твечать будешь ты. Передо мной.

Это напоминало эстафету. Или камешек, сброшенный с вершины в лавиноопасном
районе: чем ниже летел он, тем больше увлекал за собой текущей, как песок,
каменной тяжести...

В тот же день Сыч вылетел на базу "Молнии", прихватив с собой подполковника
Крестинина и последних шестерых офицеров спецподразделения, которых удалось
выманить из финансово-коммерческих структур. Никто из оставшихся не хотел
воевать ни под начальством деда Мазая, ни под крылом самого Архангела
Гавриила.


Первые же сообщения, полученные от "тройки" Отрубина и касающиеся
вооруженных сил Чечни, ставили на планировании обычной "полицейской"
операции если не крест, то большой вопрос. Все последующие блоки
развединформации лишь подтверждали первоначальную информацию: режим
Диктатора имел под ружьем около трех дивизий, прекрасно оснащенных
вооружением, боевой техникой и авиацией, хорошо обученных для ведения
оборонительных, наступательных боев и широкомасштабной партизанской войны.
Подготовка к боевым действиям началась еще три года назад и все это время
ведется усиленными темпами, на что ориентированы все государственные
структуры, созданные режимом, финансовая политика и все незаконные
финансовые операции. В самом городе Грозном еще два года назад построено
тройное кольцо оборонительных сооружений, в девяносто первом году
объявлена, по сути, тотальная мобилизация - призывались все мужчины от
пятнадцати до пятидесяти пяти лет. Но еще не все было потеряно, поскольку
Отрубин сообщал, что в республике назревает внутренний кризис, появилась и
крепнет оппозиция Диктатору, устремления которой пока неясны, а возможно,
просто несформированы и выглядят пока как протест режиму. Геноцид против
русского населения выбросил в соседние области России огромное количество
беженцев, настроение оставшихся - бежать отсюда, чем скорее, тем лучше,
ибо, по их мнению, законности и порядка в этой республике установить уже
невозможно, большая и долгая война неотвратима. То же самое говорит и
казачье население, костяк которого пока еще существует на территории Чечни,
но не выступает как оппозиция. Похоже, кризис режима имеет чисто
национальную основу и противники Диктатора объединяются по родоплеменному
признаку.

В подтверждение своих выводов Отрубин несколько дней назад выслал
видеоматериалы, местную прессу и некоторые документы, полученные в воинских
частях и отрядах режима оперативным путем.

Наверняка многое из того, что сейчас сообщала разведка "Молнии", давно было
известно в правительственных кругах, однако ни грозная исполнительная
власть, ни "четвертая", над умами и душами, никак не касались этих проблем,
и можно было предполагать, что существует некий тайный запрет, связанный с
высшими соображениями геополитики.

Во всем этом следовало разобраться самому, без всякой помощи, без чьих-то
определенных взглядов и мнений, по принципу "че-че". Как всякий битый волк,
дед Мазай не хотел участвовать в чужих играх и служить ничьим интересам,
кроме отечественных. Всякий здравомыслящий человек, хоть самый
воинственный, понимает, что не следует дразнить даже прирученного медведя.
Кто хочет мира, тот ищет его, кто жаждет войны, тот лезет в драку, собирает
камни; диалектика войны и мира была стара и проста, как трехлинейная
винтовка, а мишура и флер вокруг этого назывались политикой и выполняли
роль камуфляжа, чтобы скрыть истинные намерения.

Полная тишина вокруг готовящейся к войне Чечни была удобным видом
маскировки. Командование дивизией стратегической авиации наложило
психологический отпечаток на генерала, сформировало определенный тип
мышления. Должно быть, считая себя стратегом, он намеревался нанести
сокрушающий удар в жизненно важные точки противника и особенный эффект
рассчитывал получить за счет внезапности. Он не бряцал оружием, не делал
резких заявлений, не скандалил с Россией, но тихой сапой высасывал ее
ресурсы в виде денег, топлива, военных специалистов - всего, что требуется
для войны. И Россия постепенно привыкала к нему, смирялась с мыслью о
неотъемлемости его существования, как вшивый человек привыкает и смиряется
с вошью: почешется и дальше терпит: поймать не так-то просто, не просто
раздавить, вычесать, избавиться от гнид... А всякая революция, как было
давно замечено, дело вшивое.

