первые, и в такой ситуации он всегда  очень  злится,  а  когда  злится,
становится жесток. - Она потянулась рукой к щеке, которая словно хранила
память о пощечине.
   Они дошли до машины, и Тара помогла Джилли залезть в нее.  Оказавшись
в  укрытии,  Джилли  впала  в   агрессивно-сентиментальное   настроение,
выворачивая душу наизнанку в привычно-эгоистической манере.
   - Ну почему я не могу рассчитывать на Грега  Марсдена!  Но,  кажется,
уже поздно, и становится все хуже и хуже. Он не спал со  мной,  боже,  я
даже не могу вспомнить сколько времени. Не знаю, что делать. - Она резко
повернулась к Таре. - Знаешь, после того как умерла  Стефани,  я  давала
ему деньги. Последние несколько недель я оплачивала все его счета. И  он
так со мной обращается! - На глазах у Джилли выступили слезы, и  она  во
весь голос зарыдала, оплакивая самое себя. Но тут же настроение ее вновь
изменилось. - О, я могла бы многое порассказать о Греге  Марсдене,  если
бы только захотела, - угрожающе сказала она. -  Но  не  стану.  О  Тара,
между вами и вправду ничего нет? Я так боюсь потерять его. Это же  самое
страшное - потерять, кого любишь... - захныкала она.
   Тара сидела совершенно прямо, едва  сдерживаясь,  чтобы  не  выказать
презрение. Постыдная слабость Джилли только  приближает  заслуженную  ею
кару. Она искоса посмотрела на  обмякшую  фигуру,  растрепанные  волосы,
испачканное и  разорванное  платье  и  голое  колено,  выглядывающее  из
колгот, которые Джилли тоже порвала при падении. В  рассеянном  утреннем
свете она выглядела выцветшей и полинялой - землистый цвет лица, тусклый
взгляд. Она вспомнила свою свадьбу и Джилли в костюме с Пятой авеню, всю
такую  свежую  и  нарядную,  и  испытала  что-то  отдаленно  похожее  на
сочувствие.  Но  тут  же  с  профессиональной  сноровкой  прогнала   это
ощущение.
   - Успокойся, Джилли, - ровно произнесла она. - Я отвезу тебя домой, -
с этими словами Тара включила зажигание.

Глава пятнадцатая

   - Десять. Вы поразительно пунктуальны, Грег!
   - По вызову  мисс  Уэллс  -  "роллс-ройс"  с  водителем  у  подъезда.
Разрешите, вашу сумку.
   Тара  позволила  усадить  себя   на   переднее   сиденье   роскошного
автомобиля, и они тронулись. Грег был в приподнятом настроении  и,  пока
они ехали, все время что-то напевал под нос. Она знала, что  он  считает
дело сделанным, победу обеспеченой, остались  лишь  технические  детали.
"Но вам предстоит удивиться, мистер  Марсден",  -  холодно  думала  она,
сохраняя на лице выражение живейшего внимания.
   После  изнурительного  свидания   с   Джилли,   Таре   нелегко   было
приготовиться к испытаниям наступающего уикэнда. Но, к  счастью,  у  нее
хватило времени  для  обычных  получасовых  утренних  упражнений  -  она
привыкла к ним на Орфеевом острове, и с тех пор они  стали  ей  жизненно
необходимыми. Затем - тонизирующая ванна, сильное обтирание и,  наконец,
косметика. К десяти она была ухожена и  готова,  в  предвидении  и  даже
нетерпеливом предвкушении предстоящей дуэли умов.
   Грег ехал к дому на Дарлинг-Пойнт, не торопясь - спешить было некуда.
Это дало  Таре  возможность  постепенно  привыкнуть  к  тысяче  памятных
мелочей этого маршрута, без риска каким-нибудь неосторожным  словом  или
жестом выдать себя. Наконец показались  знакомые  ворота.  Грег  включил
дистанционное управление, и огромный белый дом вновь возник перед ней.
   - Ну вот, - Грег сделал широкий жест. - Как вам?
   - Насколько могу судить отсюда, - Тара осторожно подбирала  слова,  -
выглядит прекрасно.
   - Снаружи - да, - сказал Грег, притормаживая у ворот, -  но  я  думаю
всерьез обновить его изнутри. Внутренняя отделка - это  дань  моей  жены
собственной независимости после смерти ее отца. Мне кажется, она немного
поблекла, живя в тени старика.
   Грегу  понравились  собственные  слова.  На  его  вкус,  в  них  была
соблюдена  точная  пропорция  между  горечью  об  ушедшей  и  взвешенным
безразличием к памяти о ней.
