она.
   - Очень непосредственно. - Он улегся  на  бок  и,  подперев  рукой  щеку,
принялся есть. - А почему?
   - Потому что вы не... вы слишком... - Она замолчала, не желая давать  ему
характеристику.
   - Что "не"? И что "слишком"?
   - Вы слишком стары для этого. Он перестал жевать.
   - Ничего себе!
   Ванессу насторожил блеск в его глазах, и она поспешила уточнить:
   - Я  хочу  сказать,  что  вам  поздно  меняться.  Вы  привыкли  поступать
по-своему, и я не представляю, как вы будете выслушивать указания и при этом
не спорить...
   - Мы говорим о вас или обо мне? -  язвительным  тоном  прервал  он.  -  Я
архитектор и получаю указания от клиентов каждый день...
   - У меня такое впечатление, что вы получаете только те указания,  которые
вас устраивают, - сухо ответила Ванесса. -  Разве  не  поэтому  вы  ушли  из
отцовской  компании?  Вы  просто  не  смогли  выполнять  работу,   требующую
почтительности к заказчику. Вам надо  всем  управлять  самому.  Вы  даже  не
знаете, как надо благодарить!
   - Я не заметил, чтобы вы сами были  очень  почтительны.  А  когда  это  я
требовал благодарности от своих служащих?
   Он, казалось, действительно обиделся, и Ванесса съязвила:
   - Вы даете мне выходной, но желаете, чтобы  я  покорно  согласилась  быть
всецело в вашем распоряжении!
   Бенедикт мрачно улыбнулся.
   - Покорно - нет. Я не такой большой оптимист. Но если я на самом деле вам
мешаю, то уезжайте и оставьте меня в клубах пыли. Но вы этого не сделаете. И
не говорите, что из уважения ко мне. Вы покажете мне  нос,  если  пожелаете.
Когда дело у нас доходит до  важного,  то  мы  ведем  себя  как  Бенедикт  и
Ванесса, мужчина и женщина, а не хозяин и служанка.
   - Я на самом деле не хочу...
   - Нет, хотите. Вы хотите меня - и боитесь  этого.  Боитесь,  что  станете
беззащитной. Черт, но мужчины тоже могут быть беззащитными. И  даже  больше,
чем  женщины.  Мы  не  можем  сопротивляться,  когда  женщина  нас  волнует.
Посмотрите на меня - думаете, мне нравится, что я теряю контроль над собой?
   Он жестом указал на свое тело от  плеча  до  бедра.  Ничего  не  понимая,
Ванесса проследила за его рукой, смутилась и покраснела.
   - Вам неловко? А представляете, как я мучаюсь!
   Она представила и покраснела еще больше. Он отрывисто рассмеялся.
   - Ну, я допускаю, что не все ощущения настолько мучительны.  -  И  хрипло
добавил:
   - Некоторые... чертовски приятны. Вопрос в том, что нам с этим делать?
   - Ничего,  -  с  дрожью  в  голосе  сказала  Ванесса,  стараясь  казаться
невозмутимой. - И если вы полагаете,  что  можете  использовать  сексуальное
домогательство...
   - Сексуальное домогательство! - В мгновение ока  он  уже  сидел,  яростно
ругаясь, так как пролил кофе  на  колени.  Небрежно  вытерев  пятно  рукавом
свитера, он спросил:
   - О чем, черт побери, вы говорите?
   - Вы используете ваше положение, чтобы... угрожать мне.
   - Эти угрозы существуют только в вашей дурной голове. - На  этот  раз  он
по-настоящему рассердился. - Почему то, что  вы  у  меня  работаете,  должно
иметь хоть малейшее отношение к тому, что мы нравимся друг другу? Вначале  я
чувствовал себя немного не в своей тарелке. Я ведь  имел  основания,  вы  не
станете этого отрицать? И хоть раз я сказал,  что  уволю  вас,  если  вы  не
станете спать со мной?
   - Нет, но...
   - Правильно. Нет. Я сказал прямо противоположное, не так ли?  И  разве  я
позволил себе что-то против вашей воли?
   Последние две недели он ни разу, даже случайно, не дотронулся до нее. Это
начало уже тревожить Ванессу, ведь она все это время глядела на его  руки  и
рот и вспоминала.
   - Нет, но...
   - Я делал вам непристойные намеки, пока мы работали  над  этой  проклятой
книгой? Разве я не обращался с вами чисто по-дружески?
