ожно,  на  путях той  борьбы,  что  вы  затеяли в  республике,
когда-то  наши  дороги  и  пересекутся,  и   может,  тогда  у  нас  появится
возможность поговорить подробно, а сейчас время торопит.

     Дальше  Шубарин  переходил  к  конкретным  фактам  и,  наверное,  чтобы
ошеломить, сразу сообщил, что  в Стройбанке республики отдел кредитов и ссуд
возглавил  человек  с  подложными  документами,  его  цель   --  выдать  под
заманчивые проекты, которые никогда не  будут  реализованы, крупные кредиты.
Когда  огромная  сумма  поступит  на  счета  предприятий,  намеренных  якобы
преобразовать край, дельцы в один день покинут пределы края.
     Обращал  Японец   внимание  и   на  работу  других   конкретных  банков
республики, в которых  за четко определенный процент с суммы смотрели сквозь
пальцы на перекачку средств предприятий на счета кооператоров.
     Приводил Шубарин  и подробный список лжекооперативов,  не  производящих
ничего и  занимающихся  только  переводом  безналичных  денег  предприятий в
наличные на взаимовыгодных условиях.
     Упоминал  он и о кооперативах,  организованных при предприятиях, эти-то
наносили   особо   крупный   ущерб   государству,   обескровливая   основные
производства.
     Не пощадил он и  особо  алчных инспекторов банка, они за мзду закрывали
глаза на любые нарушения и даже, опять  же за  взятку,  консультировали, как
обойти банковский контроль.
     Указал особо процветающие кооперативы, выполняющие работы на договорных
началах  для  предприятий,  где  объемы  работ  завышались в  десятки раз, а
заказчик за  оплату невыполненных  работ получал  свою  долю у его хозяев  -
откат.
     Он  писал, что масштабы финансовой диверсии  ныне  таковы, что угрожают
самой безопасности страны  и  в  этом плане  им  следует уделять столько  же
внимания,  как охране государственных секретов  и оборонных  тайн. Предлагал
незамедлительно присмотреться к кадрам, особенно на союзном уровне, ведающем
проблемами снабжения страны  и  внешнеторговыми связями, банковскими делами,
включая и валютные  сделки, и называл организации и банки в Москве и по всей
стране, где  новоявленные  советские предприниматели чувствуют себя чересчур
вольготно.
     И  заканчивал  он  уже  совсем  сенсационными   фактами,  о  совместных
предприятиях  и  кооперативах,  получивших выход  за  рубеж.  Чтобы прокурор
Камалов не  вычислил  легко автора письма,  он  не говорил, что  сам получил
десятки предложений  о создании таких  организаций с западными партнерами от
своих московских друзей.
     В письме к прокурору Камалову он ходил только с козырных карт.
     Сообщал  он и о портах в Прибалтике и  на Дальнем  Востоке, где уже  не
однажды  опробовали маршрут,  отправляя под видом производственных отходов и
металлолома трубы, прокат, особо легированную сталь и цветные металлы.
     Московские  дельцы  похвалялись,  что  в этих  портах для  них  открыта
зеленая улица.
     Обращал  анонимный  автор   внимание  прокурора  Камалова  на  то,  что
предприниматели из Москвы, с Кавказа, из Прибалтики и из-за рубежа проявляют
глубокий интерес к продукции  Алмалыкского  свинцово-цинкового  комбината  и
меднообогатительной  фабрики, к изделиям Чирчикского  завода  жаропрочных  и
тугоплавких  металлов и особенно к таджикскому алюминию. А в самое последнее
время, в  связи с близостью  афганской  границы и нестабильностью в регионе,
стали активно искать подходы и к урану.
     Предостерегал Шубарин  и о  том, чтобы выход на зарубежный  рынок наших
предприятий,    особенно    государственных,    обязательно    обеспечивался
квалифицированной   юридической  зашитой,  ибо  осваивать   советский  рынок
кинулись  многие авантюристы. И  на Западе, что  ни  день, создаются фирмы с
пышными названиями  и пустыми счетами, в которых доминируют бывшие советские
граждане.  Фирмы-однодневки,  заведомо рассчитывая  на нашу нерасторопность,
необязательность и полное пренебрежение к юридической ответственности, порою
затевают контракты, чтобы  только  сорвать  крупную  неустойку. Если пустить
внешнеторговые дела на самотек, нашему  государству не только не  заработать
валюту,  а еще  придется отдавать  последние остатки  золотого запаса. Запад
свое урвет.