   - Да, дом мне нравится, - продолжал он. - Но  я  не  могу  дождаться,
пока уберут все эти ее штучки. Ну да вы увидите.
   "Это уж точно", - подумала Тара.
   - Пока мы еще не пришли, должен предупредить, что  я  приготовил  для
вас сюрприз: вы увидите детей Стефани. - Тара  застыла  на  месте.  -  Я
попросил в школе, чтобы их отпустили домой на уикэнд, впрочем, они и так
часто бывают дома, Билл Макмастер забирает их к себе.  -  Она  не  могла
выговорить ни слова. Грег бросил на нее взгляд и заметил, что что-то  не
так.
   - Надеюсь, вы не против, - сказал он поспешно. - Я думал,  что  таким
образом можно убедить вас, что в душе я семьянин.
   Они подъехали к дому. Грег приостановился и посмотрел  Таре  прямо  в
глаза.
   - Видите ли, Тара, - со вздохом сказал он, - вы первая женщина,  кого
я привожу сюда после смерти Стефани. Так что... не удивляйтесь холодному
приему со стороны детей. И не расстраивайтесь. К обеду они из рук у  вас
станут есть.
   Ободряюще улыбнувшись и сжав ей руку, Грег вышел из машины и, обогнув
ее, открыл Таре дверцу. Вылезая, она уловила движение на  балконе  прямо
перед главным входом и увидела девичью фигурку, которая быстро  скрылась
в хозяйской спальне. Должно быть, Сара. Тара стояла неподвижно, изо всех
сил стараясь сдержать бешеный стук сердца. Тем временем подошел Мейти за
чемоданами. Грег представил Тару, и Мейти бегло  глянул  на  нее,  потом
присмотрелся. Несомненно, это та женщина, что он видел  здесь  несколько
месяцев назад. Ага, теперь все прояснилось. Наверное, она была  влюблена
в мистера Марсдена и пришла посмотреть, где он живет. Выходит,  она  его
все-таки заарканила. Он повернулся и вошел в дом.  Тара  подавила  вздох
огромного облегчения. Она совершенно забыла о давней, еще до  того,  как
она стала манекенщицей, встрече с Мейти.  Хотя  бы  это  прошло  гладко.
Может, есть еще что-нибудь, о чем следовало бы помнить?
   Как бы отвечая на ее невысказанный вопрос, из  глубины  дома  донесся
громкий лай и в переднюю выскочила огромная овчарка. Не в силах сдержать
чувств, в полном восторге она кинулась к Таре, едва не сбив  ее  с  ног.
Грег с удивлением наблюдал за этим спектаклем.
   - Это что-то новое, - медленно произнес он. - Его зовут  Кайзер.  Это
пес Стефани, и обычно он с подозрением относится к чужим.
   - О, я знаю, как обращаться с собаками, - небрежно отмахнулась  Тара.
-  Но,  наклонившись  к  Кайзеру,  она  всячески  пыталась   утихомирить
совершенно обезумевшую от радости собаку, пока она не выдала  ее,  -  и,
если даже несколько слезинок упали на гладкую  лоснящуюся  шерсть,  кто,
кроме Кайзера, заметил их?
   - Ну что же, пошли,  -  Грег  взял  ее  за  руку  и  повел  к  двери.
Сопровождаемые Кайзером, который все еще хватал Тару за пятки  и  весело
играл с нею, они переступили порог. Грег тут же повернулся к  собаке  и,
не взирая на ее жалобное поскуливание, ударом ноги вышвырнул Кайзера  за
дверь и захлопнул ее.
   - Ну вот, Тара, - сказал он. - Больше он не будет к вам приставать. Я
провожу вас в вашу комнату.
   Тара огляделась. Все тут осталось как прежде. Она испытала  буквально
физическую боль, подумав о тех счастливых днях, что провела здесь, -  до
того, как появился Грег. Все осталось  прежним,  кроме  нее  самой.  Она
стала почти чужой в этом доме, который все еще был ее домом.
   - Я покажу вам спальню, - продолжал Грег, понятия не имея, о том, что
происходит у нее в душе, - а потом займусь обедом. Почти  всю  прислугу,
за исключением Мейти, я отпустил, и нанял на  сегодня  приходящую;  она,
должно быть, на кухне. Сегодня так трудно найти хорошую прислугу. -  При
этом он подумал, что вполне обходится теми, кто здесь работает  издавна.
- Ну что ж, если  у  вас  нет  никаких  пожеланий...  Мне  хотелось  все
приготовить наилучшим образом... во всех отношениях...
   Он повел ее наверх, по коридору, мимо хозяйской спальни,  к  гостевым
апартаментам. Тара подавила вздох  облегчения.  Грег  поставил  сумку  и
открыл дверь.
