раскрыв  найденную  аптечку,
доставал из нее бинт.
   ...Было уже около девяти вечера, когда я, с  большущим  трудом  удерживая
"Ладу" в прямолинейном движении, добралась на ней до дома Жанны.
   Мало того,  что  весь  корпус  моей  страдалицы  был  побит  и  исцарапан
настолько, что его оставалось  только  поменять,  но  еще  и  колеса  как-то
странно деформировались: создавалось впечатление, что они стали квадратными.
Я утрирую, разумеется, но переваливалась моя  "Лада"  с  боку  на  бок  так,
словно изображала из себя утку. И получалось это у нее неплохо.
   Ехала я медленно, и у меня была возможность привести в  порядок  мысли  и
обдумать свои дальнейшие действия.
   Дом Жанны был освещен только на первом этаже.  Я,  немного  не  рассчитав
скорость, остановившись, слегка ткнулась бампером в столб калитки. Сначала я
вздрогнула, а потом даже немного повеселела. Когда  еще  представится  такая
возможность: удариться и наплевать на это?
   Калитка, как и раньше, была не заперта, и я, дойдя до дома,  позвонила  в
знакомый мне уже звонок.
   Как и в прошлый раз, открыли мне не сразу. На пороге стоял Борис Иванович
со стаканом чая в руке.
   - Опять вы! - воскликнул он, впрочем, без особой радости и в голосе, и  в
лице. Обшарив глазами пространство за моей спиной, он посмотрел  на  меня  с
удивлением.
   - А ваш спутник в машине остался? - спросил он, не двигаясь с места.
   - В машине никого нет, - сказала я. ? Вы разрешите мне пройти?
   Диванов помедлил, осмотрел меня снизу доверху и посторонился.
   Я прошла в дом, и Диванов запер за мною дверь.
   - С вами что-то случилось, голубушка? - продолжал спрашивать он, но я ему
не ответила.
   Я сняла свой перепачканный, а может быть, и  порванный  плащ  -  не  было
времени разглядывать - и повесила его на вешалку.
   Сумочку я взяла в руку. Повернувшись к Диванову, я  подождала,  когда  он
догадается пригласить меня в холл.
   В холле я увидела Жанну, сидящую на диване с сигаретой в руке.
   - С вами что-то случилось? ? вскочила она и пошла ко мне навстречу.
   - Случилось, - кивнула я и, пройдя, села напротив нее, - мне нужно с вами
поговорить.
   Я открыла сумочку и, пошарив в ней рукой, достала сотовый, набрала номер,
послушала и положила телефон рядом с собою на диван.
   - Как всегда, занято, - пробормотала я. Диванов и Жанна молчали.  Диванов
прошел следом за мною и сел недалеко от Жанны.
   - Здорово вы меня подставили, - сказала я, - можно сказать, артистически.
Репетировали или случайно так получилось?
   Жанна с Борисом Ивановичем переглянулись.
   - Я вас не понимаю, Ольга, - сухо  сказала  Жанна,  -  вы  хотите  что-то
сообщить, или опять будете говорить только одной вам понятные вещи?
   - Говорить буду, - согласилась я, - и  мы  друг  друга  доймем.  Мне  так
кажется.
   Сделав еще одну паузу, я сказала:
   - Как видите, Антону не удалось выбить меня из игры, хотя он старался...
   - Вы это о чем? - резко спросил Борис Иванович. - Какая  еще  игра?  Пока
только играли вы: приехали, наговорили семь бочек арестантов, уехали, теперь
вернулись... Я отказываюсь вас понимать.
   - Вы знаете, я вас не понимаю тоже, - сокрушенно покачала  я  головой,  -
наверное, у вас это возрастное.
   - Что? - чуть не подпрыгнул Борис Иванович. - Что у меня  возрастное?  Вы
меня хотите оскорбить? Да я вас выгоню сейчас же отсюда. Нахалка!
   Он не удержался, встал и заходил по холлу.
   - Я здоров! - заявил он. - По всем тестам у меня организм  работает  так,
что дай бог каждому!
   - Может быть, а вот память вас подводит, - сказала я. -  Со  Спиридоновым
Николаем Игнатьевичем вы напутали. Это от волнения, наверное, не иначе.
   Диванов резко остановился и тихо спросил:
   - А при чем здесь Спиридонов? Кто здесь говорит про Спиридонова?
   - Я, - я пересела поудобнее и потерла лицо руками,  но  осторожно,  чтобы
остатки макияжа не загубить окончательно, мне еще в город возвращаться нужно
будет, - я и говорю. Я интересную вещь заметила в ваших показаниях,  которые
вы дали следователю, когда он вас допрашивал в связи с этим убийством.
