Грег  стоял  в  чреве   пещеры   и
чувствовал, что у него разрывается сердце - пещера была пуста,  Тары  не
было и там.
   - Тара! Тара! Тара! - Его отчаянный крик доносился из  сердца  скалы,
разрывая жутковатую тишину; он  продолжал  звучать  и  когда  взмыленная
лошадь и измученный  всадник  уехали  в  сгущавшихся  сумерках.  Как  бы
признав  в  нем  своего,  все  дьявольские  силы  в  округе  хохотали  и
переговаривались друг с другом, а Грег все продолжал поиски,  затерянный
и одинокий в этом гнетущем пейзаже.

Глава двадцать четвертая

   Никто не сможет отрицать, что Дарвин,  столица  Северной  Территории,
великолепный город. Разрушенный яростным циклоном Трейси в 1974 году, он
был перестроен как богатый и космополитический город, и его гости обычно
находили там много приятного. Но Дэну Маршаллу, который пытался сдержать
свое беспокойство и нетерпение, вовсе не хотелось там находиться.
   "Ни за что бы не сказал, что самолет - самый удобный  и  быстрый  вид
транспорта в мире", - думал он мрачно,  идя  по  Смит-стрит  с  Сарой  и
Деннисом. У них был тяжелый полет из Сиднея в Эдем как по условиям,  так
и по количеству пассажиров и по времени суток. Если  прибавить  к  этому
неизбежные задержки, которые всегда случаются при воздушных путешествиях
и из-за которых нарушается все расписание, станет ясно, почему  Дэн  был
так расстроен: он не может быстро прийти на помощь Таре.  Теперь,  когда
приближался вечер, они добрались до Дарвина и выяснили, что им  придется
убить еще два часа, прежде чем они  смогут  продолжать  путь.  Чтобы  не
болтаться в аэропорте, Дэн повез детей посмотреть город.
   Он решил, что двигаться  будет  гораздо  лучше,  чем  сидеть  в  зале
ожидания аэропорта.  Перед  ними  тянулась  Смит-стрит,  широкая  улица,
усаженная по обе стороны деревьями; в  постепенно  сгущавшихся  сумерках
уже начали зажигаться огни  на  фоне  золотого,  розового  и  бронзового
заката. Он взглянул на детей. Сара с интересом смотрела по сторонам, все
еще сохраняя оживленность, которая в ней появилась, как только он сказал
ей, кто такая Тара. Деннис, несмотря на усталость  после  перелета,  был
тоже доволен и уткнул  нос  в  рекламную  брошюру,  которую  подобрал  в
аэропорте.
   "Дарвин - сверкающая  столица  Северной  Территории,  -  прочитал  он
спотыкаясь, - здесь проживают представители сорока пяти национальностей.
В последние годы город преодолел свою исторически сложившуюся  изоляцию,
а богатые природные ископаемые  в  этом  районе  принесли  ему  блеск  и
процветание".
   - Это такие ловкие люди, как мы с вами, - сказал Дэн весело.
   Он не поделился с детьми своими страхами насчет безопасности Тары. Но
ему не раз приходило в голову, что он, может быть, подарил им  бесценный
дар, вернув из мертвых их мать, которую судьба снова может отнять,  если
наихудшие его опасения оправдаются. Эту мысль, не дающую ему  покоя,  он
отложил в сторону, его научила этому его профессия.  Но  тайные  страхи,
как бы он их в  себе  ни  подавлял,  не  покидали  его,  как  назойливые
спутники, от которых никак невозможно отделаться.
   - Хорошее место, - сказал Деннис с энтузиазмом. Он продолжил читать:
   - "Дарвин привлекает гостей своими  барами  и  ресторанами,  а  также
своим ультрасовременным  казино  Даймонд-Бич.  Отсюда  начинаются  также
экскурсии  в  национальный  парк  Какаду.  Вы  можете  также  посмотреть
пресноводных и морских крокодилов в их естественной среде обитания..." -
тут его голос дрогнул.
