ый  почти  стенографическим,  но
вполне читаемым почерком. Из него я узнала, что  Дина  Аркадьевна  Дашкевич,
тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения, прописана в Тарасове  по
улице Кутякова, пятнадцать.
   - Сергей Иванович, вы - гений, - воскликнула я, с благодарностью глядя на
своего зама.
   - Чего уж там, - махнул  рукой  Кряжимский,  -  ты  лучше  расскажи,  что
накопала?
   Я передала Кряжимскому все, что произошло со мной  за  сегодняшний  день,
опустив за ненадобностью приключение в примерочной кабинке.
   - Лихо, лихо, - похвалил Кряжимский. -  И  нечего  удивляться,  что  твой
Корниенко спокойно  ведет  дела  со  своим  политическим  противником.  Ведь
политика - это такая же игра, как  и  любая  другая,  только  ставки  в  ней
гораздо выше - власть, которая  открывает  просто  сумасшедшие  перспективы.
Выступая с трибуны в Думе, депутаты могут поливать друг друга  грязью,  а  в
перерыве между заседаниями мирно беседовать в думском буфете за рюмкой чая и
решать свои финансовые вопросы.  Ты  разве  этого  не  знала?  Все  различие
Саблина и Корниенко заключается в том, что у их партий  разные  названия,  а
суть дела от этого не меняется. Кто  наобещает  больше  других,  кто  сможет
заставить избирателей поверить ему, а не другому, кто сумеет привлечь к себе
внимание любыми законными и незаконными способами - тот и на коне, то есть в
Думе. А там уж ему открываются поистине безграничные возможности.
   - Вы мне прямо урок политграмоты прочитали, - усмехнулась я. - По  вашему
выходит, что в Думу рвутся из меркантильных соображений? А,  как  же  народ,
которому так щедро раздаются предвыборные обещания?
   - Народ -  это  стадо,  которое  ведут  на  заклание,  -  грустно  сказал
Кряжимский.
   - И мы с вами, значит, тоже - стадо?
   - В какой-то мере.
   - С вашей философией -  хоть  в  петлю  лезь,  -  я  достала  сигарету  и
закурила.
   - Ну зачем же сразу в петлю, можно еще посопротивляться немного, что мы и
делаем в силу своих возможностей, - резюмировал он улыбнувшись.
   От его улыбки на душе как-то сразу потеплело.  Я  взглянула  на  стол  и,
увидев записку с адресом Дины, попрощалась  с  Сергеем  Ивановичем  и  стала
собираться.
   - Хочешь нанести визит госпоже Дашкевич? - полюбопытствовал Кряжимский. Я
молча кивнула, накидывая на плечо ремень "Никона".
   - О чем собираешься говорить?
   - Пока не знаю, - я пожала плечами, там видно будет.
   - Что ж, экспромт - это неплохо, - заметил он, - но я бы на  твоем  месте
поинтересовался, где она была вечером в день исчезновения господина Петрова.
   - Поинтересуюсь, - ответила я уже с порога.

***

   Сумерки уже накрыли город серой прозрачной накидкой, когда я остановилась
возле дома номер пятнадцать по улице Кутякова. Это был типовой девятиэтажный
дом из силикатного кирпича, ничем не отличавшийся от своих собратьев той  же
серии. Поднявшись на третий этаж, я долго давила кнопку звонка, но никто  не
откликнулся  на  непрекращающуюся  трель.  Еще  раз  взглянув  на  листок  и
убедившись, что пришла точно по  указанному  адресу,  я  спустилась  вниз  и
отправилась домой - нужно было бросить чего-нибудь в топку  для  поддержания
жизненных сил.
   В машине я включила радио, и после очередной хохмы Фоменко: "Это все шито
по воде белыми вилами" - пошли  новости,  из  которых  я  и  узнала,  что  в
нескольких километрах от того места, где была обнаружена  "Волга"  господина
Петрова, найден его труп с  огнестрельным  ранением.  Господин  Петров,  как
сообщил диктор, был директором крупной тарасовской фирмы, которая занималась
торговлей нефтепродуктами. Предполагают, что его смерть явилась  результатом
криминальных разборок, связанных с его бизнесом. И, конечно, ни слова о том,
что фирма эта принадлежит господину Корниенко.
   Переступив порог своего подъезда, я как всегда направилась  к  лифту,  но
услышала какой-то шум за спиной, показавшийся мне странным  -  что-то  вроде
тихого шарканья подошв  по  цементному  полу.  Я  хотела  обернуться,  чтобы
выяснить причину этого шума, но не смогла.  Чья-то  грубая  рука,  пропахшая
табаком, зажала мне рот и нос, и я почувствовала холод стали у горла. Я чуть
не закричала от страха и боли, но не могла даже дышать.