   - Я  буду  поблизости,  -  он  сделал  паузу,  давая  ей  возможность
воспринять  сказанное,  -  так  что,  если  вам  что-нибудь  нужно,   не
стесняйтесь, в любое время дня и ночи...
   - Да нет, все в порядке. - Тут она вдруг поняла, что впервые,  с  тех
пор, как они распрощались в последний раз,  осталась  с  ним  наедине  в
спальне.
   - Право, я рад, что вы здесь, - она знала, что ему нужен  лишь  намек
на поощрение, чтобы броситься к ней. Нервы ее были натянуты как струна.
   - Я тоже, Грег, - с улыбкой сказала она. - И если вы дадите мне  хоть
немного времени, чтобы привести себя в порядок...
   - Да-да, конечно. Увидимся позже.  -  И  он  вышел.  Тара  подошла  к
открытому окну и, жадно глотая свежий воздух, с  облегчением  вздохнула.
Она вся подобралась. "Это будет долгий уикэнд, -  сказала  она  себе.  -
Держись. Надо держаться". Тут послышался легкий стук в дверь.
   - Войдите!
   Дверь открылась, на пороге стоял Деннис.
   В какое-то мгновение Тара пережила  целую  гамму  чувств  -  радость,
восторг, восхищение, - но тут же они сменились страхом разоблачения. Она
жаждала кинуться и заключить его в объятия, но знала, что не может  себе
этого позволить. Но пожирать его глазами, впитывать весь его  облик,  до
малейшей детали, давать изголодавшемуся сердцу  пищу,  которой  оно  так
долго было лишено, - это она могла себе позволить.
   - Вы ведь Тара Уэллс, верно? - весело спросил он.
   - А ты, должно быть, Деннис.  -  Голос  у  нее  был  чужим,  даже  на
собственный слух.
   - Я знаю, кто вы, -  продолжал  он  доверчиво,  как  это  свойственно
ребятам. -  Я  все  знаю  про  вас.  Моя  сестра  раньше  вырезала  ваши
фотографии из журналов. Она любит одежду и  все  такое  -  ну,  как  все
девчонки. Может, хотите, чтобы я показал вам дом?
   Тара посмотрела на него. Он вырос с тех пор, как они не виделись,  но
во всем остальном остался прежним  -  блестящие,  излучающие  дружелюбие
глаза, впитывающие в себя вся и все. коротко подстриженные волосы, те же
веснушки, даже та же металлическая пластинка на зубах.  Только  какая-то
новая печаль появилась, хотя страдальцем он не выглядел. "Совсем, совсем
скоро, родной, - пообещала она в своем сердце, как уж не раз  обещала  в
одиночестве в своей спальне, беседуя с его фотографией и целуя его  лицо
за холодным стеклом. - Скоро, скоро мы снова будем  вместе.  Но  а  пока
надо делать, что возможно".
   - Прогулка с гидом? - сказала она. - С удовольствием.
   Они вышли из  гостевых  апартаментов  и  двинулись  по  коридору.  Из
хозяйской спальни доносились звуки музыки.
   - Что это? - спросила Тара.
   - А, это Сэсси - моя сестра Сара. Она знает толк в хорошей музыке,  в
точности как моя мама.
   - А ты?
   - А я вроде протестанта со вкусами католика. Тара улыбнулась.  С  ним
было легко разговаривать, словно она и не уезжала отсюда.
   - Я вроде бы чувствую ритмы рок-н-рола? Он усмехнулся:
   - Вроде того.
   Они спустились по широкой лестнице и остановились у  висевшего  внизу
большого портрета Макса Харпера.
   - Это мой дед, - кивнул Деннис. - Говорят, что я похож на него, но  я
так не думаю. Я вовсе не так честолюбив. Деньги и власть меня, по правде
говоря, не интересуют - мне бы только было интересно.
   - Он в твоем возрасте тоже вряд ли так уж  много  думал  о  власти  и
деньгах, - с улыбкой сказала Тара. - Дай срок!
   Гостиная выходила на террасу, манившую утренним солнцем.
   - Хотите посмотреть сад? - спросил Деннис.
   - Почему бы нет? - Прогуливаясь  по  стриженным  газонам,  она  мягко
спросила его:
   - Деннис, а ты не против того, что я здесь? Он подумал.
   - Я - нет. А вот. Сэсси, моя сестра, я говорил вам о ней, в  сущности
она мне сестра наполовину, так вот, она и впрямь переживает.
   - Насколько я понимаю, вы оба не слишком любите Грега?