     Напоследок    указал    путь,   куда   в   последнее   время   кинулись
предприниматели, где они  нашли  для себя  Клондайк, и  предсказывал,  что в
будущем каждое  третье  уголовное дело будет связано с хищением из армейских
складов и баз. Деньги дельцов уже сильно подкосили моральные устои генералов
и  адмиралов, и путь  тут напрашивался  один -- быстрее снять покровы тайн с
армии.
     Отправив пакет прокурору Камалову, Шубарин словно камень снял с души, и
настроение у  него переменилось, он  с прежней энергией взялся за  дела. Уже
через  две  недели  Артур Александрович понял,  что  своим  коварным письмом
крепко прополол ряды лжепредпринимателей и аферистов  не только в Ташкенте и
в республике, но даже в Москве.  Прошедшие аресты по его письму  наводили на
мысль,  что Камалов поставил в известность Москву,  и к работе  подключились
специалисты  из КГБ, ведь, по сути, в  послании  шла  речь об  экономической
диверсии против страны,  брали таких  людей, на  которых милиция  и  глянуть
боялась. И тут он  понял, что  ему не  следует поддерживать  ни Сенатора, ни
Миршаба в охоте  за  прокурором, в конечном  счете к  свободному и правовому
государству вели такие люди, как  Камалов. И в случае реальной угрозы  жизни
прокурора  человека из  ЦК  и из  Верховного суда  следовало  сдать властям.
Результат  по анонимному письму окрылил Шубарина, он почувствовал, что может
влиять на ситуацию в стране.

x x x

     Артем Парсегян, по  кличке Беспалый,  тот самый, что  в любом  застолье
поднимал тост за здоровье Горбачева,  а захмелев, орал  на  весь стол: "Наше
время  пришло,  наше..."  --  действительно  имел  все  основания радоваться
перестройке, ибо наконец-то стал хозяином,  имел собственное дело.  Человек,
способный в  технике и  знавший в  ней толк,  он быстро  раскусил, какое это
выгодное дело -- игровые автоматы!
     Он  бы  никогда не  догадался, что на  детских играх можно зарабатывать
колоссальные  деньги,  если бы  его однажды  как специалиста  не  пригласили
посмотреть какой-то очень дорогой  забарахливший автомат. Провозился он часа
три, но автомат отладил, и, когда хозяин автомата  дал  ему за работу двести
долларов, он сразу без чьей-либо  подсказки понял, вот оно настоящее дело, и
в глаза не бросается, и деньги текут рекой. Но одного желания стать хозяином
игорного бизнеса мало,  нужно иметь деньги, нужно достать  игровые автоматы:
итальянские,   западногерманские,  а  лучше   всего  американские,   которые
привлекают и взрослых и более надежны в работе.
     Когда он начал потихоньку наводить справки об  их стоимости,  то понял,
что своими деньгами, даже если и продаст автоматы с газводой, не обойтись. И
тогда он  обратился к Сенатору с просьбой занять ему тысяч сто, года на два,
и  даже  проценты обещал платить,  но тот вначале ему  отказал. Но  однажды,
через полгода, он  позвонил  ему  сам и, спросив,  нужны ли  ему по-прежнему
деньги,  просил  приехать домой -- и  без всяких разговоров вручил в коробке
из-под  женских сапог сто тысяч.  Судя по тому, как он  легко  отдал  и даже
спросил,  не  нужно  ли  еще,  Беспалый  понял,  что Сенатор где-то разжился
миллионами.
     Отдавая деньги,  Сенатор отказался  от процентов и спросил, на  что ему
понадобилась  такая сумма,  и  Беспалый  рассказал  о  своей мечте. Прокурор
поначалу  долго  смеялся, не понимая затеи  стареющего уголовника, но  потом
вполне  серьезно  сказал,  что   поможет  ему  с  помещениями   и  с  любыми
организационными сложностями.  И он действительно помог Парсегяну во многом,
видимо, считал, что Беспалый может еще не раз пригодиться.