   - Будешь рыпаться или пикнешь - убью, - прошептали мне в ухо чьи-то губы,
и рука, зажимавшая мне нос и рот, ослабила свою хватку, дав воздуху доступ к
моим легким.
   Я стояла, парализованная страхом, мне казалось, что, отпусти меня  сейчас
насильник, я бы просто опустилась  на  пол,  словно  марионетка,  у  которой
оборвались  нити.  Отчаянно  вращая  глазами,  я  пыталась  хоть  что-нибудь
разглядеть. Но мои попытки оказались тщетными.  Через  мгновение  мне  стало
ясно, что злоумышленников по  крайней  мере  двое.  Сквозь  хриплое  дыхание
первого, который держал меня, я расслышала негромкую команду.
   - Ну, че стоишь, Слон, давай ее в машину.
   - Веди себя тихо, как мышка, - снова услышала голос  возле  уха.  -  Тебе
понятно?
   - Угу, - протрубила я через нос и кивнула, если это  можно  было  назвать
кивком, но Слон, державший меня, видимо, понял  мое  движение,  потому  что,
убрав руку с ножом с моего горла, подхватил меня за талию и поволок к выходу
из подъезда.
   - Ну че там, Зеленый, - прошипел зажав меня под мышкой, - все тихо?
   - Давай быстрее, - негромко сказал Зеленый, придерживая дверь.
   Я повернула голову. В тусклом свете лампочки мне удалось разглядеть  если
не его лицо, то, во всяком случае, фигуру. Он был с меня ростом,  с  коротко
остриженными волосами, в спортивном костюме не то  синего,  не  то  зеленого
цвета и в кроссовках. В руках он держал какой-то длинный предмет вроде  ножа
или тонкой дубинки. Он был явно за старшего, потому что командовал.
   Как это ни странно, но страх, овладевший мной в самом начале,  постепенно
начал уходить, и оставалась одна только злоба  и  неистовое  желание  что-то
делать, как-то попытаться выкрутиться из этой передряги.
   Голова вновь обрела способность шевелить извилинами и стала  прокручивать
возможные последствия моего  похищения.  Было  ясно,  что  убивать  меня  не
собираются, по крайней мере немедленно. Если бы это было так, то времени  на
это было вполне достаточно и в  подъезде.  Значит,  у  них  какие-то  другие
планы. Какие? Если они собирались напугать меня, то своей цели достигли. Что
собираются делать со мной дальше? А что  делают  обычно  такие  отморозки  с
симпатичными девушками?  Ответ  на  этот  вопрос  подхлестнул  меня,  придав
решительности и сил. Что было мочи я начала биться, как рыба, вытащенная  из
воды. Вывернув голову, я впилась зубами в пропахшую  табаком  руку  с  такой
злостью, что прокусила ее и почувствовала во рту солоноватую кровь.
   Слон приглушенно взвыл от боли и неожиданности и почти выпустил меня,  но
вовремя перехватил локтевым сгибом здоровой руки за горло.
   - Тварь, сука, убью! - чертыхался он. - Придушу, собака!
   Он подтащил меня к "БМВ" стального цвета (я почему-то не сомневалась, что
это был тот самый, который двигался  за  моей  "Ладой"  от  штаба  "Народной
власти"), заднюю дверку которого открыл Зеленый.
   - Чего ты орешь, кретин? - замахнулся он на Слона. - Засветиться хочешь?
   - Эта сучка мне руку прокусила.
   - Засовывай.
   - Помоги, Зеленый, она трепыхается.
   - Придуши ее маленько.
   Но вместо того чтобы еще сильнее сдавить мне горло, как  посоветовал  ему
Зеленый, Слон почему-то ослабил хватку и со  стоном  опустился  на  асфальт,
выронив из руки нож, лезвие которого звякнуло о  бордюрный  камень.  Упавший
действительно был внушительных размеров, и его распластанное у моих ног тело
в коричневой куртке напоминало скорее мамонта, чем слона.
   Какое-то мгновение я стояла, глядя над него, а потом вдруг опомнилась  и,
не вдаваясь в причины его падения, резво отпрыгнула  сторону  от  машины.  У
меня хватило ума (умная девочка) броситься не  в  подъезд,  где  меня  снова
могли схватить, а побежать вдоль дома Но не успела я сделать и  двух  шагов,
как на ткнулась на человека, сильные руки которой обхватили меня кольцом.