   - Да не особенно. - Он запнулся, а потом, решив, видно, что ей  можно
доверять, затараторил:
   - Видите ли, мы-то считаем, что он был маминой очередной ошибкой. Она
вроде никак не могла найти в жизни, чего хотела. По правде говоря,  мама
любила простые веши. Но она позволяла другим вертеть собой, убеждать  ее
делать то, что хотят другие, - вместо  того,  чтобы  просто  быть  самой
собой. Сара - иное дело. Она вроде старого Макса - в ней есть упрямство.
   - А ты на кого похож? - сердце Тары  разрывалось  от  любви  к  этому
парнишке, такому чистосердечному, такому прямому. - На своего отца?
   Деннис весело рассмеялся:
   - Да нет,  вряд  ли.  Он  был  мужем  номер  два.  Он  исследователь,
американец. Живет в Штатах.
   - Пишет он вам? - Тара даже не могла сказать, что хотела бы услышать:
да или нет.
   - Конечно. Посылает нам приветы при всякой возможности. - Они  дружно
рассмеялись и в полном согласии, болтая и перебрасываясь шутками,  пошли
по саду.
   Ко времени  возвращения  домой,  Тара  почувствовала,  что  положение
приятельницы Грега ей простили и  с  Деннисом  можно  завязать  поистине
дружеские отношения. Они поднялись по широкой  лестнице  и  прошли  мимо
хозяйской спальни.
   - Это спальня твоей матери? - спросила Тара.
   - Как вы догадались?
   - Да по тому, - она улыбнулась, - как ты посмотрел на дверь, когда мы
проходили мимо в первый раз.
   - Я бы рад показать ее вам, но сейчас  лучше  не  надо.  Сара,  когда
бывает  дома,  превращает  спальню  в  свое  укрытие,   включает   мамин
магнитофон и слушает музыку. К  тому  же  сегодня  она  не  в  духе.  Не
высовывала нос с самого момента, как  приехала.  -  Он  заговорщицки  ей
улыбнулся. - Но, может, вы хотите посмотреть мою комнату?
   - А я уж думала, ты и не предложишь.
   - Ну, когда гостям показывают дом, они обычно не заходят ко мне - там
всегда такой кавардак.
   Он повел ее через площадку и с комическим поклоном распахнул дверь  -
типичная  комната  мальчишки,  где  и  впрямь  все  было  разбросано   в
живописном беспорядке.  Стены  были  оклеены  плакатами  с  изображением
аэропланов, а с потолка свисали модели самолетов всех размеров и  типов.
Деннис заметался по комнате,  пытаясь  придать  ей  хоть  сколько-нибудь
пристойный вид. "В последнее время он  немало  потрудился",  -  подумала
Тара, глядя на новые образцы в его коллекции. Она  вспомнила,  что  надо
выразить должное удивление.
   - Только не говори мне, что ты сам все это соорудил!
   - Именно так. - Деннис был явно польщен. - Они приходят в  наборе,  и
надо собирать самому. - Он кивнул на  устрашающий  "фокке-вульф"  времен
второй мировой войны. - С этим пришлось всерьез повозиться.
   - Да уж вижу. Отлично сработано. Деннис просиял.
   - После школы я хочу стать летчиком-испытателем, - признался он.
   - А это не слишком опасно?
   - Ничего, справлюсь.
   - Все же... - Она почувствовала знакомое материнское беспокойство.  -
Не думаешь ли ты, что у тебя еще много времени подумать о своем будущем?
   - Так и мама всегда говорила.  Но  я  не  собираюсь  попусту  тратить
время, ни секундочки.
   В голосе его звучала твердая уверенность. "О, если бы в его  возрасте
я была такой, - подумала Тара. - Но я  потеряла  столько  времени:  и  в
девятнадцать, и в двадцать пять все ждала своего прекрасного принца".
   Она опомнилась, сама испугавшись силе  своего  чувства.  "Ну  что  ж,
теперь я кое-чему научилась, - сказала она себе. - И я  не  только  знаю
больше, но и делаю больше. Это моя жизнь, и я живу своей жизнью. И  буду
жить еще лучше, когда справлюсь... с неоконченными делами.  И  мы  будем
жить вместе, сынок. Скоро, скоро..."
   Как бы почувствовав ее невысказанную мысль, Деннис подошел к  столику
у кровати, взял фотографию и отрывисто сказал:
   - Это моя мать.
   Тара поймала себя на том, что вглядывается в беспокойное, доброе лицо
Стефани, в себя - мертвую - вглядывается. Она присмотрелась поближе. Это
и в самом деле было изображение другой женщины, которая не имела  с  ней
ничего общего. Тара отважилась задать вопрос, который  мучил  се  с  тех
пор, как с ней случилось несчастье.
