ы извещал его о том плохом  и  хорошем,  что
происходит в высших эшелонах власти, во всех сферах жизни; кто  взял  бы  на
себя ответственность и смелость довести  до  его  сведения,  что,  например,
какой-нибудь политик  -  только  виртуозный  манипулятор,  спекулирующий  на
народном недовольстве  нынешней  властью,  что  другой  политик  -  одиозная
коррумпированная  личность,   что   известный   бизнесмен,   жертвующий   на
благотворительность гигантские денежные суммы, свой капитал нажил  нечестно,
с деловитой наглостью присвоив себе народное добро...
   Кажется,  меня  попутал  бес  ораторства.  Вместо   того   чтобы   замять
наклевывающуюся дискуссию, я понеслась с места в  карьер.  Ольга  Юрьевна  с
отстраненным видом слушала мою  прочувствованную  речь,  потом  презрительно
хмыкнула и заметила:
   - Каждый даже самый ничтожный человек считает себя по-своему незаменимым.
   - Ольга Юрьевна, - умоляющим тоном сказала я, - я ведь не о  журналистике
с вами пришла беседовать, мне важно докопаться до причин исчезновения вашего
мужа, вы поможете мне?
   Я проникновенно посмотрела на нее, как  никогда  остро  чувствуя  в  себе
наличие незаурядного  актерского  дарования  -  этакая  Корделия,  прощающая
отринувшему ее папаше Лиру все его недоверие, всю несправедливую ненависть и
трепетно взывающая к его здравому смыслу, к его памяти и отцовскому  сердцу.
Мое усилие дало свои плоды: взгляд Петровой смягчился, выражение  враждебной
и высокомерной неприступности потихонечку сползло с ее  лица,  она  подалась
вперед, поставила локоть на колено (Петрова сидела, заложив ногу на ногу)  и
неожиданно искренним тоном произнесла:
   - Если бы вы знали, как мне тяжело, как тошно...
   В ее карих глазах  блеснули  слезы.  "Может,  и  она  исполняет  роль?  -
недоверчиво подумала я. - Да нет,  вроде  не  похоже..."  Я  опять  невольно
задержала взгляд на милом изумрудном колечке, на  ее  длинном  "музыкальном"
мизинце.
   Где-то я уже видела это кольцо-змейку с зеленым глазом... Только вот где?
Не в магазине - это точно. У кого тогда? Да мало ли таких колец?  Ан  нет  -
работа эксклюзивная.
   - Я вас очень хорошо понимаю... - я с  сочувствием  посмотрела  на  Ольгу
Юрьевну, - поэтому и хочу докопаться до истины. Итак, было ли  нечто  такое,
что тревожило Александра Петровича в последнее время?
   - Что-то на фирме не клеилось, так  мне  показалось,  у  Саши  ухудшились
отношения Корниенко, потом вроде все нормализовалось. Дня за  три  до  того,
как он не вернулся с работы... - губы Петровой  дрогнули,  от  волнения  она
запнулась,  -  мне  трудно  говорить  об  этом,  как  будто  вновь  и  вновь
повторяется этот бред? так вот, дня за три как раз Юрь Назарыч ужинал у нас,
говорил о том, какой Саша хороший  работник  и  мировой  парень...  Вы  ведь
знаете Корниенко?
   Я утвердительно мотнула головой.
   - Он - большой любитель прибегать к простонародным выражениям и за ужином
не скупился на них. Веселый такой он был, приглашал и  сына  нашего  принять
участие в движении...
   - У вас есть сын?
   - Да, Валера, но он живет отдельно, у него и невеста есть. Они вроде  как
вместе живут, то сходятся, то расходятся, не поймешь, - Петрова в первый раз
улыбнулась, улыбнулась сквозь слезы, - она старше моего  сына,  но  вы  ведь
знаете, в юности мужчины часто увлекаются зрелыми женщинами, хотя она  и  не
такая зрелая.., ну, вы меня понимаете?
   -  Понимаю,  -  без  особого  энтузиазма  сказала  я,  потому  что  меня,
признаться, интересовала  несколько  другая  тематика.  Все-таки  на  всякий
случай я спросила:
   - А где работает ваш сын?
   - В фирме приятеля,  фармацевтической.  Он  кончил  химико-биологический,
защищаться не стал и уже год как занимается бизнесом.
   - Понятно. Сколько же лет его невесте?
   Ольга Юрьевна судорожно проглотила комок слез, закипавших у нее  в  горле
(видно было, что говорить о личной  жизни  сына  ей  трудно),  и  произнесла
скороговоркой:
   - Тридцать два, она толком нигде не работает, я вообще видела  ее  только
пару раз. Стараюсь не вмешиваться... Хотя Саша всегда был против их союза.