   Господи, значит, их трое. Эта мысль лишила меня последних сил, но дух еще
был сломлен, и я попыталась освободиться.
   Конечно, у меня ничего не  вышло.  Я  собиралась  расплакаться  от  такой
несправедливости, как человек, державший меня, прошептал мне на ухо  голосом
Леши Самаркина:
   - Все хорошо, это я. Постой-ка здесь не много.
   Разжав свои объятия, после его слов показавшиеся мне самыми желанными  на
свете, легонько отстранил меня  и  повернулся  лицом  к  Зеленому,  который,
замахнувшись своей дубинкой, стремительно приближался к нему. Честно говоря,
я не поняла, что случилось, потому  что  все  произошло  в  одно  мгновение.
Передо мной мелькнули ноги в кроссовках, и уже в следующую  секунду  Зеленый
лежал на асфальте рядом со своим приятелем.
   Даже не взглянув на неподвижное тело, Алексей шагнул к  "БМВ"  и,  открыв
переднюю дверцу, осмотрел салон.
   - Никого, - спокойно сказал он, - пошли.
   Он обнял меня и повел  к  подъезду,  перед  дверями  которого  лежал  мой
рюкзачок из шотландки. Самаркин поднял его, и  в  этот  момент  из  подъезда
вышла, опираясь на палочку, Клавдия Васильевна, вредная старушка, - я с  ней
не здоровалась.  Она  осуждающе  взглянула  на  нас  с  Алексеем,  потом  на
раскинувшиеся на асфальте тела бандитов и, пробубнив  себе  под  нос  что-то
вроде: "Напьются и валяются где ни  попадя,  нехристи",  пошла  неспешно  по
своим делам.
   Я улыбнулась и крепче прижалась к Алексею.
   - Леша, а что случилось со Слоном? -  спросила  я,  когда  мы  подошли  к
лифту, - ну, с тем, который тащил меня?
   - Несварение желудка, - коротко бросил он.
   - Ты что, убил его? - со страхом спросила я.
   Хотел, - ответил он со вздохом, - когда  увидел,  как  он  тебя  волочит,
потом передумал. Минут через десять очухается.
   - Откуда ты появился-то, спаситель?
   Подошел лифт, мы сели и поднялись на мой этаж.
   - Да я закончил с подписями и решил тебя  дождаться,  -  смутился  он,  -
замерз здесь не много - стал прохаживаться вдоль дома.
   Едва мы вошли в квартиру, я тут же закурила, а он мне все  рассказал.  Он
проморгал момент, когда я приехала, и увидел меня, уже входящую  в  подъезд.
Он подошел к подъезду и сразу понял, что что-то не так, и спрятался  в  тени
дома. А когда Слон подтащил меня к машине, "отключил" его, как он выразился.
"Дальше ты все знаешь", - закончил Алексей.
   - Почему же ты не  позвонил?  -  спросила  я.  -  Надо  было  тебе  здесь
мерзнуть?
   Он только пожал плечами и улыбнулся.
   И тут меня озарило.
   - Лешечка! - Я с криком бросилась ему на шею. - Я вспомнила! Получилось!
   - Да что получилось-то? - Он немного отстранился и с опаской посмотрел на
меня.
   - Змейка с изумрудным глазом! - орала я, повиснув у него на шее.
   -  Это  пройдет,  -  он  нежно  погладил  меня  по  спине,  -  просто  ты
переволновалась.
   - Да ничего не пройдет, - я вырвалась oт него и бросилась к  телефону.  -
Ты помнишь колечко у Ольги Юрьевны на мизинце в  виде  змейки  с  изумрудным
глазком?
   - Ну... - как-то неопределенно ответил Алексей.
   - Мне его показывала Женька, - я набрала номер своей подружки.
   - Да. - К счастью, она оказалась дома и сама взяла трубку.
   - Привет, это я.
   - Лелька, здорово, - узнала она меня.
   - Женька, у меня мало времени, я потом тебе забегу и все объясню, ты  мне
только скажи, помнишь, ты хвалилась мне колечко в виде змейки  с  изумрудным
глазом?
   - Вспомнила, - протянула она, - его уж нет давно.
   - Как нет? А где же оно? ? нетерпеливо спросила я.
   - Мой папушка купил его мамушке, когда они еще вместе  жили,  но  мамушке
оно то ли не понравилось, то ли не подошло, не помню уж,  короче,  она  этим
кольцом в него швырнула, они уже тогда цапались, как две собаки. Ну, папушка
его и притарил, а потом, наверное, какой-нибудь своей пассии презентовал. Ты
ведь знаешь его - широкая натура.