     Ни  во что в жизни  Беспалый  не вложил столько  энергии и  силы, как в
организацию  собственного  игорного   дела.   Получив  от   человека  из  ЦК
существенную финансовую и  организационную  помощь, он быстро  открыл первый
зал,  а спустя два  месяца  еще один, на автовокзале, и дела сразу  пошли на
лад. Правда, какие-то несмышленыши, корейцы  с  Куйлюка, попытались обложить
его "налогом",  но Беспалый  тут же связался с Кареном, у которого под рукой
находилась чуть ли  не рота, показал свою мощь, и рэкетиры обходили владения
Парсегяна за версту.
     Через  год, в Москве, Артур Александрович  вывел Парсегяна на одного из
организаторов международных  технических выставок, и ему удалось  заполучить
одновременно двадцать игральных автоматов, которых еще не видали в Ташкенте.
Чтобы выкупить  такое количество автоматов  сразу,  пришлось продать прежнюю
технику в Самарканд, сделка  с бухарскими евреями оказалась столь  выгодной,
что ему не пришлось в Москве доплачивать ни копейки.
     Новые игральные автоматы он не стал дробить по частям, снял трехзальное
помещение в людном месте, где и разместил их по степени сложности. В  первый
же  год  работы новые аппараты позволили ему рассчитаться с  долгами,  и  он
собирался теперь лет десять пожинать плоды от эксплуатации новейшей японской
и американской техники. В залах игральных автоматов Парсегяна заправляли его
жена и  сын, время  от времени  помогал племянник,  а в дни  особого наплыва
людей вызывали на подмогу и другую родню, сам он бывал в своем владении лишь
наездами,  стоять у аппаратов  или у разменной кассы  считал для себя  делом
оскорбительным.  Разбогатев,  Беспалый  стал  вести  солидный  образ  жизни,
ежедневно  обедал  в  ресторане "Узбекистан",  где  днем  собирались  многие
деловые люди, вечерами частенько заезжал в "Ереван", чтобы быть в курсе всех
событий в столице, праздники, конечно, отмечал в "Лидо", где его появление в
зале  оркестр встречал любимой армянской песней "Крунк" ("Журавль"). Ездил в
новой белой  "Волге"  с форсированным  мотором, отдавал предпочтение светлым
костюмам в любое время года, и трудно было представить, что этот человек еще
недавно ходил в слесарной робе и с вечными ссадинами на руках.
     Впрочем, и сам Артем Парсегян думал, что с  прошлым покончено навсегда,
несколько  раз  приходили к нему лихие люди,  знавшие его прошлое ремесло, и
делали  заманчивые  предложения,  но  он разводил могучими руками  в тяжелых
перстнях  с  бриллиантами  и  говорил  искренне,  с обвораживающей  улыбкой:
"Завязал, ребята, не обессудьте!"  И глядя  на  него,  становилось понятным,
зачем человеку рисковать, когда он имеет свое дело.
     Но однажды удача отвернулась от Парсегяна. Слякотной декабрьской ночью,
когда в городе вовсю шли приготовления к встрече  Нового года, а кое-где уже
шумно провожали год уходящий, какие-то злоумышленники проникли через крышу в
заведение Беспалого  и вывезли все  двадцать  игральных  аппаратов,  которые
новизной вызывали  зависть у многих  коллег, занимавшихся подобным бизнесом.
Конечно, к поиску грабителей подключились многие, и даже  милиция по просьбе
Сенатора  рьяно кинулась с  собаками  искать  похитителей,  но  действовали,
вероятно, профессионалы, и ни люди ни собаки след взять не смогли. Через три
дня Беспалый устало сказал:
     -- Бесполезно искать, сейчас мои аппараты приближаются к красноводскому
парому и завтра будут уже в Баку, или они уже сегодня монтируются в Алма-Ате
или Ашхабаде.
     За  последний год такие  аппараты, как  у  него,  появились и в  других
городах, и это лишало его надежд на удачу. Беспалый с горя запил, мотался по
катранам, по воровским сходкам, обещал тому, кто выведет на след грабителей,
крупное денежное вознаграждение, но удача, казалось, навсегда отвернулась от
него.
     Ранней весной, когда он спозаранку приехал  похмелиться на Чигатай,  за
его столик подсели двое молодых людей и сказали без обиняков:
     -- Кончай, Беспалый, дурака валять, что с возу  упало, то пропало. Есть
два  дела,  и нам  нужен компаньон, такой, как ты, и с инструментом, выпадет
удача, заведешь себе снова свои игрушки.
     Беспалый  внимательно   посмотрел  на  молодых  людей,  так  откровенно
предлагающих вступить в дело, и спросил:
     -- Почему вы решили, что именно я гожусь вам в компанию?
