одробности   плана   они  обговорили   вчера,   поэтому,   молча  прихватив
аккуратненький  чемодан-футляр,  где   лежала   разобранная   автоматическая
винтовка  "Франчи",  помощники  выехали  со  двора  и  отправились на  белых
"Жигулях" на исходную позицию. Минут через пятнадцать отбыл вслед за ними на
"Яве"  и  Ариф.  Судя  по  тому, что  суета  во дворе улеглась, совещание  в
Прокуратуре началось, и он поспешил  на крышу облюбованного  здания, где его
поджидал с оружием страховавший его подельщик.
     Мощный  цейсовский  бинокль  шарил  по  рядам  зала  заседаний,  но,  к
удивлению Арифа, Камалова нигде  не было, хотя на  трибуне один  выступающий
уже сменял другого.
     "Спокойно... спокойно..." -- твердил себе Ариф  и не просил  подельщика
взглядом, чтобы тот достал знаменитый "Франчи". Он откинулся спиной на трубу
вентиляционной вытяжки и  закрыл  глаза, так он поступал  всякий  раз, когда
требовалось сосредоточиться. Просидел он так минут десять, потом вновь  стал
шарить мощными окулярами по окнам, но прокурора по кличке "москвич" не было.
Тогда он внимательно оглядел стоянку автомашин во внутреннем дворике и легко
отыскал  белую  "Волгу" с ташкентскими номерами.  Судя по  тому,  что  шофер
находился в машине, становилось ясно, что Камалов где-то в здании. Он вдруг,
встрепенувшись,  навел  бинокль  на окна  кабинета областного  прокурора  --
Камалов находился там.
     Ариф, облегченно вздохнув, снова  закрыл  глаза и  привалился спиной  к
холодной  кирпичной  кладке  трубы, следовало унять  нервы. Так  он просидел
минуты  две-три и  дал  знак помощнику, чтобы  тот  достал винтовку. Камалов
сидел  за столом  хозяина кабинета и проводил какое-то совещание  с людьми в
погонах.  Пока подельщик  собирал "Франчи", Ариф зеркальцем  подал вниз знак
третьему компаньону, находившемуся в "Жигулях", -- тому сообщали, что объект
на  месте и  что  через  три-четыре  минуты  он должен  подъехать вплотную к
подъезду, откуда они выйдут.
     Взяв  в руки  автоматическую винтовку, Ариф велел  помощнику спускаться
вниз, а сам навел оптический прицел на  окно кабинета. Камалов  сидел к нему
боком,  и  Ариф  целил в  висок,  такое  попадание гарантировало  мгновенную
смерть, как недоучившийся врач Ариф хорошо знал анатомию.
     В  тот момент, когда Ариф  нажал спусковой механизм "Франчи",  человек,
сидевший  сбоку стола, спиной к окну, вдруг  приподнялся и передал  какую-то
бумагу Камалову -- и тут же повалился набок. Ариф понял, что в первый раз  в
жизни  у  него  произошла  осечка.  Временем  для  второго  выстрела  он  не
располагал,  да  и в кабинете все  сорвались с  мест, и он, мгновенно сложив
"Франчи", кинулся  к  лестнице в крайнем подъезде, где внизу ждала машина  с
заведенным мотором.
     В кабинете областного прокурора поднялся  переполох, кто-то  кинулся  к
раненому, кто-то полез под стол, только начальник  уголовного розыска города
не растерялся, он  тут же бросился к телефону и  приказал оцепить  район.  У
кого-то вырвалось вслух: "Обнаглели, решили запугать милицию..."
     В зале действительно  собрались  только  милицейские  чины. Генерал УВД
области  отдал по телефону приказ -- немедленно приступить к  патрулированию
районов  вблизи Прокуратуры, и  совещание продолжалось.  Закончив встречу  с
руководителями  подразделений милиции,  Камалов перешел в актовый  зал,  где
заседал партийный  актив края, уходя  из  кабинета  областного прокурора, он
попросил   доложить   ему  через  час  о   состоянии  полковника  Холматова,
получившего пулевое ранение  в  плечо, и о стрелявших по  окнам, если  такие
данные  к этому времени появятся.  На  собрании актива ему  не  удалось даже
выступить, поступило экстренное сообщение, что разъяренная толпа в несколько
тысяч человек движется  к зданию городской милиции  в  Коканде, и  он спешно
выехал туда.