   - Нет, но...
   - Опять "но"! Я вел себя очень осмотрительно, боясь испугать,  давал  вам
возможность получше узнать меня, а теперь вы обвиняете  меня  в  сексуальном
домогательстве. Господи, неужели вы считаете меня такой презренной тварью?
   Он сорвался на крик. Уравновешенный, хладнокровный Бенедикт  Сэвидж  орал
на нее, словно вспыльчивый подросток.
   - Нет, конечно, нет, - согласилась с ним Ванесса.
   - Тогда не будете ли столь любезны сообщить мне, каким образом я заставил
вас ощутить себя беззащитной перед моей рабской страстью?
   Он окинул Ванессу таким взглядом, что ее бросило в жар.
   - То, как вы на меня смотрите! - отчаянно выпалила Ванесса.
   Наступило молчание.
   - Смотрю? Теперь  уже  и  смотреть  нельзя?  Извольте  выразиться  яснее,
Ванесса.
   - Я не хочу об этом говорить.
   - И я тоже!
   Неожиданно он каким-то по-кошачьи гибким движением кинулся  вперед  через
тарелки с едой и упал на нее, крепко прижав руками  и  коленями.  Ванесса  в
ужасе опрокинулась на спину.
   - С этим надо кончать! - закричал он.
   - Прекратите! - Ванесса задыхалась, отбиваясь от него обеими руками.
   - Кто я?
   Она, пораженная, заморгала. Он закрывал свет, и она не  видела  выражения
его лица.
   - Что?
   - Кто я? Как меня зовут? - требовательным тоном спросил он. -  Ты  больше
не обращаешься ко мне "сэр" и  не  можешь  заставить  себя  сказать  "мистер
Сэвидж". Но называть меня Бенедиктом отказываешься. Я не  хочу  больше  быть
никем. Попробуй назвать меня Беном. Помнишь, один  раз  ты  так  и  сделала.
Коротко и ласково. Попробуй. Скажи: "Бен", ну. Ванесса.
   - Ради Бога...
   - Скажи! - Он снял очки и отшвырнул их с  таким  отчаянием,  что  Ванесса
испугалась его намерений. Сердце у нее громко билось, и  она  в  исступлении
прокричала в ответ:
   - Хорошо, черт возьми! Бен! Вот, я сказала. Бен, Бен, Бен!..
   Но ее вызывающее скандирование неожиданно заглушил поцелуй, в котором  на
этот раз не было ни колебания, ни мягкости. Это  был  поцелуй  агрессивного,
властного мужчины, уверенного, что он любим. Горячий поцелуй  был  настолько
внезапен и яростен, что она не успела на него ответить. Он кусал,  облизывал
и сосал ее губы, словно изголодавшийся,  доведенный  до  крайности  человек.
Бенедикт сладострастно вкушал  долгожданный  плод,  и  его  невозможно  было
остановить. Беспомощно  приоткрыв  рот  под  его  бешеным  напором,  Ванесса
поняла, что не сможет ни в чем ему отказать.  Только  он  один  в  состоянии
довести ее до такой неистовости, что  она  забывает  обо  всем:  о  правилах
поведения, о мелочных ограничениях, которые  сама  для  себя  выработала,  о
последствиях, наконец.
   - Снова скажи, - глухо прозвучал его голос, а  язык  обволакивал  ее  рот
изнутри, ласково касаясь неба и заставляя произнести его имя.
   Со вздохом удовольствия она сказала:
   - Бен...
   Он что-то довольно пробурчал, и его поцелуй стал еще жестче. Он подмял ее
под себя, и у нее уже не хватило сил отстраниться. Руки  Ванессы  скользнули
вдоль его плеч и спины, а он вытянулся во всю длину своего гибкого тела. Ему
удалось разжать ей колени и улечься между ее ног.
   - Боже, как славно ты произносишь мое имя...
   Бенедикт одной  ладонью  держал  Ванессу  за  затылок,  а  другой  стянул
косынку, так что ее волосы веером рассыпались по одеялу. Он уткнулся  в  них
лицом, потом снова стал целовать ее в губы, но на этот раз медленнее, ожидая
и ее поцелуя в ответ.
