пару часов перед
работой, а для прокурора  с  помощником дела еще не  начинались. Как  только
сообщники уехали, они закрыли прокуратуру и кинулись снова к сейфу.
     -- Дешево отделалась, я думал, выйдет гораздо  дороже, -- сказал Салим,
доставая кейс обратно.
     "Если бы ты знал, чем я заплатил за тайны  этого дипломата!" -- подумал
прокурор,  но  даже однокашнику,  старому  другу,  не стал говорить  о  двух
убийствах, которые он совершил всего лишь час назад.
     Прокурор  сел  за  свой стол, а  помощник, положив перед  ним дипломат,
намеревался примоститься рядом, как тот неожиданно проговорил:
     -- Дипломат мы  должны вернуть хозяевам  утром.  --  И, глянув на часы,
продолжил:  -- Но владеть  им мы будем еще целых четыре часа,  так что ты не
особенно рассиживайся...
     -- Отдать кейс? Зачем же мы рисковали? -- растерянной спросил помощник,
сегодняшнюю ночь он впервые так часто не понимал своего шефа.
     -- Не отдать мы не имеем права, из нас просто вытрясут души, сейчас они
как раз над этим  думают. Помнишь, в начале  второй части операции я сказал,
что  отступать не могу, нас не поймут и  не  простят, сейчас  снова такая же
ситуация. Люди,  которым  принадлежит кейс,  так  сильны,  что нам с тобой и
представить трудно, и для них наша с тобой жизнь -- тьфу...
     --  Догадываюсь, я видел, Коста даже сломанный ведет себя как посланник
аллаха на земле.
     -- Ну, хорошо, что наконец-то понял, с кем мы имеем дело, теперь слушай
меня   дальше.  Мы   вернем   дипломат,   отдадим   Коста   некоему   Артуру
Александровичу, по кличке Японец,  потому  что приперты  к стене,  но тайной
дипломата владеть будем.
     -- Как же будем,  если ты  собираешься  его отдать?  -- опять ничего не
понимая,  спросил Миршаб. Хозяин кабинета терпеливо улыбнулся непонятливости
помощника.
     -- Сейчас ты  пойдешь к японскому ксероксу в  подвале  и будешь снимать
копии со всех документов, что я  тебе  дам. А  я прослушаю выборочно вот эти
четыре кассеты, -- он достал их из кейса, -- и на скоростной записи перепишу
их. Затем мы снова вложим документы и кассеты в дипломат, опечатаем и вернем
хозяевам,   которые  мечутся   сейчас,   не  зная,  что   предпринять,  хотя
догадываются, что я как-то причастен к смерти прокурора Азларханова.
     Пройдет время, забудется эта история, тот, кто чуть не допустил  утечку
информации, не станет предупреждать влиятельных людей, замешанных в деле, не
в его интересах, тем более  если документы вернулись к  нему.  А  мы с тобой
будем  использовать материал  по  своему  усмотрению, но теперь уже находясь
внутри той влиятельной компании.
     --  Значит,  Коста   и  дипломат   наш  вступительный  взнос  в  тайный
"масонский" орден, по существу правящий в крае?
     -- Наконец-то  начал  снова читать мои  ходы  наперед,  -- похвалил  он
товарища. -- Выходят так, но боюсь, что наши партбаи обидятся за сравнение с
масонами, но бог с  ними. В руках у нас теперь тайна многих из них, и, умело
распоряжаясь ею, где кнутом,  где лаской,  мы добьемся того, о чем я  всегда
мечтал, -- власти... А теперь, дорогой Салим, прервем сладкие мечты  -- и за
дело.  Пожалуйста,  принеси  из  своего  кабинета двухкассетный  "Шарп", что
конфисковали на прошлой  неделе, а сам иди в  подвал,  готовь ксерокс. Минут
через десять я передам тебе первые документы.
     Он  достал  бумаги,  лежавшие  наверху,  они   оказались  расписками  и
странными  ведомостями на  зарплату,  аккуратно вырезанными из бухгалтерских
отчетов. Мельком  пробежав  страницу  за  страницей,  Сенатор  от  удивления
присвистнул, весьма любопытные фамилии фигурировали в ведомостях, особенно в
стопке расписок,  видимо, до  сих пор тщательно оберегаемых от  постороннего
глаза.