   - Знаю, - ответила я, вспомнив вальяжную фигуру  Теодора  Георгиевича.  -
Ладно, пока, скоро забегу.
   Не успела я положить трубку, как телефон снова зазвонил.
   - Слушаю.
   - Оля, - узнала я баритон Михаила Францевича, - еле тебя нашел. Скажи мне
твой адрес, я за тобой заеду.
   Это было произнесено таким тоном, словно я уже дала свое согласие.
   - Только не в девять, - я бросила взгляд на часы, - я не успею собраться.
   - Скажи, во сколько?
   - В десять.
   - Хорошо, я буду.
   Я продиктовала ему адрес и опустила трубку на аппарат.
   - Уезжаешь? - Самаркин обиженно поджал губы.
   Я подошла к нему, обняла за шею и посмотрела в зеленые глаза.
   - Леша, мне надо попасть на эту чертову вечеринку, может, удастся  узнать
еще что-нибудь о Петрове. И мне нужна будет твоя помощь, если  ты,  конечно,
согласишься мне помочь.
   - Помочь? - он недоверчиво посмотрел на меня.
   - Да, у меня есть план.

Глава 8

   Как только дверь за Алексеем захлопнулась, я принялась одеваться. У  меня
было в запасе минут десять - не больше. Натянув  на  себя  черные  бархатные
брюки "Big star", я уже примеряла темно-бордовый пиджак, как раздался звонок
в дверь.
   Фу ты, черт, раньше назначенного времени, закусила я губу, кинула быстрый
взгляд в зеркало и побежала открывать. Я зыркнула в глазок -  на  лестничной
площадке стоял Михаил Францевич. Я щелкнула замком, дверь открылась.
   - Добрый вечер, - непринужденно поздоровался  зам  Корниенко,  протягивая
мне букет красных роз.
   - Какая приятная неожиданность! - кокетливо улыбнулась я, польщенная  его
вниманием.
   Согласитесь, когда полчаса назад вам к горлу  приставляют  нож,  а  потом
дарят цветы - это производит впечатление! Я по-настоящему  была  растрогана,
но  смотрела  на  Францевича  отсутствующим  взглядом,  словно   по-прежнему
чувствовала холодное прикосновение стали.
   - Вам нехорошо? - встревожился Оленич.
   - Мы что, снова перешли на "вы"?
   Я действительно прислонилась к косяку и прикрыла веки.
   - Нет, нет, что вы, - поторопилась я его успокоить, - мне никогда не было
так хорошо, спасибо вам за цветы.
   -  Мне  казалось,  что  такая  красивая  девушка,  как  вы,  получает  их
ежедневно... - он застенчиво улыбнулся.
   - Что же это мы с вами в дверях стоим, прошу, - я посторонилась,  впуская
Михаила в прихожую. - Проходите, - предложила я, видя, что он замешкался.  -
Но для начала снимите куртку.
   Он благодарно улыбнулся и повесил на вешалку свою светло-серую куртку  из
микрофибры. Я поглядела на ярлык - так, для  интереса.  Знаменитая  немецкая
фирма "Шульман". Неплохо, хотя нужно заметить, что элегантное пальто  больше
шло Францевичу. Под курткой на  нем  была  джинсовая  рубашка.  Пикник  есть
пикник. На минуту я засомневалась: а не вырядилась ли я для такого случая? Я
- женщина, мне простительно, успокоила я себя,  да  и  характер  мероприятия
обрисован не очень  четко  -  в  нашей  стране  между  пикником  и  светской
вечеринкой грань весьма размыта.
   -  Вы  отлично  выглядите,  -  Францевич  прошел  в  гостиную  и  сел   в
предложенное кресло.
   - Спасибо, сегодня вы мне уже это говорили... -  рассмеялась  я  каким-то
судорожным смехом - следствие нервного стресса.
   - Мне нетрудно это повторить, тем более это чистая правда. Хотя, конечно,
можно  было  придумать  что-нибудь  другое,  типа:   вы   неподражаемы   или
великолепны, или: сегодня вы, милочка, -  настоящая  принцесса?  -  негромко
рассмеялся Францевич в свою очередь. - Считайте, что я все это вам сказал, -
добавил он.
   - У вас хорошее чувство юмора, - шутливо произнесла я, - поскучайте здесь
пять минут, мне нужно привести себя в порядок.
   - Последний штрих?
   - Именно.
   Я пошла в  спальню  и,  освежив  макияж,  вскоре  вернулась  в  гостиную.
Францевич встретил меня восхищенным взглядом и своей хищноватой улыбкой.
