от  главного  офиса  Харперов  на  Бент-стрит,  занималась  делами
Харперов с тех пор, как молодой Макс случайно забрел туда с улицы  более
чем за полвека до этого. Филип знал, что в завещании Стефани  содержится
одно условие, включенное туда по просьбе Макмастера  и  сформулированное
лучшими юристами, условие, которое никогда не позволит Грегу жениться на
Джилли или на ком бы то ни было.  Поделать  ничего  было  нельзя.  Филип
мысленно отметил, что нужно кого-то позвать упаковать  вещи  Джилли.  Он
вывезет свои личные вещи, тогда он, конечно, сможет продать весь  дом  с
меблировкой, целиком. Он огляделся. Вряд ли ему  когда-нибудь  захочется
увидеть  эти  вещи.  Совершенно  ошеломленный,  он  снял  трубку,  чтобы
немедленно заказать билет обратно. Опять перенести  разницу  во  времени
будет ужасно, но не хуже того, что он только что пережил.
   - Здравствуйте, Бритиш Эруэйз?..
   Да, он безусловно переедет в Америку.

***

   До чего же чертовски тяжелая, неудобная вещь!  Кэти  проклинала  свое
седло, пытаясь добраться под его тяжестью до пустых денников в  конюшне.
Как только "лендровер", увозящий Грега, скрылся из глаз в густом  облаке
пыли, Кэти  поспешила  к  своей  собственной  лошади,  полная  решимости
присоединиться к поискам Тары и не оставлять ее на милость Грега. Искать
Эффи, а она все еще именно так думала о  ней,  в  бескрайних  просторах,
особенно когда она летит, как ветер, на Кинге, было почище,  чем  искать
иголку в стоге сена. Но Кэти знала, как никто, любимые места  Тары,  где
можно было поискать ее, - все-таки лучше, чем сидеть дома сложа руки.
   "Ну, давай, девочка", - Кэти завела лошадь в бокс  и  начала  седлать
свою добродушную и  немолодую  уже  кобылу.  Прожив  всю  свою  жизнь  в
деревне, Кэти могла ездить верхом на чем  угодно,  но,  чтобы  успокоить
Криса,  который  считал  своим  долгом  оберегать  и  опекать  ее,   как
древность, Кэти остановилась  в  конце  концов  на  этой  уравновешенной
старой лошади. Пегги была честной кобылой, не очень-то  сообразительной,
но зато она никогда не становилась на дыбы, не брыкалась, не  шарахалась
в сторону и не сбрасывала своего ездока.
   - Но только не спеши! - сказала Кэти строго,  подтягивая  подпругу  и
упираясь своим худым коленом в живот безропотного животного.
   - Сегодня тебе придется постараться, Пэгс! Мы с  тобой  должны  найти
Эффи!
   Выведя лошадь из конюшни, Кэти с удивительной  ловкостью  вскочила  в
седло,  и  они  тронулись.  Там,  впереди,  полуденное  небо  уж  начало
принимать нездоровый оттенок. Яркий сверкающий воздух сгущался,  темнел,
превращаясь из  золотого  в  грязно-желтый.  Кобыла  Кэти  почувствовала
сгущавшуюся атмосферу и начала беспокоиться, оттянув назад уши и перейдя
на тяжелый, ленивый шаг.
   - Думаешь, будет буря, Пэг? - спросила Кэти. - Может сюда не  дойдет.
Это пока далеко. Но лучше пошевеливаться. Давай-ка!
   И не  заботясь  о  собственной  безопасности,  неукротимая  маленькая
провинциалка пришпорила лошадь и помчалась вперед.
   Приближающаяся  буря  все  больше  и  больше  меняла   пейзаж.   Небо
заволакивало тучами, краски кругом  сгущалась  до  коричневатого  цвета.
