ты создал Куннаварра Черного Лебедя и дал ей спутника,
потому что женщина не может без мужчины, а мужчина не может без  женщины
и без огня жизни, горящего в главном  танце,  когда  мужчина  и  женщина
обнимают друг друга, все живое погибнет, тьма и  холод  вернутся,  чтобы
завоевать мир О Жулун-ггул, великий  Змей  Радуги,  когда  жизнь  только
зародилась в песнях и танцах духов наших предков, ты  выгнул  свое  тело
вверх к небу и благословил их. Змей  Радуги,  отец  и  мать  всех  живых
существ, ты и фаллос, и утроба, и жизнь, которая  в  них,  будь  с  этой
женщиной, и так же, как ты правишь лунами и приливами, пусть  твои  воды
наполнят ее реки и ее реки победно побегут к морю!"
   Тара была готова. Только что из  ванны,  почти  переполненная  томной
любовной  музыкой,  опьянев  от  запаха  мускуса  и  роз,  которым   она
ароматизировала свою ванну, она чувствовала, что тело  ее  переполнилось
предвкушением  любви.  Она  достала  из  ящика  белое  неглиже,  обильно
отделанное кружевом на вороте и рукавах, с розовым  шелковым  поясом,  и
надела  его.  В  зеркале  она  увидела  женщину  с   горящими   глазами,
раскрасневшуюся и безусловно прекрасную. "Я готова", -  наконец  сказала
она себе.
   Пройдя через комнату, она вышла на  веранду.  Оттуда  буря  предстала
перед ней во всем величии, вспышки огня разрывали небо, потоки дождя  не
могли усмирить их. Ее пульс участился в ответ на дикие ритмы природы,  и
она рассмеялась вслух от возбуждения.  Затем  она  повернулась  и  пошла
вдоль веранды к комнате Грега.
   Завернувшись в мягкое банное полотенце, Грег только что вышел из душа
и осматривал комнату, проверяя, все ли в порядке. Когда он увидел  через
открытые окна фигуру в белом, идущую  по  веранде,  у  него  перехватило
дыхание. Она была  настолько  красива,  что  могла  служить  воплощением
идеального представления о женщине. Пока он в  трансе  смотрел  на  нее,
Тара повернулась и вошла в комнату. Он пошел навстречу ей без слов, взял
ее за руку и подвел к  креслу.  Это  простое  действие  имело  для  него
сексуальный смысл, ее теплые пальцы в его руке наэлектризовали  его.  Он
пошел открыть шампанское, но это ему плохо удавалось, так как он не  мог
отвести oт нее глаз. Сияющая,  благоухающая  и  свежая,  она  тоже  была
заряжена новым тонким эротизмом, которого он  не  видел  в  ней  раньше.
Слегка смутившись, он почувствовал, как его  член  поднялся  под  банным
полотенцем. "Не спеши, - сказал он себе, - тебе ведь не четырнадцать".
   Тара  наблюдала,  как  он  открывает   шампанское:   с   нескрываемым
восхищением  первый  раз  в  жизни  она  позволила   себе   удовольствие
рассматривать мужское тело. Он был великолепен: от его хорошо посаженной
головы до длинных красивых пальцев ног. Плечи его были широки, с  хорошо
развитыми сильными мышцами,  грудь  покрыта  золотистыми  волосами,  как
золотая крошка на столе у ювелира. У него  был  ровный  втянутый  живот,
полотенце держалось низко  на  его  узких  бедрах,  его  белизна  только
подчеркивала загар. Он улыбнулся ее взгляду - ему было приятно, что  она
смотрит на него, - и, налив шампанского, он поднес ей пенящийся бокал.
   - За тебя, - прошептал он, поднимая бокал, - и за твою красоту.
   Они молча выпили, снова налили  и  снова  выпили.  Грегу  было  почти
достаточно сидеть и смотреть на нее всю ночь, но желание дотронуться  до
нее было всепоглощающим. Поставив бокал на столик у кровати, он  подошел
к ней, забрал у нее бокал и нежно взял ее на руки.  Потом  прижал  ее  к
себе и поцеловал.
   Его поцелуй был теплым и мягким, как зрелый плод. Он засунул язык  ей
в рот, глубже и глубже,  она  начала  отвечать  ему.  Тара  с  жадностью
приняла его язык, пробуя на вкус, посасывая, она чувствовала,  что  пьет
его.  Она  легонько  покусывала  его  язык,  слегка  придержала,   потом
отпустила;  вырвавшись,  начала  покрывать  его  губы,  подбородок,  шею
быстрыми горячими поцелуями, пока он снова не приблизился ко рту.
