.
   В его глазах что-то блеснуло.
   - Сколько ты можешь заплатить за эту информацию, Мэгги?
   - Я уже заплатила более чем достаточно - длинным и утомительным вечером с
самодовольной свиньей.
   - Не следует задирать подбородок, Мэгги, особенно  если  оказываешься  на
ринге с таким старым бойцом, как я. - Он провел разбитым кулаком  по  чистой
линии ее скулы. - Можешь остаться со сломанной челюстью.
   Мэгги отдернула голову.
   - Я справлюсь, старик.
   - Теперь ты искушаешь меня. - Голос был мягок, но в нем слышалась угроза.
- Я не слюнявый дурак, готовый упасть к твоим ногам, как  любой  мужчина  до
восьмидесяти лет. У меня есть определенные стандарты...
   - Да, я знаю, ты уже достаточно говорил об этом - я под них  не  подхожу.
Но и, ты не подходишь под мои, приятель.
   - Тогда  зачем  влага  в  темных  глазах,  глубокое  декольте  и  игра  в
бедную-богагенькую девочку?
   - Это не игра!
   В ставшем вдруг снова тесным и жарким сейфе воцарилась тишина.
   - Нет? Какое открытие! - проговорил он. - Ты хочешь информации... но  еще
больше ты хочешь меня...
   Да. Да! Мэгги замотала головой так,  что  рубины  заколотились  по  щеке,
горящей от его прикосновения.
   - Я  заставляю  тебя  злиться,  но  еще  больше  заставляю  ощутить  себя
женщиной, на что неспособен твой муж. Он воришка, он умыкает все, что  плохо
лежит. Но не мою дочь. Я не разделяю твоей детской веры в его  благородство.
Я намерен скупить все акции, до которых смогу добраться;  и  если  сам  факт
моего обладания ими  не  окажется  достаточно  убедительным  доводом,  чтобы
оставить мою дочь в покое, я уничтожу его. Я устрою так, что  его  репутация
будет испорчена навсегда. Собственный дед не доверит ему  больше  ни  цента.
Если ты намерена и дальше потакать ему, Мэгги, трижды подумай, стоит ли.  На
этот раз обожжется, играя с огнем, он сам.
   - Ты хочешь, чтобы я отступилась от него?  -  догадалась  Мэгги.  -  Боже
правый, при твоих-то пуританских  взглядах  на  брак!  Ты  хочешь  разделить
нас...
   - Я хочу, чтобы ты знала, во что ввязываешься.
   - Что ж, большое спасибо за предупреждение!
   Ты не боишься, что я передам твои слова Финну?
   - Я рассчитываю на это. Если ты сможешь  сохранить  брак,  основанный  на
духе и букве закона, мне не придется ничего предпринимать. Если ты  оставишь
Коула... - Ник пожал плечами, - тем проще мне будет уничтожить его.
   - Оставить его и идти куда... к тебе? Ты этого хочешь, не правда ли?  Это
сделало бы твою месть полной, - обвиняла она напряженным от боли голосом.
   Отрицательное покачивание его головы было как пощечина.
   - Я хочу встать между мужчиной и его женщиной...
   Она расхохоталась, не дав ему договорить.
   - Но ты же пытаешься разрушить наш брак...
   - Не так, как ты  думаешь.  -  Он  придвинулся  ближе.  -  Хотя  не  могу
отрицать, что  если  бы  ты  была  свободна...  -  Сделав  это  неосторожное
допущение, он заглянул в огромные темно-серые глаза  и  потерял  ход  мысли.
Рубины мерцали на ее груди, женский  запах  обволакивал  его,  смешиваясь  с
запахом собственного возбуждения. Ник Фортуна, никогда не  знавший  нокаута,
зашатался как пьяный. Голова кружилась, ноги не держали, и он  ухватился  за
хрупкие женские плечи, чтобы сохранить равновесие. Интересно, так ли ее вкус
пьянит, как ему чудится?.. - Мэгги...