Дед Мазай не мог выехать в Чечню сам - опасался оставлять еще
недоформированную "Молнию", тем более, что вокруг нее ощущался скрытый
интерес других силовых структур. Местонахождение генерала постоянно
отслеживали, и появление его в республике, даже конспиративное, могло
вызвать непредсказуемую реакцию среди "опричнины", а если секретные бумаги
директора ФСК непременно попадают на стол к Диктатору, то не исключено, что
об "умершем" генерале из "Молнии" он тоже узнает. Оставалось единственное -
отправлять начальника штаба Головерова, а самому заниматься учебным
процессом и прочими штабными делами.

Для заброски Глеба генерал не стал использовать канал ФСК, по которому
уходили две предыдущие "тройки", решил перестраховаться и отправить его
самоходом, на гражданских рейсовых самолетах, с документами прикрытия,
выправленными на другое имя. Дед Мазай чувствовал, что длительная
нелегальная жизнь вырабатывает в нем обостренную подозрительность, но дело
состояло не только в этом: куда-то запропастились видеоматериалы Отрубина,
посланные по каналам контрразведки. На всякий случай приходилось
прокладывать свои, "дикие тропы", чтобы выйти из-под любого контроля...

Через два дня после отъезда Головерова на базу неожиданно, без радиограммы,
прилетел Сыч вместе с Крестининым и последним пополнением "Молнии".

- Принимай в свою команду! - полушутя заявил он еще возле вертолета. -
Согласен на должность рядового бойца. А вообще бы мне лучше на озеро, с
удочкой...

После того как Сыч рассказал деду Мазаю о последних событиях, а главное, о
сроках операции, ему тоже захотелось взять удочку, бросить "лавку с
товаром" и ловить рыбу. Данный "генсеком" карт-бланш на проведение
"полицейской" акции не спасал от разочарования, поскольку не мог быть
реализован в три месяца. Все, что было напланировано, каким-то образом
сложено в логический ряд, теперь не годилось даже как один из вариантов. К
концу третьего месяца можно было закончить лишь основной сбор
развединформации, получаемый как во времена Лермонтова. И даже при условии
переброски всего спецподразделения в район операции к этому сроку все равно
требуется еще месяц, чтобы согласовать и проиграть на штабных учениях
взаимодействия частей внутренних войск, которые должны быть введены в Чечню
в ту же ночь, когда "Молнией" будет нанесен шоковый удар. Она ни в коем
случае не могла взять на себя разоружение армии режима, на что требовалось,
по предварительным расчетам, до суток времени. "Молния" на то и молния, что
бьет смертельно, однако горит коротко. А надеяться на то, что части режима
сами побросают оружие и разбегутся, не приходилось. Структура их
подразделений и тактика действий с партизанским уклоном говорила об
обратом.

Учитывая, что Участковый проявляет недовольство ФСК и тешится мыслью
заполучить "Молнию" под свою руку, можно было представить, сколько уйдет
времени на согласование действий. Да, на него можно было надавить через
"генсека", но прежде следовало иметь в руках досконально проработанный план
всей операции.

- Зачем ты приехал сюда? - спросил дед Мазай. - Сообщить, что нас загнали в
тупик? Так я и без тебя это чувствовал... Ты мне не нужен здесь! Я сам сижу
тут, как в ловушке! В добровольной изоляции! Езжай в Москву!

- Но я и там не нужен! - огрызнулся Сыч. - Без тебя мне в Москве делать
нечего.

- Как же, нечего! Выполняй поручения "брандмайора"! Ищи ему бомбы! Чтоб
того пропускали к престолу... Нужен! Иначе бы генерала не дали!

- Я не приму этого звания! Нашел чем попрекнуть...

- Куда ты денешься? - сквозь зубы выдавил генерал. - Примешь. Не было еще
такого, чтобы от звания отказывались...

И сразу же понял, что перегнул в гневе, забылся и ударил своего, потому что
не знал, кого бить. Сыч только посмотрел на старого сослуживца и молча
ушел. Потом генерал увидел, как он выпросил у бойцов удочку, набрал в банку
червей под камнями и подался на озеро.