   - Пошли, ребята, - сказал Дэн,  взяв  их  за  руки  и  оглядываясь  в
поисках такси, - пора возвращаться в аэропорт.
   Но спешить им не надо было. Когда они зарегистрировали билеты на свой
рейс, оказалось, что хрупкая цепь снова оборвалась, на этот  раз  подвел
мотор, и теперь у них нет надежды добраться до Эдема до следующего утра.
***

   Независимо от Дэна еще один гость Дарвина в тот же самый день не смог
насладиться всеми его прелестями.  Сэм  достаточно  быстро  добрался  до
Дарвина, если учесть, какой длинный путь  он  преодолел,  час  за  часом
"лендровер" катил по дороге, ни разу не подводя его.  Приехав  в  город,
Сэм нашел полицейский участок без труда. Но его  просьба  встретиться  с
начальником, Джимом  Галли,  натолкнулась  на  простое,  но  неожиданное
препятствие.
   - Его нет. У него выходной. - Дежурный сержант был довольно  любезен,
но его смена заканчивалась, и он устал. - Он будет в десять вечера. - Он
заметил, с каким нетерпением смотрел на него этот человек,  и  попытался
ему помочь:
   - Послушайте, может, кто-нибудь другой вам поможет?
   Крепко держа в руках записку, которую дала ему Тара, Сэм взвесил  это
предложение. Потом он вспомнил, с каким напутствием она дала ему  письмо
и какое особое значение она придала своим словам. "Ты должен отдать  это
Джиму. Никому другому".
   Он знал, что для этого должна быть причина. Он не мог отступиться  от
своего  обещания.  Осторожно  положив  записку  в  карман  рубашки,   он
застегнул его на пуговицу, чтобы не выпала, отрицательно покачал головой
и уселся, готовый ждать.

***

   Далеко от города, в самом  сердце  страны  садилось  палящее  солнце,
кроваво-красный закат над  Эдемом,  казалось,  отражал  все  первобытные
страсти  вселенной.  Последние  лучи  света  на  пурпурном   небе   были
безжалостно поглощены густой бархатной тьмой.  Влажный  душистый  воздух
стоял неподвижно, но  в  нем  ощущалась  настороженность,  нависшая  над
Эдемом, все его обитатели ждали событий предстоящей ночи.
   С высокого холма за домом из рощицы камедных деревьев  Крис  наблюдал
за заходом солнца. Только когда последний проблеск золота  был  поглощен
тьмой, он вышел из своего укрытия. На поляне в середине рощи  он  присел
на  корточки  и  начал  разводить  костер.  Он  разжигал  огонь  и  пел,
прославляя Гудаха, мудреца древних, который совершил опасное путешествие
на далекую гору, где племена видели странный свет во тьме. Там он  смело
захватил часть небесного огня, который сошел в виде  молнии,  и  спрятал
его на веки вечные в мертвом дереве, где он и спит  до  сих  пор,  чтобы
земные люди могли раздуть из него пламя,  когда  захотят.  Когда  костер
разгорелся, потрескивая, и пламя начало наконец реветь, Крис понял,  что
дух предков снова сдержал свое слово, данное миру.
   Раздув искры огня в настоящее пламя, Крис встал перед костром и  снял
с себя одежду. Как предписывал ритуал, он сбросил с себя  принадлежности
цивилизации белого человека и приготовился к священному танцу, свободный
и гордый, как духи предков.
   Густой белой глиной он провел черту на лбу и вдоль носа  и  такие  же
широкие полоски на щеках. Затем обеими руками он нанес рисунок на животе
и груди, на руках, запястьях, на бедрах и коленях. По мере того  как  он
накладывал краску, он сбрасывал с себя узы новой  и  чуждой  ему  жизни,
наслаждаясь ритуалом жизни, таким древним, что даже Время - самый старый
кудесник - не могло припомнить свое начало. В заключение он украсил свои
черные волосы расщепленными костями и перьями белого какаду.  И  наконец
он надел  пояс,  символизирующий  его  мужественность,  и  был  готов  к
ритуалу.