     -- Неплохо для  начала, -- сказал он возбужденно помощнику,  вносившему
магнитофон в комнату, и показал ему на десятки аккуратно сколотых расписок в
получении крупных сумм от некоего Шубарина с  инициалами А. А. И тут до него
дошло, что  Артур Александрович,  на немедленной встрече с которым настаивал
Коста, и есть  Шубарин, по  кличке  Японец. Фамилия  поставила все  сразу на
место,  он уже слышал об этом миллионере,  одном из хозяев теневой экономики
края, по его душу прикатила в прошлом году ростовская банда, вдруг бесследно
пропавшая,  хотя  приезд  ее  в   Ташкент  работники   угрозыска  по   своим
источникам-осведомителям зафиксировали  в отчетах,  знали,  сколько их,  кто
они, ведали и о цели, вот тогда мелькнула фамилия -- Шубарин...
     Салим, видя необычайное возбуждение шефа,  взял стопку расписок  и стал
машинально листать их и вдруг радостно воскликнул:
     -- Попался, голубчик, наконец-то!
     Прокурор отвлекся от очередной бумаги и спросил с любопытством:
     -- Кого ты там выловил?
     -- Тестя нашего обэхаэсника, капитана Кудратова.
     --  Я же  тебе говорил  сегодня,  что доберемся  и  до него, просто  не
ожидал,  что  и  он затесался  в  эту колоду, валет  пиковый...  -- Прокурор
неожиданно  для Миршаба выругался, потом,  включив магнитофон, добавил: -- А
там людей повыше  тестя  Кудратова полно,  на  такую  удачу я и рассчитывал,
теперь  понимаешь,  почему Коста  так икру  метал,  грозил  всеми  смертными
карами, если мы не добудем и не вернем дипломат.
     Акрамходжаев подкинул помощнику еще стопку бумаг, которые  успел наспех
проглядеть, все  они  безусловно  представляли  интерес, и  Салим  с  первой
партией документов отправился в подвал к множительной установке.
     --  На всякий  случай  по  три экземпляра,  --  крикнул прокурор  вслед
однокашнику.
     Слушать записи,  даже выборочно, он не  стал, неожиданно  почувствовал,
что у него гораздо меньше времени, чем предполагал, содержимое дипломата уже
с первого взгляда представляло огромный  интерес и, конечно, требовало более
внимательного  прочтения,   анализа,  выборки.  А  в   кассетах,  наверняка,
комментарии к  документам или  тайны,  не  подтвержденные документами, могла
быть там  и срочная информация, но как бы там ни было, переписать следовало,
и он, сняв звук, включил скоростную запись.  На четыре кассеты по инструкции
"Шарпа"  требовалось 86 минут.  Значит, у меня  в  запасе всего лишь полтора
часа, за  это время я должен бегло ознакомиться с бумагами в кейсе,  а Салим
успеть снять с них  копии, как только  запишется последняя кассета,  следует
позвонить по телефону, который вручил Коста несколько часов назад.
     Сенатор  почему-то  ощущал  смутную тревогу  и  понимал, что владельцев
кейса необходимо  успокоить как можно раньше,  чтобы они  не наломали  дров.
Прокурор вновь углубился  в  документы, попадались  такие,  которые  тут  же
хотелось пустить в дело, но понимал, нельзя, приходилось себя сдерживать; он
чувствовал, что обзавелся  сверхъядерным оружием, оттого так радовался: тихо
повизгивал, похохатывал, притоптывал ногами  -- подобного припадка  восторга
он никогда не чувствовал.
     Салима за ксероксом мучил один вопрос: почему шеф назвал тестя капитана
Кудратова, высокопоставленного  партийного  аппаратчика, --  валетом, да еще
пиковым, неужели он еще  тайно и  в  карты  катает?  Поэтому,  вернувшись  в
кабинет за очередной порцией бумаг, не выдержал и спросил:
     -- А что, тесть Кудратова действительно катает в карты по-крупному?
     -- С чего ты взял, что  Ачил Садыкович, играет в карты, нашел в бумагах
его  долги?  --  засмеялся  прокурор,  видимо, представил того за  карточным
столом или что Коста включает партийному боссу счетчик.
     Теперь настал черед удивляться помощнику.
     -- Ты же сам сказал -- валет пиковый, а потом еще выругался.
