в борьбу с одним влиятельным в крае родовым кланом. Судя по
тому, что  разыгралось у него на  глазах, Азларханов до последней минуты  не
слагал  с  себя полномочий  прокурора.  Выходит, действительно  сильный  был
человек, подумал равнодушно  Акрамходжаев. Подтверждал версию  и неподкупный
полковник Джураев,  объявившийся в  Ташкенте лет  пять назад.  Многим он тут
попортил, да и сейчас портит, кровь. Откуда он взялся на нашу голову, не раз
задавались  вопросом дружки Сенатора,  хотя  и  знали  ответ,  что  прокурор
Азларханов ходатайствовал за него перед МВД республики. "Один уже отвоевался
за правду", -- почему-то зло  подумал прокурор и вдруг услышал подтверждение
своим догадкам.
     -- Товарищи, да это  же Амирхан Даутович Азларханов, помните, работал у
нас прокурором области... -- зашумели, загалдели кругом, все дружно признали
бывшего коллегу.
     Районный прокурор в суматохе хотел незаметно пройти к двери и уехать, у
подъезда его ждала машина, но вдруг мелькнула шальная мысль-мечта: завладеть
бы  документами в кейсе,  наверное, быстро  пошел бы  в гору. Многие  важные
господа: министры,  депутаты стали бы искать дружбы со мной, а я бы уж знал,
кого миловать, кого в тюрьме сгноить. Не стал бы рисковать жизнью по мелочам
прокурор  Азларханов,  не  тот  человек,  он  всегда  предлагал  радикальные
перемены в  нашем деле, мечтая о верховенстве  законов надо всем, о правовом
государстве, значит, выследил крупную дичь, раз пошли на такой отчаянный шаг
-- пристрелить  в  самой прокуратуре. Не  мешало бы  вместе с документами  в
кейсе заполучить  и  этого  отчаянного  парня со странным именем Коста,  вот
такие нужны боевики, которые не останавливаются ни перед чем, выполняют свой
долг  до конца, цены  нет  таким людям, продолжал подогревать себя прокурор,
все еще скрываясь  за  колонной. Отсюда, сверху, все хорошо просматривалось.
Он видел, как молоденький дежурный из приемной прокурора республики звонил в
"Скорую  помощь", требовал  немедленно  врача,  хотя  было ясно, что  помощь
бывшему коллеге уже не нужна. Разве что для Коста, который корчился у стены,
видимо, полковник Джураев повредил ему позвоночник.
     Прокурор  медлил уходить,  хотя и  не видел причин задерживаться,  даже
появись  вдруг начальство,  с которым он хотел встретиться,  сейчас вряд  ли
удалось  бы уединиться и пофилософствовать, какие и откуда задуют ныне ветры
в паруса Правосудия. Что-то упорно удерживало его у  колонны и какой-то  бес
шептал: думай, думай, возможно, это твой единственный шанс в жизни завладеть
тайной  многих  влиятельных людей. Шальная мысль-мечта  кружила  голову, ему
стало внезапно жарко, и  он ослабил узел  галстука. Наверное, он побледнел и
выглядел неважно, потому  что пробегавший  мимо знакомый следователь спросил
участливо: "Вам плохо?"
     Акрамходжаеву  не хотелось  привлекать к себе внимания, он  улыбнулся и
неопределенно махнул  рукой, мол,  ничего, по сравнению с тем,  что творится
внизу.
     Неожиданно  Джураев,   у  которого  наконец-то  забрали  окровавленного
прокурора  и положили  тут же посреди холла на носилки с инвентарным номером
имущества гражданской  обороны, вырвался  из плотного окружения  и кинулся к
телефону, видимо, вспомнил что-то важное. Было слышно на весь вестибюль, как
он приказывал кому-то: "Срочно передайте всем постам ГАИ: немедленно примите
меры  к задержанию белых "Жигулей" модели  2106 с номерным знаком ТНС 85-04.
Перекройте  выход  из   города  и  будьте  крайне  внимательны,  преступники
вооружены и не задумываясь пустят его в ход".
     Подъезжая к  прокуратуре, начальник уголовного розыска республики видел
начало преследования на улице, и  опытный  глаз  его приметил подозрительную
машину, наверняка страховавшую Коста. В полковнике проснулся сыщик.
     Но, положив трубку, он горестно признался:
     --  Зря  я  поднял  тревогу,  номер,  по  всей  вероятности,   у  таких
профессионалов фальшивый или машина угнанная.