   В центре рощи стояло одно  огромное  и  старое  дерево,  оно  зловеще
возвышалось, освещенное пламенем костра, бледное, как пришелец из страны
мертвых. У его подножия находился священный круг танца.  Войдя  в  круг,
Крис начал свой танец, и слова песни, как эхо,  летели  в  тихое  ночное
небо.
   - Кульпернатома, Байаме, кунгур гар вуналамин-жу, виндана вунгиана  -
я говорю с тобой, я призываю тебя, Отец Всего,  услышь  меня,  танцуй  с
нами, куда мы идем и куда ты ведешь нас? Укажи нам дорогу  вперед  через
эту пустыню, пусть не сойдут наши ноги с тропы,  по  которой  нам  идти,
пусть не поддадимся мы слабости или  страху.  Сегодня,  как  никогда,  о
великий дух, не оставляй эту женщину в ее  страшном  деле,  усмири  свое
проклятие и свой гнев и уничтожь этого дьявола, этого человека,  который
угрожает твоему созданию своей яростью и страстью к убийству.
   Йови панельгорамата, нуррумбунгутья гунмарл, порнуруми нгенде пайале,
гвавдалан тооми йант таль-думанде  -  Йови,  твой  предвестник  близости
проклятия нашептывает мне, и древние духи тьмы, бурь и зла кружатся  над
этим мостом смерти. Я чувствую черноту этого страшного холода впереди  -
я чувствую, что он грядет. Ты выберешь  сегодня,  кого  ты  возьмешь  на
звезды, но Отец Всего, принеси наконец мир в этот дом.

***

   Как  мстительный  демон,  Грег   летел   сквозь   ночь,   безжалостно
пришпоривая уставшую лошадь. Где Тара? А теперь еще и новая загадка: где
Эдем? Обычно весь огромный дом стоял по вечерам освещенным как  снаружи,
так и  изнутри,  и  на  многие  мили  вокруг  казался  маяком,  так  что
застигнутый ночью путник всегда мог благополучно добраться до жилья.  Но
впереди была одна темнота. Не видно было ни зги, ни проблеска света.  Но
ему не нужен был ориентир, чтобы не сбиться с пути.  Лошадь  сама  знала
все тропинки вокруг и могла вернуться домой, повинуясь инстинкту. Но что
могло случиться в Эдеме, чтобы погасли все огни?
   Подъехав ближе, Грег мог  только  различить  очертания  дома,  темный
силуэт на фоне  еще  более  темного  неба.  Ему  вдруг  стало  тошно  от
необъяснимого страха. Он дрожа слез во дворе с лошади, его уставшие ноги
почти не слушались его. Его тело с  трудом  подчинялось  ему,  когда  он
поспешил в дом. На кухне никого не было, когда  он  попробовал  включить
свет, то обнаружил,  что  электричества  нет.  С  проклятиями  он  нашел
фонарик, который хранился там на всякий случай, и начал обыскивать дом.
   В гостиной не было никакого движения, но его напряженный слух  уловил
чье-то присутствие, и он начал  обшаривать  комнату  фонариком.  В  луче
света  он  поймал  лицо  Джилли,  она  глядела  на  него  остановившимся
взглядом,  с  расширенными  зрачками,  как  кролик  перед  удавом.   Она
съежившись сидела на стуле, поджав ноги, и вся ее поза говорила об ужасе
и отчаянии.
   - Где Тара? - грубо спросил он. Джилли не ответила.
   - Я спросил, где Тара? - он бросился к ней через комнату, подняв  для
удара хлыст.
   - Не бей меня! - Джилли вышла из транса от  этой  неожиданности.  Она
заговорила невнятно и подняла руку, чтобы закрыть лицо от его удара.