Усиливался ветер, трепал гряды деревьев и вздымал песок с красной  сухой
земли. Солнце спряталось, осветив жутковатым  светом  гряды  туч,  низко
плывущих над горизонтом, купол неба как  бы  смыкался  над  беспомощными
жителями земли внизу. С северо-запада послышался рев начинающейся  бури,
катившейся прямо к Эдему.
   За многие мили от этого места, так далеко она еще  никогда  не  была,
Тара неслась на Кинге, умоляя отважное животное сделать  одно  громадное
усилие, чтобы добраться до убежища, прежде чем буря или рано наступившая
тьма отрежут ее от ориентиров,  без  которых  она  не  сможет  вернуться
домой. Тьма опускалась очень быстро, охристое небо быстро меняло окраску
от золотого на горизонте, до медного, затем кроваво-красного и, наконец,
дымчатого сине-черного  там,  где  дождевые  облака  зловеще  сгущались.
Жеребец мчался вперед и вперед без  устали,  мягко  ступая  по  неровной
местности, покрытой камнями и густым кустарником. Тара скакала  прямо  в
центр бури, как темный ангел, обуреваемый местью, призывающий  все  силы
природы помочь ей добиться цели.
   В  гостиной  Эдема  Джилли  напивалась,  плакала,   засыпала,   потом
просыпалась, чтобы повторить все  сначала.  Часы  одиночества,  разбитое
лицо, разбитая жизнь привели  ее  в  состояние  крайнего  отчаяния.  Она
выпила столько виски, что почти  полностью  отключилась,  и  бродила  по
комнате, бормоча, разговаривая с  собой,  время  от  времени  принимаясь
хохотать,  когда  еще  какая-то  ироническая  или  нелепая  сторона   ее
положения приходила  ей  в  голову.  Ее  внимание  привлекла  фотография
Стефани в рамке, стоящая на камине.  Она  шатаясь  подошла  к  ней  и  с
безумным вниманием пьяного человека уставилась в рамку, прижимаясь носом
к холодному стеклу.
   - Ха, Стефани, - сказала она заплетающимся языком, - все  еще  мстишь
мне, да? Я как-то поклялась, что сведу счеты с Харперами за то, что  они
сделали с моим отцом. Но то же самое случилось и со мной. Я  никогда  не
хотела, чтобы с тобой так случилось, Стеф, никогда не  думала,  что  это
будет так ужасно, ох, - она заплакала, как  это  всегда  с  ней  бывало,
вспомнив окровавленное лицо Стефани в болоте.
   - Я так боюсь теперь,  -  бормотала  она,  заблудившись  в  лабиринте
жалости к самой себе.
   - Помоги мне, Стеф, я не знаю, что делать...
   Стемнело. Джилли была совершенно одна. Вдруг тишину ночи нарушил стук
копыт. Кинг как на  крыльях  прилетел  домой,  тем  же  манером,  что  и
отправился из дома, у него в запасе все еще было достаточно  сил,  чтобы
одним махом перепрыгнуть через забор во двор конюшни, а не пройти  через
ворота. Потный, покрытый пеной, он  в  конце  концов  остановился  после
своего бешеного бега, Тара тут же повисла у него на  шее,  выражая  свою
любовь и  благодарность.  Потом  она  спешилась,  сняла  с  него  сбрую,
тщательно вытерла его и покрыла попоной, чтобы он сам остыл.  Затем  она
дала ему корм и питье, оставив ему добавку сена за службу, которую он ей
сегодня сослужил.
   Когда она шла через двор к дому, то поняла, что успели  они  как  раз
вовремя. Буря приближалась неумолимо. Но эта буря вряд  ли  будет  более
ужасной, чем та, что ждала ее дома,  решила  она,  мысленно  готовясь  к
атаке.
   - Ты... ты сука! Ты гнусная вонючая корова!
   Джилли стояла в коридоре перед ней, сжимая в руке стакан.
   - А, значит, ты знала, что я вернусь?