     -- Все равно, вы правы, поостерегутся сегодня постовые на дорогах, а то
слишком много их погибает  в  последнее время от доверчивости, --  поддержал
кто-то полковника.
     Разговаривая  по  телефону  и  объясняя что-то  окружившим  его  людям,
начальник уголовного розыска не выпускал дипломат из рук,  он наверняка знал
о его содержании. Появился он тут не случайно, на какую-то минуту опоздал на
назначенную встречу с погибшим.
     Но вот Сухроб Ахмедович разглядел, что к Джураеву энергично пробирается
начальник следственного  отдела  прокуратуры,  и он почувствовал, что  столь
желанный для  него  кейс сейчас исчезнет в одном  из сейфов  второго  этажа.
Забрать кейс к себе на работу полковник Джураев не мог, он знал о содержании
дипломата   и   догадывался,  что  в  родном  министерстве  немало  желающих
уничтожить  крамольные документы  Азларханова.  Однажды тот намекнул  ему  о
связях  мафии  с  высшими  чинами  МВД,  и  сегодня  в   коротком  разговоре
предупредил, что его руководство не должно знать об их встрече.
     Строить  планы  дальше не имело смысла, и прокурор  отошел  от колонны,
поспешив вниз, прямо  к  полковнику Джураеву,  вокруг  которого  не  убывала
толпа,  но в  двух  шагах невольно приостановился,  не захотел вдруг,  чтобы
сыщик видел его здесь.
     Полковник  тем  временем  протянул  дипломат  начальнику  следственного
отдела и сказал:
     -- Пожалуйста, спрячьте у себя в сейфе, но прежде в присутствии коллеги
из  другого отдела опечатайте  его,  там  бумаги чрезвычайной важности,  они
касаются  таких  людей...  А  утром лично  передадите  Прокурору республики,
сегодня его уже не будет, в ЦК партии экстренное совещание,  и продлится оно
долго.
     Дипломат будоражил воображение, Сухроб Ахмедович, простояв в вестибюле,
вновь  машинально  поднялся на  второй этаж,  а  с  правого  крыла начальник
следственной части с  коллегой как  раз направлялись снова  в  вестибюль. Из
обрывков разговора  на  ходу  он  понял, что бумаги опечатаны и завтра будут
переданы прокурору, сейчас их заботили похороны Азларханова, и они поспешили
на помощь полковнику Джураеву.
     Сенатор ранее работал  в следственной части республиканской прокуратуры
следователем по  особо важным  делам и  хорошо знал начальника этого отдела,
даже был с  ним в приятельских отношениях, это он  помог  ему стать районным
прокурором.
     Расстроенный Акрамходжаев еще некоторое время постоял у колонны, откуда
видел  трагедию, потрясшую республиканскую прокуратуру. Он  слышал, как врач
из медсанчасти МВД, прибывший за Коста, просил помощника прокурора связаться
с   Институтом  травматологии,  чтобы   помогли  срочно   сделать   рентген,
собственная установка у них не работала третий месяц.
     Внизу две женщины  швабрами  оттирали окровавленный  пол,  а  вахтенный
милиционер  сидел  понуро,  зная,  что  теперь придется  подыскивать  другую
работу,  а  жаль,  до  пенсии  оставалось  всего  три  года. Впереди у  него
предстояли последние часы дежурства, и, откровенно говоря, его пугала ночь в
здании, где на глазах произошло убийство, в голову лезли разные страхи.
     Сенатор,  расстроенный  не  меньше  вахтенного  милиционера, завел свою
машину  и   медленно  поехал   в  сторону  Алайского   базара,   раздумывая,
возвращаться ему  на  работу или нет,  и  вдруг  увидел -- навстречу  ему по
пустынной  улице неслись белые "Жигули" шестой модели с  номерным знаком ТНС
85-04.  Акрамходжаев  хорошо   запомнил  команду  полковника  Джураева  всем
городским постам ГАИ. Видимо, вспугнутые  машиной  начальника угрозыска, они
выжидали где-то во  дворах  и  сейчас выскочили  из укрытия,  пытаясь узнать
что-либо о судьбе своего сообщника.
