бов, им  не помогли даже  их  "шмайссеры". Разберемся и с
Лютым.  Не знаю, сколько у Лютого людей,  но  на  всякий случай  я хотел бы,
чтобы  Сухроб свел меня с Беспалым, Артемом Парсегяном,  я для него не указ,
он сам не последняя  фигура в Ташкенте, у него есть отличные ребята, да и он
сам мужик не  промах, один на один любого  удавит, а  может,  нам и придется
схлестнуться с ними баш на баш, не так ли, Коста?
     -- Я всегда готов, -- отвечал Коста, долго молчавший сегодня.
     -- Кстати,  Коста, -- перебил  Шубарин, -- с завтрашнего  дня ты целыми
днями страхуешь Наргиз в "Лидо" и отвозишь ее домой, а план Ашот разработает
с Беспалым, хорошо, что он о нем вспомнил.
     Как только Коста вместе  с Ашотом  уехали, Артур Александрович позвонил
Сенатору и сказал, что он хотел заехать к нему на чашку чая.
     К пятнице, пятнадцатого  числа, они  уже знали все о банде рэкетиров, и
сколько в ней  человек, и на  каких машинах  разъезжают, и  даже когда у них
"съем"  денег. Он как раз приходился на пятнадцатое, и пятница  у них выпала
напряженная, и Шубарин  отметил их недальновидность, а точнее,  беспечность,
не  стоило им  совмещать столь горячие дела на конец недели. За два  часа до
начала встречи в "Лидо" к Коста поступило сообщение, что Лютый  с компанией,
все до одного, объезжают на  двух "Жигулях" свои владения  и собирают дань с
кооператоров, мелких  фарцовщиков, спекулянтов,  с каждого торгового  лотка,
имеющего нелегальную прибыль. Судя по всему, настроение  у банды прекрасное,
и дела идут как по маслу, нигде не возникало сопротивления, конфликтов, дань
платили безропотно и исправно, с большим рвением, чем государству. Видимо, и
дело с "Лидо" они считали уже решенным. Такая самоуверенность возмутила даже
видавшего виды Коста, ему казалось, что хотя бы сегодня, в назначенный день,
стоило приглядеться к "Лидо", а вдруг  засада,  ловушка? Но никого  из банды
Лютого  и ее окружения не  появлялось у  ресторана ни вчера,  ни сегодня, на
этот  счет  Ашот  и Коста  всегда  были  предусмотрительны,  береженого  бог
бережет. Если  бы у  банды  Лютого  не кружилась голова  от успехов,  и  они
тщательнее готовились к встрече с очаровательной Наргиз, и не считали бы  ее
только  за  пикантную  женщину,  наверное, обнаружили, что  на  крыше "Лидо"
появился высокий, стройный мужчина,  якобы ремонтирующий антенну, увидели  у
него в руках нечто похожее на футляр для музыкальных инструментов, что никак
по  логике не вязалось с ремонтом антенны, и  поняли бы, что  и  на крыше их
ждет засада. А за полчаса  до того, как они подъехали к  ресторану  на белых
"Жигулях",  могли  увидеть, что на стоянку въехали два  зеленых  "джипа",  с
форсированными двигателями, принадлежащие, судя по номерам, частным лицам, и
заняли  удобные  позиции   в   разных  концах   стоянки.  Конечно,  автоматы
Калашникова  и короткоствольные  армейские карабины им  вряд  ли удалось  бы
разглядеть.  Но  внешний  вид молодых  людей,  расположившихся  в  машинах и
почему-то их не покидающих, несмотря на крепчающий к ночи мороз, навел бы на
мысль, что орлы неспроста съехались к "Лидо". Но чего Лютый не предусмотрел,
того не предусмотрел, и подготовка на подступах  к "Лидо" прошла  по плану и
без  особых осложнений.  Рация,  связывавшая  Коста с помощниками,  работала
непрерывно, и он знал маршрут и настроение банды от точки к точке, сообщили,
что из кафе "Салтанат" они вышли уже навеселе.