   - Нет! Грег! Нет!
   - Что ты ей сказала? - Все его мысли  были  о  Таре,  где  она  могла
прятаться, как он мог до нее добраться.
   - Ничего, ничего! Клянусь тебе! Я не видела ее! Ее не было весь день,
весь-весь день! Грег, пожалуйста, -  Джилли  жалобно  протянула  руку  и
схватила его за куртку, - Грег, послушай...
   - Что? - Он и не слышал ее, она была где-то очень  далеко,  в  висках
его застучало.
   - Стефани была здесь!
   - Стефани!
   - Я слышала ее голос, очень отчетливо. Это ее призрак,  он  здесь,  в
доме!
   Стефани? О чем она говорит? Как?..
   - Ты пьяна! - сказал он неуверенно.
   В глазах Джилли зажегся прежний огонек.
   - Ты прекрасно знаешь, что я не пьяна, ты сволочь! Ты все спрятал! За
весь день я не выпила и капли!
   Но Грег не слушал ее.
   - Где Тара? ГДЕ ОНА?
   - Я не знаю, мне наплевать.
   - Не смей к ней приближаться, или  я  убью  тебя,  -  закричал  он  в
ярости. В ответ она снова ухватилась за его рукав.
   - Грег... я действительно... я действительно слышала  голос  Стефани.
Она была здесь. Я не выдумываю, нет. Все кончено.  Мы  больше  не  можем
скрывать, что убили ее.
   Несмотря на то, что все его мысли были поглощены Тарой, в  его  мозгу
промелькнула мысль о самосохранении. Он впервые внимательно посмотрел на
Джилли, которую свет фонарика пригвоздил, как бабочку к картону. Ум  его
вдруг сразу просветлел.
   - Кто знает, что ты здесь? Кроме пилота?
   - Никто!
   - Ты кому-нибудь сказала перед отъездом, куда ты едешь?
   - Нет!  Никому,  клянусь,  Грег!  -  Джилли  снова  начала  бормотать
бессвязно, чувствуя опасность, которая исходила из черноты  вокруг  луча
от фонарика. Но как только она произнесла эти  слова,  она  поняла,  что
совершила смертельную ошибку. Луч света отодвинулся, когда Грег  положил
фонарик на пол. Только черный силуэт, как  посланец  смерти,  подошел  к
ней.
   - НЕТ! НЕТ! - Вся ее надежда на спасение выразилась в этом  крике.  -
НЕ УБИВАЙ МЕНЯ, ГРЕГ!
   Неожиданно во всем доме вспыхнул свет. Застыв в  ожидании  неминуемой
смерти, она увидела перед собой Грега,  готового  убить,  его  руки  уже
тянулись к ее шее. Застыв, оба, пораженные, представляли собой  странную
картину. Казалось, это длилось несколько минут. Потом с нелепым рычанием
Грег вдруг ожил, пришел в себя от внезапного  шока  и  бросился  вперед.
Джилли видела его, как при замедленной съемке, словно  он  двигался  под
водой. Она не могла пошевелить  и  пальцем,  слишком  испуганная,  чтобы
закричать, она приготовилась к смерти, узнав ее призрак  в  этих  черных
слепых глазах, надвигающихся на нее.
   Затем, так же внезапно, как зажегся, свет погас, погрузив  комнату  в
еще  более  непроницаемую  тьму.  После   этого   второго   неожиданного
потрясения мышцы  Джилли  обмякли,  ноги  отказали  ей  и  она  бесшумно
повалилась на пол. Это мягкое падение, казалось, вывело ее из транса,  и
она подсознательно откатилась ближе к стене. Когда Грег бросился к  ней,
чтобы схватить за горло, его пальцы сжались в пустоте.