   - Может, все еще изменится... - постаралась утешить я Петрову.
   - Что вы, - с горечью махнула она рукой и многозначительно скосила  глаза
на  внимательно  слушавшего  нас  Алексея,  который,  без  труда   опорожнив
микроскопическую чашечку, не отрывал от нее глаз,  -  эта  женщина  обладает
такой властью над мужчинами, что... - она запнулась, - может, еще кофе?
   Она слабо улыбнулась Алексею. Он мотнул головой:
   - Угу.
   - Тогда, может, сами сварите? На кухне есть все необходимое: кофе, сахар,
загляните в холодильник: там сыр, сливки...
   - О'кей, - Алексей скорым шагом направился на кухню.
   Я, надо сказать, поразилась происшедшей Ольге Юрьевне  перемене.  Или  ее
внутренние часы опять запели утро человеколюбия?
   - Александр Петрович случайно не звонил вам позавчера с работы?
   - Звонил. Сказал, что задержится, что у них  какая-то  важная  встреча  в
избирательном штабе, - пояснила Ольга Юрьевна.
   - В котором часу это было?
   - Точно не помню, - наморщила  лоб  Ольга  Юрьевна,  напрягая  память,  -
скорее всего коло семи.
   - Он не сказал, когда примерно рассчитывает попасть домой?
   - Сказал, что постарается быть не позже девяти, -  Ольга  Юрьевна  тяжело
вздохнула. - Знали бы вы, сколько таких обещаний слышала я от  Саши  за  всю
нашу с ним совместную жизнь! А в последнее время он вообще  с  каждым  разом
все позднее и позднее приходил с работы.
   - Вы не пробовали узнать, чем он занят? - задала я  неосторожный  вопрос,
всю степень неосторожности и опасности которого для мирного диалога  оцедила
секундой позже.
   - На что это вы намекаете? -  глаза  Ольги  Юрьевны  гневно  блеснули.  -
Считаете, что вам позволено вмешиваться в чужую жизнь?
   Ну вот, пошло-поехало, с горечью подумала я.
   -  Ольга  Юрьевна,  журналисты  только  и   делают,   что   волей-неволей
вмешиваются  в  чужую  жизнь,  особенно  те,  которые  проводят  независимое
расследование, потому что кое-какие  детали,  почерпнутые  из  личной  жизни
интересующих  их  лиц,  помогают  им  порой  раскрыть  подлинную   подоплеку
деятельности этих самых лиц в жизни общественной, -  опять  почувствовала  я
себя на трибуне и с досадой  закусила  нижнюю  губу.  -  Простите,  что  мне
приходится спорить с вами, но поверьте, я ничего плохого не имела в виду.
   - Не имели? - сузила глаза в недоверчивой гримасе Ольга Юрьевна. - Вы  же
мне едва не попеняли на то, что я не шпионила за мужем!
   Последнюю реплику она выкрикнула прямо-таки с возмущением. Именно  в  эту
минуту из кухни с подносом явился Алексей. Его рот был растянут в идиотской,
как  мне  со  злости  показалось,  улыбке.  Теперь  поднос   был   полностью
укомплектован: три чашки с кофе, тарелочки со сладостями, с лимоном, сливки,
тартинки с сыром. Это, по всей видимости, явилось последней  каплей  в  чаше
терпения Ольги Юрьевны. Она запамятовала, что сама дала указания Алексею  по
использованию своих гастрономических ресурсов и теперь с  гневной  обидой  и
упреком смотрела на моего незадачливого помощника.
   - Убирайтесь! - заорала она. - Чтобы духу вашего тут не  было,  папарацци
проклятые!

***

   - Истеричка безмозглая, самодурка, шизофреничка,  -  честила  я  Петрову,
сидя в машине с Алексеем.
   После ее злобного крика мы как ошпаренные выскочили из ее благоустроенной
квартиры и поспешили к мокнувшему под дождем автомобилю. Настроение  у  меня
было прескверное, и чтобы как-то прийти в себя, я принялась поливать  грязью
Ольгу Юрьевну. Мне недоставало только ее чучела, чтобы  при  помощи  хорошей
дубины вволю потешиться над мешком соломы.
   - Надо же, - возопила я, давя на газ,  эта  драная  кошка  -  моя  полная
тезка!
   - Да ладно тебе, - похлопал меня по руке Алексей.
   - Нет, за такую работу нужно молоко бесплатное давать! -  неистовствовала
я, взяв курс на редакцию.