   Так. Но одного вкуса недостаточно.  Он  нашептывал  соблазны,  щекоча  ей
кожу, это была эротическая литания, зовущая ее разделить опьянение.
   - Если бы ты была моей, я осыпал бы тебя драгоценностями, ты не носила бы
ничего, кроме них. Я уложил бы тебя на красный  шелк  и  нежил  твое  дивное
тело. Как прекрасна ты была бы... ослепительно нагая с красными  рубинами  в
ушах... - Грубые ладони обхватили ее шею, и большие пальцы  качнули  тяжелые
серьги. - Рубины меж грудей... - Теплые жесткие руки скользнули вниз,  чтобы
приподнять наполнившиеся томительной болью округлости.  -  И  я  положил  бы
драгоценные камни сюда... - мечтательно бормотал он,  обхватывая  ее  талию,
обводя  большими  пальцами  пупок  сквозь  тонкую  ткань  платья.  Она  тихо
застонала, когда одна его рука скользнула ниже, прижалась  к  холмику  между
бедер, вызвав взрыв горячей дрожи.  -  Но  здесь  тебе  не  понадобились  бы
украшения, Мэгги, - шептал он. - Здесь,  в  сердце  твоей  женственности,  -
драгоценность более прекрасная, чем любой камень... живая драгоценность, та,
что может дать бесценное, несравненное наслаждение. О Мэгги...
   Он пил тихий стон из ее губ и  приникал  все  крепче,  сжимая  руками  ее
выгнувшуюся  спину,  притягивая  к  себе,  обхватывая  бедрами,  целуя  ее..
целуя... целуя... целуя ртом таким же жестким и властным, как все его тело.
   Сейф усиливал каждый звук, каждый шорох и вздох, каждый стон,  и  громкий
зуммер прозвучал как сирена, заставив их отпрянуть друг от друга.
   Мэгги должна была опереться о полку, дрожа всем телом, а Ник,  очнувшись,
уставился в мигающий красный сигнал на панели у стальной двери.
   - Это сигнал тревоги, - сипло проговорил он. - Датчик тепла  регистрирует
присутствие человека и подает сигнал через каждые полчаса. Если  не  набрать
код в  течение  тридцати  секунд,  подается  сигнал  тревоги  в  полицейское
управление.
   - Так,  ради  Бога,  отключи  его!  -  дрожа,  взмолилась  Мэгги.  Трудно
представить, какой скандал  разразился  бы,  если  бы  полиция,  ворвавшись,
обнаружила их с Ником, практически занимающихся любовью среди сокровищ!  Она
разгладила  платье,  чувствуя,  как  тело  отзывается   дрожью   на   каждое
прикосновение. Господи, что он должен теперь думать о ней?..
   Ей стало чуть легче,  когда  она  увидела,  что  палец,  набирающий  код,
неверен настолько, что с трудом попадает на нужные клавиши. Очередная ошибка
вызвала яростное ругательство, но, обернувшись к ней. Ник выглядел уже почти
спокойным.
   - Извини...
   Он не смотрел в глаза, и это удивило ее так же, как извинение.
   - За то, что заставил меня почувствовать себя женщиной?
   Вскинулись густые ресницы, и, увидев огромные зрачки, она поняла,  почему
он отводил взгляд. Он был так же беспомощен, как и она сама.
   - Ник...
   - Не надо, Мэгги.  Не  усугубляй.  Я  потерял  голову.  Такое  больше  не
повторится.
   Это признание слабости заставило ее еще больше восхититься им.
   - Ты суров с собой так же, как с другими, - печально  проговорила  Мэгги,
жалея о потерянной невинности... если не тела, то сердца уж точно. Всю жизнь
она ждала человека, которого  могла  бы  полюбить  со  всей  страстью  своей
богатой натуры. Но этот человек не хочет ее любви и отказывается принять  ее
страсть. Есть ли путь к нему в запуганном лабиринте, который они построили?