   Уверенное  поведение   Тары   только   подстегнуло   неуравновешенное
состояние Джилли.
   - Ну, конечно.
   Она прошла мимо Джилли, на ходу спокойно  снимая  свои  перчатки  для
верховой езды.
   Джилли побежала за ней и схватила ее за руку.
   - Что ты,  стерва,  из  себя  строишь?  -  бешено  закричала  она.  -
Притворяешься моей подругой, а сама все время крутишь с Грегом у меня за
спиной! Почему? Я не понимаю этого!
   Тара не прореагировала.
   - Где Грег?
   - Отправился тебя искать. Взял ружье,  может,  пойдет  охотиться.  Он
всегда это делает, когда ему плохо.
   - Пойду выпью чашку чая. - Тара направилась в сторону кухни.  -  Тебе
принести? - бросила она через плечо на ходу.
   -  Послушай-ка.  А  ну  вернись!  -   приказала   Джилли   совершенно
бессмысленно. - Я хочу поговорить с тобой, Тара...
   На кухне Тара положила свой хлыст и перчатки и  с  каменным  лицом  и
таким же сердцем взяла чайник. Ясно было, что ее план предоставить Грегу
и Джилли возможность наказать друг  друга  сработал  -  она  бесстрастно
заметила распухшую губу Джилли и уродливый синяк у  нее  на  щеке  и  на
подбородке. Она знала  также,  какая  убийственная  безнадежность  могла
заставить Грега взять ружье и отправиться убивать маленькие  беззащитные
существа, которые не причинили ему никакого зла. Но ни Грег,  ни  Джилли
не вызывали у нее чувства жалости. Они ни о ком, кроме себя, не  думали.
Ее план и ее цель были теперь окончательными. Вернуться назад  было  уже
невозможно.
   Джилли поспешно вошла на кухню и неуверенной походкой подошла к Таре,
расплескав содержимое своего стакана. Она была в ярости.
   - Нет,  не  уходи  от  меня.  Тебе  придется  ответить  на  несколько
вопросов, мисс Тара! Почему ты сказала мне, что придешь сюда  с  Грегом?
Почему?
   "Скоро узнаешь, моя дорогая", - подумала Тара, а вслух она сказала:
   - Я сочла, что ты имеешь право знать правду, Джилли. Ты считала  себя
моим другом, и я не хотела действовать у тебя за спиной. Ты думала,  что
Грег принадлежит тебе и что здесь  мне  несладко  с  ним  приходится.  Я
сказала тебе, потому что, если бы ты спросила Грега, он бы тебе солгал.
   - Значит... это правда, что-то есть? Как долго продолжается?
   - Достаточно долго.
   Тара сознательно не договаривала, двигаясь по кухне, заваривая чай, а
на самом деле держала Джилли в напряжении.
   - Сколько?
   - Я не помню точно. Для меня это не так важно.
   - А, понятно! - Как Тара и рассчитывала, ее слова  достигли  цели.  -
Значит, для тебя это было  только  игрой?  Все  было  игрой?  Ты  просто
почувствовала себя вправе исполнять свою маленькую прихоть, тогда как ты
моего мужчину у меня отнимаешь, губишь мою жизнь...
   - А Стефани разве не могла сказать тебе то же, Джилли?
   Вопрос Тары прозвучал безжалостно, как будто его  задал  прокурор.  У
Джилли перехватило дыхание.
   - Что? Стефани? Я не понимаю, я не понимаю тебя. Я не знаю, почему ты
хочешь отнять у меня Грега. Что я тебе сделала?
   Слова  ее  повисли  в  воздухе.  Тара  пригвоздила  Джилли  серьезным
осуждающим взглядом. Почувствовав,  что  у  нее  ничего  не  получается,
испугавшись, Джилли стала истеричной и агрессивной.
   - Это ты! Ты виновата! Ты стоишь между мной и Грегом. У нас все  было
хорошо, пока ты не появилась, он любил меня...