   Грег  был  слишком  опытным  охотником,  чтобы  преследовать   жертву
вслепую, он остановился и принюхался. Все его  существо  превратилось  в
хищного зверя, он полагался на инстинкты, которые его не  подводили.  Он
знал, что, принюхиваясь, как бы ощупывая воздух, он скоро  уловит  запах
ее ужаса и найдет ее в этой темноте. Джилли была слишком напугана, чтобы
двигаться, но  она  тоже  израсходовала  все  свои  силы  в  этом  почти
автоматическом движении. Она забилась под стол,  как  жалкое  потерянное
животное, уже чувствующее приближение смерти, жестокие тиски на горле  и
зубы, вонзившиеся в ее горло.
   - Джилли, - голос Грега, тихий, нежный, ласкающий  слух,  донесся  до
нее в темноте. - Я не причиню  тебе  зла.  Не  прячься  от  меня.  -  Он
замолчал,  прислушиваясь,  весь  в  напряжении,  готовый  услышать  даже
малейшее ее движение. - Ну что же ты, малышка? - Его голос соблазнял ее,
зачаровывал, как когда-то. - Ты же знаешь, что  я  люблю  тебя,  я  убил
Стефани, чтобы избавиться от нее, чтобы  быть  с  тобой.  Я  хочу  твоей
любви. Иди к своему Грегу, иди ко мне, малышка...
   Для Джилли этот голос был как прикосновение его рук к ее  телу.  Даже
сейчас, придя к ней как ангел смерти, он сохранил власть над  ее  телом.
Трепеща, потеряв над собой контроль, Джилли  почувствовала  томление  во
всем своем теле и поняла, что Грег тоже  уловит  его  вместе  с  ужасом,
который она испытывала. Она знала, что уж этого он  не  пропустит.  И  с
обреченностью загнанного животного она отдала себя на его милость.
   Но  за  секунду  до  этого  острый  слух  Грега,  сейчас  и   подавно
обостренный, уловил какой-то звук у  дверей  комнаты.  Он  повернулся  к
окнам, ведущим на веранду.  Что  это  могло  быть?  Он  услышал  длинный
протяжный звук, казалось, его издавала душа, томящаяся от своей вины.  У
Грега волосы встали дыбом,  и  он  до  крови  прикусил  язык,  чтобы  не
закричать от ужаса. Его взгляд был прикован к  темной  веранде.  К  нему
медленно приближалось нечто...
   Слабый свет казался угольком в  темноте.  Он  танцевал  и  колебался,
медленно приближаясь вдоль веранды. Грег окаменел, он не мог  пошевелить
и пальцем и не мог издать ни звука. А огонек подступал все ближе, ближе.
Наконец он остановился около  окна.  Из  комнаты  казалось,  что  прошла
вечность. У Джилли было преимущество перед Грегом: она сидела  на  полу,
она увидела, почему Грег остановился, и тоже застыла от  ужаса.  Оба  не
могли ни пошевелиться, ни издать ни звука. Тишина  в  комнате  подавляла
их, казалась могильной. Очень медленно окна начали раскрываться, впуская
вечерний воздух. Дюйм за дюймом они наконец раскрылись.  Грег  и  Джилли
как загипнотизированные смотрели на танцующий огонек, а за ним на темный
силуэт, едва различимый в темноте. Эта  фигура,  молчаливая,  недвижная,
только усиливала ощущение ужаса, казалась им укором. Джилли, вспомнив  о
своей безопасности, первая нарушила тишину.
   - На помощь! На помощь! - закричала она, выскочив из своего  укрытия.
- Он хочет убить меня, он хочет моей смерти,  на  помощь!  -  Рыдая  она
поползла к огоньку.
   Она вдруг увидела, что огонек поднялся кверху, стал  больше  и  ярче.
Фигура на веранде подняла фонарь и отодвинула затворки,  чтобы  осветить
всю сцену. Луч света выхватил Грега, он стоял неподвижно, огрызаясь, как
загнанный тигр. Джилли лежала на полу, она  посмотрела  наверх  и  снова
повалилась, будто ее ударили в живот.