   - Огвезу-ка я тебя лучше домой.
   - Я могу взять такси, - предложила она.
   - Не будь смешной, - прорычал он, рассовывая ящики по местам. -  Полагаю,
ты можешь доверят" моей способности контролировать свою похоть, когда  я  за
рулем.
   - Жаль.
   - Мэгги! - У него, оказывается, очень острый слух -  она-то  думала,  что
прошептала одними губами.
   - Ладно, ладно. Я буду вести себя хорошо. Только не забывай, что все  это
была твоя идея. Я не оказалась бы здесь, если бы ты не захотел.
   - Точно. - Краткий ответ выдавал, что голос ему  не  подчиняется,  и  это
несколько  успокоило  Мэгги.  Ник  говорил,  что  выигрывал   все   бои   на
профессиональном ринге... но ведь до сих пор ему не приходилось сражаться  с
самим собой. Кто же победит: человек строгих принципов или  человек  сильных
страстей?
   - Ответь мне только еще на один вопрос.
   - Какой? - Он нетерпеливо задержал руку, потянувшуюся к интеркому,  чтобы
приказать охране открыть дверь. Судя по воинственному виду, он ожидал нового
захода относительно Финна.
   - Ты действительно спишь на красных шелковых простынях?
   Ответом послужило нечленораздельное бормотание, но краска, залившая  шею,
пока он разговаривал с охраной, была достаточно  красноречива.  Ник  Фортуна
создавал свою чувственную фантазию, вплетая в нее реальные детали,  лежа  на
тех самих шелковых простынях. Тот факт, что он открылся ей,  предмету  своих
фантазий, в некотором роде переводит их в реальный план. Неплохо! Если он не
захочет выбросить дорогое постельное белье, ему нелегко будет теперь  забыть
Мэгги. Надо надеяться.


   ГЛАВА ВОСЬМАЯ

   - Ты - что? - Мэгги поперхнулась, забрызгав белоснежную  скатерть,  и  со
звоном опустила чашку с кофе на блюдечко.
   - Она сказала, что беременна, - пояснил Сэм, промокая пятно. - Еще стакан
молока, Лори?
   Девочка, слабо улыбнувшись, покачала головой.
   И ведь она  действительно  девочка,  сурово  подумала  Мэгги.  Достаточно
большая, чтобы влюбиться, но определенно слишком юная,  чтобы  связать  себя
ребенком, чей отец еще женат на другой!
   -  Но...  -  Мэгги  не  могла  поверить,  что  Финн  оказался   настолько
безответственным, а Лори пошла на это, - Лори, как же так?
   Лори чуть побледнела.
   - Ты объяснишь? - иронически поинтересовался Сэм.  -  Или  лучше  я?  Это
получается, Мэгги, когда мужчина и женщина...
   - Сэм, поди прочь. Если тебе позволены некоторые вольности,  это  еще  не
значит, что ты  можешь  совать  свой  нос  во  все  наши  дела!  Тебе  нечем
заняться?
   - Я занят. На самом деле я работаю на воскресные газеты.
   - Сэм!
   Он, смеясь, ретировался. Газеты! Мэгги содрогнулась, представив,  что  бы
они устроили, получив такую информацию.
   Она посмотрела на Лори и, встретив взгляд подетски голубых глаз,  которые
вдруг стали совершенно женскими, почувствовала, что краснеет.
   - Я понятия не имела, что ты с Финном... что вы...
   Лори, нервно улыбаясь, пришла ей на помощь:
   - Мы очень любим друг друга. Мне очень жаль... я... мы... ну, я  не  хочу
сказать, что мы не могли сдержаться, но вся эта игра была очень  тяжела  для
нас обоих, и мне кажется, что нам нужно было решительное подтверждение своей
любви...