   Она приблизилась к Таре, с гневным криком.
   - Убирайся! Немедленно!
   Она сделала пьяный бросок, но промахнулась, кулак  ее  пришелся  мимо
лица Тары и лишь скользнул по ее плечу.
   - Не думаю, что Грегу это очень понравится, если я ему расскажу,  как
ты считаешь? - спросила Тара, глаза ее почернели от отвращения.
   "Грег!" В панике Джилли сразу поняла значение слов Тары.
   - Грег - ублюдок - он должен быть здесь. Где он?
   - Ну, если он тебе столь небезразличен, - голос Тары звучал все более
холодно, - ты можешь оседлать лошадь и отправиться на его поиски.
   Сарказм этого  предложения  только  усилил  чувство  беспомощности  и
растущего ужаса, который испытывала Джилли. Вой ветра за окном  означал,
что над Эдемом разразилась буря.
   - Но будь осторожна, Джилли. Похоже, что начинается буря, - продолжал
холодный и равнодушный голос. - Смотри, не попади в нее.
   Джилли  с  трудом  смогла  сосредоточить   взгляд   на   мучительном,
раздражающем источнике страданий. Перед ней стояла Тара с милой улыбкой.
   - Ну, Джилли, с чем тебе чай?
   Воя от ярости и страха, Джилли выплеснула все свое виски на Тару.
   - К черту твой чай! К черту! К черту! К черту! Буря со  всей  яростью
набросилась на Эдем. Она двигалась с ужасающей  скоростью,  ломая  ветви
деревьев и наполняя черный воздух листьями и пылью. Ужасный  голос  бури
стонал и вопил  по  всему  дому  на  разные  тона,  от  повизгивания  до
громового воя, казалось, демоны воздуха сошли  с  ума  от  ярости.  Гром
следовал за молнией так быстро, что между ними не  было  ни  секунды,  а
проливной дождь так бил по крышам, словно хотел вколотить их в землю.
   Впопыхах вернулась в Эдем Кэти, едва не  попав  под  грозу,  ее  спас
инстинкт старой деревенской жительницы, подсказавший, как и когда бежать
перед ураганом: как корабль, чтобы он подгонял тебя сзади. Она так и  не
нашла Эффи. Но зато  она  хорошо  прокатилась.  Она  была  измотана,  но
освободилась хоть немного от мучившего ее напряжения. Она была  довольна
старушкой Пэгс. И собой она  была  довольна:  такая  тяжелая  поездка  в
ужасных условиях, в ее возрасте.
   Едва избежав начавшегося  сильного  дождя,  Кэти  завела  кобылу  под
навес, позаботилась о ней и осталась там на  минуту,  чтобы  насладиться
покоем конюшни. Войдя в дом, она  увидела,  что  та,  кого  она  искала,
выходит из одной из спален.
   - Эффи! Я думала, ты потерялась! А я-то тебя искала!
   Тара была тронута преданностью старой женщины.
   - Ну, Кэти, ты же меня знаешь, - сказала она мягко.  -  Когда  это  я
раньше... как это я могу потеряться там?
   Кэти хмыкнула от удовольствия при таком осторожном намеке на их общий
секрет.
   - Послушай, ты знала, что у нас нежданный гость? Джилли Стюарт?
   - Да, я видела, как она приехала, слышала, как она ругалась с ним.
   - Так вот она тут. -  Тара  раскрыла  дверь  гостевой  комнаты.  Кэти
увидела Джилли, которая, тяжело дыша и закинув назад голову, растянулась
на кровати. - Мне пришлось уложить ее, она, кажется, весь день пила,  на
кухне с ней произошла истерика, а потом она вырубилась. Оставь ее здесь,
пусть проспится, ладно?
   - Ну, конечно.
   - И еще, Кэти, ты теперь в курсе того, что здесь происходит. Я  прошу
тебя доверять мне. Это все под контролем. Я знаю, что я сделаю, и должна
это сделать.