   - Высади меня у поворота, - попросил Алексей, - пойду подписи собирать.
   - О'кей, если у меня  будет  время,  як  тебе  присоединюсь,  -  небрежно
сказала я.
   - Да успокойся ты, мало ли психованных! - с нежностью посмотрел  на  меня
Самаркин.
   - Успокоюсь, не переживай.
   Я остановила машину у продуктового магазина на Сакко и Ванцетти, помахала
Алексею рукой и поспешила в редакцию. Спокойный диалог с  Кряжимским  -  это
то, что мне сейчас нужно.
   - Ну, пропащая, как успехи? - встретил он меня  лукаво-мудрой  улыбкой  в
приемной.
   - Да какие там успехи! - в свой черед слукавила я. - Ничего особенного.
   - Вечно ты скромничаешь! Слышала, рейтинг "Родины" растет,  Корниенко  по
радио выступал.
   - Просто удивительно, сколько энергии у этого человека.
   - И ты знаешь, - разочарованно пожал  плечами  Кряжимский,  -  о  Петрове
практически ни слова, как думаешь, с чем это связано?
   - С тем, что участь мертвых - помалкивать, -  наградила  я  приоткрывшего
рот Кряжимского крупицей черного юмора.
   - Да ты не в себе. Может, кофе? - Он пристально посмотрел на меня,  потом
красноречиво - на Марину.
   - Я мигом, - весело откликнулась та.
   - Не надо, кофе я уже напилась,  -  сказала  я,  вспомнив  "кофепитие"  у
Петровой. - Мне бы капель валериановых в самый раз, -  невесело  усмехнулась
я. - Да, а вы слышали, машину Петрова нашли?
   - А как же! - азартно воскликнул Кряжимский. - Я за этим слежу. Как  твое
интервью с Назарычем?
   - Отлично - сплошная демагогия, но обаятелен, черт, ничего не скажешь!  -
хитро улыбнулась я. - Прозондировала его немного.  Ловко  от  ответов  умеет
уходить, старый лис. Да вот, - достала я из рюкзачка диктофон  и  нажала  на
кнопку перемотки, - послушайте,  а  мне  пару  минут  одной  посидеть  надо,
мозгами пораскинуть. Фотопленку - Вале  в  проявку,  -  бросила  я  на  стол
"отстрелянную" кассету. -  Послушаете,  Сергей  Иванович,  и  тогда  милости
просим на огонек, - улыбнулась я, - обсудить кое-что нужно.
   - Конечно, конечно, - сделал серьезное лицо Кряжимский,  польщенный  тем,
что без него я - как без рук.

Глава 7

   Мою голову подпирали ладони моих облокотившихся о стол. Моя упругая попка
как сказал Францевич, покоилась на упругом сиденье моего рабочего кресла,  а
полуприкрытые глаза буравили невидимую точку на противоположной  стене  -  я
решила подумать.
   Никакой дельной идеи на тот момент меня еще  не  было.  Я  просто  хотела
соединит все разрозненные факты, фактики и гипотезу а там уж посмотреть, что
у меня получится.
   Начала я, как обычно, с конца, то есть моей тезки Ольги Юрьевны Петровой.
Хорош хоть фамилии у нас разные. Очень мне запало в душу ее колечко  в  виде
змейки с изумрудным глазом. Я готова была поспорить на мою дельную  зарплату
главного  редактора,  что  ювелирных  магазинах  такого   колечка,   которое
красовалось у Ольги Юрьевны на ее холеном мизинчике, не встречала.  Тогда  я
начала перебирать магазины антикварные. Конечно, "перебирать" -  это  сильно
сказано - в нашем городе их раз, два - и обчелся. Да такие вещи на прилавках
и не появляются, а  скупаю  перекупщиками  еще  на  подступах  к  магазинам.
Значит, отпадают и антикварные магазины.
   Но где же тогда я видела это чертово  кольцо?!  Может  быть,  на  Арбате,
когда последний раз посещала нашу столицу? Тоже - нет. Перед моим  мысленным
взором чередой, как тридцать три богатыря за Черномором (это ж  надо,  почти
стихами заговорила), пошли мои подружки и знакомые,  вернее,  даже  не  сами
подружки, а их пальчики с колечками и перстнями. Увы, и на этот  раз  ничего
похожего на змейку с изумрудным глазом. И тут, видя, что память отказывается
открывать мне свои тайники, я решила ее перехитрить. Эта хитрая хитрость, на
которую я решилась, уже  не  раз  выручала  меня.  Получается  почти  как  в
детективах про суперменов и  супервуменш.  Называется  -  метод  измененного
состояния сознания. В одной умной книжке прочла. Не буду вдаваться в теорию,
а на практике это нужно проделывать следующим образом.
