чительно  боялась  ему
поведать. Она подвела его еще раз.
   - Какого черта ты добивалась? - слова летели из его побелевших губ  будто
ножи. -  Хотела  отомстить?  За  что?  Из  оскорбленного  самолюбия?  Но  ты
призналась, что Марк тебе не нужен, так что не говори, будто  я  лишил  тебя
того, что ты жаждала всем сердцем. Ты меня и человеком-то не считала, не так
ли? Я для тебя был всего-навсего кобылой для порки. Ты мной воспользовалась,
сука поганая, дабы увильнуть от ответственности, и до сих пор  думаешь  мной
пользоваться!
   Он высился над нею, яростно, беспощадно хлестал ее - до того яростно, что
его вчерашний гнев по сравнению с этим казался просто легким недовольством.
   - И Боже мой - что же насчет нового ребенка, того, что  ты  якобы  желала
родить от меня? - неумолимо продолжал он. - Или он  был  намечен  как  новая
пешка в твоей гнусной игре "пусть Морган страдает"? Или, может быть, ребенка
вообще не должно было  быть?  Или  ты  хотела  внушить  мне  сознание  вины,
помучить меня тем, чего, как ты знала, у меня вообще не будет?
   Ну, так ты сгниешь по крупицам прежде, чем я снова приму участие в  твоих
патологических фантазиях. Слышишь, Клодия? Сгниешь по крупицам!
   И с этим швырнул папку ей в лицо и  отошел,  яростно  отпихнув  с  дороги
стул. Папка упала на пол, листы разлетелись, и она  пригнулась  поднять  ее,
совершенно  автоматически.  Когда  она  поняла,  что  поднимает,  пальцы  ее
судорожно застыли.
   - Это моя  история  болезни...  Она  это  шепнула,  но  он  расслышал.  И
повернулся на каблуке, явно сдерживаясь.
   - Как ты ее достал? - отупело спросила  она.  Ей  и  в  голову  не  могло
прийти, что  он  обо  всем  узнает  именно  так,  из  холодных,  клинических
подробностей. - Я думала, врачи такую информацию не разглашают...
   - Да, еще один забавный выверт в истории  твоей  мести,  -  прорычал  он,
прижимая кулаки к бокам, как бы противясь искушению  пустить  их  в  ход.  -
Будешь смеяться. Я нажал кое-какие кнопки. Думал, мне полезно будет  узнать,
с какими проблемами ты можешь столкнуться при  рождении  моего  ребенка.  Не
хотел тебя мучить, если бы выяснилось, что доносить ребенка ты не можешь...
   Господи, он и вправду любил ее...
   - Но я тебе сказала...
   - Ты мне много что сказала, Клодия. - Он прервал ее слова гневным взмахом
руки, намеренно сшибив со  стола  письменный  прибор.  Подобно  опрокинутому
стулу, это как бы символизировало разгром, учиненный ее  ложью.  -  И  ничто
даже дерьма не стоит...
   - Морган, да поэтому я и пришла. Хотела тебе сказать...
   - В самом деле? - саркастически ухмыльнулся он. - Какая доброта  с  твоей
стороны! Что же ты  хотела  сказать?  "А  попробуй-ка,  Морган,  догадаться,
знаешь о чем? Ты ведь не убийца. Я все это время тебя манежила: приятно было
посмотреть, как ты корчишься!"
   От слова "убийца" сердце ее сжалось в тугой комок.
   - Морган, прошу тебя, выслушай...
   - Что? Новое вранье? Новые выгодные  тебе  полуправды?  -  взорвался  он.
Глаза его пылали синим пламенем, лицо  исказилось  от  омерзения.  -  Тяжело
было, но я мог понять, когда ты врала насчет отца твоего  ребенка.  Но  это?