   Лицо Кэти просияло.
   - Ах, Эффи, как ты скажешь! Ведь это ты, Эффи, и ты не уедешь снова?
   - Я не уеду снова. Но я хочу, чтобы ты предоставила все мне. Тебе  не
нужно будет сегодня вечером готовить ужин. Можешь пойти к себе в комнату
и пораньше лечь спать. Я все сделаю.
   - Хорошо.
   - Спокойной ночи, Кэти.
   - Спокойной ночи, Эффи.
   Кэти отправилась к себе, преисполненная радости и собираясь  провести
этот вечер, рассматривая фотографии. Но  как  только  она  устроилась  в
постели с коробкой фотографий, она тут же почувствовала,  насколько  она
устала  после  своей  тяжелой  дневной  поездки  верхом  и  заснула  как
младенец.
   Тара также всем телом испытывала радость  от  дневной  прогулки.  Она
чувствовала приятную слабость в  каждой  своей  мышце,  умиротворение  в
душе. Нижняя часть ее тела приятно ныла от тепла,  какое  бывает  только
после хорошей скачки; стоя там, в холле,  она  подумала,  какое  же  это
чувственное удовольствие - езда верхом, ощущала приятную боль  в  ногах.
Ну что ж, сегодня она была самой собой. Теперь - к следующему этапу.
   Убедившись, что с Джилли все  в  порядке,  она  вернулась  к  себе  в
спальню и, пройдя через нее в ванную комнату, начала наполнять ванну. Из
косметички она достала флакончик "Лалика", откупорила  его  и  позволила
нескольким драгоценным каплям  упасть  в  теплую  струю  воды.  Тихонько
напевая что-то, она добавила масло. Воздух наполнился запахом мускуса  и
роз. Тара сняла с себя все, белье еще пахло лошадью, и это не  совпадало
с ее теперешним настроением.
   Ванна была почти готова, под струей воды поднималась  душистая  белая
пена. Тара прошла в спальню и выбрала кассету для стереомагнитофона.  Ее
рука без колебания взяла запись старых французских  песен  о  радости  и
любовной боли. "Plaisir d'amour", -  пела  она,  "О  прекрасное  счастье
любви..." Музыка тихо проникала в ванную. Она закрыла  краны,  завернула
волосы полотенцем, забралась в ванну и легла в полнейшем покое.  Как  во
сне, чувственные ритмы  следующей  мелодии  обволакивали  ее.  "Sous  le
lilas", - пела певица, "Vin d'lilas..."

   Потерялась холодной темной ночью,
   Отдалась в этом туманном свете,
   Очарованная чудным наслаждением,
   Под кустом сирени.
   Я сделала вино из куста сирени.
   Потеряла сердце в его рецепте,
   Видела то, что хотела видеть,
   Была тем, чем хотела быть...

   Подскакивая на  неровностях  дороги,  держа  путь  на  огни  Эдема  в
отдалении,  Грег,  наполовину  ослепленный  проливным  дождем,  старался
удержать "лендровер" и не сбиться с пути. Его сердце  разрывалось  между
гневом и страхом,  убийственным  гневом  на  Джилли,  который  ему  лишь
частично удалось усмирить, избив ее, и всепоглощающим страхом, что  Тара
могла не успеть вернуться домой, застигнутая бурей. Он  вел  машину  как
сумасшедший, не обращая внимания на камни и рытвины, на  то,  что  сзади
Сэма и Криса мотало из стороны в сторону, как мертвых, как кучи динго  и
кроликов у их ног. Его не пугали  раскаты  грома  над  головой,  молнии,
беспрерывно врезавшиеся в долину, будто преследовавшие их. У  него  была
только одна мысль - Тара. Со скрежетом влетев во  двор,  он  прыгнул  из
"лендровера", едва остановившись.