     Неожиданно Сенатор подал  фарами сигнал тревоги, таким образом водители
предупреждают друг  друга о  засаде,  устроенной работниками  ГАИ. За  рулем
сидел молодой парень, крупные очки скрывали  половину его лица,  как  только
машины поравнялись, из белых "Жигулей" раздался звук клаксона, благодаривший
за оповещение, кроме этого водитель высунул из открытого окна сжатую в кулак
мощную  руку, в запястье  охваченную кожаным  ремнем. Машина  пронеслась  не
сбавляя  скорости, и прокурор не  сумел больше ничего разглядеть, хотя видел
еще двоих на заднем сиденье, не успел он  и глазом моргнуть,  как "шестерка"
свернула  в кварталы жилых домов. Конечно, они срисовали  мой  номер и через
час-два узнают, кому принадлежит машина, и будут обескуражены еще больше, не
поймут, то ли  радоваться, то ли печалиться, думал  он, и свернул  к старому
мединституту. Ехать на работу он раздумал.
     Проезжая мимо  республиканского  НИИ травматологии, он увидел,  как  из
санитарной  машины, принадлежавшей медсанчасти МВД,  врач  и  сопровождающий
работник  охраны осторожно достали носилки с  Коста и понесли его  в здание.
Рабочий день подходил к концу, и они поспешили сделать рентгеновский снимок,
понимал  это  и водитель,  перехвативший у  врача  одну ручку  носилок. Так,
втроем, почти бегом поднимались они по крутым  ступеням похожего  на казарму
здания, возникшего  совсем недавно в центре города. Но вряд ли тюремный врач
и его товарищи думали сейчас об архитектурной неудаче зодчих столицы.
     Прокурор Акрамходжаев уже  доехал до развалин величественного польского
костела, зияющего десятки лет  пугающими  провалами  окон и дверей, наглядно
демонстрирующего  реальное отношение  государства  к  религии,  как невольно
подумал:  "Ну, ладно, дипломат  с тайнами многих влиятельных  людей оказался
для  меня недосягаемым,  но ведь  Коста я  могу  заполучить,  если приложить
усилия, такой парень в долгу не  останется, да  и хозяева его, наверное, мне
при случае  пригодятся". И  он  решительно  развернул машину назад  -- в нем
проснулся  азарт  охотника,  авантюрное  в характере  взяло  верх.  Впрочем,
рисковать крупно  он не собирался, судьба Коста зависела от обстоятельств, а
точнее, от нашей неразберихи, которую он предвидел.
     Прокурор въехал  на территорию  Института травматологии, хотя  и  видел
запрещающий  знак, но он  не считался  в  жизни  с гораздо  более серьезными
запретами,  не то  что  дорожными. Оставив  "Жигули"  у  розария, он вошел в
здание   с  черного  хода,   успев  разузнать   по  дороге,   где  находится
рентгенологическое отделение.  Искать  ему  не пришлось,  снимки  делали  на
первом этаже. Вольнонаемного охранника из  тюремной обслуги  он заметил  еще
издалека, тот стоял в коридоре один, равнодушно  озираясь по  сторонам, а из
плохо   притворенных  дверей   кабинета   заведующего  отделением  слышалась
перепалка.
     Нужно было задержаться у двери от силы минуту, не  больше, не привлекая
внимания  охранника, чтобы услышать, как развиваются события и совпадают  ли
они  с  тем,  что  надумал  изощренный  в  уголовных  делах  ум   прокурора.
Приближаясь к охраннику, Сенатор достал сигареты и спросил:
     -- Браток, не найдется ли спичек?
     Тот долго хлопал  по карманам  форменных брюк, пока не нашарил коробок.
Первую спичку,  услужливо зажженную охранником,  он ловко загасил,  прикурил
только  со  второй.   Услышав  аромат  дорогих  сигарет,  служивый  попросил
закурить, и прокурор великодушно протянул ему сигарету.
     За это время он услышал, как незнакомый голос отбивался от просителя.
     --  Войдите  и  вы  в мое положение. Рентгенолог  уже  ушла,  отключено
высокое напряжение установки. Больного  оставим в  изоляторе, утром  сделаем
клизму, и к десяти снимок будет готов.
     -- Не можем мы его оставить на ночь, он преступник  и должен находиться
под стражей, -- настаивал знакомый голос врача медсанчасти МВД.
     В ответ он услышал смех и следующее:
     --  Чудак  вы,   коллега,   да  куда  же  он  убежит   с   поврежденным
позвоночником,  да  еще со второго  этажа,  но  если  вы  уж так боитесь,  в
изоляторе два  места, пусть останется с ним сопровождающий,  не  возражаю. Я
распоряжусь насчет ужина...
     Дальше  Акрамходжаев  не слушал, быстро  направился  к  пролету второго
этажа узнать  расположение изолятора. Вдогонку  он  услышал в  коридоре, как
врач сказал охраннику.