   Если вы знаете, что что-то знаете, но ваше сознание отказывается работать
и вы никак не можете вспомнить необходимую информацию, то  нужно  хорошенько
подумать  об  интересующем  вас  факте,  который  отказывается  всплыть   на
поверхность,  и  на  время  отключиться  от  данной  проблемы   и   заняться
какой-нибудь другой проблемой (это несложно,  проблем  у  нас  хватает)  или
каким-либо общественно-полезным трудом. Тут начинает работать подсознание, а
подсознание - это  такая  хитрая  штука,  которая  (как  полагают  некоторые
деятели, профессионально занимающиеся эзотерикой) знает все о том, что было,
есть и будет с человеком. Так вот, задав  подсознанию  задачу,  вы  спокойно
занимаетесь своими делами и вдруг вас неожиданно озаряет. Эврика! То, что вы
никак не могли вспомнить, - вот  оно,  на  тарелочке  с  голубой  каемочкой.
Примерно так приснилась  Менделееву  его  знаменитая  Периодическая  система
элементов, а Ньютона озарило законом всемирного тяготения  через  посредство
яблока, свалившегося ему на голову.
   Короче говоря, оставив в покое змейку с изумрудным глазом,  я  продолжила
систематизировать  собранную  за  день  информацию.  Петров  в  день  своего
исчезновения звонит жене домой после совещания у Корниенко  и  сообщает  ей,
что в штабе у него какая-то встреча. Получается, что Петров выехал из  штаба
и пропал. Надо бы уточнить, во сколько он  уехал  оттуда  и  кто  видел  его
последним. Может быть, он что-то говорил о своих намерениях?
   Я набрала номер избирательного штаба Корниенко. Еще не было семи часов, и
я надеялась,  что  застану  там  кого-нибудь.  Мне  повезло  -  трубку  снял
Наперченов. Поинтересовавшись, когда можно будет прочитать  мое  интервью  с
Юрием Назаровичем, он сообщил мне, что Корниенко  пока  еще  нет,  но  через
часок он должен подъехать. Мне показалось, что Наперченов рад моему звонку.
   - Владислав  Леопольдович,  я  бы  хотела  вас  кое  о  чем  спросить,  -
произнесла я томно.
   - Да, да, конечно, - с готовностью ответил он, - что вас интересует?
   - Вы видели Петрова в тот день, когда он исчез?
   - Да, он приехал почти одновременно с Юрием Назаровичем.
   - В какое время?
   - Не помню точно, еще семи не было. А что, что-нибудь удалось выяснить? -
в свою очередь задал он мне вопрос.
   - Нет, к сожалению, пока ничего, - сказала я,  тем  более  что  это  было
почти что правдой. - А во сколько он уехал?
   - Они с Корниенко только  взглянули  на  подписные  листы,  -  растягивая
слова, проговорил Наперченов, - и Петров сразу ушел.
   - А Юрий Назарович? Он вместе с Петровым ушел?
   - Нет, Юрий Назарович ушел вместе  со  мной,  примерно  через  час  после
Александра Петровича.
   - В штабе еще кто-нибудь был в это время?
   - Нет, я ухожу последним и всегда сам запираю двери.
   Я поблагодарила Владислава Леопольдовича и повесила  трубку.  Значит,  до
семи Петров был в штабе. Куда он  поехал  потом?  Явно  не  домой.  Жене  он
сказал, что у него встреча и  он  придет  домой  не  раньше  девяти.  Отсюда
следует, что эти два часа Александр Петрович собирался провести  в  каком-то
другом месте. Встреча, встреча, крутилось у меня в мозгу. Интересно, с  кем?
Деловая встреча с партнерами в ресторане? Может быть. Но об этом должен  был
знать Корниенко, а он сказал, что о планах Петрова на вечер не знал. Если бы
Петров занимался какими-то предвыборными делами Юрия  Назаровича,  Корниенко
тоже должен был быть в курсе...
   Ну а если предположить, что никакой встречи у Петрова  не  было,  вернее,
была, но только  не  деловая,  а  амурная,  о  которой  необязательно  знать
начальнику, а тем более жене? Тогда завеса этого таинственного  исчезновения
несколько приоткрывается. Вот только Наперченов очень уж возмутился, когда я
сегодня утром намекнула о такой возможности. Но это его обязанность -  он  и
должен печься об имидже своего кандидата и его помощников и представлять  их
в выгодном свете, тем более  перед  журналистами.  Так  что,  шерше  ля  фам
получается?