   Стоя так, он опустил руки и принялся ласкать ее ягодицы  и  прижимать
ее живот к своему. Она  ощутила  длину  и  силу  его  стоящего  члена  и
почувствовала возбуждение от своей власти над  ним.  Она  легко  провела
руками по его  спине  вдоль  лопаток,  наслаждаясь  его  гладкой  кожей.
Отпустив ее, он отошел на шаг назад и посмотрел  на  ее  груди,  как  бы
желая сорвать легкую ткань, скрывавшую их. Подведя к постели,  он  нежно
усадил ее и мягко коснулся  грудей,  сначала  одной,  потом  другой.  Ее
соски, розовые и полные,  стояли  прямо  под  тонким  шелком  белья.  Он
развязал пояс и отодвинул материю, чтобы освободить ее.  Никогда  прежде
Тара не сталкивалась с молитвенным почтением, с каким мужчина  относится
к телу любимой женщины. Умело и нежно он ласкал ее груди  так,  что  она
впервые почувствовала, что они - часть ее. Встав перед ней на колени, он
повторял губами очертание ее грудей, попеременно брал каждый сосок в рот
и сосал  его  ритмично.  Радость  Тары  была  безмерна.  Она  испытывала
волнение, горевшее в глубине ее существа. Потом, взяв  ее  груди  в  обе
руки, он прижался лицом к ложбине между ними, электрический ток пробежал
сквозь нее при прикосновении его жесткого подбородка  к  ее  шелковистой
чувствительной коже.
   Затем он толкнул ее в постель и распахнул шелково-кружевное  неглиже.
Он гладил, ласкал ее живот и  бедра,  его  губы  и  руки  будили  в  ней
ощущения, о которых она никогда раньше даже не подозревала.  Ее  желание
росло, и, взяв его руку, она положила ее на  треугольник  внизу  живота,
покрытый шелковистыми коричневыми волосами, влажными от  любовной  росы.
Его длинные пальцы исследовали ее лоно, нащупали заветный нежный бугорок
и почувствовали, как он  задрожал  в  ответ  на  его  прикосновения.  Он
осторожно раздвинул губы и опустился на нее, и вдруг  сама  не  понимая,
что с ней и что  она  делает,  она  схватила  его  голову,  прижалась  к
твердому подбородку и достигла оргазма. После она  закрыла  рукой  лицо,
как бы желая спрятаться, и прошептала: "Прости".
   Гper лениво рассмеялся:
   - За что простить? Если это у тебя так быстро получается,  это  может
получиться еще и еще. Давай, я покажу тебе.
   Его пальцы скользнули у нее между ног, и она мгновенно  почувствовала
нарастающее желание. Он и сам почувствовал то же.
   - Ну вот, видишь?
   Он снова рассмеялся и посмотрел на нее насмешливо.
   Разгораясь, Тара попыталась освободиться от него. Она схватила его за
плечи и толкнула назад в постель,  потом  сдернула  полотенце,  все  еще
обернутое у него вокруг пояса. Он лежал перед ней на спине с  вызывающим
видом,  наслаждаясь  силой  своего  члена  и  ее   интересом   к   нему.
Очарованная, она взяла его в руки и ощутила, какой он нежный и  твердый.
Она мягко притянула его к груди и стала нежно целовать, потом  уткнулась
лицом в темно-золотистые  волосы.  Грег  почувствовал,  как  растет  его
волнение, и понял, что он, мужчина, не может позволить себе  быть  таким
расточительным,  как  женщина.  И  он  показал  ей,  как  доставить  ему
наслаждение, не давая ему кончить,  он  был  тронут  и  ее  чистотой,  и
готовностью учиться.
   Тара почувствовала,  будто  она  проживает  всю  свою  жизнь  в  одно
короткое мгновение и на этот раз у  нее  все  в  порядке.  Ее  сила,  ее
уверенность в себе росли с каждой минутой. И ее  возбуждение  тоже.  Тот
первый  раз  только  еще  больше  подогрел  ее.  Она  ждала  Грега,  его
прикосновений к ее груди, спине, между ног все сильнее.  Но  еще  больше
она жаждала его члена. Устав от его шепота "нет, не пора", она  в  конце
концов вскочила на него и взяла  его  силой,  да  так,  что  он  не  мог
освободиться. Он был застигнут врасплох и, лишенный контроля  над  своим
оргазмом, который он так долго сдерживал, он закричал: "Ах ты, сучка!" с
бешенным наслаждением и вонзился в нее, как скорый поезд.
