Розалин МАЙЛЗ
    ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЭДЕМ


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru

   Увы, любовь! Для женщин искони
   Нет ничего прекрасней и опасней:
   На эту карту ставят жизнь они.
   Что страсти обманувшейся несчастней?
   Как горестны ее пустые дни!
   А месть любви - прыжка пантер ужасней!
   Страшна их месть! Но, уверяю вас,
   Они страдают сами, муча нас!
   Байрон "Дон Жуан"

Глава первая

   Когда рассвет заревом запылал над  Эдемом,  старик  досматривал  свой
последний сон. Лежа на огромной дубовой кровати,  помнившей  многих  его
предков, он увидел во сне победу, к которой стремился всю  ночь,  и  вот
теперь удовлетворенно пробормотал что-то,  завершая  сделку.  Для  Макса
Харпера, ветерана тысячи побед в схватках с природой и  ее  стихиями,  с
людьми и машинами, это был достойный способ прощания с суетой жизни. Его
дыхание сделалось неглубоким и легким. Лицо смягчилось  и  разгладилось,
став спокойно-безмятежным, каким не было ни разу в жизни.
   Для девушки,  которая  сидела  у  его  постели,  кошмар  только  лишь
начинался. Долгие часы бархатной  ночной  свежести  прошли,  принеся  за
собой нарастающее чувство ужаса, и вот теперь  на  нее  огромной  волной
накатилась паника.
   - Не уходи, - взмолилась она, - не покидай меня, ну,  пожалуйста,  не
уходи...
   Слезы сначала катились  из  ее  глаз  таким  обильным  потоком,  что,
казалось, конец ее рыданиям не наступит никогда. Но за бесконечные  часы
ночного бдения она до дна выплакала свои слезы, и теперь все ее существо
сжалось в маленький комок бесконечной  боли.  Она  лихорадочно  пыталась
найти утешение в едва слышном разговоре с неподвижной фигурой старика, о
чем-то спрашивая его, чего-то требуя и безнадежно убеждая  его  в  своей
любви:
   - Что же я  стану  делать  без  тебя?  Без  тебя  у  меня  ничего  не
останется. Ты ведь был для меня всем. Я всегда тянулась к твоей улыбке и
твоей руке, а не к улыбке и руке Кэти; твоя холодность меня страшила,  а
твое отсутствие вселяло в меня ужас; я знала твое лицо лучше,  чем  свое
собственное. Но я совершенно не знала тебя, так  не  уходи,  пока  я  не
смогу хоть немного тебя узнать, не уходи, когда ты мне так нужен...
   Врач посмотрел на часы и молча кивнул сиделке. Она тихо  выскользнула
из комнаты, чтобы дать сигнал к последнему акту ритуального действа.  Со
всех концов необъятной австралийской Северной  Территории  к  умирающему
магнату слетелись друзья, знакомые и деловые партнеры - кто  в  лимузине
или "лендровере", кто на вертолете или небольшом  самолете.  Сейчас  они
собрались в отделанной темными панелями библиотеке  огромного  особняка,
чувствуя волнение,  которое  всегда  охватывает  людей  при  приближении
смерти, и неприкаянно столпились под портретом  человека,  чья  жизнь  и
деятельность когда-то их объединила и чья надвигающаяся  кончина  теперь
снова свела их вместе. Состояние у всех было напряженное, но  страха  не
было: ведь Макс Харпер позаботился об их будущем так же, как  он  всегда
держал под контролем прошлое.
   Возле дома,  не  обращая  внимания  на  усиливающийся  предполуденный
пыльный зной, терпеливо дежурила группа аборигенов, собравшихся здесь со
всей усадьбы. Йови - дух, предупреждающий о приближении  смерти,  -  уже
прошептал свои слова на ухо одному из людей их племени, умеющему слышать
его шепот. И вот они собрались здесь, чтобы в заключительные часы  жизни
старика почтить его последний сон. Сейчас в неподвижном  мареве  жаркого
дня они, не мигая, молча взирали  на  великолепный  старый  особняк,  на
самолеты, два вертолета и многочисленные  автомобили,  покрытые  толстым
слоем пыли.
   Все вокруг было окутано тишиной. Нещадно палило  горячее  солнце.  Но
даже двое самых молодых парней  из  этой  группы,  братья  Крис  и  Сэм,
продолжая сидеть в. покорном ожидании, не шелохнулись:  они  знали,  что
происходит в доме, и были готовы к неизбежному. Благодаря своей извечной
связи со всем живым, они безошибочно угадали момент,  когда  душа  Макса
Харпера покинула его бренную плоть  и  устремилась  в  бесконечные  дали
космоса - в дом Отца Всего Сущего, чтобы обрести новое существование  по
ту сторону смерти.
