иметь дело.  Я постараюсь помочь вам, но, как вы сами выразились, моя
просьба и ваша -- несравнимы...
     Капитан,  прижимая  ладонь  правой  руки  к  сердцу,  радостно  закивал
головой.
     -- Спасибо, Сухроб-ака, спасибо.  Я все понимаю,  век  вашим  должником
буду...
     Вдалеке "рафик" уже сворачивал налево, и Сенатор, боясь упустить его из
виду, рванул машину с места, обдав капитана выхлопными газами и пылью из-под
английских шин "Гудьир".
     "Умнеет  прямо-таки по  часам", -- весело подумал прокурор. Он видел по
глазам  капитана, что тот  понял  -- без  денег, и немалых, ему  из дела  не
выпутаться.
     Пропетляв еще минут десять по улицам Рабочего городка, "рафик" въехал в
махаллю,  где  помощник  недавно  приобрел дом  для  своей любовницы. Машина
остановилась  у  глухого  кирпичного  забора,  который трудно  было  назвать
традиционным восточным  дувалом, ибо  он скорее  походил на тюремную ограду,
только без колючей проволоки, но он не сомневался, что поверху высокой стены
в слой бетона вмуровано битое бутылочное стекло,  отличительная деталь новых
строений и нового времени.  Прокурор не стал выходить из  машины, пока Коста
не внесли в дом.  Как только  "рафик" свернул в соседний переулок, он въехал
во двор, и помощник затворил хорошо смазанные железные ворота.
     "За таким забором можно  долго держать  оборону",  -- почему-то подумал
Сенатор, и в этот момент с веранды его окликнула Наргиз. Прокурор,  слыша за
спиной шаги своего помощника, дождался его, и они вдвоем поднялись на хорошо
освещенную веранду, где уже был накрыт стол.
     -- Ну, здравствуй, прекрасная  Наргиз, вот пришел к тебе  на новоселье,
-- гость обнял и поцеловал  ее, недавнюю  танцовщицу известного фольклорного
ансамбля.
     -- Я  счастлива приветствовать вас в своем  доме, Сухроб-ака, и надеюсь
видеть вас  с Салимом  теперь почаще. -- И  она,  извинившись, поспешила  на
кухню, пообещав пригласить к дастархану через полчаса.
     --  А у нас до застолья еще есть  дела,  и полчаса как  раз  кстати, --
ответил он, затем, обращаясь к помощнику, добавил: -- Салим, с самого начала
операции меня почему-то мучает жажда, будь добр, налей чего-нибудь.
     Миршаб прошел к дальнему углу стола, достал из ведерка со льдом бутылку
шампанского, ловко  и  бесшумно откупорил  ее и  налил два глубоких  бокала.
Когда он вернулся к шефу, прокурор сказал:
     -- Спасибо, дорогой, ты читаешь мои мысли, я как раз хотел шампанского,
и давай выпьем за успех второй части операции.
     -- За успех! -- поддержал Салим, и они залпом опорожнили бокалы.
     --  Сейчас  я пойду познакомлюсь  с Коста,  а ты позвони нашим друзьям,
пусть приезжают втроем: Сергей, Погос и этот Беспалый, как его?
     -- Артем, -- подсказал помощник.
     --  Да,  да,  и  пусть  Артем  захватит  инструмент,   сейф  на  Гоголя
простейший.
     --  Ты  хочешь  совершить  налет  на  Республиканскую  прокуратуру?  --
вырвалось удивленно у Салима.
     -- Да, на прокуратуру, и  не вижу причин для  особого  волнения, объект
как  объект.  Вскрыть сейф  в  банке куда  рискованнее,  там всегда готовы к
ограблению.  А  налет  на прокуратуру будет первым в  ее истории, я  сегодня
видел, какие там лопухи стоят на охране, пенсионеры...
     --  Что  важного для  нас может  храниться в  сейфе на Гоголя,  я  даже
представить не могу. Если тебе нужна какая-нибудь информация из прокуратуры,
проще найти человека-посредника и купить ее, -- не в первый же раз.
     --  Ты, как  всегда, прав, дорогой  Миршаб, но  на этот раз  у нас  нет
времени  ни  на  посредника,  ни  на куплю-продажу,  утром документы  должны
попасть на стол к Прокурору республики.
     -- Я  теперь уже ничего не понимаю. Откуда  выплыли эти документы и как
они попали к начальнику следственной части? -- сказал растерянно помощник.