Это? - На какой-то ужасный миг показалось, будто его сейчас вырвет,  вырвет,
но он сдержался и отрубил:
   - Не хочу слушать, Клодия. Ничего не хочу слушать. Убирайся вон!  Вон  из
моей конторы. Вон из моего дома. Вон из моей жизни...
   - Морган, я люблю тебя... - в отчаянии заговорила она,  а  он  выругался,
гаже прежнего, вымарав ее свирепым отвращением.
   - Убирайся вон, Клодия, пока не  поздно.  Иначе  я  не  отвечаю  за  свои
поступки. Я вполне мог бы тебя убить за то, что ты мне сделала!..
   Ее трясло как в лихорадке. Понимая, что теперь уже поздно и  всегда  было
для них поздно, Клодия повернулась и стала нашаривать дверную ручку.
   - И вот что, Клодия: ты прекращаешь  наши  отношения  с  пустыми  руками.
Понятно? Ты не возьмешь ничего! - И оскорбительно бросил ей вслед:
   - А если возьмешь, подам на тебя в суд за мошенничество,  а  там  с  тебя
безжалостно сорвут маску честной женщины.  Поэтому,  когда  будешь  уходить,
оставь ключи от "корвета" на столе. Спариваться с  тобой  было  приятно,  да
недолго это было - ты и на запасную шину заработать не успела, не то что  на
весь автомобиль!
   Клодия напряглась, и последнее, непростительное оскорбление  вынудило  ее
бросить на него через плечо взгляд, пылавший гневом, не меньшим, чем у него.
Этот автомобиль символизировал их счастье. Она ему не позволит отнять у  нее
даже воспоминания!
   - Иди к черту, Морган Стоун!
   Отчаянная езда по Приморскому шоссе выпала у нее из памяти, до  дому  она
добралась фантастически быстро и вывалилась  из  машины  на  колени,  причем
обожгла руку, дотронувшись до горячей шины. Она все еще тряслась  как  лист,
когда, шатаясь, вошла в дом и автоматически взяла трубку резко,  раздражающе
звонившего телефона.
   - А-алло?..
   Ее хриплое приветствие было встречено мертвенным  молчанием,  а  затем  -
гортанным рыком:
   - Повезло тебе, что в живых осталась, - до того дико отсюда дернула!
   - По-твоему, это - жизнь? - спросила она с истерическим всхлипом - жалкая
пародия на черный юмор - и положила трубку.
   Телефон она взяла наверх к себе, но Морган больше не звонил.
   Не звонил он также всю ночь и следующие двое суток.  В  свой  собственный
дом он и на порог не ступил, а Клодия не выходила за порог.
   Она позвонила в отель, сказала, что у  нее  летняя  инфлюэнца  в  тяжелой
форме, и без малейшего зазрения совести переложила всю работу на  преемника,
прибывшего из главной конторы для двухнедельной акклиматизации.
   Вернулся  домой  Марк.  Он  изводил  ее  заботой  и  донимал   тревожными
вопросами, но она с  ним  разговаривать  не  стала,  не  в  силах  объяснить
эмоциональную прострацию, которая охватывала и в то же  время  охраняла  ее.
Клодия могла только сидеть и ждать, как  раненый  зверек  в  капкане,  боясь
двинуться, боясь обратить на себя внимание...
   На третье  утро,  перед  тем  как  нехотя  отправиться  в  контору,  Марк
наконец-то сделался настойчивее:
   - Что вы собираетесь делать, Клодия? Отец окопался в отеле  и  при  одном
упоминании вашего имени рвет и мечет. Вы сидите здесь - краше в гроб кладут.
Если.., ну, если придется уехать, куда вы направитесь?
   Его забота пронзила толстый серый кокон ее несчастья острой стрелой боли.
   Уехать от Моргана?
   Она гадала: а знает ли он, что она еще у него в доме? Наверное, нет, а то
нанял бы каких-нибудь громил вышвырнуть ее на улицу.