   В  затененной  спальне  гнетущую  тишину  нарушало  лишь  прерывистое
дыхание лежавшего  в  постели  крупного  старика.  Внезапно  он  глубоко
вздохнул, судорожно глотая воздух, и испустил дух. Врач быстро шагнул  к
"нему  и  высвободил  тяжелую  ладонь  старика  из   руки   девушки.   С
профессиональной отрешенностью он пощупал пульс,  убедился,  что  пульса
нет,  и  осторожно  положил  безжизненную  руку  старика   на   постель.
Встретившись  глазами  с  девушкой,  он  медленно  кивнул  в  ответ   на
испуганней вопрос, который прочел в ее взгляде.
   Девушка шагнула вперед, двигаясь как во сне, и  беззвучно  опустилась
на  колени  возле  кровати.  Взяв  ладонь  мертвеца  в  свои  руки,  она
поцеловала ее и легко провела ею по своему лицу, на  мгновение  задержав
ее у щеки. При знакомом прикосновении еще теплой грубой мускулистой руки
из глаз ее вновь медленно полились горючие слезы. Но лицо ее  оставалось
неподвижным: теперь уже она больше не могла позволить себе разрыдаться.
   Через какое-то  время  она  поднялась,  утирая  слезы.  Посмотрев  на
покойного  долгим  прощальным  взглядом,  она  отправилась  к  двери   и
деревянной походкой вышла в прихожую. За окном она  увидела  собравшихся
около дома людей. Одна из аборигенок,  сидевших  в  пыли,  вскрикнула  и
схватилась за голову, затем звучным гортанным голосом  завела  протяжную
песню, которую тотчас же подхватили остальные.
   - Ниннана комбеа, иннара ингуна  карканиа...  О,  Великий  Дух,  Отец
Всего  Сущего,  дубы  вздыхают  и  рыдают,  эвкалипты  плачут  кровавыми
слезами, ибо вечный мрак опустился на одно из твоих созданий...
   Успокоенная  звуками  пения,  она  взяла  себя  в  руки  и  вошла   в
библиотеку. Ее появление было воспринято находившимися здесь людьми  как
сигнал, которого они ожидали, и все  разговоры  тотчас  же  стихли.  Все
повернулись к ней. Каждый из этих людей обладал яркой индивидуальностью,
которая выделила бы его в любой толпе. Но первым среди равных  был  Билл
Макмастер, управляющий компании "Харпер майнинг" и ее дочерних компаний.
Он немедленно  отошел  и  направился  к  одинокой  девичьей  фигурке,  с
несчастным  видом  стоявшей  в   дверях.   Сочувственно   насупив   свое
морщинистое лицо,  он  взял  ее  под  руку  и,  невнятно  бормоча  слова
утешения, подвел к гостям.
   Из глубины комнаты вышла Кэти, домоправительница Эдема, с  серебряным
подносом, на котором стояли бокалы с  пенящимся  шампанским.  Сейчас  не
было видно и следа ее обычной веселости. Будучи не в силах  смотреть  на
Стефани, известную  ей  с  пеленок,  она  ограничилась  тем,  что  молча
разнесла гостям шампанское. Сделав глубокий вдох  и  стараясь  держаться
как можно спокойнее, девушка обвела взглядом собравшихся, подняла  бокал
и произнесла тост:
   - За Макса Харпера. За моего отца. Мир праху его.
   Когда все выпили, Билл Макмастер вышел на середину и, повернувшись  к
огромному портрету Макса, господствовавшему над комнатой  и  всеми,  кто
здесь был, поднял свой бокал.
   - За Макса Харпера! - начал он свою речь. - Этот чертов старый  тиран
был  замечательным  боссом  и  отличным  парнем.  Такие,   как   он,   -
исключительная редкость, по одному на миллион. Горное дело  он  знал  до
тонкостей. Мы были и остаемся обязаны ему всем, что у нас есть. Все, что
мы делали для него, мы будем делать и для тебя, дочка.  Мы  всегда  тебя
поддержим. Пока во главе "Харпер майнинг" стоит кто-то из Харперов, наши
дела будут в порядке. Давайте-ка, ребята,  еще  раз  поднимем  бокалы  -
теперь за Стефани Харпер. За то, чтобы она оказалась  яблочком  от  этой
старой яблони и чтобы компания "Харпер майнинг" продолжала процветать  и
дальше, теперь уже со Стефани у ее руля.