     -- Было дело, -- вспомнил  Сенатор, --  я действительно сказал  на него
валет пиковый, ты что,  до  сих  пор не слышал  это выражение?  Оно, кстати,
родилось   в   стенах  нашей   республиканской   Прокуратуры   для  новейшей
классификации преступников,  так сказать, особой его касты  -- валет пиковый
-- и все становится на свои места. -- И шеф  пояснил: -- Ты, наверное, и сам
обратил внимание по нашим делам, если мы  раньше имели  дело с карманниками,
домушниками, угонщиками автомобилей, скупщиками  краденого, с  фарцовщиками,
валютчиками,  артельщиками,  то  вдруг  обнаружилась  мощная  прослойка,  не
относящаяся ни к одной из ранее известных категорий преступников,  -- костяк
ее составляют партийные и советские руководители, да таких рангов, что людей
из правоохранительных  органов  оторопь берет, когда они натыкаются на такой
айсберг,  не знают,  куда  идти  жаловаться и  с  кем согласовать его арест,
случается, что нужно получить добро на санкцию у того, на кого вышел. И наши
коллеги из Прокуратуры республики  придумали для  этой категории лиц шифр --
валет пиковый, -- и всем сразу становится ясно, какой тип всплыл в деле.
     -- А  я  думал,  он  и в  самом  деле  катает  в карты,  представляешь,
приходишь  в  какой-нибудь  привилегированный катран-салон, а там сидит Ачил
Садыкович и химичит особой полиграфии картами. -- И оба рассмеялись.
     Миршаб  забрал очередную  пачку документов  и  вернулся  к ксероксу, по
тому,  как шеф торопился записать  кассеты, он понял, что надо  спешить.  Но
валет пиковый почему-то не шел  из головы,  нет, он вполне разделял сметку и
находчивость коллег  из Прокуратуры  республики, шифр в десятку,  точнее  не
скажешь. А  куда  отнести  нас с шефом?  К  королям, тузам  пиковым? Куда ни
глянь,  с отчаянием  подумал  он, кругом  масть  пиковая,  масть черная. Как
говорят русские: вор  на  воре  сидит и вором погоняет. Катимся к  какому-то
взрыву, обреченно думал рассудительный Хашимов. Он  и не надеялся уцелеть от
очередного гнева народного, оттого и держал втайне  от шефа в домашнем сейфе
пистолет,  и жил,  пока  веревочка вилась, но  что-то неясное  уже  дышало в
затылок,  мучило  в страшных снах, оттого и столь щедрый подарок -- дом  для
Наргиз,  хотелось  хоть  в  чьей-то  памяти остаться  внимательным,  добрым,
щедрым... "Гуляй, Вася, однова живем!" -- как кричал на днях у пивной пьяный
мужик.
     "Масть  пиковая,  масть  черная",  --  повторял  он  вслух,  работая  с
ксероксом,  и подумал внезапно,  какое  точное  название для  романа о жизни
жуликоватых поводырей,  дорвавшихся до власти. И снимал он не три копии, как
просил  шеф,  а четыре.  Одну  лично  для себя, на  всякий  случай,  а вдруг
разойдутся пути-дороги с Сухробом?
     А прокурор тем временем просмотрел еще пачку  документов,  какую бумагу
ни возьми, имела вес, таила в себе тайну, требовала внимательного прочтения,
можно было безошибочно размножать все подряд, так он и решил поступить.
     На самом  дне  дипломата обнаружил  два больших плотных  конверта,  они
лежали  как бы отдельно,  и он с новым приливом волнения достал их. Может, в
них главная тайна?
     С первых  же страниц хорошо отпечатанного текста понял, что бумаги  эти
не  имели ничего общего с  тем, что он отложил для  размножения. Чем  больше
вчитывался,  тем  яснее  понимал,  что  это  научные  рассуждения  прокурора
Азларханова   о   нашем  праве,   о   государственном  устройстве,  юстиции,
судопроизводстве,    прокуратуре,   о   законах,   которые   он    предлагал
незамедлительно принять.  Не зря его называли Теоретик,  Реформатор, подумал
одобрительно  он об убитом коллеге. И вдруг его осенило: так  это же готовая
докторская диссертация! От радости он встал и заходил по комнате.
     Конечно,  научный  трактат  теперь  Азларханову  ни к  чему,  рассуждал
прокурор, а  мне  кстати, если  я намерен штурмовать  новые  рубежи.  Доктор
юридических наук Акрамходжаев  -- вполне впечатляет, и к этому титулу вполне
подойдет самая высокая должность. Прав Коста, дипломат действительно не имел
цены, выходит, он отбил у прокурора свою научную работу.
     "Это  не  для размножения",  --  решил  Сенатор  и спрятал оба  толстых
конверта в  стол, подумал, что он  и Владыке Ночи  об этом не скажет,  пусть
думает, что шеф такой умный  и скромный, втайне докторскую подготовил. Был у
него  на  примете  человек,  клепавший  за  солидные деньги  докторские,  он
собирался как-нибудь сделать ему  заказ, выходит,  хорошо, что не  поспешил.