   - Ребенок - куда уж решительней, - сухо согласилась Мэгги.
   - О, это вышло по несчастной случайности...
   Мэгги закатила глаза.
   - Где-то я это уже слышала.
   - Нет, это действительно была случайность, - серьезно возразила  Лори.  -
Ты же знаешь Финна. У него параноическое чувство ответственности. Он настоял
на том, чтобы самому выбирать контрацептивы, и каждый раз предохранялся сам.
- Она пожала плечами. - Очевидно, мы попали в тот  самый  ничтожный  процент
ненадежности. Бедный Финн, он будет уничтожен, когда узнает.
   - Ты хочешь сказать, что он еще не знает? - Кофе чуть было не  забрызгало
злосчастную скатерть еще раз.
   - Я сама выяснила только этим утром.
   Мэгги сделала приблизительные вычисления в уме.
   - Выходит, вы спали вместе почти все это время?
   Лори опустила голову, и светлые волосы упали на лицо.
   - Да.
   Мэгги  испытала  боль  предательства  -  не  потому,  что  ее  муж  нашел
любовницу, а потому, что старый друг... самый близкий друг...  не  доверился
ей. Она с горечью поняла, что  больше  не  может  безоглядно  полагаться  на
Финна. Теперь он принадлежит Лори. С прежними отношениями покончено. Да, они
останутся друзьями - все трое, но отныне Мэгги придется самой управляться со
своими проблемами. Будет нечестно, если  она  попытается  сохранить  прежнюю
близость с Финном. Ради всех троих она должна отойти на  второй  план  и  не
оспаривать, даже подсознательно, права Лори на Финна.
   - Я, наверно, веду себя как обманутая жена? - спросила она  у  склоненной
головы. - Извини, но я так потрясена! Понимаешь, вот я, уже немолодая  леди,
сижу перед ребенком, и вдруг оказывается, что ты более женщина, чем я.
   Ее признание заставило Лори вскинуть голову  и  широко  раскрыть  голубые
глаза.
   - Ты хочешь сказать, что ты никогда?..
   - Никогда. - Мэгги не дала дрожащим уголкам  рта  расплыться  в  неверной
усмешке. - Как тебе это?
   Лори рассмеялась и вспыхнула одновременно.
   - Потрясающе. Обязательно попробуй... только не с Финном.
   - Обещаю, честное благородное слово, - улыбнулась Мэгги. - Но  почему  ты
призналась сначала мне?
   - Чтобы придать себе смелости, наверно, - поморщилась  Лори.  -  Финн  не
обрадуется.
   Обе понимали, что здесь есть недомолвка. Мэггй передала Финну угрозу Ника
и знала, что он, вместе со множеством  вкладчиков,  обеспокоенно  следит  за
угрожающим  ростом  коуловских  акций.  Покупки  производились   как   будто
случайно, поскольку небольшие пакеты приобретались, по-видимому,  совершенно
независимыми компаниями. Но Мэгги  знала,  что  независимостью  здесь  и  не
пахнет, что за сложной  системой  директоратов  стоит  один  человек  -  Ник
Фортуна.
   К сожалению, картина осложнялась неприкрытой  суетой  Патги  и  Маркхама,
которые тоже рыскали  по  рынку,  как  акулы-людоеды,  заглатывая  небольшие
проценты  акций  друг  у  друга,  заостряя  умы  и   ножи   в   предвкушении
предательского удара. Финн пускал в ход весь  свой  дипломатический  талант,
работая громоотводом, и в то же  время  лихорадочно  пытался  укрепить  свои
позиции. Ддинсгвенное, чего ему не хватало, - это такой вот бомбы.
   - Он переживет, - твердо заявила  Мэгги.  -  А  когда  свыкнется  с  этой
мыслью, будет очень рад. Рассказывая о тебе в первый  раз,  он  сказал,  что
хочет, чтобы ты стала матерью его детей.
