вздохнул Кряжимский. - Он сейчас в сильном потрясении.., хочет поговорить  с
вами. Вы примете его?
   Я встала и вышла из-за стола.
   - Приглашайте.
   Вошел Диванов. Это был низкого роста старик  в  старом  драповом  пальто,
давно не  чищенном.  На  голове  у  него  была  модная  когда-то  цигейковая
шапка-пирожок.
   Посмотрев на меня немного растерянно блеклыми глазами, Диванов  застыл  в
дверях.
   - Здравствуйте, проходите, Борис Иванович, - приветливым голосом  сказала
я и показала ему на стул для посетителей.
   - Да, спасибо вам, девушка, - ответил он и зашаркал к стулу.
   Тяжело опустившись на него, Диванов посмотрел на меня.
   - А вы, значит, будете... - начал он.
   - Главный редактор газеты "Свидетель" Бойкова  Ольга  Юрьевна,  -  быстро
сказала я, садясь не в свое кресло, а на второй стул,  который  я  взяла  от
кофейного столика и поставила рядом с Дивановым. - Но вы, разумеется, можете
называть меня просто Ольгой, - улыбнувшись, сказала я.

***

   - Просто Ольга, - повторил Борис Иванович и, помолчав, сказал:
   - Я, собственно, пришел поблагодарить  вас  за  публикацию  письма  Коли.
Второе такое письмо он оставил мне... Ну так, на всякий случай...
   - Я в курсе, Борис Иванович, -  ответила  я,  -  Николай  Игнатьевич  мне
рассказал о втором письме, правда, он не сказал, кому его оставил...
   - В общем-то это и не имеет значения, - махнул рукой Диванов, - вы же его
опубликовали, и это главное... Я пришел к  вам  не  только  потому,  что  вы
выполнили, как бы это сказать правильнее: свой долг, да? Наверное,  долг,  -
словно ведя диалог с самим собой, проговорил Диванов. -  Я  прочитал  еще  в
этом же номере, что  вы  собираетесь  как  бы  расследование  начать.  -  Он
взглянул на меня и замолчал, ожидая ответа.
   - Да, - твердо сказала я, - нельзя оставлять безнаказанным  преступление,
толкнувшее этого заслуженного человека на отчаянный шаг... - Диванов смотрел
мне прямо в глаза и, расшифровав выражение его  глаз  как  сомнение  в  моих
словах или возможностях, я продолжила:
   - Я  не  утверждаю,  что  если  мы  начали  расследование,  то  и  найдем
преступника. Даже у профессионалов это не всегда  получается,  а  мы  только
профессиональные журналисты, а не сыщики-криминалисты. Но мне  кажется,  что
если мы будем постоянно декларировать, что расследуем  сами  и  хоть  что-то
конкретное сделаем в этом  направлении,  то  и  следственные  органы  станут
работать активнее. Хотя бы из желания наказать дилетантов...
   - Вам в спину надует, - вдруг сказал Диванов, и я заткнулась на  середине
своей блистательной речи.
   - Что? - переспросила я.
   - Вы девушка молодая и красивая, - тихо  сказал  Диванов,  -  а  садитесь
спиной к окну, пневмонии не боитесь?
   - Не знаю, - честно ответила я, - а что?
   Диванов посмотрел на меня со странной смесью сожаления и превосходства.
   - Пока мы молоды, мы не бережем  здоровье,  а  как  клюнет,  извините  за
выражение, жареный петух, то и спохватываемся, а здоровьишко-то  и  тю-тю...
Вы пересядьте, Ольга, - твердо сказал он мне, и  я  не  решилась  ослушаться
этого странного старикана.
   Встав со стула, я пересела в свое кресло, - Я хочу  предложить  вам  свои
услуги, - сказал Диванов, -  совершенно  бесплатно,  как  эксперт  по  делам
Спиридонова Коли,  -  голос  его  дрогнул,  -  кроме  того,  я  сам  неплохо
разбираюсь в живописи. Как-никак тридцать лет отработал на ниве официального
искусства.., мда-а...
   Диванов заерзал на стуле и,  сев  поудобнее,  достал  из  кармана  пальто
упаковку мятных таблеток.
   - Будете? - спросил он меня.
   Я покачала головой и достала пачку "Русского стиля".
   - Ба! - вытаращил на меня глаза Диванов. -  Этими  смолами  вы  забиваете
легкие и пищевод, это постоянное обжигание слизистой  ротовой  полости...  А
цвет лица! Или вам это безразлично?
   Я поморщилась и спрятала пачку на место.  Покурю  спокойно,  когда  Диван
уйдет. Почему-то уже про себя я решила, что он действительно Диван, и  никто
другой.