Только оставшись в одиночестве и кое-как отвязавшись от глухой беспричинной
обиды, уже без горячности, дед Мазай попытался переосмыслить все, что
имелось на сегодняшний день, но уже в "свете новых решений партии". И снова
пришел к выводу, что "Молнию" воссоздают с единственной целью - подставить
ее в Чечне, загнать в западню. Разум отказывался понимать смысл подобной
авантюры. В любом варианте оперативного плана следовало провести три
обязательных действия: минирование и уничтожение всех складов и баз с
боеприпасами, ракетно-бомбовый удар по аэродромам противника, захват и
ликвидация Диктатора вместе с оружием. Все должно произойти в одну ночь, в
течение двух часов, иначе не будет шокирующего действия "Молнии", иначе
разгорится долгая война.

Одна лишь разведка, с последующим минированием объектов, может занять в два
раза больше времени, ибо прежде нужно было подготовить свои базы и
нелегально протащить на них не одну тонну взрывчатки, специального
оборудования и электронной техники.

Можно сейчас же прекратить занятия по учебным планам, собрать
подразделение, поклониться и покаяться перед мужиками, распустив всех по
домам. И навсегда освободить их от своего авторитета, влияния и - воинского
братства.

Дед Мазай открыл окно в сторону озера и понаблюдал в бинокль за Сычом. Он
сидел на большом камне, нахохлившийся, неподвижный, очень похожий на ту
птицу, от которой получил фамилию. На берегу дымился костерок, разведенный
неизвестно для чего, а подле бродила крупная озерная чайка, не боясь ни
огня, ни человека. Прошло пять минут - Сыч даже не пошевелился, не махнул
рукой, отгоняя комаров.

И через два часа он оставался в такой же позе, разве что сидел теперь в
трусах, с голой спиной, видимо недавно искупавшись. Генерал достал из
своего чемодана бутылку водки, прихватил на кухне свежих и уже одрябших
огурцов, малосольную рыбину кумжу и пошел на берег. Сыч слышал, как он
хрустит гравием за его камнем, видел, как собирает хворост и разжигает
потухший костер, однако даже не повернул головы. Разве что березовой веткой
похлопал по своей спине, сшибая липнущий гнус.

- Ладно, Коля, извини, - пробурчал дед Мазай. - Сгоряча брякнул, ты же
понимаешь...

- Тебе все можно, - не сразу отозвался Сыч. - Ты же князь! Я из мужиков,
меня можно и плетью, сгоряча.

- Не обижайся... Иди выпьем. Все равно не клюет. Сыч пристроил на камне
удочку, молча подошел к костру, взял колпачок от подствольной гранаты,
используемый вместо стакана в походных условиях.

- За что пьем?

- Давай за былую славу?

- Давай, - невесело согласился Сыч. - Только уж больно тоскливо, как на
похоронах.

- А мы разве не на похоронах? - серьезно спросил дед Мазай. - Все теперь
хороним, и былую славу тоже. Сыч выпил, бросил колпачок на гальку.

- Тебе в голову что-нибудь пришло?

- Пришло... Выпить для храбрости и пойти повиниться перед мужиками. И делу
конец. А тебе?

- А у меня вертится одна мысль - сдаться Министерству внутренних дел.
Пораженческая мысль, прямо скажем, предательская. Если не гора к Магомету,
то пусть Магомет к горе... Но ты же не согласишься?

- Участковый - самый опасный тип инициативного жлоба. Смертельное
заболевание.

- Ну вот, у тебя на каждого есть диагноз! - недовольно заметил Сыч. - Все
равно что-то надо делать, как-то выскребаться...

- Это, брат, в реанимации из комы можно выскребаться, - миролюбиво сказал
генерал. - А когда в коме целое государство, наших с гобой потуг слишком
мало. Пытался приспособить принцип Северной Кореи, можно какое-то время
тянуть. Но по большому счету - нет...

- Тогда полная и безоговорочная капитуляция! Пьем водку и расходимся по
домам.

Дед Мазай неторопливо разделся, тихо вошел в воду и поплыл. В верхних слоях
озеро прогрелось, однако ноги доставали ледяной холод. Над головой
светилось лазоревое небо, хотя уже был поздний вечер: вот-вот подступит
самый разгар белых ночей. Впервые появившись здесь, еще с остатками дачного
настроения, он любовался природой, мечтал привезти сюда на лето дочь и не
заметил, как все эти желания истерлись в прах, словно золотые монеты в
кармане.