   У Ванессы закружилась голова, и она закрыла глаза. А он  свободной  рукой
провел по ее боку в мягком кардигане и по ноге в джинсах, затем засунул руку
ей под колено и согнул  его,  прижав  к  своему  бедру.  Его  тело  ритмично
двигалось у  нее  между  ног,  и  от  этих  интимных  прикосновений  Ванесса
застонала.
   - Я сделал тебе больно? - хрипло прошептал он и, оторвавшись от  ее  рта,
внимательно вгляделся в ее лицо.
   - Да... - Хотя Ванесса не открыла глаз,  на  лице  у  нее  было  написано
блаженство.
   - Тогда дай  я  тебе  помогу...  -  Он  переместился  в  сторону,  и  она
почувствовала, как у нее на груди расстегнулась  перламутровая  пуговица.  -
Почему, черт возьми, у тебя на одежде всегда столько маленьких пуговичек?  -
проворчал Бенедикт, поглощенный их расстегиванием.
   Она с удивлением смотрела на его раскрасневшееся лицо. Он так  торопился,
что расстегивал пуговицы не по порядку - ему было важно поскорее высвободить
ее грудь из-под кардигана. Ванесса схватилась за пуговицу у ворота,  пытаясь
помешать, но он откинул ее руку.
   - Я сам. Я хочу  посмотреть.  -  Его  глаза  потемнели  и  заблестели  от
страсти.
   Он не сводил с нее взгляда. Расстегнув еще одну  пуговицу,  он  помедлил,
затем, расставив пальцы, обхватил ладонями ее груди поверх мягкой  шерсти  и
сильно сжал. Ванесса от неожиданности открыла рот.
   - Кто-нибудь может подойти, - еле слышно прошептала она,  тщетно  пытаясь
высвободиться из его железной хватки.
   - Нас здесь никто  не  увидит.  Мы  спрятались,  словно  в  гнездышке,  -
пробормотал он,  не  отрывая  глаз  от  ее  лица  и  расстегивая  оставшиеся
пуговицы. Затем он стал распахивать кардиган у нее на  груди.  -  Тебе  ведь
хочется, чтобы я посмотрел на тебя,  правда,  Несса?  Чтобы  прекратить  эту
боль, мучающую нас обоих...
   У нее перехватило дыхание - она вспомнила, что на ней надет простой белый
лифчик, и испугалась, что Бенедикт  может  разочароваться,  так  как  ничего
обольстительного не увидит.
   Он замер, и в уголках рта затаилась улыбка при виде гладких цельнокроеных
чашечек и интригующих очертаний сосков под тонкой шелковой тканью.
   - А где застежка?
   Ванесса поняла, что он спрашивает разрешения, а уж застежку найдет сам.
   - 3-здесь, - глухо произнесла она и, сняв руку с его шеи, ткнула дрожащим
пальцем в место посередине груди.
   Он поймал обе ее руки за запястья и,  закинув  ей  за  голову,  прижал  к
одеялу. Ванесса лежала не шевелясь, а его пальцы проделали обратный  путь  и
ловко расправились с крошечной застежкой лифчика, обнажив  ее  грудь.  Глаза
Бенедикта запылали.
   - О, любовь моя! - Он наклонился и с нежностью провел пальцем по соску.
   Ванесса вздрогнула, но он продолжал ласкать ее, пока  она  не  изогнулась
под сводящими с ума прикосновениями, чувствуя, что ей нужно большее.
   - Они такие мягкие, гладкие... - бормотал себе под нос Бенедикт,  весь  в
чувственном восторге. - И такие красивые... словно  розовые  бутончики...  и
они темнеют, напрягаются и сжимаются,  если  их  потрогать...  -  Большим  и
указательным  пальцами  он  умело  это  проделал,   отчего   острые   стрелы
наслаждения пронзили все ее тело. Он дал ей  вкусить  эротического  трепета,
затем обхватил ладонями обе груди, как два спелых плода. Его глаза светились
восхищением, он превозносил ее не только взглядом, но и словами. Наконец он,
к восторгу Ванессы, прижался ртом к ее груди.