   Мне вспомнился разговор с женой Петрова или с вдовой? Черт ее знает,  как
ее сейчас называть. Пусть будет жена, решила я,  пока  не  установлено,  что
Александра Петровича нет в живых. Так вот,  вернемся  к  разговору  с  женой
господина Петрова. Состояние ее на тот  момент  я  бы  охарактеризовала  как
неустойчивое и не стала бы спорить даже на свой дневной заработок, что  все,
что она мне сообщила, является  правдой.  А  что  же  по  существу  она  мне
сказала? Что Александр Петрович частенько стал задерживаться  вечерами.  Что
ей тошно и тяжело. Что у сына  невеста  лет  на  десять  старше  него.  Что?
Плавный ход моих мыслей прервал телефонный звонок. Марина сообщила, что меня
спрашивает Михаил Францевич.
   - Хорошо, соедини. - Я подумала, что этот звонок очень кстати.
   - Оля, добрый вечер, - узнала я мягкий баритон Оленича, - ты не забыла  о
нашем уговоре?
   - Миша, - не ответила я на его вопрос, у Петрова была любовница?
   - Но я же сказал, - замялся ошарашенный Михаил, - что не  слишком  хорошо
знаю Александра Петровича.
   - Так была или нет?
   - Ну, была, - выдохнул он, - что теперь скрывать, об этом все знали.
   - Кто?
   - Ты ее, наверное, видела сегодня, когда приходила  к  нам  в  офис.  Она
должна была попасться тебе навстречу.
   - Блондинка лет тридцати в черном пальто? - Я вспомнила женщину, при виде
которой у Самаркина отвалилась челюсть.
   - Точно, - подтвердил Михаил. - Так как насчет пикника?
   - Погоди.
   - я нетерпеливо оборвала его, - она у вас работает?
   - Не знаю я, где она работает.
   - Тогда что она делала в вашем офисе?
   - Это секрет.
   - хитро произнес Оленич, - но тебе могу сказать, если пообещаешь  поехать
на пикник.
   - Обещаю, говори, - выпалила я.
   - Кажется, она переключилась на шефа.
   Я чуть было не свистнула прямо в трубку. Вот это да!  Черт,  что  же  это
получается? Да ничего пока не получается, успокоила я себя.  Юрий  Назарович
человек свободный, так что...
   - Как ее зовут? - все же поинтересовалась я.
   - Дина Дашкевич.
   - Где она живет?
   - О господи, - взмолился Оленич, - спроси что-нибудь попроще.
   - Хочешь сказать, ты у нее ни разу не был? - подцепила я его.
   - Мне не нравятся блондинки, - парировал он.
   - Ладно, спасибо, - поблагодарила я его и хотела повесить трубку.
   - Оля, Оля, - остановил он меня, - а как же пикник?
   - Перезвони попозже, может, что-нибудь придумаем.
   Я положила трубку и снова глубоко задумалась. Что  у  нас  получается?  У
Петрова  -  примерного  семьянина,  по  словам  Корниенко   и   Наперченова,
оказывается, была любовница. Ну, Наперченов-то об этом мог и не знать, а вот
Корниенко  уж  точно  был  в  курсе,  тем  более  что  Дина  после   Петрова
перекинулась на него. Раздался стук в дверь, и в кабинет вошел Кряжимский.
   - Оля, я насчет твоего интервью, - он  сел  на  стул  напротив.  -  Будем
давать в номер?
   - Обязательно. Я еще обрисую его внешность для большей убедительности.  А
впрочем вы же его видели по телевизору, так что добавьте что-нибудь сами.
   - Конечно, сделаем, не волнуйся, - заверил меня Кряжимский.
   - Тогда можете идти домой, уже почти семь.
   - Что мне дома-то делать, старику? - произнес Кряжимский.
   - Немного поработаю еще.
   - Хорошо, - кивнула я, - тогда окажите мне услугу, - я  хитро  посмотрела
на него. - Мне нужен адрес одного человека, а  адресно-справочное  бюро  уже
закрыто. Может, вы попробуете по своим каналам?
   - Всегда рад, Оленька, - с готовностью согласился он.
   Я написала  на  листочке  имя,  фамилию  примерный  год  рождения  бывшей
любовницы Петрова, и Кряжимский  отправился  в  секретарскую  звонить  своим
приятелям и  знакомым,  которых  у  него  за  долгую  журналистскую  карьеру
накопилось бесчисленное множество. Минут  через  пятнадцать  он  вернулся  и
положил передо мной  лист  бумаги,  исписанн