     Когда  он  садился в  машину, какой-то лейтенант успел доложить,  что с
полковником Холматовым все в  порядке, рана не очень серьезная, и что данных
о стрелявших  пока нет, а потом,  спохватившись,  достал из кармана бумажный
сверток и, протянув его в окошко "Волги", сказал:
     -- Какая-то странная пуля, товарищ прокурор...
     Камалов машинально поблагодарил лейтенанта за добрую весть о полковнике
Холматове,  и  машина рванула с места, они поехали туда, где он за прошедшую
ночь был дважды. Мысли  его крутились вокруг Коканда, и он забыл, что держит
в  руках  какую-то странную  пулю, напомнил о ней шофер. Развернув листок из
школьной  тетрадки, он  увидел знакомую пулю, точно такую же положили ему на
стол в день смерти турка-месхетинца Айдына, человека, читавшего по губам. Он
ничего  не  сказал  полюбопытствовавшему  водителю, лишь молча  передал  ему
трофей. Тот, разглядев пулю, прокомментировал:
     --  Действительно  странная,  точно не  наша, закордонная. -- Водителем
работал  у него человек  из угрозыска, и рекомендовал его полковник Джураев,
так что парень знал, из чего и чем стреляют.
     Хуршид Азизович сразу  понял, кому предназначалась загадочная пуля, еще
там,  в кабинете Прокуратуры, он догадался, что полковник  Холматов случайно
спас ему  жизнь.  Следовало принимать меры, враг  за ним охотился коварный и
умелый,  выбор места и  времени  покушения  говорили  о тактической гибкости
противников. Кто  догадается,  в  случае  смерти, что  имелась  специальная,
высокооплаченная лицензия  на его отстрел? Война все спишет, как говорится в
одной мрачной поговорке.
     Камалов вдруг спросил у своего шофера:
     -- Нортухта, у тебя есть с собой оружие?
     Тот, не поворачивая головы, ответил:
     -- Разумеется. Полковник  Джураев перед поездкой вручил второй пистолет
на всякий случай и предупредил, что тут, в суматохе, они попытаются устроить
охоту на вас. -- И он протянул прокурору оружие.
     С помощью подоспевших солдат внутренних войск к  вечеру  удалось отбить
атаки  на  здание  городской  милиции  Коканда.  Среди  защищавшихся  потери
оказались  значительными, оружие  не применяли даже в  случаях выстрелов  из
толпы, особенно досталось местной милиции и духовенству. Они приняли на себя
первый удар до подхода военных.
     Вечером Камалов вновь выехал в Фергану на заседание штаба по ликвидации
стихийных   беспорядков,  вместе   с   ним   отправился  и  майор  из  войск
спецназначения.   Майор   ездил  в  "джипе",   --  в  сопровождении  четырех
автоматчиков в  бронежилетах. Обе  машины,  и  "Волга"  прокурора,  и "джип"
майора, были  телефонизированы,  и связь редко прерывалась. Какой-то отрезок
пути  то майор из спецназа ехал в "Волге", то прокурор перебирался в "джип",
все зависело от звонков в ту или иную машину,  Прокуратура в те дни работала
рука об  руку  с военными. По  дороге  в Фергану  им  приходилось то и  дело
останавливаться  в   кишлаках  и  райцентрах   --   везде   требовалось   их
вмешательство.
     Возле поселка Риштан, где  живут известные  на весь Узбекистан гончары,
прокурор дважды обратил внимание  на  юркую белую  машину  "Жигули"  седьмой
модели, ничем особо  вроде  не примечательную,  разве что  сразу  бросался в
глаза класс ее водителя.
     Однажды, обгоняя "Волгу"  на  въезде в  какой-то  райцентр, она едва не
попала в аварию, из-за встречного транспорта, выскочившего на  чужую полосу.
"Семерка"  спаслась от удара  в  лоб  только  из-за фантастической скорости,
молниеносного рывка,  и Камалов отметил про себя, что  на скромных "Жигулях"
стоит мотор невероятной мощности.
     Наверное,  Камалов забыл бы  об этой истории, на  дороге чего только не
случается и лихачей везде хватает, если бы на самом въезде в город "семерка"
не попалась  ему  на  глаза снова,  хотя они  останавливались  раз  пять, не
меньше. Прокурор даже подумал в  какой-то миг, что сидящие в белых "Жигулях"
словно выжидают, когда же "Волга" останется  одна, без сопровождения "джипа"
с автоматчиками. Но какой-то неожиданный  телефонный звонок отвлек его, и он
на время забыл о "Жигулях", да и они пропали с глаз.