     -- Не напрягай зря голову -- не поймешь, пока я за ужином не введу тебя
в  курс дела.  Но поверь, у нас редкий шанс играть  по-крупному, ва-банк.  А
теперь иди, звони нашим  друзьям, пусть приезжают через полтора часа, успеют
на  ужин, подумают, что  это мы для них накрыли такой богатый стол,  а  меня
проведи в комнату к Коста.
     Салим, свободно  ориентировавшийся  в  просторном  доме Наргиз, показал
спальню, где находился нежданный гость, а сам отправился звонить  Беспалому,
компания дожидалась вызова шефа у него на квартире.
     Сенатор на  секунду остановился перед дверью,  понимая, какой непростой
предстоит  разговор,  и отдавая  отчет,  сколь  выгодны  и  в  то  же  время
непредсказуемы  последствия  контакта  с  таким  решительным  человеком, как
Коста, не говоря уже о тех, кто стоит за ним. Прокурор отчетливо сознавал не
только  риск,  связанный  с  похищением  Коста   и  налетом  на  Прокуратуру
республики, но и ясно представлял угрозу, которой  себя подвергал,  если  по
каким-то соображениям  операция  не устроит владельцев дипломата, тут  плата
одна -- голова. Но зато в случае удачи...
     У  Сенатора  от  волнения учащенно  забилось сердце,  и  он  решительно
толкнул дубовую дверь с тонированным стеклом. В безоконной спальне с высоким
потолком, на низкой жесткой тахте, у самой стены, поглаживая ворс роскошного
афганского ковра,  лежал  Коста.  Хорошо  смазанная дверь  на  медных петлях
открылась  бесшумно, и Коста вроде не слышал или  ловко  притворился, что не
заметил, как в комнату вошел человек. По крайней мере он не повернул головы,
не прервал  своего  занятия,  хотя  почувствовал,  как дохнуло  ветерком  из
распахнутой двери, да и шаги, приглушенные пушистым паласом на полу, слышал,
он вообще отличался поразительным слухом.
     -- Добрый вечер, -- приветствовал прокурор, понимая, что первый ход уже
проигран.
     Коста  лениво повернул голову,  но  более  внимательный, чем  прокурор,
человек заметил бы, как моментально окинул он цепким взглядом вошедшего.
     --  Добрый, добрый, -- ответил Коста без видимого волнения и интереса и
вдруг неожиданно застонал.
     -- Что с вами? -- кинулся к нему прокурор, желая помочь, но Коста вдруг
затих, вроде смутился минутной слабости и попросил поправить подушку.
     Как только Сенатор склонился над ним, Коста левой рукой  сгреб пиджак и
рубашку у горла, а правой выхватил пистолет у прокурора из-за пояса и тут же
приставил к его груди. Пистолет он  углядел сразу, как только тот переступил
порог. Прокурор, не ожидавший от пострадавшего такой прыти, опешил.
     -- Ты что, сумасшедший? --  хрипел он  сдавленным горлом. -- Я же  спас
тебя  от  тюрьмы, от вышки, отпусти сейчас же.  --  Ощущая на груди холодную
сталь пистолета, он боялся случайного выстрела.
     -- Не дергайся,  -- ответил Коста тихо, -- ты сегодня уже видел,  как я
пристрелил одного, ты будешь вторым;  одним прокурором больше, одним меньше,
срок один.
     Вошедший  от неожиданной  проницательности  Коста  обмяк,  не  понимая,
откуда он все знает.
     -- Я видел тебя там, в прокуратуре, ты прятался за колонной, -- пояснил
вдруг Коста  свое ясновидение.  --  А теперь  говори,  где  дипломат?  --  И
прокурор ощутил, как дуло пистолета впилось в его тело,  такой выстрелит  не
задумываясь, он это уже действительно видел.
     -- Дался тебе дипломат, благодари аллаха, что самого вырвали из тюрьмы,
-- по-настоящему возмутился Сенатор.
     --  Это  у  вас  лишь  бы  ноги  унести   и  сослаться  на  объективные
обстоятельства, мы так не работаем,  для нас дело, доверие, репутация дороже
жизни. Где дипломат?
     -- Толку от того, что ты узнаешь где, -- не на шутку злился прокурор.
     Коста так  дернул  его за ворот,  что по комнате  брызнули пуговицы,  а
рубашка лопнула на спине.
     -- Где дипломат?
     -- В прокуратуре,  -- прохрипел  Акрамходжаев  и бессильно повалился на
тахту.