- И капитулировать невозможно, - выбираясь на берег, сказал генерал. - Во
всем я виноват, Коля. Не дослужил, не навоевался, не наигрался еще, как
меня выпнули. Остался примитивный комплекс... Даже тебе завидовал, дразнил.
"Зайцам" своим говорил одно, а они слышали другое. И ждали, когда позову.
Не все, но большинство. Тоже не навоевались, кроме Глеба Головерова... У
этого полное отторжение, до рвоты. Как только терпит?.. И вот я их позвал,
собрал, вдохновил. Моя Катя права: они в самом деле как дети... Что я им
скажу? Оружию радуются! Как первогодки!.. Нет уж, замахнулся - бей. Язык не
повернется... Две "тройки" уже в Чечне, работают. Головеров идет к ним...
Нет, поезд ушел. Мы еще запрягаем, а они ядерные объекты минируют.

- Ты это кому говоришь? - спросил Сыч, подавая колпачок с водкой. - Мне,
что ли?

- Нет, это театр одного актера... Помнишь, я же студию заканчивал, в театре
служил, играл...

- Как же, помню! Гамлета играл, блестяще. Особенно когда говорил: - "Быть
или не быть?"

- Не ври, Гамлета я не играл...

- Зато сейчас играешь.

- Хищная ты птица, Сыч!

- Вот так, - развел руками Сыч. - Только что просил извинения! Вот нравы
княжеские!

- Ты большой, простишь, - буркнул генерал. - Катя мне не простит... Давай
сначала разберемся, кто у нас командир?

- Конечно, ты, - сразу же заявил Сыч. - Ты - генерал, князь. А потом все
равно, ты же будешь командовать.

- Сейчас нужен не генерал, а дипломат. Я в дипломаты не гожусь.

- Значит, я командир, приказывай, - быстро согласился он. - К кому идти на
поклон? Перед кем челом бить? Ничего, я поклонюсь, спина не разломится.
Юлить буду, хвостом вилять, в рот заглядывать. Не сыч буду - курочка ряба,
попугай в клетке...

- Хоть соловьем залейся, - оборвал его дед Мазай. - Иди к Коменданту,
объясни ему ситуацию. Пусть через Роскомвооружение продадут четыре боевых
вертолета, с полным вооружением, тройным комплектом боезапаса. Продадут,
допустим, Казахстану, но машины мне сюда, на базу, прямо с завода. Экипажи
подберешь конспиративно, через особые отделы авиаполков, самые лучшие.
Желательно с Дальнего Востока. Пусть откомандируют гак, чтобы концов не
найти, но не в систему ФСК.

- Воровские планы у тебя, Сережа, - заметил Сыч. - Бумаги, визы, счета -
все же надо делать липу.

- Самую настоящую. Иначе нам Мерседеса не объехать. Аэродромы противника
отработаем своей авиацией.

- А как ты объедешь Участкового?

- Погоди, дойдем и до него, - заверил генерал. - Твоя вторая задача будет
посложнее. Решать ее тоже с помощью Коменданта и своего... "брандмайора".
Поскольку у нас времени нет, а возможности слабые, пусть, армия Диктатора
сама минирует свои склады и партизанские базы. А у нас хватило бы срока на
кнопку нажать.

- Не знаю, товарищ генерал, возьмется за это Диктатор, нет...

- Возьмется, и с радостью. Опять же через подставную фирму надо закупить
две тысячи радиоуправляемых детонаторов. Подобрать экспериментальный цех на
каком-нибудь заводе боеприпасов, заплатить мастерам хорошие деньги. И пусть
вживляют эти детонаторы в готовые изделия. Боеприпасы должны быть крупными:
танковые снаряды, ракеты к установкам "Град", реактивные гранаты, "Фаготы",
огнеметы "Шмель", мины к минометам - чем больше видов, тем лучше.

- Голь на выдумки хитра, но кто все это будет продавать в Чечню? И каким
образом?