     Тот, что постарше, с новомодной наколкой  на правой руке, судя по всему
недавно освободившийся или попавший под  амнистию  1987  года,  называемую в
уголовной среде горбачевской, сказал:
     --  Ну, во-первых, рекомендовали тебя авторитетные люди, во-вторых, нам
нужен человек с машиной, и в-третьих, ты имеешь инструмент и золотые руки, и
в нашей операции тебе отводится главная роль...
     Беспалый и без объяснения понял, что придется вскрывать сейф.
     А  второй,  чуть помоложе,  но тоже, видимо,  парень  бывалый,  кореец,
добавил:
     -- Мы за тобой, Артем,  неделю ходим, видим, без дела пропадешь. Не рви
себе душу, поднимешься еще, не тот ты человек, чтобы согнуться при  неудаче,
хотя и кинули тебя, говорят, прилично, тысяч на триста.
     -- Все вложил в дело до копейки, только обновил зал, думал, до старости
обеспечил себя и детей куском хлеба. -- Парсегяна  от волнения  аж затрясло,
он никак не мог смириться с тем, что произошло.
     Кореец ловко достал откуда-то из-за спины бутылку коньяка и сказал:
     -- Если  согласен,  распиваем бутылку за удачу и расходимся. Два дня не
пить, привести  себя в форму, сауна, бассейн... А  мы  за  это время уточним
детали и заедем за тобой перед самой операцией. Ну, как?
     Беспалый, оглядев еще раз незнакомых молодых людей, согласно кивнул.
     Два дня Парсегян  готовился к операции, привел в порядок машину, достал
инструмент, к  которому уже давно  не прикасался,  трижды  посетил  сауну на
Лабзаке  и за все  это время  не  выпил ни  капли спиртного, дома наконец-то
вздохнули  свободно. Он поверил в то, что поднимется, если операция окажется
удачной, он попросит  Артура Александровича еще раз  помочь  с автоматами  и
снова  откроет свой салон,  но  теперь-то он примет все  меры безопасности и
прежде всего застрахует имущество, как предлагали ему уже не однажды. Так, в
хлопотах,  волнениях,  прошли дни,  и вечером  в условленное время у калитки
раздался звонок.
     Точность  подельщиков   обрадовала  Беспалого,   он  терпеть   не   мог
безалаберных  людей.  Выведя  машину  из  гаража,  он  хотел  отлучиться  за
инструментом, хранившимся в домашней мастерской, но старший, назвавшийся при
встрече Варламом, сказал:
     -- Не  нужно. Сегодня инструмент  не  понадобится. -- И ввел его в курс
дела.
     Оказывается, новая  подружка  Олега,  подельщика-корейца,  Настя,  тоже
кореянка, работающая в универсаме, попалась на контрольной покупке какому-то
обэхаэснику, и  тот  заставил  ее  вступить в любовную связь,  и вынужденный
роман продолжался уже полгода. Так  вот Настенька, у которой сегодня роман и
с  Олегом, как-то призналась, какой у нее богатый поклонник, какие он делает
ей подарки и какие ценности, какие суммы  держит  в  доме. Все это Настенька
сказала   без  умысла,  ибо  не   знала  основной  род  деятельности  Олега,
представившегося ей рядовым инженером.
     Варлам сказал, что они навели подробные справки о состоятельном ухажере
и   тот   действительно   оказался   весьма  богатым  человеком,   пользуясь
покровительством свыше, хапал отовсюду не таясь. Узнали, что тот и машины, и
видеомагнитофоны  меняет  чуть  ли  не  каждые  полгода.   В  общем,  объект
представлял интерес. На днях он похвалился Настеньке, что скоро будет катать
ее  на вишневом  "вольво", и даже назвал сумму в сто двадцать пять тысяч, за
которую  ему должны пригнать из Москвы шведскую машину  экстракласса. Машину
он ждал со дня на день, значит, деньги держал где-то дома.
     Для налета представлялся подходящий случай: жена обэхаэсника находилась
в туристической поездке по Индии,  и сегодня  у него дома свидание с Настей.
Но Настя должна  уйти от  него  не  позже  двадцати двух часов,  потому  что
последней электричкой  в двадцать три часа  уезжала к родителям в Янгиюль, а
значит, после ухода любовницы он должен был остаться дома один.