     За  час  до  начала операции  в "Лидо" съехались  основные  совладельцы
ресторана. Наргиз провела их через свой кабинет в служебную комнату, где  по
плану уже был накрыт хорошо сервированный стол на шесть персон, но телевизор
свой  она на всякий случай вынесла оттуда в приемную, главные события должны
были разыграться все-таки в  закрытом банкетном зале. Как ни странно, больше
всех волновался, нервничал Икрам Махмудович, и это не осталось не замеченным
Шубариным.  Подлаживая как профессиональный гангстер пистолет под пиджак, он
сказал ему:
     -- Выпил  бы ты чего-нибудь, уж очень  заметно  волнуешься, а твоя роль
простая. К назначенному  времени  быть в зале с Наргиз,  твое присутствие их
сразу успокоит, тебя они хорошо знают. Встретите, ведете к нам, представите,
усадите за стол, затем вместе с Наргиз оставите нас. Ваша забота заключается
в  одном: оркестр  примерно с полчаса  должен играть  только жизнерадостные,
заводные ритмы, чтобы зал  сорвался плясать. Можешь не беспокоиться, никто с
улицы не ворвется в ресторан, с крыши нас страхует Ариф, и из кабинета никто
не  сделает  и шагу. Как только начнем переговоры, в  приемную Наргиз войдет
Карен с товарищем, и гости будут блокированы тройным кольцом.
     Глядя,  как  небрежно  возится  с  оружием  Сенатор  (пистолет  у  него
находился  без действия с той давней ночи во  дворе Прокуратуры  республики,
когда  он пристрелил Кощея  и охранника), Файзиев подрагивающей  рукой налил
себе большую рюмку коньяка и  выпил  залпом, словно  воду, а стоявший  рядом
невозмутимый Миршаб, вооруженный как и компаньоны, подал ему ломтик лимона и
спросил:
     -- Икрам,  может, тебе жаль, что Лютый не успеет попробовать прекрасный
десерт  из  ананасовых  долек,   присыпанных  шоколадной  пудрой?  --  Шутка
оказалась столь к месту, что от нее  все долго и охотно смеялись,  и нервный
шок у него моментально прошел.
     Неожиданно  вошел  Карен  и  сказал, обращаясь к Артуру Александровичу,
коротко:
     -- Едут!
     Файзиев взял под руку Наргиз, вышел из апартаментов и, судя  по звукам,
раздававшимся в приемной директора, включил телевизор. Оставшиеся в зале, не
сговариваясь, вдруг сделали одновременно  по мусульманскому обычаю "оминь" и
отошли  к окну, выходящему на площадь. Прожектора, ярче чем обычно, освещали
заснеженную автостоянку,  где  с заведенными  моторами  стояли  два "джипа",
готовых по первому же сигналу блокировать белые "Жигули", в которых появится
банда.
     Трое у  окна внимательно  осмотрели  друг  друга и  остались  довольны,
впервые им предстояла  столь  деликатная  миссия,  сопряженная с  риском,  и
Шубарин, чувствуя напряжение своих коллег, сказал как бы случайно:
     -- Хотите свежий анекдот?
     И  через  пять минут  из  банкетного зала раздался  такой  гомерический
хохот, что он перебивал звуки телевизора.
     Наргиз с Икрамом  Махмудовичем  долго  и  удивленно  переглядывались  и
пропустили  момент,  когда  появился Лютый  с двумя сопровождающими, но не с
тем, что в  первый раз, хотя и этих Наргиз  тут  же  окрестила быками. Лютый
подошел  к  Наргиз, поздоровался с ней  за руку, небрежно  кивнул Икраму, не
принимая того всерьез, и спросил:
     -- Наргиз, кто это у тебя так весело развлекается?
     -- Зайдешь,  увидишь, -- ответила  хозяйка ресторана, все еще продолжая
удивляться несмолкающему смеху из приоткрытых дверей.
     -- Веселые люди, -- ответил Лютый, уже расслабленно.
     -- Очень, --  улыбаясь  сказала Наргиз, -- давайте раздевайтесь -- и за
стол переговоров, мне кажется, они хохочут оттого, что давно хотят выпить.
     --  Такие  дипломаты  нам  по  душе,  --  рассмеялся  Лютый,  предлагая
подельщикам  раздеться,  причем  у одного  в этот  момент вырвался  железный
кастет  из кармана,  тот  неловко его подобрал и  уже не стал брать с собой.
Потому что Наргиз сказала с издевкой:
     --  Нехорошо на  переговоры  с  такими вещами ходить.  -- И  пригласила
долгожданных "гостей" в тайный банкетный зал.
     Когда они вошли  в  зал, трое у окна продолжали хохотать, и, судя по их
виду, делали  это отнюдь  не искусственно, и с лица Лютого  и его  товарищей
окончательно сошло напряжение, и вошедшие тоже невольно улыбнулись.
     -- Наше руководство, -- туманно  представила Наргиз Лютому троих мужчин
у окна. Обменялись рукопожатиями, и Артур Александрович сразу пригласил всех
за богато накрытый стол.
     Гости сели  так,  чтобы  хорошо  видеть входную  дверь,  и  это заметил
Шубарин,  но  в той ловушке, что он  им  приготовил,  уже ничего не спасало,
капкан захлопнулся.