- Продавать не нужно, Коля. Диктатор в России ничего не привык покупать.
Как всякий джигит, он берет все сам и бесплатно. Так что придется отдать
ему боеприпасы как гуманитарную помощь. В Чечне грабят все транзитные
грузовые поезда. Наш груз расположить в трех-четырех вагонах, замаскировать
под заводское оборудование в ящиках, пиленый лес - смотри сам. Отправитель
- мифическая фирма, получатель - реально существующая маленькая фирма в
Азербайджане. Разбираться и проверять не будут, да и вряд ли успеют. К
нашим вагонам приставить пару охранников, пусть постреляют для
убедительности, сбегут, но проследят, что груз попал в нужные руки. Своих я
тоже сориентирую на это ограбление.

Сыч помотал головой, отмахнулся:

- Провернуть все твои замыслы один я не успею! Никак! Не разорвусь.

- У тебя есть Божья помощь в известных лицах.

- Все равно. Такие штуки под силу были только КГБ и единому госаппарату с
централизованным финансированием. Представляешь, какие деньги надо ухлопать
на такую операцию?

- Лучше ухлопать деньги, чем людей. И это не все Коля.

- Еще что-то хочешь навалить? - изумился Сыч.

- Командир обязан брать на себя основную ношу, - заключил генерал. - Работа
в основном дипломатическая, организационная, аппаратная - как раз по тебе.
Параллельно с первыми двумя задачами решишь третью. В штабе дам тебе
перечень и спецификацию необходимого вооружения и снаряжения для "Молнии".
Подыщи надежную базу поближе к границе Чечни, например, в Моздоке. И
начинай перебрасывать наш груз. Только впопыхах не перепутай его с грузом
для Режима.

Сычу было не до шуток. И дед Мазай представляя себе, какую ношу взваливает
на его плечи.

- Интересное дело... А сам-то ты что будешь делать? С удочкой сидеть? Рыбку
ловить?

- Рыбку ловить, - подтвердил генерал. - Большую и маленькую. На берегах
славной казачьей реки Сунжа. Выше Грозного или ниже. Как клевать будет. Так
что тебе еще придется время от времени запускать дезинформацию, что я сижу
здесь, на базе, тренирую "зайцев" без выстрела брать корабли Северного
флота. Я же умер, меня как бы не существует. А дух мой может летать где
угодно.

- Слушай, дух, я же не смогу согласовать с тобой ни одного вопроса! -
возмутился Сыч. - А их точно будет выше горла! При нашем бардаке!

- Отвыкай согласовывать, Коля. Делай все сам, как на войне. У нас нет
аппарата, только бойцы. Как сделаешь, так и будет. Ты же командир, и ты
отвечаешь за всю операцию целиком.

- В таком случае доложи мне, за каким хреном ты сейчас полезешь в Чечню? Ты
только что отправил туда начальника штаба.

- Докладываю! Хочу обойтись без услуг Участкового и его внутренних войск. А
для этого я должен сам посмотреть и понять, что это за оппозиция
нарождается? Что за люди ею управляют? Каких взглядов, какого толка? Можно
ли доверять? Можно ли повести ее за собой вместо желторотых пацанов из
полков МВД? Пусть сами разоружают банду, пусть сами наводят порядок в
республике. Им легче будет между собой договориться.

- А ты понимаешь, что, если завлаб узнает о твоих переговорах с
руководством оппозиции, об этом узнают все? Он же обязательно узнает,
гарантирую. Потому что уже месяц ведет какие-то переговоры сам.

- Какие? С кем? - уцепился генерал. - И это мне важно. Даже очень. Прежде
чем я пошлю своих мужиков, мне надо точно знать раскладку сил. Завлаб трус,
у него глаза бегают. Таким людям верить нельзя. Он может только навредить,
сбить с толку нормальных, мыслящих людей в оппозиции. По заданию "генсека"
сделать врагами всех неугодных.

- Сережа, я в самом деле отвечаю головой за операцию. Перед "брандмайором",
перед тобой и перед своей совестью. Это серьезно. Если что с тобой
случится...

- Не каркай!

- Тебя могут подставить! Завлаб в одной компании с Мерседесом и Участковым.

- Это мне известно...

- Зато другое не известно... - Сыч не поднимал глаз. - Не хотел тебе
говорить... По непроверенным пока данным, один из помощников Мерседеса
ведет переговоры с Диктатором и готовит встречу на высшем уровне со своим
шефом. Мне не нравится эта двойная бухгалтерия. После каждой поездки в
Чечню Завлаб бежит к Мерседесу.

- Понятно, - медленно проговорил дед Мазай. - Прием известн