   Уехать?  И  внезапно  ее  охватила  паника:  уезжать   было   некуда.   В
"Харбор-Пойнт" ей нельзя: срок ее службы почти завершился, да  вдобавок  там
находится он.  Как  мрачно  предсказывал  Марк  несколько  дней  назад,  она
ухитрилась остаться без ничего, без никого...
   Луч  света  расширился  и  превратился  в  сияющую  тропу   сквозь   мрак
самосожаления, поглотивший ее  врожденную  стойкость.  Тусклые  карие  глаза
Клодии воинственно сверкнули. Она рисковала всем, лишь бы быть  с  Морганом,
так почему она от него отказывается без борьбы?  Она  видела,  насколько  он
уважал тех, кто смело с ним не соглашался, даже если,  по  его  мнению,  они
были не правы. Она поступила очень дурно, да, но ведь  и  самым  закоренелым
преступникам давали в суде слово. Теперь, когда за несколько дней у  Моргана
было время остыть, не могла ли она воззвать к нему с позиции разума?
   Она спросила себя: а стал бы человек, ее ненавидящий, звонить ей после их
ссоры, хотя бы и в гневе? Про машину он не спрашивал, он проверял, добралась
ли она до дому целой  и  невредимой.  Даже  доведенный  до  белого  каления,
проклинающий сам факт ее существования, он все-таки позвонил ей.
   Что ей терять, если она еще с ним встретится? Нечего!  Но  каким  образом
встретиться, если он всячески этого избегает? Надо как-нибудь его  заманить.
Глаза ее сузились: она внезапно  вспомнила,  как  он  когда-то  угрожал  под
влиянием гнева.
   - Вы знаете каких-нибудь хороших адвокатов,  Марк?  -  медленно  спросила
она.
   Он насторожился, изумленный, как неожиданно она подняла голову - и гордо,
после того, как несколько дней держала ее опущенной.
   - Знаю. А зачем? Глаза ее сузились.
   - Думаю вчинить иск о нарушении брачного обещания.
   У него отвисла челюсть.
   - О наруше... То есть... Отцу?
   - Последнее время  больше  никто  мне  предложение  не  делал,  -  мрачно
произнесла она.
   - Но, Клодия... Господи.., да он ведь ни за что... Господи!
   Его испуганный лепет не воспрепятствовал  отчаянному  поступку  отчаянной
женщины.
   - Вы при этом присутствовали, - напомнила она. - Слышали, как он  сказал,
что собирается на мне жениться.
   Марк сглотнул слюну.
   - Хотите, чтобы я выступил свидетелем с вашей стороны? - запищал он,  как
девчонка, и воззрился на нее в ужасе. - Клодия, да он меня убьет - обоих нас
убьет!
   Она посмотрела на него суровыми карими глазами, мерцающими от бесполезных
слез, которые запретила себе пролить.
   - Но есть ведь что-то, ради чего стоит умереть, правда?
   Нечестивая, веселая ухмылка медленно проползла  по  его  отупелому  лицу,
пока он наблюдал за нею, полною решимости.
   - Да. Да, пожалуй, есть. И я не просто знаю хороших адвокатов,  некоторые
из них мне кое-чем обязаны. Вы просто сидите здесь, Клодия, и не  рыпайтесь,
а я все возьму на себя!
   После того, как он ушел, сочтя все это куда более забавным, чем это  было
разумно  или  уместно,  уверенность  Клодии  мигом  улетучилась.   Нарушение
брачного обещания? - раздраженно подумала она. Умора! За все  время  любящий
Морган обещал ей одно - страдания, и выполнил обещание с лихвой!
   Смутно представляя себе, что адвокаты будут в корыстных целях действовать
крайне медленно, Клодия утешила себя тем,  что,  если  смелости  не  хватит,
всегда  хватит  времени  передумать.  А  пока  она  по  крайней  мере  будет
чувствовать, что снова делает некоторую попытку распорядиться своей жизнью.