     Во время заседания штаба Камалов вдруг вспомнил машину с мощным мотором
и быстро черкнул записку начальнику городского ГАИ:  "Пожалуйста, немедленно
узнайте,  кому принадлежат  белые  "Жигули"  седьмой  модели с  номером  ФЕР
36-12".
     К  окончанию заседания  штаба прокурор получил ответ: "Белых  "Жигулей"
седьмой  модели под таким  номером в Фергане  нет, скорее  всего,  номер или
фальшивый, или краденый". И Камалову стало ясно, что  люди в белых "Жигулях"
охотились  за  ним  уже  на  трассе  и,   не  будь  рядом  автоматчиков   из
подразделений специального назначения, они бы попытались  расправиться с ним
на каком-то крутом повороте, рельеф местности представлял много возможностей
для засады.
     После заседания штаба  Камалов  отозвал в сторону начальника уголовного
розыска  города,  того самого, что не  растерялся утром  и  приказал оцепить
район,  и спросил его, нет ли у них в спортивном зале манекенов,  с которыми
борцы и самбисты отрабатывают приемы. Получив утвердительный ответ, попросил
того  сейчас же доставить  два манекена и уложить их  на  заднее сиденье его
машины. Затем, отыскав майора из спецназа, с  которым проделал нелегкий путь
от Коканда до Ферганы, попросил одолжить  ему  на время один бронежилет, два
автомата  и  полевой  бинокль.  Майор,  не задавая  лишних  вопросов,  пошел
выполнять просьбу прокурора.
     Когда Камалов  через полчаса спустился  во двор,  все,  что  он просил,
находилось в машине.
     -- Куда?  -- спросил шофер, не задавая вопросов ни об  автоматах, ни  о
бронежилете, ни о манекенах.
     -- В гостиницу, чертовски  устал, завтра нам предстоит трудный день, --
ответил Камалов.
     Минут через  десять прокурор  обратил  внимание, что они едут  не  в ту
сторону, и сказал об этом водителю, на что тот ответил:
     -- Да, мы  едем не в гостиницу. У  меня здесь  есть родня, я им звонил,
что сегодня  ближе к  полуночи приеду к ним в гости. Так что нас ждут.  -- И
после паузы добавил:  --  Я думаю, после утреннего происшествия гостиница не
самое безопасное место, второй раз они уже не промахнутся.
     Днем  он связался с Джураевым  и доложил  и про  выстрел  в окно, и про
странную  пулю, а тот сказал, что  стреляли не  случайно  и  следует сменить
место ночевки.
     Прокурор не стал возражать, только устало спросил:
     -- Ты не заметил ничего подозрительного вечером на трассе?
     -- Вы имеете в виду белые "Жигули", что крутились возле нас, ФЕР 36-12?
     -- Да, я это имел  в  виду, и потому в машине  оружие  и бронежилет для
тебя.
     -- Почему бы  вам не  попросить  сопровождение из спецназа? --  спросил
Нортухта, и прокурор понял, что полковник Джураев прикрепил к нему надежного
парня.
     --  Это  вспугнет их, --  ответил  прокурор.  Видя  удивление  на  лице
водителя, он добавил: -- Разъяснять всю ситуацию нет времени, слишком долгая
история. У военных есть термин --  вызвать огонь на себя, вот и я должен так
поступить, я не имею права упустить этих людей. Слишком опасные преступники,
и  они могут прояснить  многие  тайны для  Прокуратуры.  Поэтому ни  о каком
сопровождении и даже о том, что  мы догадались, что за  нами идет охота,  не
может быть и речи.  Все должно решиться  в какие-то мгновения, но мы  должны
быть  начеку, особенно если в поле зрения появится  белая "семерка" с мощным
мотором, номера на ней завтра могут быть другие.
     Полковник Джураев чувствовал  ситуацию даже на расстоянии, и как только
доложили ему о странной пуле,  он, сразу вспомнил о смерти  Айдына, там тоже
фигурировала необычная пуля, и становилось ясным, что за  шефом охотились те
же люди, что убили человека из Аксая.
     В ту ночь Ариф долго просидел на крыше  дома  напротив гостиницы, держа
наготове "Франчи", только в четвертом часу ему  стало ясно,  что  прокурор в
гостинице вряд ли появится. Оставалось загадкой  одно: то ли он почувствовал
охоту за собой, то ли обстоятельства вынудили его вновь выехать из Ферганы.