   - Так о чем вы говорили? - Я вопросительно посмотрела на него.
   Диванов кинул в рот одну таблеточку и громко зачмокал.
   - Я так успокаиваю нервы, - пояснил он, - потому  что  не  нервничать  не
могу... Я приехал вчера к Коле... - Голос Диванова задрожал, его плечи мелко
затряслись, он громко задышал.
   - Вам дать воды, Борис Иванович? -  быстро  спросила  я,  честно  говоря,
испугавшись за него.
   - Не надо, - тихо ответил Диванов, - жидкости я  уже  достаточно  сегодня
принял... Так вот, - он стал дышать тише и заговорил ровнее и  медленнее,  -
что вас интересует про Колю? Ведь, кроме меня, мало кто знает разные  мелкие
факты, подробности... Вам же будет нужна какая-то информация.
   Я  сжала  виски  руками,  пытаясь   сосредоточиться.   Визит   Дивана   я
представляла себе несколько иным. Его внезапные реплики про  здоровье  сбили
меня с толку.
   - А ведь действительно я хотела спросить вас...  -  начала  я,  вспоминая
странные слова Спиридонова, запавшие мне в память. ? Дело касается пропавшей
картины ван Хольмса.., вы вообще-то в курсе дела?
   - В курсе ли я?! - воскликнул Диванов. - Да я сам  лично  описывал  этого
Хольмса еще в те времена, когда после пожара шестьдесят девятого года, вы не
помните об этом, пострадали каталоги собрания графа Нарышкина... Ван  Хольмс
был одним из многих художников живописного  цеха  Амстердама...  В  общем-то
ничего выдающегося, но от того времени мало что осталось. Знаете ли:  войны,
грабежи, да и просто время.., время - самый страшный пожиратель всего... Так
вот, ван Хольмс...
   Я решила прекратить бесконечный поток словесного  недержания,  обрушенный
на меня Диваном, и постаралась четко сформулировать конкретный  вопрос.  Так
как Диван скорее всего от Спиридонова был в курсе всех подробностей  пропажи
картины, то я хотела бы узнать то, что было непонятно мне самой.
   - Борис Иванович, - с легким, но ощутимым напором  начала  я,  -  Николай
Игнатьевич сказал мне, что предстоящая выставка  частных  коллекций  кажется
ему какой-то странной. Что вы можете мне сказать про это?
   Диванов вытаращил глаза. Он был так удивлен моими словами, что у него  из
приоткрытого рта потекла слюна, а он даже не заметил этого.
   - Он так сказал?! - переспросил Диванов. - Как странно, а что  он  сказал
еще?
   - Да в общем-то это и все, - я пожала плечами, старательно отводя  взгляд
от его подбородка.
   Диванов, наконец, спохватился и вытерся тыльной стороной ладони.
   - Я понял, - сказал он,  -  я  понял.  Выставку  частных  коллекций  Коля
рассматривал как чисто... - Диванов помолчал, подыскивая подходящее слово, -
..как чисто меркантильное мероприятие. Он скорее всего имел в виду, что  был
против организации последующих аукционов, потому что ему казалось,  что  это
ведет к утечке культурных ценностей из России... А что конкретно он  говорил
про эту выставку?
   Я пожала плечами:
   - Это все.., больше ничего не могу вспомнить...
   Диванов достал из кармана пальто часы с потрепанным ремешком и  посмотрел
на циферблат.
   - Так, время еще есть,  -  сказал  он  мне,  -  в  моем  только  возрасте
начинаешь понимать, что нужно жить по часам, в режиме.  Вот  вы  делаете  по
утрам зарядку, или муж над вами смеется?
   - Я не замужем, - ответила я, начиная  уже  бесконечно  скучать  от  этой
встречи и разговора, - и обливаюсь по утрам холодной водой.
   - Что вы! Это безусловно вредно! - вскричал Диванов.  -  Вы  раскачиваете
свой организм и в результате чувствительно ослабляется его иммунитет. Я  вам
скажу, как нужно правильно жить и радоваться  жизни.  -  Голос  Дивана  стал
торжественным, он поднял указательный палец вверх и провозгласил:
   - Клизма!
   ...  Я  отстрадала  еще  с  пятнадцать  минут,  потом   наконец-то   этот
нестерпимый Диванов  ушел,  в  последний  раз  обернувшись  перед  дверью  и
посоветовав мне больше есть растительной пищи для улучшения цвета лица.
   Когда дверь за ним закрылась, я быстро достала пачку сигарет и  закурила.