   - Стеф! Стеф! Стеф!  -  Она  захныкала,  как  слабоумный  ребенок,  и
обратилась в поисках участия к человеку, который готов был ее убить:
   - Грег, я же говорила тебе, Грег. Это привидение...
   Но голос, прервавший ее, был голосом живого человека.
   - Не обманывай себя, Джилли. Уверяю тебя, я не призрак.
   Это была Стефани, но все же голос звучал увереннее, чем привычный  им
голос прежней Стефани. Луч фонаря повернулся и поймал Грега.
   - В чем дело, Грег? Тебе нечего сказать?  -  Резкий  звук  ее  голоса
прозвучал насмешливо. - А, ты думал, что тебе все  хорошо  удалось.  Все
устроил, как ты говорил. Деньги Стефани, наследство  Харперов,  -  в  ее
голосе прозвучало презрение, - и эта твоя шлюха под боком. Что еще нужно
такому бездельнику?
   Одним широким жестом фонарь повернулся снова, и, к своему ужасу,  они
увидели...
   - Да, Стефани. Я жива, Грег. Я вернулась.
   - Но как... как... - Это не были  даже  вопросы,  это  скорее  звуки,
которое издает загнанное животное.
   - Ты не смог убить меня. И тот крокодил  -  тоже.  Меня  вытащили  из
болота полуживую. Ты собирался уничтожить меня. Ну что же, ты  уничтожил
Стефани Харпер так же, как если бы я умерла там.
   Хриплый голос звучал то громче, то тише.
   - Старый отшельник спас меня. Есть еще добрые  люди  на  этом  свете,
люди, для которых доброта и любовь важны, они не  похожи  на  тебя.  Ему
было безразлично, что я была ужасна, с изуродованным лицом и  телом.  Он
отнесся ко мне с любовью. Он спас меня!
   Джилли в ужасе посмотрела на Грега. Он стоял как вкопанный с тех пор,
как услышал первый  ужаснувший  его  звук  ее  голоса,  дикое  отчаянное
животное, готовое к убийству, его ум не мог справиться с реальностью, не
мог воспринять ее.
   Безжалостная обвинительная речь продолжалась.
   - Ты хотел, чтобы я умерла. Он хотел, чтобы я жила. Он дал мне жизнь,
он  отдал  мне  все  свои  сбережения,  чтобы  я  начала  сначала.  Меня
превратили в другого  человека,  это  заняло  шесть  месяцев.  Это  было
тяжело. Это было болезненно. Что ты знаешь о боли, Грег? О боли?
   Молчание.
   - Мне было так больно. Но, бог мой, это стоило того! -  В  ее  голосе
зазвучал экстаз. - Я страдала, но я преодолела страдание. Я  боролась  с
собой и с твоим призраком, я едва не  уничтожила  себя  от  ненависти  и
ярости. О господи, как я ненавидела тебя!
   Грег был потрясен ее страстностью. А вопрос Джилли прозвучал жалобно,
как блеяние ягненка:
   - Стеф, но почему, почему?..
   - Ха! Почему? Было бы так просто пойти в полицию, рассказать им всем,
кто я. Вас двоих обвинили бы в моем убийстве.
   Сжавшись от ужаса, Джилли услышала вздох, а потом вспышку гнева.
   - Но я... я хотела УНИЧТОЖИТЬ ВАС!... Так же, как вы уничтожили меня!
   Казалось, воздух был переполнен ненавистью. Голос зловеще продолжал.
   - Я любила тебя, Грег, как никакая другая женщина.  Как  ты  мог  так
поступить? - Луч фонарика перекинулся на Джилли. - А ты, Джилли,  у  нас
все было общим, но это ничего не значило для тебя. Совсем ничего? -  Она
издала вздох, такой глубокий,  что  ее  сердце,  казалось,  готово  было
р