     Ариф  больше  склонялся ко  второму варианту,  по  его сведениям,  очаг
напряженности  в  долине  разрастался, он точно  знал,  что  появились люди,
подвозившие толпе  ящиками  водку  и одаривавшие  молодежь, идущую  на штурм
административных зданий, пятидесятирублевыми  купюрами. Шел мощный слух, что
хан Акмаль бежал  из  московской тюрьмы и что он стоит за стихийным народным
бунтом. Чтобы молодежь не разбредалась  на ночь по домам, к вечеру к  местам
их скопления  доставлялись  бараны  и устраивались пиршества,  водка  лилась
рекой,  не  до  сна,  конечно, было  в эти  дни прокурору Камалову, и киллер
понимал это.
     Наступил новый день, и охота на прокурора Камалова продолжилась. С утра
Ариф  на мотоцикле  проехал  мимо Прокуратуры и милиции,  но  знакомой белой
"Волги" с ташкентскими номерами не было видно, то ли еще не приезжал,  то ли
уже  уехал. Затем он объехал базары Ферганы, потолкался  в людных чайханах и
по слухам уяснил  для себя,  где  сегодня,  вероятнее всего, может появиться
человек, за которым  они охотились. При  любом раскладе маршрут выстраивался
один -- дорога на  Коканд,  сегодня прокурор  Камалов будет мотаться по этой
трассе целый  день,  центр событий переместился из Ферганы и Маргилана в эту
зону. Ариф быстро выстроил новую тактику. Трасса Фергана -- Коканд их вполне
устраивала,  из-за  беспорядков  она почти не контролировалась властями, так
что, выполнив задание Миршаба,  они могли  двигаться в сторону Таджикистана,
на  Ленинабад,  а  оттуда до Ташкента рукой подать,  на  всякий случай могли
схоронить  оружие  где-нибудь  по  дороге  до лучших  времен.  Следовало  не
суетиться и, выбрав  на трассе придорожную чайхану, наблюдать за проходящими
машинами,  и  если  "Волга"  появится   без  сопровождения  автоматчиков  из
спецназа,  то  ей далеко  не  уйти, мощный гоночный мотор достанет  ее, и на
первом же крутом повороте,  когда поблизости не будет машин, они расстреляют
ее в упор. План был прост и ясен, и никто из участников  не стал  возражать,
через   два   часа,  отыскав  посередине  трассы   подходящую  чайхану,  они
остановились там.
     С  раннего  утра  Камалов   находился   в  лагере  для  беженцев,   что
организовали для потерявших кров и близких турок-месхетинцев, он позаботился
о тройном кольце охраны пострадавших, располагал сведениями, что обезумевшая
от крови толпа готова двинуться и  сюда, где  собрались беззащитные старики,
женщины, дети.
     Для себя прокурор решил, что если жаждущие крови  фанатики прорвут  два
кольца обороны, то третьему заслону  он  даст команду  открыть  огонь,  пока
такой команды из  центра не поступало, а орда от этого только больше наглела
и распоясывалась.  Люди, руководившие беспорядками, открыто  кричали в толпу
-- не бойтесь ни армии, ни милиции, не слушайте мулл, они не будут стрелять!
     Пока прокурор разбирался в  лагере со старейшинами турок-месхетинцев, в
машине  то и  дело раздавались телефонные звонки.  Нортухта  успевал  только
записывать  сведения  для  прокурора,  поступавшие  отовсюду.  Самой горячей
точкой по-прежнему оставался  Коканд и прилегающие к нему районы. Вернувшись
в машину, Камалов  торопливо пробежал сообщения, записанные водителем, и они
двинулись на Коканд, где их уже давно ждали.
     Как   только  выехали  за  город,  прокурор  попросил  водителя  надеть
бронежилет, полученный от  майора, а  автомат находился  у каждого под рукой
еще с вечера.
     С  самого утра они не говорили о  преследователях, с которыми наверняка
сегодня столкнутся где-нибудь на дороге, ибо для охотников маршрут прокурора
не представлял  особого секрета.  Оба невольно  обращали внимание  на  белые
"Жигули" седьмой модели, но та, с мощным мотором,  пока не появлялась. Опять
добирались   до   Коканда  с   остановками,   и  вновь  повсюду  требовалось
вмешательство прокурора.
     Камалов, возвращаясь  в  машину  после вынужденных остановок, на  время
забыл о  террористах, но зато  шофер все время  был  начеку. Он и заметил  у
придорожной чайханы пустые белые "Жигули" седьмой модели.