От таких развлечений с утра пораньше я только завожусь еще сильнее.
   Продолжая курить, я развернула газету - должен же главный редактор читать
свою газету - и увидела большую статью на половину  полосы  про  сегодняшний
вернисаж частных коллекций в "Арт-галерее".
   Открылась дверь кабинета. Я вздрогнула, но это зашла Маринка с  подносом.
На подносе, гордо вытянув шею, стоял  кофейник,  обязательной  свитой  около
него расположились две чашки, сахарница и блюдце с печеньем.
   Маринке было не до Дивана, она все  переживала  свою  словесную  битву  с
нахалами.
   - Директор картинной галереи вовсе не  хам,  он  просто  дурак,  кретинос
вульгарис, - с порога заявила Маринка,  проходя  в  кабинет  и  отработанным
движением ноги  лихо  закрывая  за  собою  дверь.  -  Он,  убогий,  едва  не
расплакался мне в трубочку, все просил рассказать, кто же это из его  тайных
недоброжелателей придумал ему подкинуть такую подлянку! Представляешь?!
   Я пожала плечами: а чему же тут удивляться?  Человек  умер,  не  выдержав
несправедливости, а его начальство думает только о  своей  любимой  заднице,
удобно сидящей в руководящем кресле.
   - А еще звонил твой Резовский Ефим  Григорьевич,  -  продолжала  Маринка,
расставляя чашки на кофейном столике, но не забывая при этом хитро  коситься
на меня. ? Просил напомнить тебе,  что  он  классный  адвокат  и  отзывчивый
человек. Так я напоминаю.
   - Я поняла, спасибо, - ответила я.
   Фима Резовский был моим старинным приятелем. Таким старинным, что,  кроме
приятельства, между нами больше и представить ничего нельзя было. Он работал
адвокатом в конторе своего папы, тоже  адвоката,  и  иногда  помогал  мне  в
трудные моменты моей журналистской карьеры.
   - Шут его знает,  -  сказала  я,  вставая  с  кресла,  -  может  быть,  и
действительно мне Фима понадобится. Из прокуратуры больше не звонили?
   - Нет пока.  Видно,  формулируют  наш  состав  преступления,  -  ответила
Маринка, садясь за столик.
   - Типун тебе на язык, - пожелала я, присаживаясь напротив нее, - не вижу,
за что нас можно притянуть в этом ужасном деле...
   - Спиридонов, царство ему небесное, прямо написал,  что  воруют,  а  наши
распрекрасные органы ищут не украденное, а крайних.
   - В народе крепко мнение, что такой метод  -  наша  славная  традиция,  -
сказала я.
   - А похоже на правду, - согласилась Маринка, и мы начали пить кофе.
   Мы успели выпить по одной чашечке, как  дверь  отворилась,  и  в  кабинет
зашел Ромка.
   - Ольга Юрьевна, - доложил он, - к вам пришли. Посетители.

***

   - Толпа бугаев в камуфляже, с автоматами и в черных  масках?  -  спросила
Маринка, поспешно дожевывая печенье над тарелкой.
   - Не-а. Девушка. Одна. Красивая. Высокая, - делая  заметные  паузы  между
словами, сказал Ромка.
   Маринка тихо захихикала и стала быстро собирать посуду на поднос.
   - Ни кофе попить, ни  печенья  погрызть,  -  шутливо  простонала  она,  -
работайте, Ольга Юрьевна, и не отвлекайтесь.
   Я медленно встала:
   - Как ты верно заметил, Ромочка, - согласилась я, - высокий рост  -  одно
из слагаемых красоты.
   - Зело лепо глаголишь,  отрок,  -  неожиданно  выдала  фразочку  Маринка,
видно, вспомнив, что она лингвист, и затем добавила на более понятном языке:
   - Придержите дверь, вьюноша, единственной местной красавице нужно  срочно
поднос вынести.
   - Лишнее говоришь, - строго заметила я Маринке.
   Она гордо взглянула на меня:
   - Да ладно уж, не волнуйся, ты тоже ничего.
   Мы дружно рассмеялись.
   Я вернулась за стол и только успела сесть за него, как  дверь  отворилась
снова и в кабинет вошла моя вчерашняя знакомая по имени Рита.

Глава 4

   - Привет! -  воскликнула  Рита,  проходя  в  кабинет,  громко  постукивая
каблуками своих ботфортов. - Теперь я вижу, что попала  куданадо.  Это  твой
кабинет, да? Классно устроилась, Оля!
   - Здравствуй, Рита, - сказала я, - присаживайся.