   Впервые за несколько дней она позавтракала и даже немного поела за обедом
- из уважения  к  отчаянным  усилиям  крайне  растерянной  домоправительницы
Моргана.
   Во второй половине дня, раздраженная жарой  и  последствиями  бессонницы,
Клодия вызывающе улеглась загорать на террасе, пытаясь избавиться  от  того,
что она сочла тюремной бледностью.
   Душераздирающе  завизжали  шины,  хлопнула  автомобильная  дверь  -   это
прогнало  ее  легкую  дремоту,  она  рассеянно  села,  чувствуя  болезненное
покалывание кожи и досадуя, что перестаралась с загаром.  Неужели  Марк  уже
вернулся? Хочет проверить, не  перерезала  ли  она  вены?  Право,  надо  ему
сказать, чтобы перестал возле нее маячить  наподобие  нервного  папаши.  Она
встала, пошатываясь, посмотрела с балкона, и глаза ее расширились от  ужаса,
когда  она  увидела  внизу  приземистый  черный  автомобиль,  чьи  шины  еще
дымились.
   В тот же миг она услышала, что ее имя эхом перекатывается по дому:
   - Клодия? Клодия! Я знаю, что ты здесь, Клодия, от меня не спрячешься!
   Она  смятенно  оглянулась  по  сторонам,  ища,  что  бы   надеть   поверх
элегантного желтого  купальника,  но  халат  она  с  собой  не  захватила  и
подумывала завернуться в скатерть, служившую ей во время обеда  на  открытом
воздухе, когда Морган с грохотом пролетел  вверх  по  лестнице,  ворвался  в
солярий и увидел ее.
   - По-моему, я тебе велел убираться из  моего  дома!  -  отрезал  он.  Его
жаркий взгляд скользнул по ее обнаженным рукам и  ногам,  пока  он  проходил
вперед, и что-то мелькнуло у него в глазах. - Вижу, что ты меня ждешь.
   Сардоническая,  тихая  реплика  была  настолько  неожиданна,  что  Клодия
дернулась.
   - Много о себе думаешь! - выпалила она, подавляя желание  скрестить  руки
на груди, ходящей ходуном.
   Бритый, хотя  казался  небритым,  изможденным,  суженные  глаза  смотрели
угрожающе, лицо как бы очертили беспощадные прямые линии.  Он  был  в  белой
рубашке и светло-серой пиджачной тройке, и рядом с  ним  Клодия  чувствовала
себя пугающе голой, застигнутой врасплох.
   - А как еще о себе думать тому, кто настолько желанен женщинам,  что  они
вынуждены судить об его чарах?  -  он  похлопал  себя  по  ладони  бумагами,
свернутыми в трубку и перевязанными лентой. - Ты знаешь, что сегодня со мной
произошло, Клодия?
   Она беспомощно покачала головой, загипнотизированная бумагами, и  боялась
спросить.  Еще  одно  медицинское  свидетельство,  чтобы  нанести  рану   ее
совести?..
   - Два человека, два очень больших и хмурых человека обратились ко  мне  в
моем выставочном зале и сорвали интервью о "пятисотке", которое у меня брали
корреспонденты американского телевидения.., интервью, которое, между прочим,
организовала  ты..,  и  вручили  мне  некие   юридические   документы,   кои
постарались объяснить мне очень подробно и громко.  Против  меня  не  только
возбуждают дело о нарушении брачного обещания, но, по всему, родной мой  сын
добровольно выступит против меня свидетелем, адресом же иска  обозначен  мой
собственный дом.
   - В с-самом деле? - Клодия не смела посмотреть ему в  лицо.  Убийственно,
вкрадчиво ровный тон совершенно выбивал почву из-под ног. Да что же это Марк
натворил? Даже Клодия знала, что  никакие  юридические  документы  настолько
быстро не составляются.