     -- Сабиров, тебе придется здесь переночевать...
     На  втором  этаже помещалось  отделение  острой  травмы,  и  больных  в
коридоре не было. Палату с надписью "Изолятор"  он отыскал рядом с туалетом,
откуда как  раз  выходила  санитарка  с  ведром  и  шваброй.  Прокурору  все
становилось ясным, оставалась только одна существенная деталь для задуманной
операции, и он спросил:
     -- Будьте добры, подскажите, где на этом этаже ближайший телефон?
     Начальственного вида мужчины всю жизнь внушали  страх  старухе,  и  она
поторопилась объяснить.
     -- Прямо и возле шестой палаты налево, там за углом и  находится столик
дежурной сестры по корпусу.
     Он поблагодарил словоохотливую женщину и спросил на всякий случай:
     -- Как зовут медсестру и когда она меняется?
     --  Да  только  заступила,  теперь  уж  до  утра,  а  величают  Халимой
Насыровной. Но она  больно строга и шумлива,  может не пустить  к больным  в
гражданской одежде, так  что лучше вертайтесь вниз и попросите у бабы Нюры в
вестибюле халат.
     -- Спасибо,  спасибо, --  сказал обрадованный прокурор, -- я,  пожалуй,
последую вашему совету и не стану нарушать больничный порядок, -- и повернул
назад.
     В вестибюле он узнал телефон дежурной медсестры отделения острой травмы
и тут же из холла позвонил по автомату. Услышав женский голос, он спросил:
     -- Халима Насыровна?
     Как только прозвучало: "Да, я слушаю вас", он повесил трубку. И в  этот
момент  почувствовал,  что  все задуманное  свершится, он  всегда  доверялся
интуиции,  и она почти никогда  его не подводила. Он достал вторую монетку и
набрал номер своего помощника в прокуратуре.
     -- Салим, я сейчас буду, и если у тебя на вечер есть дела,  отмени, нам
предстоит  срочная  работа, и, пожалуйста, предупреди наших  друзей, сегодня
они могут понадобиться.
     Он  посмотрел на  часы  и  отметил для себя,  что с этой минуты начался
отсчет задуманной операции, лишним временем он не располагал.
     Он  всегда  ездил  по  городу   с  превышением  скорости,   а   сейчас,
возбужденный азартом предстоящего  дела, и  вовсе несся как угорелый, смущая
бесправное  ГАИ  и  постовых.  На территории его  района  ему  еще  и  честь
отдавали,  а на регулируемых перекрестках, завидя машину, устраивали зеленую
улицу.
     Салим,  его   правая   рука   в  прокуратуре,   старый  университетский
однокашник, встречал у  порога. Из краткого  телефонного разговора он понял,
что  шеф затеял что-то важное,  они  давно  работали вместе и  понимали друг
друга, как пара профессиональных картежных шулеров.
     Такое  взаимопонимание  не могло в конце  концов  не объединить  их  за
карточной игрой, повальным  увлечением  многих  должностных  лиц в последнее
десятилетие. Они  держались повсюду вместе со школьных лет, помнится, кто-то
назвал  их  в студенческие годы  -- сиамскими близнецами. Лидером, вожаком в
этой связке,  со стороны виделся прокурор, более родовитый по происхождению,
но это  на взгляд  непосвященных.  Хашимов вряд  ли  уступал  своему другу в
чем-то, он был  силен и в  тактике и стратегии, и наиболее рисковые операции
организовывал все-таки  он, не зря  у него  была  кличка:  Миршаб -- Владыка
Ночи. В общем, они стоили друг друга.
     Они  сразу  прошли  в  приемную  и  плотно затворили  двойные  двери  с
тамбуром,  обитым звукопоглощающим ковроланом. И по внешнему виду шефа Салим
Хасанович  догадался,  что  тот  затеял  что-то  неординарное,  поэтому  его
несколько удивило начало.
     --  Знаешь,  Салим,  мы сегодня с  тобой должны переступить закон... --
Прокурор произнес это  с  такой  патетикой в  голосе, что  помощник невольно
улыбнулся и не удержался, чтобы не прокомментировать странное заявление.
     -- А я думал, что мы этим занимаемся уже давно...