Теперь можно было зайти к нему, передать  бумаги и откровенно  сказать, вот,
мол, работал долгие годы, помоги оформить, довести до  кондиции, не привнося
ничего со  стороны, только  опираясь  на мои труды.  За  деньги, разумеется,
просьба выглядела  бы достойной, скромно и со вкусом -- прокурор порадовался
за себя.
     Уже  заканчивалась  третья кассета, и, чтобы ускорить  работу,  он  сам
отнес в подвал остальные бумаги.
     -- Через полчаса я перепишу монолог бывшего коллеги Азларханова, за это
время, я вижу, и ты  управишься, умная машина все-таки ксерокс. Мне кажется,
мы  должны вернуть кейс хозяевам до начала работы, поменьше любопытных  глаз
будет. Не  исключено, что с самого  утра  поднимут всех нас по тревоге,  два
трупа во  дворе  Прокуратуры  и взломанный  сейф  у начальника  следственной
части, такого я что-то не припоминаю в своей практике.
     --  Наверняка  сегодня  объявят  еще  об  одном  ЧП,  национальном, так
сказать, о смерти Рашидова, это тоже коснется нас, -- добавил Салим.
     --   Давай  заканчивать,  а  я  пойду  наводить  контакты   с   Артуром
Александровичем.  Интереснейший человек, хотя  невольно, даже заочно внушает
страх. -- И прокурор поспешил к себе, нужно было записать последнюю кассету.
     Заправив "Шарп", Сенатор  достал записную  книжку и открыл  страницу  с
записью Коста. Он уже собрался позвонить, как вдруг подумал, а  что если они
нагрянут раньше,  чем будет  вновь опечатан дипломат, ответов в таком случае
он  не  находил,  весь риск,  да  и  сама  жизнь  шли насмарку.  Тут спешить
следовало  осторожно.  В  одной бутылке,  что  принес  помощник  по  просьбе
Беспалого, на дне осталось еще грамм сто пятьдесят коньяка, и ему неожиданно
захотелось выпить, сдерживать себя он  не стал.  Нервы  были на  пределе,  а
впереди  еще  предстояла встреча  с Шубариным, от того, как  она пройдет,  в
дальнейшем  значило  многое.  Рассуждая  о  предстоящей  встрече с  хозяином
дипломата, прокурор и не заметил, как в комнате появился Миршаб.
     -- У  меня все готово,  --  сказал он  и бросил на стол три пачки копий
документов.
     Акрамходжаев хотел  вначале  положить  их в сейф, но тотчас  передумал,
попросил  помощника  спрятать  бумаги у  себя  в  кабинете,  а сам  принялся
укладывать подлинники в кейс, тут же "Шарп" выдал последнюю кассету.
     Как только они опечатали кейс и спрятали в сейф, шеф взялся за телефон,
а помощник  пошел в  чайхану принести  пару чайников чая,  а если удастся, и
горячих лепешек. Прокурор набрал номер телефона в центре города, несмотря на
ранний час, трубку тотчас подняли, словно дежурили. Ответил женский голос.
     --  Мне, пожалуйста,  Артура Александровича,  --  спросил он  как можно
спокойнее, беспечнее.
     -- Одну секунду, кто его спрашивает?
     --  Прокурор  Акрамходжаев. --  Таиться  не  имело  смысла, они о  нем,
наверное, уже немало знали.
     --  Наконец-то, -- радостно вырвалось у нее, потом,  спохватившись, она
сказала:  -- Не  могли бы вы  назвать номер своего  телефона,  он непременно
позвонит вам в течение десяти минут.
     Он продиктовал  свои координаты. Любопытство брало верх, захотелось ему
проверить систему  работы Шубарина,  и он набрал  другой  номер  абонента на
Чилназаре.
     Ответили тотчас,  правда, говорил мужчина сдержанно, корректно  и почти
слово  в  слово,  только  спросил,  куда  позвонить: на  работу  или  домой,
телефонами они уже располагали.
     Как только появился Миршаб, прокурор сказал:
     -- Я уже позвонил, они начеку и наверняка скоро будут.
     Помощник  поставил поднос  с чайниками,  горячими  лепешками и  большой
пиалой густой домашней сметаны на стол и, как обычно, спокойно обрадовал:
     -- Мне кажется, они уже здесь,  я видел,  по крайней  мере, три машины,
они пронеслись мимо прокуратуры туда и обратно.