   - Каким еще убийством? - почти шепотом переспросил Диванов и  подошел  ко
мне ближе на шаг. Жанна сидела не шевелясь и казалась совершенно погруженной
в свои мысли, но я чувствовала, что слушает она очень внимательно.
   - Я про убийство Спиридонова. Про то, как убили Риту, мы поговорим позже.
   Я замолчала и внимательно послушала возникшую тишину. Похоже, что в  этом
доме со мною никто не хочет разговаривать. Ну что  ж,  придется  самой  себя
развлекать, авось потом и они подключатся.
   - Вы сказали следователю, что Николай Игнатьевич напомнил вам про  письмо
которое он вам оставил, верно? - обратилась я к Диванову.
   - Ну, - осторожно ответил он.
   - А зачем, можете объяснить?
   - Да что тут еще объяснять? ? вскричал Диванов, теряя  терпение,  -  сами
все прекрасно знаете: он  хотел,  чтобы  его  опубликовали  после  его...  -
Диванов замолчал и уставился на меня.
   - Да-да, - поддержала я его мысль, - он хотел, чтобы письмо  опубликовали
после его смерти, да вот только в  этот  день  он  приезжал  ко  мне,  и  мы
договорились, что оно будет опубликовано. Так что напоминать  вам  о  письме
ему смысла не  было.  Оплошали  вы  немного,  Борис  Иванович.  Признайтесь,
Спиридонов сообразил, что выставка в "Арт-галерее" нужна  только  для  того,
чтобы украсть картину, принадлежащую Гринцпулю. Ведь Рита вычислила, что  ее
автор ван Хольмс, и вы решили ею  завладеть.  В  общем-то  прекрасная  идея:
организовать масенький пожарчик, без особого ущерба, достаточно того,  чтобы
сгорела только одна картина неизвестного автора. Только вот тут  мы  с  моей
коллегой по работе немного помешали. Да и сама Рита вдруг пошла против ваших
планов...
   Я обвела взглядом застывших, как изваяния, Жанну и  Диванова  и  перевела
дух.
   - Это вы все сами придумали? ? спросила меня Жанна, попыхивая сигаретой.
   - Почему все, не все,  кое-что,  например,  Антон  подсказал,  -  я  тоже
наконец решилась закурить и, вынув из  сумочки  сигарету,  положила  сумочку
рядом с собою на сотовый.
   Прикурив, я продолжила:
   - Вы позвонили ему по телефону, Борис Иванович,  и  приказали  сбить  мою
машину, послав меня подальше в лес и точно указав ему место...
   - Недоказуемо! - выкрикнул Диванов. - Все недоказуемо, я прошу  вас  уйти
вон и больше не возвращаться сюда.
   - Где Антон? - спросила вдруг Жанна.
   - Антон со множественными переломами и с сотрясением  мозга  отправлен  в
больницу, немного неудачно поработал и вместо  покушения  на  меня  совершил
фактически покушение на себя. Hо он успел сделать признания.
   - Иди отсюда! - выкрикнул Диванов. - Тебе никто  не  поверит,  а  если  и
поверит, то тебе придется еще много чего доказывать!
   - Мне ничего доказывать не нужно, - возразила я, - того, что я уже  знаю,
вполне достаточно для проведения следственных мероприятий. А я не думаю, что
вы за один день успели куда-то далеко увезти и спрятать ван Хольмса.  Найдут
ведь.
   Я медленно поднялась с дивана и взяла свою  сумочку.  Ничего  не  могу  с
собою поделать: дама должна быть с сумочкой - и все.
   - До свидания, - сказала я этой компании.
   - Ты никуда не пойдешь! ? выкрикнула Жанна и выдернула из кармана  халата
маленький хромированный пистолетик.
   - Тьфу, дура, - сплюнул Диванов, - теперь ее точно кончать придется. - Он
с интересом посмотрел на меня и сказал:
   - Сядь!
   Я села обратно.
   - Кончать, как Риту? - спросила я.  -  Пресс-папье  по  голове,  а  потом
немножко поджечь?
   - Лучше закопать, - серьезно сказал Диванов, - хлопот меньше будет.
   Жанна посмотрела на свой пистолет и сняла его с предохранителя.
   - Вот видишь, - хитро прищурился Диванов, - а ведь  ты  могла  попытаться
удрать, секунду-то назад. А теперь все, амба.
   - За что Риту вы убили, Борис Иванович? - спросила я Диванова.