   Она сжимала и разжимала  кулаки,  и  голова  ее  металась  из  стороны  в
сторону, а он стал посасывать теплые кремовые выпуклости  грудей.  Его  губы
нашли соски, набухшие от ласковых прикосновений. Он  потерся  о  них  носом,
потом стал облизывать и сосать,  сначала  очень  осторожно,  затем  сильнее,
жадно покусывая и доставляя ей наслаждение. Тело Ванессы двигалось в том  же
ритме, что и его. Между ног она чувствовала его твердую плоть и  ничего  уже
больше не ощущала, кроме первобытного страха  от  того,  с  какой  силой  он
вдавливается в нее. Она дернулась под ним, и это вызвало новый удар. Он  был
готов овладеть ею, но она-то совершенно не была к этому готова! И, наверное,
так никогда и не будет. Бенедикт намного крупнее  Джулиана,  а  это  значит,
что, когда он перестанет себя сдерживать,  ей  будет  намного  больнее,  чем
тогда с Джулианом, и то наслаждение, которое она сейчас испытала в  объятиях
Бенедикта, померкнет от ожидающей ее муки. Она ненормальная,  раз  позволила
ему дойти до такого.
   Ванесса  не  слышала  своего  испуганного  стона  и  не   замечала,   что
лихорадочно пытается оттолкнуть Бенедикта. Но он сообразил,  что  что-то  не
так, и нехотя убрал руки с ее груди, проговорив:
   - Все хорошо, дорогая, все хорошо.
   - Нет, нет! - Она почти рыдала. Извиваясь под его тяжестью, она буквально
разрывалась между двумя силами, желание спорило с сомнением. - Мне больно...
   - Я знаю. - Он поцеловал ее, не поняв, в чем дело. Его  самого  сотрясала
дрожь. - Прости, я не хотел заходить так далеко... Дай мне по  крайней  мере
сделать это.
   Ванесса услышала металлический звук расстегиваемой молнии  на  джинсах  и
почувствовала его ладонь  на  своем  животе.  Затем  длинные  ловкие  пальцы
Бенедикта легко коснулись лобка и проникли внутрь, быстро  найдя  потаенный,
горячий  и  влажный  узелок.  Чувственный  трепет,  смешанный  со   страхом,
прострелил ее насквозь и ударил в голову. В это мгновение она хотела  всего:
удовольствия, пронизывающей боли, безжалостной пустоты потом...
   - Нет! - Она замерла, и ее окутала темнота, как в тот  раз  с  Джулианом,
когда она потеряла сознание от ужаса и боли.
   Но  сейчас  она  сопротивлялась  обмороку,  чтобы  не  стать   совершенно
беспомощной. Чернота горячей волной накрывала и душила ее, заливая .  глаза,
нос, рот...
   Вдруг внезапно на нее обрушился ледяной поток. Она широко открыла глаза и
увидела Бенедикта, стоящего над ней на коленях. Он обтирал  ей  лицо  и  шею
мокрой салфеткой, с которой капало шампанское.
   -  Нечего  попусту  тратить  шампанское,  -  хриплым  голосом  машинально
произнесла Ванесса, когда  Бенедикт  неуклюже  плеснул  еще  из  бутылки  на
салфетку и положил мокрую ткань ей на горло.
   - Не пропадет ни капельки. - Он убрал  салфетку  и  прижался  ртом  к  ее
покрытой пузырьками шампанского шее, слизывая вино  нежными  прикосновениями
языка. - Вот так. Тебе лучше? А теперь выкладывай,  кто  такой  этот  чертов
Джулиан?
   - Джулиан? - Бледное от обморока лицо Ванессы вновь залила краска.
   - Да. Тот самый,  за  которого  ты  меня  только  что  приняла.  Негодяй,
которого ты умоляла не причинять тебе боль.
   Ванесса стала натягивать кардиган  на  обнаженную  грудь  и  хотела  было
сесть, но Бенедикт не дал ей это сделать.
   - Простите, - лишь смогла вымолвить она.
   - И ты меня тоже. Но я хочу знать, что он с тобой сотворил. Изнасиловал?
   - Н-нет.
   Услышав такой неуверенный ответ, Бенедикт  поджал  губы,  а  его  голубые
глаза были полны решимости.
   -  Мы  не  уйдем  отсюда,  Ванесса,  пока  ты  не  скажешь.  Я  не   хочу
расплачиваться за чужие грехи. Кто этот проклятый Джулиан?
   Она выдержала его взгляд.
   - Мой знакомый. В Англии.
   - Ты была в него влюблена? Ванесса отвела глаза.
   - Нет! В общем... не знаю...
   - Это не ответ. Так как же?
   Бенедикт разозлился, но Ванесса чувствовала, что не она тому  причина,