     Беспалый понял, что, если человек намерен  купить за 125 тысяч  машину,
значит, там есть чем поживиться, но на всякий случай спросил:
     -- А как мы войдем в дом? У вас есть план?
     Варлам,   довольный  тем,   что  вызвал  интерес  Беспалого,  сказал  с
гордостью:
     -- Все предусмотрели, Артем, мы за ним две недели догляд ведем, изучили
все его привычки. Он уже так придушил торговлю, что ему все на дом возят, и,
как  мы заметили,  не  сами  директора,  завмаги, а  кто придется, вплоть до
грузчиков. Мы тоже не  поскупились, собрали ему коробку деликатесов, с нею и
пойду к нему, я видел не раз, как это происходило.
     -- А если он надумает провожать любвеобильную  Настю, а потом закатится
еще куда-нибудь? -- спросил Парсегян.
     -- Не должен. Провожать он никого не провожает, я  ведь сказал, что уже
давно ведем за ним наблюдение, у  него таких, как  Настенька,  много, дальше
калитки  не  провожал  ни  одну.  В  махалле  его  хорошо  знают, зачем  ему
приключения?
     -- Резонно, -- согласился Беспалый, и они поехали в старый город. Время
подпирало,  через  полчаса Настенька должна  была  покинуть дом  донжуана из
ОБХСС.
     Когда въехали на Кукчу, Беспалый обратил внимание на безлюдие махалли и
настороженно спросил:
     --  Варлам,  что  может  означать  такая  тишина  кругом,  куда   народ
подевался?
     Варлам, глянув на часы, сказал:
     --  Через  десять  минут  кончается  программа "Время"  и  по  местному
телевидению выступит духовный наставник мусульман  средней Азии и Казахстана
с какой-то важной проповедью, все сидят у телевизоров.
     -- Такое безлюдье  в  нашем  квартале я  видел  только  однажды,  когда
показывали "Спрут" с комиссаром Каттани.
     -- Слышали мы про этот фильм, да увидеть не удалось. Мы ведь только  по
"горбачевской" амнистии освободились, -- сказал с сожалением Варлам.
     И в этот момент Олег прервал его:
     -- А вот и Настенька с нашим клиентом появилась.
     С   того   места,  что  указал  Варлам  для   стоянки  машины,   хорошо
просматривались  ворота с высоким железобетонным забором;  сейчас возле  них
застыли  две фигуры,  одна  тоненькая  изящная,  в ней Олег без труда  узнал
Настеньку, и вторая мужская, которой обрадовался Варлам.
     -- Итак, повторяю план операции, -- сказал Варлам. -- Как только хозяин
войдет в  дом, я  вновь позвоню, он вернется обязательно, подумает на первых
порах,  может,  Настенька что-нибудь забыла. Прежде чем открыть калитку,  он
включит  свет  у  ворот и  глянет в  глазок,  по  нашим наблюдениям,  он так
поступает каждый раз. Увидев меня с привычной коробкой, он  даст возможность
внести  ее в дом, он не любит  себя утруждать, это тоже проверено, не брал в
руки коробки и меньших размеров, но мы на всякий случай взяли самую большую.
Пока мы войдем в дом, ты, Артем, должен вбежать во двор и затаиться за углом
веранды. Как только он пойдет провожать меня до ворот, ты спокойно войдешь в
дом и встретишь его с наведенным  пистолетом, а я через минуту вернусь  тебе
на подмогу. Олег страхует нас с улицы.
     Они молча  слушали Варлама,  не сводя  глаз  с  калитки, вдруг  женская
фигурка отделилась  от  мужской, и в  тупике зацокали  по  асфальту каблучки
Настеньки, и тут же скрипнула запираемая на ночь глухая железная калитка.
     -- Пора, -- сказал Варлам, и они втроем вышли из машины.
     Через  пять  минут  под дулом  пистолета  Персегяна  хозяин дома нехотя
доставал  из  потаенных  углов  деньги,  драгоценности,  а  Варлам  все  это
складывал  в  спортивную сумку,  судя по всему, до главных  трофеев было еще
далеко.  Беспалый, внимательно следивший  за  действиями  обэхаэсника, вдруг
почувствовал какое-то смутное беспокойство, лицо хозяина дома ему показалось
знакомым,  но  как он ни силился вспомнить,  когда, где они виделись,  -- не
мог. Ме