     Хозяин кабинета неожиданно ответил вполне серьезно:
     --  Что мы  творили до  сих  пор,  ерунда,  мелкая  уголовщина,  жалкие
меркантильные интересы.  За  такие проказы и  отвечать-то стыдно. То, что  я
задумал, --  уже политика, борьба за  власть, и  это должно  вывести  нас на
новые круги жизни,  другие высоты,  интересы,  в  иные  кабинеты.  --  И  он
брезгливо посмотрел вокруг.
     Осмотрелся  и помощник,  но  ничего жалкого,  уничижающего  не  увидел,
наоборот, бухнули  они сюда средств немало.  Он  не стал  перебивать хозяина
апартаментов, и тот с незнакомым доселе пафосом продолжал:
     --  Нам с  тобой  уже  за  сорок,  до  каких  пор  мы будем служить  на
побегушках у бездарей, у которых одно достоинство и  преимущество -- связи и
тугая мошна? Ныне нам судьба  предоставила шанс многих из них взять за горло
и заставить потесниться за нескудеющей скатертью-самобранкой...
     Потом он неожиданно сделал паузу, закурил и, пустив ровное колечко дыма
в потолок, продолжал уже обычным тоном.
     -- А натворили мы с тобой немало, ты прав. Но  русские  говорят -- семь
бед, один ответ. Может, наш  новый  грех  и покроет  старые, я  об этом тоже
думал. Да и  время смутное, надо  готовить прочные тылы. Умер Леонид  Ильич,
благоволивший  к нашему  краю, словно не  выдержав горя, скончался  его друг
Шараф Рашидович, а новая политика Кремля, да и сам ее хозяин Андропов пугает
всех,  кого я  знаю.  Поэтому, дорогой  мой Салим, я решил  рискнуть,  пойти
ва-банк, и давай приступим к делу, счетчик уже включен.
     Прокурор решительно поднялся  с места, плотно  задернул  шторы большого
окна, выходящего на улицу, включил свет и сказал:
     -- Сейчас  мы запустим машину, провернем первый  этап операции,  на мой
взгляд, несложный,  а  уж потом, после  программы "Время",  я посвящу тебя в
главную ее часть.
     -- Ты мне не доверяешь? -- растерянно спросил Миршаб.
     --  О  чем речь: доверяешь  или  не доверяешь,  по  нас давно  уже одна
намыленная веревка на двоих плачет. Я не хочу, чтобы ты прежде  времени стал
меня отговаривать, а вдруг я смалодушничаю, послушаю тебя, а потом всю жизнь
буду  каяться,  что упустил  свой шанс.  Нет,  нашей дружбой я  рисковать не
стану. Заполучу часа через три Коста, а там и отступать будет некуда.
     -- Какого еще Коста? -- спросил ничего не понимающий помощник.
     --  Отличный   парень,   бьюсь   об  заклад,  на  сегодня  среди  наших
друзей-боевиков  нет  такого  отчаянного. Кстати,  распорядись заодно насчет
солидного ужина  у своей прекрасной Наргиз. Я слышал,  ты  ей дом с  хорошим
участком купил, туда и доставят Коста.  Я  знаю эту махаллю, много уважаемых
людей там живет, да и участковый мой знакомый.
     --  Прошу  тебя, Сухроб,  не путай  ее  в наши дела,  а в гости  всегда
пожалуйста, не  только  в моем доме,  но и в доме Наргизы всегда рады видеть
тебя.
     -- Коста пробудет у нее сутки, от  силы двое, не думай, он не бездомный
человек, просто попал в беду. -- По тому, как заговорил шеф, он  понял,  что
дело решенное и придется смириться.
     Прокурор нервно посмотрел на часы,  затем вышел из-за стола и сел рядом
со  своим  помощником,  некоторое время  он  раздумывал,  а потом  заговорил
торопливо:
     --  А  теперь слушай  внимательно.  Сейчас ты  пригласишь  ко  мне того
работника  ОБХСС, на которого  есть материал  о  взятке и вымогательстве,  я
знаю, что он энергично ищет подходы к тебе и ко  мне, чтобы замять дело. Его
я беру на себя, тут выгода двойная: он  провернет операцию с Коста, и нам не
надо  искать человека  в милицейской  форме; да к тому же на всю  оставшуюся
жизнь он вместе со  своим тестем у нас в капкане, при случае скажем, кого он
похитил из больницы, новость  будет не для слабонервных. А ты объедь катраны
в районе и найди двух карманников,  эти  больше  всего подойдут в ассистенты
капитану, у  них выдержка, а хладнокровия и артистизма им не занимать. Да  и
дело для них пустячное, положить на носилки Коста,  я тебе  не сказал, что