   - Уберите машину и повесьте туши возле дома, - приказал он.
   Он бегом пересек двор и вошел в дом, готовый ко  всему,  кроме  того,
что его встретило - почти абсолютная тишина и темнота. На  кухне  никого
не было - это его устраивало, он не был голоден и мог обойтись без  Кэти
сегодня. Никого не было и в гостиной, и в столовой, к в библиотеке. Он в
конце концов обнаружил Джилли в комнате для гостей, где ее громкий  храп
убедил его, что она больше не будет беспокоить его сегодня. Но где Тара?
В волнении он бросился вдоль коридора к ее комнате. Там горел свет, и из
комнаты доносились звуки незнакомой чувственной песни.

   Сиреневое вино,
   Сладкое и пьянящее,
   Где моя любовь?
   Сиреневое вино,
   Все плывет под ногами,
   Где моя любовь?
   Послушай меня,
   Не он ли это
   Идет ко мне?
   Сиреневое вино,
   Я готова встретить свою любовь...

   Завороженная музыкой, наслаждаясь теплой ванной, Тара впервые в жизни
предалась чувственному и прекрасному ритуалу подготовки к любви. Ее тело
вожделело Грега Марсдена - ее тело  получит  его.  Но  оно  должно  быть
совершенным. Она с любовью намылила тело, расправила руки и ноги, лаская
каждый сустав, каждую складку на коже. Тара ухаживала за своим  телом  с
наслаждением и  с  гордостью,  растирая,  вытирая,  намазывая  кремом  и
лосьонами  каждый  его  дюйм,  пока  оно  не  стало  мягким,  нежным   и
благоуханным,  ее  избавление  от  смерти  придало  новое  значение   ее
физической сущности и научило ее любить себя и свое  тело  как  одно  из
наслаждений жизни. Но любовь мужчины - это другое. И она  будет  готова,
готова к любви.
   В соседней  комнате  Грег  тоже  выполнял  свой  собственный  ритуал.
Сначала он приготовил спальню, убрав свидетельства  своего  присутствия,
взбив подушки на  кровати.  Затем  он  прошел  на  кухню,  нашел  там  в
холодильнике бутылку шампанского и принес ее вместе  с  двумя  бокалами.
Потом он разделся и встал под душ. Он поднял голову  и  с  удовольствием
подставил лицо под струю воды, дал воде стекать струйкой по всему  телу.
Он наслаждался душем, как ребенок, плескался и играл, смывая с себя  все
напряжение и отдаваясь предвкушению того,  что  должно  было  произойти.
Отдельные фразы из песни, которую он услышал под дверью Тары,  приходили
ему в голову. "Сиреневое вино... где моя любовь?" С  растущим  интересом
он намылил  руки,  грудь,  все  тело,  его  желание  усиливалось  каждую
секунду. "Я готов... готов к любви".
   Буря над Эдемом достигла наивысшей разрушительной силы, она атаковала
поместье с юга, запада и востока. Но для Криса в теплой глубине  конюшни
весь кошмар этой ужасной ночи был не страшен. Он знал,  что  это  просто
шутки громовержца, который путешествует на тучах и поливает сухую  землю
внизу животворным дождем. Без громовержца не было бы жизни, потому что в
его тучах живут также души детей, которые спускаются на землю с  каплями
дождя, чтобы найти свою земную мать. Присев на корточки в деннике Кинга,
Крис начал тихо  напевать  свои  песни  как  часть  ритуала  общения  со
священными силами, ритуала, который он должен выполнить  этой  ночью,  а
огромный конь рядом с ним спокойно прислушивался к его напевам.
   "Бано нато банжири, кулпернатомо Байаме, я  слышу  голос  предков,  я
взываю к тебе.  Отец  Всего,  пусть  великие  духи  благословят  сегодня
женщину в ее ночных трудах. Ты научил нас чуду и красоте  женщины  и  ее
силе любви, когда