     -- Вот эта машина, ФЕР 36-12, и номер, наглецы, не стали менять.
     Камалов моментально очнулся от тяжелых дум и сказал бесстрастно:
     --  Спокойно,  Нортухта. Это хорошо, что они не стали менять  номер, их
самоуверенность нам только на  руку. Не сбавляй скорость,  пусть  продолжают
думать, что мы ничего не заметили. А остановились они тут не случайно, верно
рассчитали, я все равно не миную их пост.
     Как только отъехали подальше,  прокурор достал бинокль  и через  заднее
стекло увидел, как трое мужчин без суеты, с достоинством садились в машину.
     Камалов, сидевший рядом с шофером, быстро поднял из-за сиденья  один из
манекенов и  усадил  позади себя, потом, глянув  назад  еще раз  в  бинокль,
сказал:
     -- Прибавь насколько можешь, они показались вдалеке, чертовски мощная у
них  машина. Видишь, впереди затяжной  поворот за  высоким холмом,  если  не
будет встречного  транспорта,  идеальное  место  для  нападения. Как  только
скроемся  у них  с глаз  за холмом, выскакиваем  с  автоматами в придорожный
кювет, но прежде  на  твое место  усадим второй манекен, наклоним его  в мою
сторону, поднимем капот, он в первую очередь  отвлечет внимание. Уверен, что
они догоняют  нас с расчехленным оружием и при обгоне попытаются расстрелять
нашу  машину  в  упор, известный  гангстерский  прием,  а  мы  с тобой будем
действовать по обстоятельствам.
     Как только они  вписались в кривую, впереди у  дороги  заметили валуны,
возле них  и тормознул  Нортухта. В считанные секунды они покинули машину и,
пока  бежали за  камни,  спиной  ощущали приближавшуюся  опасность. Едва они
залегли, как услышали мощный,  нарастающий  рев сильного  мотора, шедшего на
пределе, и в поворот, визжа шинами, влетела знакомая "семерка".
     Увидев  невдалеке на обочине белую  "Волгу", от неожиданности  они чуть
сбавили скорость, и  прокурор  заметил, как  в  обоих окошках приближающейся
машины появились оружейные  стволы. Еще не поравнявшись, они открыли бешеный
автоматный  огонь, а пронесшись рядом, буквально  изрешетили машину. Отъехав
метров  сто, "семерка"  вдруг остановилась,  ловко  развернулась и  медленно
двинулась назад. Возможно, они хотели увидеть результаты нападения, а скорее
--  забрать какие-нибудь  документы  из  машины  или,  наоборот,  подбросить
кое-что, чтобы навести милицию на ложный след.
     Они остановились недалеко  от машины, задранный  капот  мешал им видеть
салон  "Волги",  но  выходить не  спешили,  выжидали,  слышно  было, как  из
простреленных насквозь шин тихо выходил воздух и  откуда-то тяжело капала на
асфальт жидкость.
     Камалов видел из-за валуна, как  машина  медленно  оседала на спущенные
колеса. Вдруг  разом распахнулись дверцы  "Жигулей",  и  вышли трое  молодых
мужчин,  двое с автоматами в руках. Они  молча  переглянулись и, убедившись,
что трасса пуста, осторожно двинулись к "Волге".
     -- Только по ногам, -- шепнул Камалов водителю.
     Но  вдруг тот,  что  был  без  оружия,  почувствовал  какой-то  подвох,
возможно, разглядел манекен  на заднем сиденье,  из  которого торчали клочки
ваты, и закричал:
     -- Атас, в машину!
     И тут же безжалостная очередь враз скосила всех троих подряд.
     -- Что ты наделал! -- только  успел сказать Камалов шоферу и побежал на
дорогу, где вразброс лежали террористы. Прокурор перевернул одного, другого,
сомнений не было, наповал.
     Подошел, держа автомат дулом вниз, Нортухта, Камалов спросил его:
     -- Зачем ты это сделал? Я же сказал -- стрелять только по ногам.
     Шофер, вдруг зло сверкнув глазами, ответил:
     --  Это наемные убийцы,  и я  не  хочу, чтобы  они, выйдя  на  свободу,
перерезали мою семью. Я  не доверяю  ни нашим законам,  ни нашим  судам, так
будет не только спокойнее, но и справедливее.
     Оттащив убитых  с дороги  в кювет,  они осмотрели "Жигули". В багажнике