   - Мы можем ехать? - Он легко поднялся с кресла и подошел  ко  мне.  I  Ну
вот, с неудовольствием подумала я, сейчас начнутся грязные приставания!
   Михаил Действительно поднес руку к моему лицу, но только для того,  чтобы
стереть с подбородка вишневое пятнышко  помады,  которую  в  спешке  да  еще
дрожащими руками  (следствие  недавнего  инцидента)  я  не  очень  аккуратно
нанесла на губы.
   - Вот так будет лучше, - оценивающе прищурил правый глаз Францевич.
   Перед тем как  выключить  свет  в  прихожей  я  в  течение  целой  минуты
критически  изучала  свою  физиономию,  на   которой,   сменив   смертельную
бледность, теперь полыхал самый что ни на есть натуральный румянец.  "Никон"
у минут  двадцать  как  покоился  в  кожаной  сумке,  которую  я  не  забыла
прихватить с собой.
   Мы спустились на лифте. У подъезда нас ждал синий "БМВ"  сверхсовременной
модификации, своими удлиненно-обтекаемыми контурами напоминавший амфибию.  В
нем сидела все та же компания, что и днем в "форде" - мелкоголовый  Слава  и
угрюмого вида бугай в бордовой куртке.
   - Добрый вечер, - любезно поздоровалась я с "обитателями" синего "БМВ".
   Мне ответили дружным молчанием. Точно лакеи мстят господам, пронеслось  у
меня в голове, или наоборот - они считают себя недостойными подать голос?  А
где же белый "Форд"? Или Францевич специально пускает пыль в глаза?
   С удовольствием почувствовав под своей упругой попкой пружинящую мягкость
комфортабельного сиденья, я, стараясь выглядеть беззаботной,  откинулась  на
спинку. Настроение у меня было не то чтобы подавленное... Скорее я вообще не
могла определить, какое оно у меня было. Разговаривать  не  хотелось,  но  и
молчать было как-то неприлично, тем более что Францевич выжидающе пялился на
меня. Его красивые черные глаза полыхали все тем же бесовским  огнем,  разве
лишь в самой глубине поблескивали капельки нежности, похожие  на  подтаявший
снег. Молчание казалось мне все  более  невыносимым,  я  задыхалась  в  нем,
словно в исполинском сугробе.
   "А может, эти молодчики  не  ответили  мне  на  приветствие,  потому  что
считают меня девкой  Францевича,  девкой,  которую  он  везет  на  трах?"  -
возмущенно подумала я и решила разрядить образовавшийся в салоне  автомобиля
вакуум следующим освежающе-резким обращением к Михаилу:
   - А вы слышали, труп Петрова обнаружили?
   Мне показалось, что Францевич вздрогнул. Испортила я ему клубничку!
   - Я не слушал новостей, -  просто  ответил  зам  Корниенко,  -  меня  они
утомляют...
   "А приставать к девушкам  тебя  не  утомляет?"  -  с  вызовом  задала  я,
мысленно, конечно, ему вопрос, а вслух сказала беспечным тоном:
   - Запутанная история, скажу я вам? Шекспиром  пахнет,  -  усмехнулась  я,
всей кожей ощущая напряженную тишину в  салоне.  Меня  раздражал  похотливый
блеск в глазах Францевича. В моей  голове  он  никак  не  вязался  с  фактом
обнаружения  трупа  Петрова.  Я  не  могла  освободиться  от   того   сухого
официального тона, которым было передано это  сообщение.  Этот  равнодушный,
выхолощенный, ну разве что с маленькой долей печали, печали  обескровленной,
уместной, как считалось, голос гулким эхом висел в моем сознании,  заставляя
меня смотреть на мир, на людей сквозь серые  очки.  Прибавьте  к  этому  еще
зарядивший дождик? - Шекспиром?
   - удивленно приподнял свои смоляные брови Францевич.
   - У меня  нюх  на  такие  дела,  -  таинственно  сказала  я,  одарив  его
многозначительным, как сама жизнь, взглядом, - все-таки странно, что  вы  не
слушаете новостей.
   - Слушаю, но не постоянно, от этого можно свихнуться? - Как  вы  думаете,
куда направлялся Петров позавчера,  когда  выехал  из  штаба?  -  Я  невинно
посмотрела на Михаила.
   Он нервно и даже как-то неприязненно передернул  плечами,  но  голос  его
прозвучал спокойно:
   - Понятия не имею.
   - Какие у него могли быть дела за  несколько  километров  от  Тарасова  в
такое время?
   - Если б я знал, то ответил, - с оттенком раздражения бросил Францевич.
   - Мне кажется, он ехал к лю