   Затем началась роскошь медленной  любви,  когда  сиюминутные  желания
удовлетворяются, а глубокие, скрытые  еще  ждут  удовлетворения.  Теперь
вернуть его к жизни,  как  он  это  называл,  стало  ее  задачей,  и  ей
полагалось исследовать каждый дюйм его тела руками  и  губами,  гладить,
целовать. Его соски, как она обнаружила, были  столь  же  чувствительны,
как и ее собственные, а спина так же поддавалась  мягкому  массажу.  Его
бедра изнутри были нежны, как папиросная бумага, и на них совсем не было
волос в отличие от его ног. С каждым открытием ее возбуждение росло, она
чувствовала, что млеет, тает от  желания,  и,  когда  она  кончила  свое
путешествие по его телу, его член снова стремительно ожил.
   Повалив ее на спину, он вошел в  нее  длинными,  мягкими,  ритмичными
ударами, заставил ее стонать в экстазе. Только когда  он  убедился,  что
она  кончила,  он  освободился,  чувствуя,  как  постепенно  утихает  ее
возбуждение.
   Они лежали, двое утонувших любовников,  выброшенные  морем  на  берег
вечности, освещенные ясным  чистым  светом,  струящимся  с  безоблачного
неба. Буря иссякла. Небесные духи,  духи  предков  и  сам  великий  Змей
Радуги сделали свое дело. Она стала наконец женщиной.

Глава двадцать вторая

   Дэн приблизился к особняку Харперов с осторожностью. Так как  у  него
не было в Сиднее машины, он был вынужден нанять такси до  Дарлинг-Пойнт,
но он расплатился в начале  авеню  и  оставшуюся  четверть  мили  прошел
пешком.  Беглый  взгляд  дал  понять,  что  его  предосторожность   была
напрасной. В особняке, казалось, никого не было. Огромный белый дом спал
в лучах утреннего солнца, на дорожке не было  никаких  машин  и  никаких
следов деятельности. Дэн почувствовал внезапное  спокойствие.  Это  была
единственная ниточка в его поисках Тары. Что если она никуда не ведет?
   С терпением,  свойственным  его  профессии,  Дэн  устроился  ждать  и
наблюдать. Его  бдение  не  было  вознаграждено.  Ничего  не  произошло.
Никакого движения. Никто не вышел и не  вошел.  Дэн  нашел  убежище  под
деревьями, возвышающимися над стеной, и воротами,  ведущими  к  дому,  и
предался своим мыслям. Когда он впервые почувствовал тревогу за Тару? Он
не знал. Но ему теперь казалось, что в ней всегда  было  что-то,  что  с
самого начала не давало ему покоя. Он все еще помнил, какой она была  на
предварительной  консультации  с  изуродованным  лицом  и  телом,  но  с
уникальной силой духа, светящейся в этих необыкновенных глазах.  Он  уже
тогда знал, что она солгала о несчастном  случае  -  никакая  машина  не
могла нанести такие  раны.  Она  всегда  была  загадкой,  скрывала  свои
мучительные секреты в глубине своего гордого  сердца,  и  душа  ее  была
ранена не меньше, чем ее тело.
   Время, как он знал по опыту, залечивает большинство ран. Но  время  -
неторопливый доктор, и работает оно без анестезии. Дэн  пришел  к  мысли
после своего последнего визита к Таре, что она все еще страдает. То, что
случилось, для нее не кончилось. Он чувствовал, что у нее есть  какой-то
план, что она нашла способ разрешить то, что ее мучило, и он  восхищался
ею. Он верил также, что ей хватит мужества довести дело до конца. Но  по
мере того как картина стала проясняться - после визита на могилу и когда
он увидел, насколько обеспокоен сержант Сэм Джонсон на Орфеевом острове,
- у Дэна появился страх, что ей не хватит силы для борьбы против  врага,
более сильного, смелого и жестокого. "О Тара, родная моя, почему  ты  не
доверилась мне? И как я могу помочь тебе, если я не знаю, где ты?"
   Медленно подъехал фургон,  доставляющий  продукты,  и  нарушил  покой
улицы. Дэн очнулся от своих размышлений. Время  для  лобовой  атаки.  Он
попробовал  открыть  ворота  из  сварного  железа,  однако,  как  он   и
предполагал, они были заперты. Но стены, окружающие дом, были  построены
скорее для украшения, чем против непрошеных гостей, они не  представляли
проблемы для атлетически сложенного мужчины. Не заботясь о том,  что  он
может попортить одежду и обувь, Дэн подпрыгнул и оказался на  стене.  Он
ни на секунду не задержался наверху, боясь быть замеченным,  и  бесшумно
спрыгнул на мягкую землю по ту  сторону.  Отряхнув  руки  и  колени,  он
огляделся.