     --  Ну, слушаем вас, -- сказал Шубарин, как только  уселись друг против
друга как на серьезных дипломатических переговорах.
     -- А  что нас слушать, -- усмехнулся Лютый,  -- это мы вас  слушаем, мы
свое  уже сказали  хозяйке.  --  И он  повернулся,  ища  глазами  директоршу
ресторана.
     Икрам обходил  гостей,  разливая коньяк по бокалам, а Наргиз поправляла
что-то  возле  своего  любовника, видимо, она  переживала, что  против  него
оказался самый здоровенный рэкетир.
     -- Они в курсе дела, я все доложила, -- ответила Наргиз.
     --  Значит,  вы  решили   обложить  нас  данью,  и  сколько  же  с  нас
причитается? И  как платить:  ежемесячно,  поквартально  или раз  в  год? --
поинтересовался опять же Японец.
     -- Ежемесячно, как со всех, пятнадцатого числа, пять кусков, думаю, что
по-божески -- "Лидо" дорогой ресторан...
     --  Вполне  по-божески, -- вмешался в  разговор  Сенатор,  -- мы готовы
заплатить и больше, но в чем гарантии безопасности?
     -- Мы даем  вам дышать, вот и все гарантии, -- весело рассмеялся Лютый,
ему, видимо, понравилась компания.
     -- А если  другие ваши коллеги совершат  налет  на  "Лидо",  как быть в
таком случае? Вы погасите наши потери? -- не отступал Сенатор.
     Лютый,  наверное, никогда не  предполагавший такого поворота разговора,
недоуменно переглянулся с товарищами, те неопределенно пожали плечами.
     --  Остальные платят  и никаких  гарантий не  требуют,  -- вымолвил  он
растерянно и вроде как с обидой.
     И тут хозяева вновь дружно рассмеялись.
     -- А  мы,  дорогой,  не  как  все,  нам  гарантии нужны,  а  вдруг ваши
конкуренты   учинят   погром,  должны   же   вы  хотя   бы  частично   нести
ответственность? -- подключился к разговору и Владыка Ночи.
     Лютый задумался с ответом, а Японец предложил:
     --  Давайте  сначала выпьем, закусим, а потом  и придем к какому-нибудь
обоюдовыгодному решению, а то Наргиз скоро подаст горячее.
     Усыпляя бдительность налетчиков, Сухроб Ахмедович опять продолжил якобы
волновавшую его тему.
     -- Я  не  оговорился,  дорогие гости. Мы готовы платить вам не  пять, а
шесть  тысяч, но с условием:  чтобы  в "Лидо"  регулярно дежурили в качестве
вахтера и гардеробщика два  дюжих молодца,  а если еще надежнее, то и ночной
сторож должен быть ваш человек.
     -- Пахать  целый день в кабаке  от зари  до  зари за  шесть  кусков? --
искренне удивился один из сопровождающих Лютого.
     Наверное,  тут,  разгорелись  бы  жаркие  дебаты, но  в  этот момент  в
банкетный зал вошли сразу трое "официантов" с дымящимися подносами, и Лютый,
уже изрядно веселый, сказал шумно:
     -- Давайте  еще  по одной  дернем перед  горячим,  давно  такой хороший
коньяк не пил, а если честно, никогда.
     -- Давайте,  -- согласился Шубарин и налил всем бокалы  вновь, стараясь
не  смотреть  в  сторону  сервировочного  стола,  куда  "официанты"  неловко
поставили  подносы  с горячим. Он  боялся  рассмеяться, глядя, как неуклюже,
боясь уронить  посуду, действует Беспалый, небрежнее всех, профессиональнее,
держался Коста, ну а как тренировался с подносом Ашот, он уже видел.
     Выпили  и,  когда  гости  дружно  принялись уминать  деликатесы,  щедро
выставленные  Наргиз, совладельцы "Лидо", не сговариваясь, нажали под столом
друг другу на ноги -- кульминационный момент наступал.
     Как только  Артур Александрович посмотрел  в  сторону "официантов", они
взяли каждый по тарелке с поддонником с жаренными в белых грибах перепелками
и,  зайдя  за спины ужинающих  хозяев,  поставили  перед  ними  одновременно
источающие  нежные ароматы блюда.  Так же дружно они  вернулись и  на другую
сторону  стола, и  как только поставили  тарелки перед  "гостями", произошло
неожиданное, а точнее, много раз  отрепетированное в банкетном зале. Жесткие
салфетки на рукавах официантов из  крепкого  белорусского льна, чуть длиннее
обычных, в  мгновение ока  превратились в  удавки, что традиционно применяют
итальянские мафиози  и  американские  гангстеры. И  недожевавшие  гости  уже
хрипели, выкатив  глаза в сильных  руках противников,  а  тут еще  каждому в
грудь  ткнулось дуло пистолета,  и расторопные руки  выдернули  из-за  пояса
Лютого новенький пистолет  и  ножи у двух его приятелей. Из  кабинета Наргиз
вбежал молодой,  смугловатый парень,  и  вмиг  на руках  у каждого из гостей
оказались наручники, и их буквально вырвали из-за стола и швырнули к стенке.