   - Не моя работа, - поморщился он, - со Спиридонычем я постарался, это ты,
дочка, верно угадала. А вот Риту - это  уж  она  постаралась.  Не  захотела,
Рита, видишь ли,  Хольмса  помочь  продать  нормальным  людям.  Одного  сама
продала, а насчет второго очень уж ей понадобилось  диссертацию  настрочить.
Вот ведь как.
   Диванов разговорился и опять стал похож на слегка нудного, но в  общем-то
доброго дедушку.
   - Как, она первого продала? ? удивленно переспросила я.
   - За деньги! -  ответил  Диванов,  -  за  нормальные  деньги  вытащила  и
продала, а Максимка-шалопай факт продажи и получения денег на видео записал.
А потом и взял этой кассетой девочку в оборот.
   - А ты знала? - спросила я у Жанны.
   - Знала, - ответила она, - мы и так уже разводиться собирались, какая мне
была разница, с кем он трахается и на  каких  условиях:  за  деньги  или  за
шантаж?
   - А  взорвали  его  зачем?  ?  продолжала  спрашивать  я;  если  уж  люди
разговорились, то надо их поощрять к этому, а не забирать инициативу. Я  так
думаю.
   Жанна подошла ко мне и махнула пистолетом:
   - Пошли, надоела ты мне. За жадность он  был  наказан.  За  жадность.  Он
считал, что если нашел первого Хольмса, то ему и доля должна быть больше.  А
кто сделал на него документы? Кто нарисовал бумажку, что это  не  Хольмс,  а
студент Сидоров, продавший свою работу через мой салон?  Я  сделала.  А  кто
покупателей нашел? Дядя нашел, - Жанна кивнула на Диванова. - А Ритка мешать
начала, вот дядя и поручил Антону ее уговорить и совместить все с пожаром...
- Жанна помолчала и добавила:
   - Когда он мне рассказал, что заодно и вас с вашей вертихвосткой  там  же
законсервировал, я даже немного  огорчилась,  честное  слово.  Вы  мне  были
интересны.
   - Почему - была? - недоуменно спросила я. - А сейчас я вам неинтересна?
   - Сейчас нет, - спокойно ответила Жанна. - Сейчас вы, Ольга Юрьевна,  уже
почти труп. А я не врач, мне трупы неинтересны.
   Жанна протянула руку с пистолетом по направлению к моей груди, и раздался
выстрел.
   Вскрикнув, Жанна отшатнулась и схватилась за правую кисть.
   Вскрикнул и Диванов, уставившись на дверь, ведущую в коридор.  Там  стоял
Виктор с пистолетом в  руках,  а  рядом  с  ним  Маринка  с  перебинтованной
головой.
   Я присела обратно на диван и взяла в руки свой сотовый.
   - Сергей Иванович! - позвала я. - Вы все записали на магнитофон?
   - Все-все, Ольга Юрьевна, - послышался голос Ромки, - а Сергей Иванович в
РОВД звонит. Вам помочь нужна?
   - Нет, спасибо, Рома, ты лучше  продолжай  реферат  писать,  -  стервозно
напомнила я и бросила трубку обратно на диван.
   Виктор уже подошел и встал  со  мною  рядом,  продолжая  держать  в  руке
пистолет.

Эпилог

   Через два дня у нас в редакции наконец-то выдался свободный час и мы  все
дружно уселись в моем кабинете вокруг кофейного столика. Кофе  на  этот  раз
заваривала сама Маринка. Она чувствовала себя немного  виноватой  и  поэтому
старалась вести себя тихо и незаметно.
   - Нет, но как круто все вышло!  Как  в  кино!  -  возбужденно  выкрикивал
Ромка, все еще  не  будучи  в  состоянии  переварить  и  то,  что  очередное
расследование закончилось для нас новой удачей, и то, что его опять не взяли
на дело. - Но я  думаю,  что  в  той  ситуации  моя  помощь  очень  бы  даже
пригодилась - да, Марин?
   Ромка обратился к Маринке в неудачный момент: она все еще остро  ощущала,
что своим поведением подставила меня под неприятности и к  тому  же  кофе  в
этот раз получился хуже, чем обычно.
   - Моя роль здесь тоже была не маленькой, - сварливо напомнила она. - Если
бы я не обратила внимание на то, что Антон отвечает по телефону, а потом  не
сказала бы об этом Ольге, она не догадалась бы, что Диван дал команду  сбить
их машину.