   Прямо перед ним простиралась зеленая лужайка. Сад был  густо  засажен
деревьями, что давало прекрасную возможность для укрытия. Дэн  со  всеми
предосторожностями двинулся к  дому,  прячась  за  группами  деревьев  и
кустарников, растущих на этом зеленом пространстве. Ему даже в голову не
пришло, разумно ли он поступает, вторгшись  на  частную  территорию.  Он
решительно выбросил из головы кричащие газетные заголовки,  подсказанные
воображением: "Врач из Квинсленда арестован  по  обвинению  в  краже  со
взломом". Он пробрался вдоль боковой стены дома, не увидев ни  движения,
ни признаков какой-либо жизни. За домом он осмелился  подойти  к  самому
краю скрывающих его зарослей и стал внимательно вглядываться через кусты
в картину, которую он видел перед собой.
   За домом роскошный зеленый газон спускался к краю воды, где стояла на
якоре яхта Харперов. Сам особняк стоял на возвышении, все окна  на  этой
стороне были занавешены и закрыты шторами от жаркого  утреннего  солнца.
На террасе в беспорядке стояли стулья и шезлонги, но никто  не  сидел  в
них, наслаждаясь солнечными  лучами.  Только  ниже  внутреннего  дворика
можно было видеть,  как  какой-то  мальчик  уверенно  плавает  кролем  в
бассейне, взад - вперед. Рядом с бассейном, разомлев  от  жары,  дремала
овчарка, вяло и тяжело дыша.
   Вдруг пес пошевелился, поднял голову и принюхался.
   В одну секунду он был на ногах и мчался  к  укрытию  Дэна  с  громким
лаем.
   Выйдя из своего укрытия в  кустах,  Дэн  двинулся  навстречу  собаке.
Когда пес почти приблизился, Дэн остановился и опустился на одно колено,
чтобы быть на одном уровне с собакой.
   - Молодец! - сказал он  как  можно  спокойнее  и  дружелюбнее.  -  Ты
хорошая собака!
   К его огромному облегчению, пес остановился как вкопанный,  глядя  на
него внимательно, без угрозы.
   - Все в порядке,  приятель  -  сказал  Дэн  более  хладнокровно,  чем
чувствовал себя на самом деле. . - Вы кто? - раздался резкий  испуганный
голос сверху.
   Мальчик выбрался из бассейна, крепко сжав в руке полотенце как бы для
защиты.
   - Друг, клянусь тебе, - ответил Дэн спокойно. - Я звонил у ворот,  но
никто не ответил.
   - Знаете, это частная собственность. Сюда не разрешается  просто  так
входить. - Он держался настороженно, но испуг прошел.
   - Я должен извиниться. Обычно я так  не  поступаю.  Но  сейчас  очень
срочный случай.
   Мальчик осторожно пересек  лужайку  и  подошел  к  нему.  Дэн  боялся
пошевелиться, чтобы собака не набросилась на него. Он взглянул на  умные
глаза, оскаленные зубы и все тело, готовое к броску, и  решил  подождать
спокойно, пока подойдет мальчик.
   - Что вам нужно? Что вы здесь делаете?
   - Меня зовут Дэн Маршалл! Я ищу некоего Грега Марсдена.
   - Его здесь нет. Вы его друг?
   "Едва ли", - подумал Дэн мрачно.
   - Нет, не друг, - сказал  он  резко  и  был  вознагражден  выражением
облегчения на лице мальчика. - Я друг Тары Уэллс.
   "А ты, судя по глазам, ее сын", - подумал он.
   - Тара! - Невозможно было ошибиться в тоне, которым это было сказано.
- Вы знаете ее?
   - Она мой большой друг. Я надеялся, что кто-нибудь здесь  сможет  мне
сказать, где она. Ты не знаешь?
   Дэн был так взволнован, что непроизвольно потянулся к мальчику и  тут
же услышал рычание собаки. Мальчик улыбнулся.
   - Все в порядке, дружище. Успокойся. - Собака сразу успокоилась.
   - Его зовут Кайзер. Он настоящий убийца, - сказал мальчик.
   - Да, я сразу догадался.
   - Он обычно никого к нам не подпускает, - Мальчик посмотрел на него с
любопытством.
   - Я надеюсь, он понял, что я друг. Думаю, так это и было.
   Не сговариваясь они оба повернулись и пошли в сторону дома.
   - Вы давно знаете Тару? - мальчик явно был расположен говорить о ней.
   - Около года.
   "Что же ты знаешь, - подумал Дэн. - Если вообще знаешь что-то".
   - Где вы познакомились?
   - В моей клинике в северном Квинсленде.