     Лютый  подумал, что их прихватила милиция, хотя  солидные  и  вальяжные
дяди  никак не  напоминали ему привычных оперов.  А в зале кутеж,  казалось,
достиг высшей  точки, оркестр  так наяривал еврейское "семь сорок", что весь
пьяный люд сорвался в пляс.
     Лютый,  видимо, чтобы  поднять дух  у своих подельщиков,  вдруг  грязно
выругался и выкрикнул истерично:
     -- Ну, сука подлая, ты еще ответишь за свое предательство!
     Ашот,  стоявший  рядом,  словно  взбеленился,  он  с  большой симпатией
относился к Наргиз.
     -- А ты еще оскорбляешь  и унижаешь порядочную женщину? -- И ударил так
сильно,  что  казалось,  у  Лютого  отлетит  голова,  одновременно  раздался
какой-то  неприятный хруст и  судорожный всхлип,  но  Ашоту было  ясно,  что
главарь проглотил  сразу  несколько  своих  передних  зубов. Стоявший  рядом
здоровенный детина, тот, что сидел напротив Миршаба, попытался вдруг ударить
Ашота  ногой в  пах, но Коста опередил его. Тыльной стороной ладони, которой
он  разрубал любой кирпич, резко  ударил  прямо по  кадыку  "бычьей"  шеи, и
гигант  рухнул столбом,  и из  угла его рта на  усы потекла  тонкая  струйка
крови.
     Лютый, мотая головой, вдруг шепеляво сказал с  ненавистью, обращаясь  к
Ашоту:
     --  А  ты,  армяшка поганый, еще попомнишь меня. --  И Ашот моментально
нокаутировал  его  и стал  избивать  ногами,  но Артур Александрович тут  же
оттащил своего телохранителя, сказав при этом:
     --  Я думаю, хватит, они  люди неглупые, и  думаю,  что  осознали  свою
ошибку.
     И вдруг  третий рванулся к окну, видимо желая вызвать  подмогу, но  тут
начеку оказался Беспалый,  подставивший ножку,  и  тут же упавшего  кинулись
зверски избивать ногами.
     Хозяева  "Лидо" вернулись за стол, налили себе,  "официантам" и  Карену
тоже. Продолжая прерванный ужин, Шубарин сказал, обращаясь к Коста:
     -- Подведи,  пожалуйста,  Лютого  к  окну  и  объясни  ситуацию,  пусть
выбросит из  головы  всякие  глупости.  Мы  отпустим  его  живым  при  одном
условии...
     Коста подвел обмякшего главаря к окну и показал на два "джипа", готовых
сорваться к белым "Жигулям", где дожидались своих еще  трое из  банды. После
этого всех повели  в ванную,  привести себя в божеский вид, там с  них сняли
наручники, теперь они уже не представляли угрозы никому.
     Когда Лютого вновь подвели к столу, Шубарин сказал:
     -- А условия мои, дорогой, такие. Сейчас мы позовем из зала метрдотеля,
он знает в округе всех кооператоров.  Он сядет за телефон и будет приглашать
всех, у кого вы сегодня собирали налоги, и ты каждому из них, с извинениями,
запомни, с извинениями, вернешь деньги и пообещаешь впредь их не беспокоить.
А  сейчас ты пойдешь к своей машине без  всяких фокусов,  предупреждаю,  ибо
сопровождать тебя на стоянку будет Ашот.  Любое твое неверное движение, и он
с  удовольствием пустит тебя в  расход,  в таком случае  под огонь попадут и
твои друзья в машине, у людей в "джипах"  в  руках  настоящие  автоматы, они
никогда  не  раздумывают,  проверено. А  эти  два орла  у  нас  останутся  в
заложниках, ты сегодня проиграл по всем статьям. Ну как, договорились?
     Лютый ответил отказом.
     -- Ну ладно, бог тебе судья, -- спокойно воспринял Японец,  -- я  отдаю
тебя  в руки Ашота, пусть  он  как хочет, так и поступает,  я знаю, что  еще
никто так прилюдно не оскорблял его.