   - Спасибо на добром слове, - Рита приветственно махнула рукой и  села  на
краешек стула, - хотя, как любил говорить Макс: лучше не садиться, чтобы  не
засиживаться. Была у него такая присказка и при этом  он  любил  плавно  так
помахивать растопыренными пальцами... Представляешь, от  моего  драгоценного
Макса только одни пальчики-то и остались... Это те, которые на руле лежали.
   Честно говоря, я представила, и мне стало немного нехорошо.  Кашлянув,  я
пододвинула  к  своей  гостье  пепельницу  и,  чтобы  поддержать   разговор,
спросила:
   - Большой заряд был?
   - Как мне сказали - полкило. Не  знаю,  много  это  или  мало.  Наверное,
немного, потому что меня не задело. Но от его машинешки ничего не  осталось.
Только руль и горсть металлолома. Да ты сама, впрочем, видела.
   Рита достала из сумочки пачку "Винстона" и закурила.
   - Ты на меня так не смотри, - вдруг сказала она, - не могу  тебе  сказать
всего, но если бы  знала,  какой  гнидой  был  этот  Макс,  ты  бы  за  меня
порадовалась, что я наконец от него освободилась... Правда, теперь  придется
мне кататься на "копейке", а не на "Ауди"... Ну и хрен с ним.
   Я  пожала  плечами  и  тоже  закурила.  Поведение  Риты  меня  еще  вчера
озадачило, а сегодня, несмотря на  ее  пояснение,  неприятное  ощущение  все
равно не проходило.

***

   - Я, собственно, зашла по делу. Хочу спросить одну вещь, - сказала Рита.
   - Да-да, ты вчера мне уже говорила, - вспомнила я, - написала статью?
   - Еще лучше. Я передумала,  -  усмехнулась  она.  -  Теперь  я  собираюсь
опубликовать у вас маленькое объявление. Возьмешь?
   -  Опять  же,  смотря  какое,  -  сказала  я,   немного   удивленная   ее
непостоянством. ? Если на тему: продаю сенсации, то  вряд  ли  это  пройдет,
говорю сразу.
   Рита в ответ криво усмехнулась и с прищуром посмотрела на меня.
   - Мне казалось, что все кончилось, - негромко сказала она, - но теперь я,
к сожалению, думаю  по-другому...  Короче  говоря,  у  меня  есть  основания
подозревать, что моей жизни угрожает серьезная опасность. Вот я и хочу  дать
объявление приблизительно с  таким  текстом:  если  что-то  случится,  то  в
компетентные органы сразу же пойдет информация. Такое возможно?
   Я покачала головой.
   - Если дело обстоит именно так, как ты говоришь, - ответила я  ей,  -  то
самым лучшим для тебя будет обратиться напрямую в  милицию.  И  кстати,  это
самое простое и надежное. Напишешь заявление, можешь в нем даже дать  список
всех, кого подозреваешь в умыслах против себя. Это самый верный метод, Рита,
поверь мне, - добавила я.
   - Верю, только сделать я этого не могу, - ответила Рита. - Я так понимаю,
что печатать мое объявление ты не будешь, правильно?
   Я помолчала и ответила:
   - На следующий же день, как оно появится, мне придется  давать  долгие  и
подробные объяснения на тему: кто дал объявление, что это означает и  вообще
почему я его взяла...
   - Понятно, - пробормотала Рита.
   Она медленно встала со стула и потянулась.
   - Надоело уже сидеть, знаешь. Вас вчера отпустили, а меня  еще  два  часа
мурыжили, всю задницу себе отсидела на жестких стульях у ментов. Сегодня еще
по городу покаталась в машине за рулем...
   Она прошлась по кабинету и остановилась у окна.
   - Хороший у тебя видок отсюда, - сказала она и вдруг добавила  совершенно
неожиданную фразу:
   - А Игнатьевича жалко... Нормальный был дядька...
   Я тоже встала и вышла из-за стола.
   - Ты хочешь что-то сказать про Спиридонова? - спросила  я,  постаравшись,
чтобы голос звучал почти равнодушно. - А он был у меня вчера.  Поговорили..,
и я скажу тебе, что мы сами решили заняться  расследованием  кражи  картины.
Эти мерзавцы не только картину сперли, они фактически и человека убили...
   Я подошла к Рите, держа в  одной  руке  сигарету,  в  другой  пепельницу.
Ритина привычка сбрасывать пепел на  пол  была  мне  памятна  по  вчерашнему
вечеру.
   -  Да?  Был  вчера,  говоришь..  -  рассеянно,   переспросила   Рита   и,
повернувшись ко мне, спросила:
   - Слушай, а у вас тут туалет есть?