   - А как вы тут обходитесь без нее?
   - Да так, ничего страшного... ведь мамы и так все время не было дома,
у нее всегда масса дел. Как-то раз она взяла нас с собой  покататься  на
лыжах - это было  грандиозно!  -  Его  лицо  разгорелось.  -  По-особому
грандиозно, потому что я упал и  сломал  ногу  и  все  оставшееся  время
пришлось провести в  постели.  Думал,  не  выдержу,  ведь  Сэсси  и  все
остальные каждое утро уходили из дому и возвращались только  под  вечер.
Но мама не уходила никогда... она сидела у постели и  читала  мне...и  в
разные игры мы играли. Она даже свою постель перетащила ко мне в комнату
и спала там, если мне было плохо или я просто просил ее... -  Он  словно
забылся, возвращаясь к тому, что было так живо в его памяти. - До  этого
случая я, дурак, и не думал, что она так любит меня...
   Он резко повернулся к Таре и заговорил возбужденно:
   - Мне наплевать на то, что все говорят! Я не  верю  в  то,  что  мама
умерла. Я знаю, так все думают, но однажды, я это знаю, она войдет в эту
комнату, и некоторым,  некоторым  не  поздоровится!  -  Он  сгорбился  и
быстрым шагом пошел к окну, не желая показывать ей, что плачет.
   Тара стояла, словно пригвожденная к полу, мертвенно побледнев и боясь
заговорить. Ей было так горько, что тоска  казалась  болью,  раздирающей
горло. Она вонзила ногти в ладони,  чтобы  заглушить  страстное  желание
заплакать вместе с  Деннисом.  Медленно,  очень  медленно  она  овладела
собой. Тара двинулась к окну, где стоял Деннис,  положила  руки  на  его
хрупкие костлявые плечи и, не говоря ни слова, крепко  прижала  к  себе.
Так они простояли долгое время.

***

   Подобно Таре, Филип Стюарт знал, что такое чувствовать себя чужаком в
собственном доме. Когда Джилли позвонила ему в  Нью-Йорк,  он  поначалу,
услышав ее голос, не мог подавить радости и надежды, что нужен  ей.  Они
договорились, что в ближайший приезд в Австралию он пойдет  не  в  клуб,
как привык  делать  в  последнее  время,  а  прямо  домой,  и  они,  как
выразилась Джилли, "по-настоящему поговорят". На протяжении всего полета
он мечтал, что вот выйдет из самолета, а она там, в аэропорту, встречает
его или ждет дома, приготовив бутылку  шампанского  и  вкусный  обед  на
двоих.
   Но  приземлившись  в  аэропорту   Мэскот   слякотной   ночью,   когда
раздражаешься по малейшему пустяку, а такси не поймаешь,  он  обнаружил,
что Джилли блистала своим отсутствием.  И  все  же,  приехав  домой,  он
удивился, увидев, что Джилли уже спит, свет выключен, а в холодильнике и
ломтика сыра не сыщешь. Он на цыпочках прошел в спальню, но  беспокоился
зря  -  Джилли  была  погружена  в  тяжелый  сон,  прерывисто   дыша   и
распространяя вокруг пронзительный запах виски. Продрогший,  кипящий  от
возмущения и моментально утративший все свои иллюзии,  Филип  отправился
спать в одну из гостевых комнат.
   На следующее утро он  поднялся  рано  и,  приняв  душ,  побрившись  и
одевшись в рекордно короткий срок, собрался сразу же уходить из дома,  в
котором, как ему казалось, поселились призраки его почившей женитьбы.  К
своему удивлению, спустившись вниз, он уловил какое-то движение и увидел
Джилли, занятую кофе и тостами. Выглядела она помятой и бледной, и глаза
все еще были тусклыми, но она привела в порядок  волосы  и  накинула  на
комбинацию красивый домашний халат. Филип сел.
   - Кофе?
   - Спасибо, не откажусь. - Он все ждал, что Джилли заговорит,  но  она
упорно молчала.
   - Чего ты хочешь, Джилли? - Филип  с  горечью  почувствовал,  что  их
совместной жизни пришел конец. Ведь в  стародавние  времена,  когда  они
любили друг друга, он никогда бы не позволил себе говорить с  ней  столь
прямо. "Может, в этом и заключалась моя ошибка", - подумал он. - Ты ведь
должна признать, что в последнее время нам нечасто приходилось  вот  так
сидеть и завтракать вместе, о чем я, конечно, сожалею.  Так  что  должна
быть какая-то скрытая цель. - Но она и  на  этот