     -- Немедленно  прикажи, чтобы принесли сюда телефон, или я  точно  тебя
пристрелю. -- И Коста приставил дуло к его виску. Пистолет у виска почему-то
снял паралич воли и страха, и прокурор сказал спокойно:
     -- Если даже и пристрелишь меня, телефон в доме не появится, махалля на
окраине  города, строение новое,  месяц как въехали,  АТС  тут  еще не скоро
построят.  --  Он  не  врал. Миршаб  пошел звонить Беспалому в  чайхану. Там
находился единственный в квартале телефон-автомат.
     Новость для  Коста прозвучала столь  неожиданно,  что  он растерялся, у
него  имелась в запасе одна  козырная  карта,  и  та  оказалась  бита,  и он
отпустил ворот и вернул Сенатору пистолет.
     -- Ну, брат,  ты  и псих, -- сказал прокурор мирно,  поправляя на груди
рубашку.
     Происшедшее не испортило ему настроения, наоборот, подтвердило мнение о
важности дипломата и того, что он имеет дело с серьезными людьми.
     -- Давайте будем  знакомиться.  -- И  он  снова приблизился к тахте, но
подавать руки Коста не стал. -- Сухроб Ахмедович Акрамходжаев, прокурор...
     -- Меня зовут  Коста, -- ответил дружелюбно больной, -- и, я думаю,  вы
обо мне наслышаны.
     Искушенный  прокурор  пропустил  намек-вопрос мимо  ушей,  понимая, что
Коста хочет втянуть его  в  нужный для себя  разговор, но  человек на  тахте
считал варианты куда быстрее, чем его новый знакомый Акрамходжаев, он тут же
задал вопрос в лоб:
     -- Почему  вы решили спасти меня от справедливого  возмездия, ведь я на
ваших глазах,  считай,  при  вашем  попустительстве,  убил  вашего  коллегу,
прокурора Азларханова, человека весьма известного в крае?
     Сенатор понял, что ему лучше всего отвечать  с такой прямотой,  с какой
был задан вопрос, с подобными типами следовало играть в открытую, по крайней
мере на первых порах, это притупит его бдительность.
     --  Нынче,  в  кого  ни ткни,  все  недовольны  своим  положением, я не
исключение. Годы бегут, я уже не мальчик, и пост районного прокурора меня не
устраивает, не вижу я и перспектив роста. Вам ли  не знать кадровую политику
в  республике,  Верховный держал под  контролем каждое  мало-мальски  важное
кресло.  Вы, наверное, удивитесь,  что я сказал "держал", да,  да, "держал".
Открою  для  вас  тайну,  его  уже  нет,  позавчера  он  неожиданно  умер  в
инспекционной поездке в Нукусе.
     -- Вы ошибаетесь, прокурор, для меня это не тайна. Больше того, вчера с
некоторыми людьми я  был  там  и поцеловал  его на прощание  в высокий  лоб,
извините, что перебил, продолжайте.
     Сказанное Коста только вселило уверенность, что он на  правильном пути,
и тихо продолжил:
     -- Я, конечно,  искал пути к Верховному,  но он почему-то  не подпускал
меня.  И вот сегодня, случайно оказавшись свидетелем  сцены в прокуратуре, я
подумал, если я смогу заполучить дипломат и вас, моя судьба, наверное, круто
изменится.
     -- У вас есть шанс выкрасть дипломат? -- невольно вырвалось у Коста.
     --  Нет. Что  мог, я уже сделал, -- ответил прокурор безжалостно. Он не
хотел пока, до времени, посвящать Коста в свои планы.
     -- Жаль, вы правильно рассчитали, окажись дипломат в ваших руках,  ваша
жизнь  изменилась  бы,  точно, думаю,  вы  смогли  бы получить  то место, на
которое стремитесь.
     "Это я без тебя догадался", -- мысленно ухмыльнулся прокурор.
     -- Но, откровенно говоря, вы крепко осложнили свою судьбу, ввязавшись в
эту историю. Чтобы вы не считали меня неблагодарным, скажу честно, моя жизнь
мало чего стоит, тем  более сегодня, когда я  упустил  дипломат. Она обретет
смысл,  ценность,  если  удастся заполучить документы  обратно  или хотя  бы
уничтожить их.
     -- Если только  взорвать  прокуратуру, --  зло  пошутил  собеседник, но
Коста шутки не принял.
     --  А что, прекрасная идея, но важно знать хотя бы  этаж, крыло здания,
комнату, а то рванем махину,  а сейф останется  целехоньким. Есть  у  нас  в
Ташкенте полтонны взрывчатки, купили у геологов, и специалист найдется. -- И
Коста с надеждой посмотрел на прокурора.
     -- Выбросьте  этот  план из головы, прежде всего  я не  знаю, на  каком
этаже  дипломат, во-вторых, здание занимает полквартала, и  вашей взрывчатки
не хватит даже  для одного  крыла, и  не забудьте --  у  нас в  распоряжении
только ночь...