   - За Стефани Харпер! За Стефани! - пронеслось по комнате. Оцепеневшая
от горя Стефани толком не расслышала эти слова, но их смысл  пронесся  в
ее сознании, как рябь  по  гладкому  зеркалу  пруда.  "Король  умер,  да
здравствует королева. Где? Здесь, в Эдеме, где королем  был  мой  отец?"
Она в страхе подняла взгляд на портрет отца,  сиявший  яркими  красками,
встретилась глазами с его знаменитым ястребиным  взглядом  и  совершенно
растерялась.
   - Нет! - вырвался у нее дикий вопль,  приведя  в  смятение  гостей  и
испугав ее саму.
   - Я не могу! Не могу! Не могу!
   Дрожа всем телом и отталкивая протянутые к ней  руки,  она  отступила
назад, развернулась и бросилась прочь из дома.  Не  видя  ничего  вокруг
себя, шагая словно  одержимая,  она  направилась  в  конюшню.  Аборигены
бесстрастно наблюдали за тем, как она верхом на  коне  яростным  галопом
пролетела по  длинной  аллее,  выехала  из  ворот  Эдема  и  скрылась  в
бескрайних холмистых просторах, поросших низкорослым кустарником. Только
там она могла быть самой собой. Только там она могла  дать  волю  своему
горю. Все дальше и дальше уносил ее огромный вороной конь, и  топот  его
копыт вторил биению ее бешено  колотившегося  сердца.  Силы  и  коня,  и
всадницы были уже на исходе, когда она наконец  остановила  его  посреди
пустынного пространства, чтобы бросить упрек широкому равнодушному небу.
Опаленный солнцем бурый пейзаж простирался до  самого  горизонта,  из-за
чего и взмыленный конь с обезумевшим взглядом, и покрытая пылью  девушка
с  растрепанными  волосами  казались  совсем  крошечными.   Привстав   в
стременах и подняв коня на дыбы, она запричитала, задыхаясь от рыданий:
   - Папа, папочка, как же ты мог... Ты ведь так мне нужен... Как же  ты
мог так поступить со мной, как же ты мог оставить меня совсем одну...

***

   - Стефани! Стефани, где ты?
   Вздрогнув, Стефани очнулась. Она услышала легкие шаги на лестнице,  и
спустя мгновение в спальню вошла Джилли.
   - Куда ты пропала, Стефани? У меня такое  впечатление,  что  ты  была
где-то очень далеко.
   - Я действительно была очень далеко: я думала об Эдеме.
   - Об Эдеме? - Джилли оглядела роскошную спальню и заговорила, шутливо
изображая манеру речи, типичную для английских дворецких:
   - Мадам, мы имеем честь находиться в особняке Харперов в Сиднее, а не
в загородном родовом поместье.
   - Джилли, как замечательно, что ты приехала!
   И чувствуя, что из ее  глаз  вот-вот  могут  хлынуть  слезы,  Стефани
порывисто обняла свою подругу.
   Джилли первой освободилась от объятий и, держа Стефани на  расстоянии
вытянутых рук, посмотрела на нее проницательным взглядом.
   - Похоже, тебя не мешало бы слегка подбодрить, - ласково сказала она.
- Что случилось, детка?
   - Ничего, - Стефани зарделась от смущения. - Просто я подумала о...
   Джилли увидела, что подруга смотрит на большущую фотографию  Макса  в
изящной серебряной раме, висящую над прикроватным столиком, и дружелюбно
рассмеялась:
   - Стефани Харпер, мне стыдно за тебя! Кто же думает об  отце  в  день
собственной свадьбы?
   - Я думаю о нем каждый день, - просто ответила Стефани.
   Это было правдой. Присутствие  Макса  и  его  власть  над  ее  жизнью
казались сейчас почти настолько  же  реальными,  как  и  семнадцать  лет
назад, когда он умер. Джилли кивнула:
   - Он руководил всей твоей жизнью, вот в чем дело. Иногда мне кажется,
что он не давал тебе достаточно простора для самостоятельного  развития.
В  тебе  ведь  скрывается  гораздо  больше,  чем  ты  когда-либо   имела
возможность показать, - гораздо больше, подружка! Может быть, теперь как
раз ты и получила свои шанс.
   И с озорной ухмылкой Джилли подняла бокал шампанского.
   Наградой ей была ответная улыбка на лице Стефани.  "Так-то  лучше,  -
подумала она. - Если бы ты только знала, как тебя красит улыбка!  Ты  бы
тогда улыбалась, не переставая, подобно чеширскому коту". У нее, однако,
хватило ума не вызывать у стеснительной Стефани  излишней  озабоченности
ее внешностью и поведением. Ей также  было  прекрасно  известно,  о  чем
следует поговорить со Стефани, чтобы та засияла от радости.