   - Не догадалась бы, - согласилась я. - А то, что нам с Виктором рассказал
сам Антон, пока ты  лежала  без  сознания,  в  расчет  совсем  не  идет.  Он
испугался, что после драки с Виктором мы его оставим там умирать,  так  мало
ли что он мог наврать. - Я закурила и задумчиво произнесла:
   - Только я немного удивляюсь, как ты вообще обратила  внимание  на  слова
Антона. Вы  же,  как  я  понимаю,  занимались  в  это  время  совсем  другим
интересным делом.
   -  Ничем  мы  не  занимались,  -  огрызнулась  Маринка,   -   мы   просто
разговаривали и все.
   - Да, да, и так четыре часа подряд, - опять  согласилась  я.  -  Конечно,
вначале так и было - все намечалось как обычная свиданка,  но  потом,  когда
ему позвонили и дали команду, он, чтобы ты  не  мешала,  и  ударил  тебя  по
голове.
   Маринка промолчала, только ее движения стали резкими и нервными.
   - С вас статья, девушка, - пользуясь моментом,  обратилась  я  к  ней,  -
рецензентом будет Сергей Иванович.
   - Ладно, напишу, - с наигранным недовольством сказала Маринка и заметила:
   - Все-таки моя роль в этом деле  гораздо  глубже  и  шире,  чем  ты  себе
представляешь.
   - Вот поэтому я и поручаю тебе описание твоих же подвигов.
   -  Чтобы  я  оправдывалась,  значит,  -  заметила  Маринка.  -  Как   это
называется, Сергей Иванович?
   - Апология, Мариночка, - сказал Кряжимский, - то есть речь в защиту себя.
Ну вот это я и имела в виду, - сказала Маринка и, разлив всем кофе, села  за
столик.
   Рабочий день продолжался.



   Светлана АЛЕШИНА
   ДЬЯВОЛЬСКИЙ ПЛАН




   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru


Глава 1

   Середина октября - дело нешуточное, осень. Листья опадают, небо  затянуто
тяжелым серым волокном, с утра моросит  противный  мелкий  дождик,  которому
словно недостает силы воли ливануть как следует. В общем,  сплошное  царство
малодушия. Даже ветер, вчера дувший во всю мощь  своих  исполинских  легких,
сегодня заметно ослаб, его  вялого  дыхания  хватает  только  на  то,  чтобы
изредка пробегать по мокрой  листве.  Сами  понимаете,  какое  у  меня  было
настроение, когда я садилась за руль своей "Лады". Мало того,  что  небо  не
блистало оптимистической  ясностью,  мало  того,  что  город  изнемогал  под
бременем обычного для этого времени года ненастья, стоял еще  жуткий  холод.
Я, как всегда, забыла перчатки - ну да  ладно.  Моя  машина  не  хуже  Ноева
ковчега  домчит  меня  до  редакции,  где  меня  уже  ждет  мой  незаменимый
заместитель - Кряжимский Сергей Иванович, прошу любить и жаловать.
   Лица  прохожих  выражали  уныние  и  скорбь.  Настоящая  тоска...  И   до
волшебного  напитка,  который  обычно  каждое  утро  приготовляли  не  менее
волшебные руки нашей секретарши Марины, еще далеко... Так что - ни кофе, ни,
как писал Сальвадор Дали, истинного церебрально-визуального удовольствия  от
созерцания гомо сапиенсов.
   Поэтому в условиях досадной нехватки положительных впечатлений  я  решила
прибегнуть к небольшой уловке  -  включить  радио,  дабы  вознаградить  себя
веселой, иногда язвительной иронией Фоменко. Правильно, я  врубила  "Русское
радио" И первое, что услышала, был его классный прикол на тему политики: "Мы
не правые и не левые, потому что мы - валенки".
   Как оказалось, дело одной этой юмористической репликой не  обошлось,  она
была лишь эпиграфом к серии  восхитительных  иронических  пассажей  на  тему
готовящихся   выборов.    Движимая    страстью    к    изобретательству    и
любознательностью, я нашла другую волну, где официально прилизанные,  бодрые
и подтянутые,  как,  наверное,  и  они  сами,  голоса  тарасовских  дикторов
знакомили слушателей с местными новостями.