   - В северном Квинсленде? - мальчик задумался. - Значит, вы врач?
   - Да.
   Дэн почувствовал, что  за  ними  кто-то  молча  наблюдает  с  террасы
наверху. Он посмотрел вверх и увидел девочку,  которую,  так  же  как  и
мальчика, он видел раньше на фотографиях в спальне Тары, в ее квартире в
Элизабет-Бэй. Ее задумчивое лицо было смуглым и печальным.
   - Это моя сестра Сара. А меня, между прочим, зовут Деннис.
   Они обошли бассейн и  поднялись  по  каменным  ступеням  на  террасу.
Девочка не шелохнулась.
   - Сара, это доктор Маршалл.
   - Здравствуй, - Дэн постарался, чтобы его приветствие звучало тепло и
непринужденно.
   - Он друг Тары, -  продолжал  мальчик.  Сара  посмотрела  на  него  с
некоторым подозрением, но он увидел, что она смягчилась.
   Какой-то инстинкт подсказал ему добавить:
   - Но я не друг Грега Марсдена, Сара. Мне просто надо найти Тару.
   Она внимательно посмотрела на него, поняв, что ему можно доверять.
   - Заходите, пожалуйста, - сказала она.
   В гостиной  была  приятная  прохлада  и  уют.  Дэн  сразу  же  оценил
роскошное элегантное  убранство,  его  взгляд  привлекла  фотография  на
столике.
   - Это наша мама, - сказал Дэннис, проследив за его  взглядом.  -  Нам
сказали, что она умерла, но я...
   - Замолчи! - Лицо Сары исказилось от боли.  -  Прекрати,  Деннис!  Ты
обещал, что больше не будешь об этом говорить.
   - Деннис, - на этот раз Дэн не скрывал  своего  волнения,  -  Тара  и
Грег, где они?
   - Они в Эдеме.
   - В Эдеме?
   - Это наше загородное поместье. В Северной Территории.
   Сердце Дэна оборвалось. "Боже, - это за много миль отсюда, в два раза
дальше на север и потом к западу, чем его путь на юг в Сидней". Он был в
смятении, пытаясь найти решение.
   - Доктор Маршалл, - Деннис стоял у его локтя, смотря  на  него  снизу
вверх и в лице его светилось что-то, похожее на надежду. - Я видел  Тару
до этого.
   - До этого?
   - До того, как она приехала сюда на уикэнд с Грегом.
   - Она провела здесь уикэнд с Грегом? - У него перехватило дыхание  от
ревности.
   - Нет, она уехала после ленча. Но я видел ее и раньше. В  школе.  Она
однажды туда пришла и фотографировала нас, когда мы играли в  футбол.  Я
видел ее очень близко. Она сфотографировала меня,  я  не  знаю,  почему.
Поэтому я и запомнил.
   Сара, стоя позади его, слушала презрительно, но с крайним вниманием.
   - Когда она приехала сюда, я сразу  догадался,  что  это  она.  Я  ее
спросил, но она все отрицала. Но я не один  узнал  ее.  Кайзер  ее  тоже
узнал. Весь день... чем больше времени я с ней был... у меня просто было
такое чувство...
   В комнате вдруг стало очень тихо.
   - Какое чувство? - спросил Дэн почти шепотом.
   - Что она наша мать!
   Дэн увидел слезы на глазах у  мальчика,  когда  тот  вслух  осмелился
сказать то, что было его тайной надеждой. Сара нетерпеливо  повернулась,
будто не могла больше выносить этого.
   - Доктор Маршалл, почему она оказалась в вашей клинике в  Куинсленде?
Что с ней стряслось?
   Дэн был в нерешительности, он не хотел  сразить  их  преждевременными
откровениями. Но Дэннис опередил его.
   - Вы сказали, что познакомились с ней около года назад.
   - Да, это так.
   - Приблизительно в это время  моя  мама,  как  говорят,  попала...  в
аварию. - Он остановился и густо покраснел. - Не думайте, что я сошел  с
ума...
   - Ты не сошел с ума, сынок, - это слово нечаянно сорвалось у  него  с
языка.
   Деннис побелел, губы его задрожали, как у маленького ребенка.
   - Тара Уэллс - наша мать?
   - Да.
   Деннис повалился  на  стул  и  заплакал.  Сара  застыла  как  камень,
уставившись прямо перед собой. Потом с криком  боли  она  разрыдалась  и
бросилась на грудь Дэну, рыдания сотрясали ее.
   - Ну, ну, - попытался он ее успокоить, - все в порядке, теперь все  в
порядке, она ведь жива, не забывай!
   Все чувство ви