   - Правда? - Личико Лори расплылось в радостной улыбке, тут  же,  впрочем,
померкшей. - Он, наверно, имел в виду более отдаленные сроки.
   - А ты -  что  ты  сама  чувствуешь?  Ты  так  молода  и  хотела  сделать
карьеру...
   - Ребенок здесь ничего не меняет. Конечно, я представляла себе это иначе,
но я люблю детей и всегда хотела иметь нескольких... и не кажется  ли  тебе,
что это как-то поможет их деду примириться с их отцом?
   Ник... дед! Уже второй раз этот забавный образ вызвал у Мэгги неудержимое
веселье,  и  скоро  обе  женщины   залились   смехом,   довольно,   впрочем,
истерическим.
   - Я хочу сказать, что это  должно  подействовать  на  всякого,  верно?  -
сказала Лори, вытирая слезы. - А такой пуританин, как мой папочка,  захочет,
чтобы у ребенка был отец.
   Человек, с которым Мэгги провела полчаса в ювелирном сейфе, не был  очень
строгим пуританином. Прошло десять дней, а она все еще плохо спит по ночам -
с того самого дня, как тайком приобрела красные шелковые простыни для  своей
широкой кровати. Она знала,  что  покупает  пытку  для  себя,  но  не  могла
противиться импульсу. Если  ей  недоступен  Ник  Фортуна  живой,  она  может
владеть им в мечтах. Она даже позволяла себе  фантазировать  о  замысловатых
путах ко всеобщему примирению, но теперь эти мечты обратились в пыль.
   - Как ты собираешься сказать ему?
   - Кому? Финну... или папе?
   - Обоим.
   - Не знаю. Потому и пришла к тебе. Я понимаю,  что  ты  не  очень  хорошо
знаешь папу, но по крайней мере можешь посоветовать, как начать с Финном.
   Мэгги поспешила согласиться, надеясь, что Лори  не  заметила  ее  жаркого
румянца. Ей самой впору спрашивать у Лори совета:  "Как  бы  мне  соблазнить
твоего отца? Как заставить влюбиться в меня, пожертвовав своими принципами?"
Она понимала, что, участвуя в заговоре Финна и Лори, теряет всякие шансы  на
счастье с этим человеком, которого, кажется, полюбила  роковой  любовью,  но
что оставалось делать? Слишком далеко все зашло, чтобы правда могла помочь.
   Они вместе ждали прихода Финна. Как показывал опыт Мэгги, смелые поступки
лучше  совершать  с  ходу,  не  оставляя  времени  на  взвешивание   опасных
последствий.
   Вопреки ожиданиям Финн принял  новость  спокойно...  мертвецки  спокойно.
Загорелая кожа приобрела цвет снятого молока, и  он  грациозно  опустился  в
поспешно подставленный стул от  Василия  (хром  и  натуральная  кожа).  Сэму
пришлось влить в него изрядную дозу бренди, чтобы вернуть к жизни.
   - В обморок положено падать беременной женщине, а не будущему отцу, Финн,
- сказала Мэгги, когда он пришел в  себя  настолько,  чтобы  сесть  прямо  и
уставиться на Лори так, будто видел ее впервые.
   - Финн? - Лори смотрела на него с тревогой и любовью.
   - Боже мой. Лори, - произнес он  дрожащим  шепотом,  лаская  взглядом  ее
плоский живот. - Ребенок? Наш? Как это так?
   Мэгги заметила, что Сэм ухмыльнулся и уже открыл было рот для объяснений,
и поспешила вытолкать его из комнаты, пока он не испортил  своими  шуточками
торжественный момент.
   Вернувшись, Мэгги застала Финна и Лори в полнейшей эйфории  и  не  смогла
отыскать ни капли пессимизма. Причин для волнения нет, сказали ей, - впереди
еще масса времени. Лори только на третьем месяце,  и  по  крайней  мере  еще
четыре недели ничего не будет заметно. А уж потом  можно  будет  паниковать.