   - Расскажи-ка мне о счастливом избраннике, - сказала она. - Он  похож
на Макса? Не в этом ли кроется причина  такой  жуткой  притягательности?
Наверное, он какой-то особенный, если у вас с ним получился такой бурный
роман.
   Стефани оживилась:
   - Это в самом деле так,  Джилли.  Он  просто  чудесный.  Пожалуй,  он
немного похож на папу: такой же сильный  и  решительный.  Но  он  еще  и
добрый и заботливый, и я так счастлива быть рядом с ним...
   Джилли внимательно посмотрела на нее. Не могло быть никакого сомнения
в том, что Стефани сказала ей чистую правду. Она была просто переполнена
любовью  и  счастьем.  Ее  лицо,  которое  обычно  выражало  тревогу   и
самоуничижение, из-за чего  случайно  сталкивающимся  с  ней  людям  она
казалась некрасивой, совершенно преобразилось. Глаза ее сияли,  а  губы,
чаще всего печально сжатые,  приоткрылись  в  улыбке,  показывая  ровные
белые зубы. "Бог ты мой. а ведь ты могла бы быть красавицей!" - подумала
потрясенная Джилли.
   В этот момент в ней зашевелился червячок ревности. Чувствуя  смущение
и неясную тревогу, Джилли заставила себя весело улыбнуться и  попыталась
сосредоточиться.
   - Если ты сейчас же не закончишь одеваться, то  не  будешь  готова  и
через неделю! Дай-ка, я тебе помогу.
   И взяв свою подругу под руку, Джилли подвела ее к туалетному  столику
и усадила перед зеркалом.
   Стефани снова зарделась, на этот раз от удовольствия. Она взяла  руку
Джилли в свою и тепло ее пожала. Джилли всегда была так добра  к  ней  -
еще с тех пор, когда они были совсем малышками. Как же ей повезло, что у
нее есть такая замечательная подруга! Внезапно ее осенило:
   - Боже мой, Джилли! Ведь я даже толком  не  поздоровалась.  Как  твои
дела? Как ты съездила?
   - У нас еще будет время поговорить об этом, а пока лучше расскажи мне
о своих делах, - бодро ответила Джилли. Она подошла к  кровати  и  взяла
лежавший на ней жакет. Сшитый из плотного синего шелка по  модели  фирмы
"Шанель", он прекрасно гармонировал с цветом глаз  Стефани  и  наверняка
выгодно подчеркивал ее фигуру. Она повернулась к  туалетному  столику  и
помогла Стефани надеть жакет.
   - Ну, а теперь, Стефани, введи меня в курс дела. Стефани  рассмеялась
счастливым смехом.
   - Что ты хочешь узнать?
   - Все! - с преувеличенной живостью воскликнула Джилли.  -  Боже  мой,
когда я получила твою телеграмму, я чуть не упала в обморок. Стоило  мне
уехать в отпуск на пару недель, как вдруг - р-р-раз! - можно сказать, не
успела отвернуться, как ты влюбилась и уже выходишь замуж.
   - Шесть недель, - поправила ее Стефани.  -  Я  знакома  с  ним  шесть
недель.
   - И все-таки ты не можешь не согласиться, что все это произошло очень
быстро. Стефани, ты абсолютно уверена, что поступаешь правильно?
   Стефани в ответ радостно воскликнула:
   - Да я ни разу в жизни не была так уверена, как сейчас!
   - А где ты с ним познакомилась?
   - Ясное дело где: на теннисном корте. Джилли иронично усмехнулась:
   - Разумеется, где же еще можно познакомиться с чемпионом по  теннису?
Нечего мне было и спрашивать...
   - Это был благотворительный матч, -  продолжала  Стефани  с  растущим
воодушевлением. - Я присутствовала  там  потому,  что  компания  "Харпер
майнинг" была одним из спонсоров. А после матча он попросил меня сыграть
с ним, чтобы он мог расслабиться. И - ты не поверишь - он  позволил  мне
выиграть у него! Правда, потрясающе?
   - Похоже, ты пропала, как  только  его  увидела,  -  сказала  Джилли,
стараясь удержаться от язвительности.  -  И  почему  бы  вам  просто  не
сбежать вдвоем куда-нибудь в леса? Тебе ведь  не  нужна  ни  я,  ни  кто
другой.
   Стефани с испугом и обидой посмотрела на нее в зеркало, перед которым
она тщательно наносила на лицо нейтральную крем-пудру:
   - Джилли, ты мне так нужна  сегодня,  больше,  чем  кто-либо  другой.