   - Первый этаж, налево, - ответила я, не переставая удивляться переменам в
моей странной гостье.
   - Я сейчас, - быстро сказала Рита и буквально выбежала из кабинета.
   Я пожала плечами, но даже мысленно удержалась от комментариев.  Мало  ли,
какие могут быть у человека причины для бегства. Очень похоже, что  она  уже
раскаивается в том, что наговорила лишнего. По ее  мнению,  конечно.  А  для
меня всего этого явно недостаточно. А вот удержать ее и разговорить  я  пока
не имею возможности. Но в любом случае, я знаю, где ее можно найти.
   Постояв еще немного у окна я посмотрела на машины,  припаркованные  около
входа в редакцию. Белые "Жигули" первой модели и  синяя  "БМВ".  Обе  машины
были мне незнакомы. Я отметила про себя, что нужно будет уточнить,  кто  это
приехал.
   В этот момент в кабинет вошла Маринка.
   - Чем это ты нашу взрывоопасную знакомую так напугала? - спросила она,  с
удивлением глядя на меня. - Выскочила, словно ошпаренная.
   - Ничем не пугала, - ответила я, - она скоро подойдет опять.
   - Да? А тут к тебе еще одна посетительница, - Маринка подошла и притянула
мне  визитную  карточку.  -  С  посетителем,  -  с  какими-то  подозрительно
значительными интонациями в голосе добавила она.
   Я посмотрела на Маринку, в ее глазах застыло отсутствующее выражение.
   Я взяла протянутую мне Маринкой визитку в руку и прочитала: "Арт-галерея.
Сойкина Жанна Петровна. Главный менеджер".
   - Приглашай, - сказала д. - Как шутит наш народ: на ловца и зверь  бежит.
А подойдет Рита, попроси подождать немного, лады?
   - Без проблем, - задумчиво ответила Маринка и пошла, вызывающе постукивая
каблуками.
   Я проводила ее взглядом, будучи в некоторой озадаченности. Похоже, что-то
происходит за дверями моего кабинета, а я, как всегда, не в курсе.
   Около двери Маринка остановилась и обернулась.
   - Совсем из башки вылетело, - сказала она, - звонил следователь Волжского
РОВД по фамилии Трахалин. Он на самом деле следователь или ты что-то от меня
скрываешь?
   Маринка  равнодушно  посмотрела  на  меня,  но  было  ясно,  что  фамилию
следователя, уже однажды допрашивавшего меня, она прекрасно запомнила.
   - Он на самом деле следователь и нудный тип, - не стала  я  играть  в  ее
игру, -  а  тайн  от  тебя  у  меня  нет,  и  вообще  их  нет.  Что  сказал,
следователь-то?  Хотя  нет,  молчи,  попробую  догадаться  сама:   свидание,
наверное, мне назначил?
   - Ага, завтра в два, - кивнула Маринка. - Я Резовскому все-таки  позвоню,
а то он может удивиться, как это ты и вдруг без его услуг... А этих, значит,
я зову?
   - Да-да, - ответила я.
   Маринка вышла, оставив дверь приоткрытой.
   - Прошу вас, - услышала я ее голос.
   В кабинет вошла высокая молодая женщина в великолепном кашемировом пальто
серо-голубого цвета. На голове у нее была шляпа  в  тон,  да  и  обувь  тоже
хорошая. На шаг позади моей гостьи шел мужчина приблизительно такого же, как
и она, роста, одетый  в  длинное  черное  пальто.  Мужчина  смотрелся  очень
элегантно. Высокий спортивного типа брюнет с великолепным породистым  лицом.
Дама мне понравилась гораздо меньше.
   Поздоровавшись, посетители прошли, и я предложила им присесть.
   Тут я и разглядела мою  гостью  подробнее.  Что-то  в  ней  чувствовалось
лживое и неприятное.
   А спутник ее был действительно хорош.
   На вид Жанне Петровне Сойкиной было примерно лет тридцать пять, но скорее
всего на самом деле гораздо меньше.
   А вот у меня другая проблема: я выгляжу моложе своего возраста,  хоть  ты
тресни.
   Каждый несчастлив по-своему.
   У Жанны Петровны было  круглое  невыразительное  лицо,  некрасивой  формы
брови  и  совершенно  немыслимый  макияж:  подбор  цветов  был  слишком   уж
прихотливым, я  бы  даже  сказала,  авангардистским.  Тут  присутствовали  и
голубой, и желтый, и еще какие-то смелые тона. Возможно,  у  нее  был  такой
нестандартный в