Пока же нужно  довериться  Томасу  Ричи,  отыскивающему  кратчайший  путь  к
разводу. Финну и Лори нужно только пережить период ожидания и надеяться, что
они успеют пожениться до рождения ребенка. Мэгги показалось, что они  просто
не видят всей серьезности ситуации, и она высказала свою мысль.
   - Отношение к незаконнорожденным давнымдавно изменилось,  -  успокоил  ее
Финн, - и, что бы ни случилось, я  буду  записан  отцом  в  свидетельстве  о
рождении. Сложности могут  возникнуть  только  при  наследовании,  но,  если
Фортуна выполнит свою угрозу, на этот  счет  можно  будет  не  беспокоиться.
Малышу просто нечего будет наследовать!
   - Я как-то не могу представить ваш рай в шалаше, - едко заметила Мэгги. -
Вы оба всю жизнь провели в роскоши. Как же вы справитесь?
   - Но ведь можно переехать к деду, пока я не смогу снова встать на ноги, -
ответил Финн.
   Беременность Лори,  по-видимому,  сильно  повлияла  на  его  мыслительные
способности.
   - При том условии, что и он не откажется от тебя,  -  фыркнула  Мэгги.  -
Может быть, он поддастся уговорам и проглотит развод, но еще одна беременная
невеста... при нерасторгнутом браке со  мной?  Не  говоря  уж  о  том,  что,
уничтожая тебя, Ник растопчет и всех  нас,  включая  и  Маркхама.  Нам  всем
придется цепляться за жизнь. Ты должен подумать хотя бы о  нас,  если  не  о
себе. - Нехорошо было так говорить, но она должна встряхнуть его и заставить
посмотреть на вещи трезво.
   - Я знаю, что папа бывает круг, но я также знаю почему. -  Лори  положила
руку на свой живот. - Не сомневаюсь,  что  Финн  и  я...  мы  будем  так  же
стараться защитить нашего ребенка. Папа не  хочет,  чтобы  я  повторяла  его
ошибки. Возможно, потребуется время, но, когда родится ребенок,  я  уверена,
он примет неизбежность нашего с Финном союза.
   - Став отцом, смотришь на вещи под другим углом,  -  согласился  Финн.  -
Делаешься более терпимым к безумствам, совершаемым другими отцами.
   Мэгги смотрела на них обоих и не верила своим глазам. Финн еще и получаса
не  провел  в  своем  будущем  отцовстве,  его  ребенок  представляет  собой
крошечный  зародыш,  а  он  уже  говорит  так,  будто  сбежал  из  семейного
телесериала!
   И тут ей стало ясно, что она  -  единственный  достаточно  здравомыслящий
участник этого фарса, чтобы как-то направлять ситуацию. Пусть  Финн  и  Лори
купаются  в  предвкушении  своего   родительского   счастья.   Она,   Мэгги,
постарается создать основу для их оптимизма.
   Первым делом она позвонила Томасу Ричи, чтобы выяснить состояние дел. Его
новости были неутешительными.
   - Я проверил все известные мне варианты, -  сказал  он,  -  но,  если  вы
по-прежнему  не  хотите  аннулирования  брака,  двухгодичный   срок   обойти
невозможно.
   - Для простого развода, которого мы оба хотим?
   - Сегодня нет понятия "простой развод", Мэгги.  Это  даже  не  называется
больше  разводом.  Это  называется  "расторжение  брака",   и   единственное
основание для него - раздельная жизнь. То есть вы и Финн должны  разъехаться
и прожить отдельно два года. Мне очень жаль, Мэгги, но я проверил все  самым
дотошным образом, но не нашел никакой лазейки. Никакой  при  тихом  разводе,
которого вы хотите.
   - Два года, - убито повторила Мэгги.