     Но Коста  уловил, что  прокурор чего-то не  так договаривает, то  ли от
страха, то ли еще по какой причине, и поэтому он угрожающе выпалил:
     --  Я  не  зря сказал, что,  выкрав меня  из больницы,  вы основательно
осложнили себе жизнь. В дипломате документы на людей, претендующих на  место
Рашидова. И решайте сами, кем вы хотите их иметь: друзьями  или врагами? Там
компрометирующие материалы на многих деловых людей, миллионеров нашего края,
и тех, кто не в  ладах  с  законом  и  по существу правит  уголовным миром в
республике.  --  Коста  сделал  паузу,  вроде  раздумывая,  посвящать или не
посвящать  но все же  рискнул туманным  намеком. --  Впрочем,  правят они не
только   уголовным  миром...  Вот  во   что  вы  влипли  по  неосторожности,
прокурор...
     -- Что же мне делать? -- растерялся прокурор.
     -- У вас только один выход: я запишу вам  телефон,  для  страховки даже
два,  по  любому  из  них  от  моего  имени  потребуете  встречи  с  Артуром
Александровичем. А  сейчас главное: постарайтесь обдумать, кто в прокуратуре
может  знать, где находится  кейс, установите их адреса, телефоны.  Вы  сами
сказали, у нас в  распоряжении только ночь...  У Артура  Александровича есть
люди, они по вашим адресам дознаются, где наши бумаги, и непременно выкрадут
их, чего бы это ни стоило. Надеюсь, вы понимаете теперь, что ваша жизнь тоже
связана с этим чертовым кейсом?..
     --  Да,  да,  --  задумчиво кивнул  Сенатор, он  мысленно  считал  свои
варианты.
     --  Пожалуйста,  ручку,   бумагу,  --  потребовал  Коста,   и  прокурор
машинально протянул ему  свою  записную книжку  и  "паркер". В  этот  момент
раздался осторожный стук в дверь.
     -- Войдите, -- сказал он, не оборачиваясь знал: это Миршаб.
     Бесшумная дверь,  блеснув тонированным  стеклом, широко распахнулась, и
помощник вкатил тележку, заставленную закусками и напитками.
     "Салим все делает кстати  и вовремя", -- благодарно подумал прокурор  о
своем однокашнике и, перехватив тележку, пододвинул ее к тахте.
     --  Ого!   --  воскликнул  Коста.   --  Миноги!  Угри!  Таким  закускам
позавидовал бы и сам Икрам Махмудович.
     --  Какой  Икрам  Махмудович?  --  пытаясь поймать  на  слове,  спросил
прокурор.
     -- Икрам  Махмудович?  У вас  будет  возможность  познакомиться  с ним.
Другого такого гурмана в крае, я думаю, не сыскать.
     "Да, его голыми руками не взять", -- подумал Сенатор, а вслух спросил:
     --  Признавайтесь, Коста, не  предполагали, что сегодня  поздно вечером
вам  предложат  шампанское,  да еще  не какое-нибудь барахло местных  винных
заводов, а настоящее Абрау-Дюрсо?
     --  О шампанском и миногах,  конечно, не предполагал, но когда в палату
вошел капитан с молодыми людьми  в белых халатах, я, честно говоря, подумал,
что за  всем этим  маскарадом  стоит Артур  Александрович, ведь  стоило  мне
только взглянуть на парней, как стал ясен  род их занятий. Один из них успел
подать  мне  знак, а  такими сигналами обмениваются  только  в специфической
среде, и он неведом даже  вам, работникам органов, в нашем  мире разглашение
подобных тайн карается  смертью.  Я  не удивлюсь, если завтра  узнаю, что за
мною в изолятор после вас приходили другие люди. Вы успели опередить Японца,
а это редко кому удавалось.
     --  Вы  имеете  в  виду  Артура  Александровича?  --  спросил  небрежно
прокурор.
     -- Да,  я  имел в виду его людей, он никогда не бросает  своих  в беде,
сейчас ищут пути не только к дипломату, но ищут и меня...
     -- Ну, что ж, давайте выпьем за знакомство, за успех предстоящего дела,
-- предложил Сенатор, и они втроем подняли бокалы.