     Ашот сгреб Лютого  за шиворот и поволок в ванную, но в последний момент
главарь задушевно прохрипел:
     -- Согласен, ваша взяла.
     -- Ну вот, другое дело, а теперь ступайте за деньгами, а ты, Ашот, будь
внимателен, он любую подлость может выкинуть.
     Прежде  чем выйти,  в комнате на секунду погасили  свет,  это послужило
сигналом "джипам",  чтобы они  вплотную подъехали  к белым "Жигулям"  и были
начеку.
     Минут через десять Лютый вернулся  с улицы со спортивной сумкой, полной
денег, и  Шубарин засадил Файзиева за телефон,  и  через  некоторое время  к
"Лидо" начали съезжаться недоумевающие кооператоры.
     Пока  раздавали деньги,  у  совладельцев  "Лидо"  вышло  принципиальное
разногласие по поводу того,  как поступать дальше с бандой Лютого. Сенатор и
Миршаб  утверждали, что нужно  вызвать милицию и оформить дело, а дальше они
возьмут  ситуацию  под  контроль, и каждому из них за вооруженный разбой  по
пятнадцать  лет  гарантировано.  Шубарин  категорически  был  против  вызова
милиции, он сказал, что  его не поймут ни  Коста,  ни  Ашот, ни Беспалый.  В
конце  концов выслушали  и  "официантов",  они  тоже взяли  сторону  Японца,
негоже, мол, защищаться руками милиции, это шло вразрез с их идеологией.
     О сложившейся спорной ситуации без обиняков рассказали Лютому, и только
тут  он понял, что имеет дело не с милицией, а со своими, более удачливыми и
сильными коллегами. Взяв с банды, по  воровскому ритуалу, честное слово, что
они оставят район в покое, рэкетиров отпустили с миром.
     Прошел месяц со дня проведения "круглого стола" с рэкетирами, и история
стала  забываться. В штат ресторана зачислили людей по рекомендации Ашота  и
приняли строгие меры по безопасности. Время от времени к Шубарину  поступали
и данные  о  Лютом,  банда зализывала раны и не выходила на  охоту,  видимо,
награбленного до января  им хватило для  долгой и безбедной жизни.  Впрочем,
как сказали Коста с Ашотом,  Лютому оставался  один путь -- сняться с бандой
из Ташкента  и приглядеть себе другой  город, тут уже давно все  поделено, и
свое  никто так  просто не уступит, да и с подмоченной  репутацией больше не
подняться. Еще через месяц Японцу  доложили, что  Лютый ставит себе  золотые
зубы и собирается  перебраться в Ашхабад, там кто-то из его лагерных дружков
высоко взлетел  и  держал  столицу  Туркмении  в  руках,  как некогда  Нарик
Каграмян Ташкент.
     Правда,  теперь они чаще  стали  наезжать в город,  в  район вокзала  и
переквалифицировались в "наперсточников", оказывается, Лютый был в этом деле
ас. Непонятно, почему он сменил столь выгодную профессию на рискованное дело
рэкетира,  наверное, легкий заработок на первых порах вскружил голову. В  те
дни они не выезжали на "работу", часами напролет играли в карты по-крупному,
все  в  том же загородном доме на  Чимкентском тракте, купленном на  шальные
рэкетирские  деньги. Иногда играть к  ним приезжали и  люди со стороны,  и у
Лютого появилась  мысль, а не открыть ли солидный катран.  И об этих  планах
Лютого знали в "Лидо".
     К   весне  история  с  рэкетирами  стала  забываться,   дела  у  "Лидо"
по-прежнему шли в гору, но и забот хватало, один прокурор Камалов требовал к
себе  какого внимания, и тут  нельзя было пускать дело  на  самотек, слишком
глубоко начал копать прокурор.

x x x

     Досье на  Камалова, наконец-то поступившее из Москвы, не обещало покоя,
прокурор  имел серьезную школу жизни, и  опыта борьбы с преступностью ему не
занимать. Миршаб с Сенатором понимали,  что  в республике появился человек с
серьезными намерениями и особыми полномочиями, о том, чтобы его запугать или
купить,  не  могло  быть  и  речи.  Тщательно собранные данные  о прокуроре,
которого  они  тут  же,  в  целях  конспирации,  назвали "Москвич", запали в
память, и  Сухроб Ахмедович мог, словно абитуриент,  без запинки, рассказать
его биографию:  ...Хуршид  Азизович Камалов  родился в 1940 году в  Фергане.
После  войны его отца переводят  работать в Москву. В  1963  году с отличием
заканчивает юридический факультет Московско