   Она  следила  из-под  опущенных  ресниц,  пока  руки  со  зловеще  белыми
костяшками пальцев разворачивали документы.
   - Как по-твоему, какая  женщина  способна  учинить  что-нибудь  настолько
глупое?
   Влюбленная.
   Молчание тянулось. Клодия сглотнула слюну. Кожу ее теперь не  покалывало,
а жгло. К своему ужасу, она ощутила, как взгляд его снова ползет по ее телу;
ее груди вздулись и наполнились болью от вернувшегося голода.
   Она спрятала руки за спину, бессознательно углубляя  вырез  купальника  с
низким декольте, и, под стать ему, агрессивно выставила подбородок.
   - Рассерженная!
   Жесткое, высокомерное выражение его лица не изменилось.
   - Рассерженная?  -  Насколько  он  был  жесток,  настолько  голос  его  -
по-прежнему мягок. Он протянул  оскорбительные  документы  и  одним  уголком
принялся водить вокруг ее соска, темневшего под светлым  купальником.  -  Не
думаю, Клодия. - Ноздри его раздулись, когда ее сосок мгновенно сжался. - Ты
ведь сама знаешь, - сказал он, с умышленной жестокостью водя бумагой взад  и
вперед, - что этот иск не стоит бумаги, на которой изложен!
   - Морган, я... - задрожала Клодия.
   - Не надо, - отрубил он. - Довольно лжи. Навсегда! - Убив в ней последнюю
надежду, он нанес ей еще один удар, спросив:
   - Ты беременна?
   - Что? - заморгала она, ошеломленная.
   - В этом иске  говорится,  что  я  бросил  тебя..,  ммм..,  в  интересном
положении...
   Ах, Марк!
   Она посмотрела на Моргана ясными глазами, даже не чувствуя искушения.
   - Нет.
   Если она ему нужна, пусть будет нужна сама, одна!
   - Почему ты в этом уверена? Месячные у тебя лишь на той неделе.
   Никогда, никогда не привыкнет она к  его  грубой  откровенности  в  самые
деликатные моменты. Краснея, Клодия ухватила бумагу, щекотавшую ей грудь,  и
скомкала: оба они понимали бессмысленность этих документов.
   - Я.., я уверена, что, вероятно, нет, - твердо произнесла она.
   - "Уверена" и "вероятно" - противоречие в терминах.
   - Ты для этого  и  пришел  -  обсуждать  противоречия?  -  вспылила  она,
ужаленная его холодной официальностью.
   - Ты позвала, и я пришел, - ответил он.
   - Но я не...
   - Клодия, этот иск - белиберда. - И в подтверждение он выхватил бумаги из
ее помертвелых пальцев и швырнул  с  балкона.  -  Это  винегрет  казуистики,
туфта, а в общем - неприкрытый шантаж. Не знаю, кто у тебя адвокат, но приму
меры, чтобы его вывели из коллегии. А что касается  этих  двух  дуболомов  с
бумажонками!..
   - Я.., это был Марк.., я только сегодня утром это предложила.., на  самом
деле и не собиралась... - Клодия не хотела плакать, право же, не хотела,  но
его насмешливая кривая улыбка была для нее нестерпима. - Я тебя ненавижу,  -
прошептала она, пока он притягивал ее к своей груди.
   - А я - тебя.
   И поцеловал, показывая, насколько ненавидит, а слезы потекли у нее и того
пуще. Что это - казнь или отпущение грехов? Она все еще не понимала.
   - Прости, прости, прости... - запинаясь, бормотала она, губы в губы. -  Я
обезумела - ты был прав, я на время помешалась, когда потеряла ребенка, но и
после этого боялась прямо взглянуть на то, что  наделала.  Я  просто  хотела
забыть - забыть все... - Вспомнив прошлое, она содрогнулась.  -  А  после..,
когда мы встретились опять, я..,  я  по-прежнему  не  могла  заставить  себя
признаться. Но я и вправду собиралась тебе рассказать в тот день..,  поэтому
и поехала вслед за тобой в контору. Я ни за что,  никогда  не  вышла  бы  за
тебя, если бы так и позволила тебе считать...