     Прокурор  взял  свою записную  книжку и "паркер",  лежавший  на широкой
тахте  рядом  с  Коста, мельком глянул  на  телефонные номера, находящиеся в
разных концах Ташкента, и сказал:
     -- Мы  вынуждены вас оставить,  в нашем  распоряжении только одна ночь,
утром документы должны  быть на столе  у Прокурора республики. Я об этом сам
слышал. Сейчас подадут горячее, ужинайте,  развлекайтесь, я  попрошу,  чтобы
принесли магнитофон, а мы пойдем заниматься делами, пожелайте нам удачи.
     -- Ни пуха  ни  пера! -- сказал Коста, подняв руку с сжатым кулаком,  и
они вышли из комнаты.
     Салим, не проронивший в комнате ни слова, в коридоре сказал:
     -- Пойдемте в спальню, я дам вам новую рубашку и галстук. -- О том, что
произошло до его прихода, он не спрашивал.
     Когда Сенатор  примерял  к  новой  рубашке  галстук,  Миршаб неуверенно
спросил:
     -- Не стоит ли нам  остановиться,  опасную игру мы с тобой затеяли, как
бы не потерять того положения, что имеем?
     --  Ты, как  всегда, прав,  дорогой  Салим. И  дело  опасное,  и головы
потерять  можем. Но я  сам  себя загнал  в угол и теперь не  могу отступать.
Единственное, что я могу тебе предложить, -- остаться здесь.
     --  Ты же знаешь, мы с  тобой что  нитка с иголкой, --  Салим Хасанович
встал рядом и трогательно обнял старого товарища за плечи.
     -- Спасибо,  --  сказал  прокурор,  глядя  в  зеркало, и  оба  невольно
улыбнулись, но улыбка вышла грустной.
     Они прошли на веранду, где младшая сестренка  Наргиз все еще заставляла
стол  закусками.  Салим,  извинившись,  оставил его  одного, пошел на  кухню
помогать хозяйке.  Время  торопило  садиться  за  щедро  накрытый дастархан,
меньше чем через час должны нагрянуть сюда Беспалый с дружками, а многое еще
предстояло обговорить наедине.
     Оставшись  один,  прокурор  крепко  пожалел   о  том,  что  предупредил
владельцев белых  "Жигулей"  о грозящей  им опасности. Этим он прежде  всего
обозначил себя, и не исключено, что сейчас у дома  в старом городе поджидают
его  дружки Коста,  люди  Артура Александровича  со странной кличкой Японец,
которую прокурор уже  не однажды слышал. Теперь, даже  захоти он по какой-то
причине избавиться от Коста, не получится, спрос будет  только с него.  И на
суду  том,  в  отличие  от  нашего,  народного,  не  станешь  юлить,  лгать,
изворачиваться,   пользоваться  лжесвидетелями;  не  поможет  ни  судья,  ни
адвокат,  и  телефонное право там  не имеет силы,  придется держать ответ по
всей строгости и отвечать головой. Вот что значит необдуманно включить всего
лишь прерывистый свет дальних фар.
     Выходит, основательно  загнал себя в угол.  Теперь при желании он никак
не мог  отступиться от  налета на  прокуратуру,  правда,  был ход,  когда он
представлял  рискованный шаг самому  Артуру Александровичу. А что  он имел в
этом  случае? Конечно, на денежное  вознаграждение они не  поскупятся  и  за
Коста, и  за информацию, в каком кабинете находится  кейс, -- можно считать,
что тысяч сто уже в кармане.
     Но  деньги его  не  волновали,  ровно  половину  этой  суммы на  неделе
принесет капитан Кудратов, а таких  источников  пруд  пруди,  повсюду тащат,
куда  ни  кинь  взор,  и   с  прокурором  поделятся,  только  пожелай.  Нет,
действительно,  не  в  деньгах  счастье,  пословица народная,  а  народ, как
правило,  не ошибается. Ну,  пожалуй, должностишку какую поприличнее можно у
них  выклянчить, не больше, -- размышлял он  лихорадочно, но, как  ни крути,
ничего такого, о чем он мечтал, не предвиделось. Ах, как  бы вертелись перед
ним  эти  чванливые и  с гонором господа, мечтающие занять кабинет  на пятом
этаже белоснежного здания на берегу Анхора, заполучи он дипломат!
     Распорядиться компроматом он сумеет, в этом Сенатор не сомневался.
     После разговора с Коста  появился еще  один жесткий вариант без выбора:
дипломат в целости и сохранности  следовало передать Артуру Александровичу и
тем  самым  скромно, но  с  весомым  паем  вступить  в некую  могущественную
корпорацию, чьи  люди  так  бесцеремонно метят  на  место  самого  Рашидова.
Хозяева,  имеющие  такой  пай, автоматически  определяют  свое  положение  в
структуре,  прокурор знал это.  Но в