     --  Не  было ли среди них белых "Жигулей" шестой  модели ТНС 85-04?  --
выстрелил вопросом Акрамходжаев.
     -- Была, эта-то мне и попалась дважды.
     -- Они, -- сказал прокурор, и в этот момент раздался телефонный звонок.
     Сухроб  Ахмедович  поднял  трубку,  настраиваясь  на  разговор,  уселся
поудобнее.  "Я буду у вас через  пять минут",  --  только и сказал спокойный
мужской голос и оборвал разговор.
     --  Он  будет здесь  через пять  минут,  -- сказал растерянно  прокурор
помощнику, хотя тот  и  сам все слышал, он  по  привычке  держал  трубку  на
отлете.  Сенатор сразу  отметил,  как трудно  будет с таким  человеком,  как
Шубарин, захватить инициативу разговора, начало уже было за ним, он диктовал
ход событий.
     -- Не  дал и чаю  попить, --  сказал спокойно Владыка Ночи, -- у  него,
видимо,  в машине  японская  телефонная установка  на  сто  номеров  или как
минимум связь через систему "Алтай", на которую тоже не всякий имеет  выход.
Хорошо, собаки, работают! -- закончил он восхищенно.
     -- Помнишь, как  не раз в прокуратуре, МВД поднимали вопрос о  том, что
преступники технически оснащены лучше нас...
     --   У  начальства,  да  и  в  ЦК  ответ  один:  начитались  зарубежных
детективов, теперь, правда, еще и на видеофильмы ссылаются.
     -- Откуда же им знать про преступность: живут в спецдомах, определенных
районах, милиция там  дежурит днем и ночью и уголовники обходят эти кварталы
стороной, бомбят квартиры  рядовых  граждан. И  карманников, и хулиганов они
почувствовали  бы  сразу,  если  хотя  бы  иногда пользовались  общественным
транспортом, -- завелся сразу прокурор, горазд он был на праведные речи.
     Салим  вспомнил  про надгробный  памятник Никите Сергеевичу Хрущеву  на
Новодевичьем кладбище работы известного скульптора Эрнста Неизвестного, ныне
живущего в Америке, тот состоял из двух половинок белого и черного  мрамора,
так и его  друг, не  ожидаешь, когда  и какой  половиной души живет, сейчас,
понятно, говорила светлая сторона.
     "Попить  чаю мы теперь не успеем, разве только с гостем,  но до чая там
скорее всего не  дойдет", -- вяло рассуждал Сенатор, поглядывая  на  румяную
лепешку, как вдруг распахнулась дверь и в комнату вошел человек.
     -- Здравствуйте, --  сказал он  с порога и,  подойдя к  столу, протянул
руку. -- Шубарин Артур Александрович.
     Назвались и  хозяева кабинета. Впрочем, вошедший  безошибочно определил
сразу, кто есть кто, видимо, описали их подробно и профессионально.
     Сенатор  пытался   вспомнить,  где  видел   этого  собранного  волевого
человека,  в  котором  чувствовались одновременно интеллект и сила, качества
столь редкие,  как и подобное словосочетание. На собраниях партийного актива
в ЦК?  Хотя  вряд  ли.  Если откровенно, такой тип  людей ему  не встречался
вообще,  а  первоначальная  ложность восприятия  от  того,  что он при  виде
вошедшего  спутал  реальность жизни с кино. Да,  да,  он видел его, видел  в
разных лицах в десятках полицейских фильмов, что собирал специально в  своей
фильмотеке.  Наверное, прокурор  не  удивился,  если  бы  Шубарин  заговорил
по-английски.  Конечно,  что-то  неуловимо  выдавало  принадлежность  его  к
партийной элите, номенклатуре, к касте, в которой находился  и сам прокурор,
имел он этот штамп, пусть не ясно выраженный, истершийся, но имел, наверное,
того требовала  жизнь,  само его существование,  но  в остальном, в манерах,
экипировке, внешности и даже походке человек был иного круга, для которого и
классификации нет, ибо нет людей, а  есть редко встречающиеся  экземпляры  с
невероятно выраженным чувством достоинства,  проявляющегося во всем,  -- вот
такой человек и сидел перед ним.
     -- Извините за  столь ранний визит, прокурор, -- начал гость  сразу без
восточных экивоков, хотя вероятнее  всего знал и традиции,  и  ритуал, -- но
обстоятельства,  к  которым  вы,  видимо,  случайно  оказались  сопричастны,