   - Что я - детоубийца?
   - Ах, нет, нет, не говори так...  -  Она  обхватила  ему  лицо  ладонями,
глубоко заглянула и глаза и была потрясена, увидев,  что  прекрасная  синева
затянута дождливыми тучами. - Прости, - беспомощно повторила она,  переживая
за него душой, - а я себя вовеки не прощу.  Я..,  я  пойму,  если  и  ты  не
сможешь простить... Он не отводил взгляда от ее глаз.
   - Нет, не поймешь.
   Она закусила губу, изобличенная в новой лжи.
   - Постараюсь понять.., сделаю все, что  пожелаешь,  лишь  бы  попробовать
искупить мою вину...
   - Только не уедешь и не оставишь меня в покое.
   Его злая ирония была почти невыносима. Она закрыла глаза.
   - Даже это...
   - А если ты и в самом деле беременна? Господи, какой же он  безжалостный!
Она открыла глаза, приемля кару с невозмутимой покорностью судьбе.
   - Что только будет тебе угодно.
   - Аборт?
   Кровь в ее жилах застыла  от  страшного  шока  при  мысли  о  заслуженном
возмездии за то, что она ему сделала.
   - Нет!
   - Стало быть, не что угодно.  -  Как  он  только  мог  с  такой  холодной
насмешливостью истязать ее и в то же время так нежно и ласково держать ее  в
объятиях? Или это и станет ей вечным наказанием?
   - Нет, не совсем что угодно, - изнеможенно призналась она.
   - Я же говорил, чтобы ты не лгала мне, Клодия.
   - Я пытаюсь! - хрипло прокричала она: ее мучило, что она и касается  его,
и одновременно знает, что он от нее далеко.
   - Попытайся посильней. - И с тем же мрачным упорством спросил:
   - Ты меня любишь? Она стиснула зубы.
   - Да! - призналась она с горечью. Он взял ее за  подбородок  и  продолжал
неумолимый допрос:
   - И ты воображаешь, будто я все еще люблю тебя?
   Мучительная пауза. Не "думаешь" - воображаешь... Жестокое  различие.  Что
здесь правда, а что - ложь? Она посмотрела на него, чувствуя, как ее  сердце
и разум ему покоряются.
   - Да, - с трудом проговорила она. - Иначе ты бы не вынудил меня на  такую
провокацию,  чтобы  тебя  повидать.  Но  это  еще   не   значит,   будто   я
воспользуюсь...
   В глазах его, словно летняя молния, мелькнула смешинка.
   - Вижу, что сейчас ты этому веришь, Герцогиня, да только  не  сомневаюсь,
что и это окажется очередной безжалостной ложью. Ты бесстыдно воспользуешься
каждой моей слабостью...
   - Любовь - не слабость,  Морган!  -  страстно  возразила  она,  дрожа  от
упоительного облегчения. - Она придает силы.
   - Достаточно для победы над черными демонами сомнения, -  согласился  он,
гладя ей голую, нагретую солнцем спину.  -  Даже  когда  я  ненавидел  тебя,
Клодия, то не сомневался, что и в ненависти ты - моя...
   - Морган...
   - Нет, позволь мне сказать,  чтобы  впредь  не  возникало  недоразумений,
чтобы покончить с этим. - Он коснулся ее нижней губы, вспухшей там, где  она
прикусила  ее  до  крови.  -  Мне  бы  очень  хотелось,  чтобы  ты  от  меня
забеременела,  но  и  независимо  от  этого  я  хочу  на  тебе  жениться.  Я
преследовал тебя, взял в плен и легко от тебя не  откажусь.  Прошлых  ошибок