   Я вяло, вполуха, прослушала обещания нашего губернатора Яценкова,  данные
им пенсионерам и касающиеся повышения их  скудных  пенсий  на  "внушительную
сумму" в пятьдесят рублей, выступления корреспондентов с мест, где сложилась
особенно неблагоприятная ситуация  с  топливом  и  энергоресурсами,  краткий
эмоционально-сбивчивый  монолог  одного  из  начальников  бесчисленных  ЖЭУ,
жалующегося на отсутствие как общественных, так и личных средств (имелась  в
виду невыплаченная за несколько месяцев зарплата). Словно  в  ответ  на  эту
душераздирающую жалобу по горячей линии опять включился  Яценков  и  заверил
всех работников  ЖЭУ,  что  подписал  приказ  о  незамедлительном  погашении
имеющейся задолженности по зарплате и так далее и тому подобное...
   Я уже готова была взлететь на музыкальный гребень  волны  "Европа  плюс",
как ставший отработанно печальным и тревожным голос  дикторши  сообщил,  что
вчера уехал с работы и бесследно исчез  помощник  кандидата  в  депутаты  от
партии "Родина - это мы" Петров Александр  Петрович.  Жена,  Ольга  Юрьевна,
напрасно  ждала  мужа  в  своей  уютной  четырехкомнатной  квартире...   Про
квартиру, конечно,  не  сообщалось,  просто  я  напрягла  свое  воображение,
которое, честно говоря, в особом усилии не нуждалось -  настолько  было  оно
буйно-красочным и отзывчивым...
   Уехал из штаба господин Петров на своей черной  "Волге",  и  до  сих  пор
неизвестно, куда он прибыл... Можно было, конечно, предположить, что  Петров
загулял с друзьями - таким поворотом событий на Руси никого не удивишь... Но
я почему-то сразу подумала о непоправимом.
   Не то чтобы мелодичный голос дикторши звучал как моцартовский реквием, не
потому, что мое услужливое воображение только  ждало  любого  побудительного
мотива  извне,  чтобы  представить  мне  какую-нибудь  живописно-трагическую
картину, просто все эти мрачные  истории,  приключающиеся  с  кандидатами  в
депутаты  и  депутатами,  все  эти  взрывы  машин  бизнесменов,  стрельба  в
подъездах домов видных общественных деятелей и журналистов, вся эта жуткая и
ставшая на  удивление  будничной  реальность,  с  которой  общество  как  бы
смирилось  и  даже  освоилось,  заставляла  предположить  самое  худшее.  Мы
привыкли жить в атмосфере ежедневного кошмара, как раз в силу повседневности
утратившего свою, устрашающую гротескность и потрясающую чудовищность.
   Вот такие невеселые, но актуальные мысли гнездились в моей  упрямой,  как
тысяча ослов, голове, пока я маялась ожиданием зеленого света у светофора на
Вольской. Кроме всего прочего, я недоумевала по поводу странного совпадения.
Дело в том, что на завтра у меня было  назначено  интервью  с  кандидатом  в
депутаты от партии "Родина - это мы", местным лидером этой партии  Корниенко
Юрием Назаровичем.
   Страна и наш город включились в предвыборную гонку,  и  так  как  уровень
активности избирателей  был,  мягко  говоря,  низким,  представители  разных
партий проявляли прямо-таки дьявольскую изобретательность, чтобы  заручиться
поддержкой сонных и колеблющихся обывателей. Время  вроде  бы  было  выбрано
подходящее: народ сделал все заготовки, многие уже закупили овощи и картошку
на зиму, садово-огородные работы тоже подошли к своему объективно-достойному
завершению.  Самый,  казалось,  сезон   для   пробуждения   политической   и
гражданской активности.
   Но не тут-то было. Речь, конечно, шла не о дедах и  бабках,  обремененных
героическим прошлым, - эти всегда были политически активны и "грамотны" и на
всех перекрестках и во всех  троллейбусах  и  трамваях  проклинали  нынешнюю
власть и единым фронтом проголосовали бы за главу компартии Наганова. Лидеры
выборных   блоков    ставили    задачей    охватить    политактивностью    и
политграмотностью  не  успевших  еще  впасть  в  старческий  маразм  граждан
среднего возраста и отрывающуюся на всю катушку молодежь.
   Сборы подписей в поддержку партий,  расклейка  листовок,  социологические
опросы, прямая  и  косвенная  агитация,  промывание  мозгов,  осуществляемое
масс-медиа, масляно-приторные и напыщенно-лживые обещания лидеров  партий  и
движений  по  улучшению  условий   жизни,   беззубо-слюнявое   сюсюканье   и
беспринципное  очковтирательство  -  все  это  было   призвано   расшевелить
социально пассивных граждан, влить в их тусклое существование радужную струю
осмысленной надежды, вдохнуть в них  оптимизм,  граничащий  с  экстатическим
самоотречением,    поставленным    на     место     беспросветно-протяжного:
"Потерпи