Первый раз в жизни со мной происходит что-то хорошее, и  я  очень  хочу,
чтобы все прошло как следует. И мне нужна  твоя  помощь.  Правда,  очень
нужна.
   - Да меня никакими  силами  нельзя  было  бы  удержать,  -  принялась
убеждать ее Джилли. - Что уж гам  говорить  о  таком  пустяке,  как  эта
забастовка сотрудников авиакомпании,  которая  вдруг  началась  в  самый
последний момент. В Нью-Йорке все  равно  было  страшно  скучно.  Я  там
оказалась в неудачное время года. Ведь я же отправилась туда просто так,
прокатиться, потому что Филипу нужно было туда по делам. Надо  было  мне
быть поумней.
   - А Филип не был против того, чтобы  так  скоро  вернуться  домой?  -
спросила Стефани, осторожно нанося едва  заметный  слой  синей  тени  на
веки.
   Лицо Джилли приобрело ожесточенное выражение,  и  по  нему  пробежала
тень насмешки:
   - Дорогая, ты же знаешь, Филип никогда не спорит со мной! Он  считает
это ниже своего достоинства. Так или иначе, он закончил все  свои  дела.
Мы как раз собирались вылететь в Акапулько, чтобы провести там  недельку
в обществе курортников и попытаться хоть как-то развлечься. Разве  может
это сравниться со свадьбой года, как окрестили ее газеты!
   Стефани нервно улыбнулась и вновь  стала  искать  поддержки  у  своей
подруги:
   - Да, я читала газеты. Я знаю, что они пишут... -  Она  на  мгновение
остановилась и принялась считать газетные обвинения, загибая  пальцы,  -
что Грег женится на мне из-за денег, - этого мы ожидали с самого начала,
так что теперь это уже старая история; что он намного моложе  меня;  что
его спортивная карьера закончена и я для него - своего  рода  пенсионная
страховка; что у него ужасная репутация по части женского пола...
   - Что верно, то верно, - тихо сказала Джилли.
   -  Но,  Джилли,  мне  это  безразлично!  -  взорвалась   Стефани.   -
Удивительное дело: я ведь всегда так беспокоилась о  том,  что  обо  мне
подумают другие. Но на этот раз я настолько без ума от него, что мне это
совершенно все равно.
   Она снова повернулась к зеркалу  и  с  решительным  видом  продолжала
накладывать макияж, с торопливой горячностью говоря:
   - Джилли, я до сих пор не могу поверить, что мне так  повезло.  Он  в
самом деле меня любит. Есть такие  ситуации,  когда  человек  просто  не
может сфальшивить.
   Она остановилась, чтобы промокнуть бумажной салфеткой неяркую розовую
губную помаду.
   - И потом, кто я такая, чтобы судить о нем? При двух своих  неудачных
замужествах я просто не имею права его осуждать. Ты ведь помнишь, что  я
пережила из-за тех двух разводов. А теперь это не волнует никого,  кроме
меня. И я уже далеко не девочка: мне ведь уже скоро сорок, а много ли  у
нас остается впереди в таком возрасте?
   В зеркале Стефани увидела, что Джилли с негодующим видом  направилась
к столику с винами, чтобы налить себе еще шампанского.
   - Я не имею в виду тебя, - добавила она торопливо. - Ты моложе  меня,
и потом у тебя есть Филип. И ты всегда была  настолько  привлекательней,
чем я, настолько уверенней в себе, стройнее...
   Стефани запнулась и непроизвольно начала поправлять  на  себе  жакет,
как бы стараясь сделать менее заметной свою тяжелую грудь,  которой  она
всегда  ужасно  стеснялась.  Затем,  собрав  всю  свою  храбрость,   она
продолжила:
   - Так или иначе, ты всегда была и  всегда  будешь  красивой.  Что  же
касается меня, я  очень  сомневаюсь,  что  принадлежу  к  числу  женщин,
которые с возрастом хорошеют. Какова бы ни была причина его женитьбы  на
мне, я бесконечно ему благодарна, вот и все.
   Глаза Стефани были сейчас затуманены тревогой, а губы печально  сжаты
в тонкую линию, так хорошо знакомую Джилли.  Она  подошла  к  Стефани  и
нежно обняла ее за внезапно ссутулившиеся плечи. - Эй, ну-ка, перестань,
-  негромко  сказала  она.  -  Куда  это  вдруг   подевался   знаменитый
харперовский бойцовский дух? До сих пор тебе не везло. Должна же была  и
к тебе наконец прийти удача.
   На лице Стефани, к