у
него,  кажется, поврежден  позвоночник,  спокойно вынести  со второго этажа,
определить в машину, и на следующем квартале они свободны. Кстати, отыщи два
белых халата для щипачей,  а специальные жесткие  носилки в  изоляторе есть.
Даю тебе на все полтора часа, из больницы мы должны забрать Коста не слишком
поздно, иначе можем вызвать подозрение.
     -- Прямо  детектив  какой-то  с  похищением, переодеванием,  --  мрачно
пошутил Хашимов, направляясь к двери, но возражать не стал.
     -- Еще  какой детектив, дорогой Салим, двухсерийный, и кража со взломом
будет, --  достал помощника голос  уже в тамбуре.  Шеф  пребывал в  отличном
настроении, а это придало уверенности его однокашнику.
     Как только помощник покинул кабинет,  Сенатор достал из недр старинного
двухтумбового стола початую бутылку  коньяка, плеснул  себе на  дно пузатого
бокала, затем, помедлив,  повторил еще раз. Нет, прокурор нервничал, да  еще
как, рука так  дрожала, что он  чуть не опрокинул  тонкостенный  хрустальный
бокал -- баккара.
     Спрятав  бутылку  с  глаз,  он достал  папку  с материалом  на капитана
Кудратова и  принялся ее изучать. До  сих пор  у  него не  выпадало  времени
детально ознакомиться с бумагами, но чувствовал,  что придется замять  дело,
уж  слишком  высокие  люди ходатайствовали  за  него,  в таком  случае и  не
разживешься,  вдруг  потом  шантажировать  станут, с обэхаэсниками надо быть
осторожным,  там народ собрался тертый, за каждым  кто-то  стоит,  страхует,
туда за красивые глаза и способности не особенно берут. Чем больше он вникал
в обстоятельства,  тем  сильнее  раздражался,  то  и  дело  у него  невольно
вырывалось вслух:  подлец,  негодяй, законченная  сволочь, сущий  разбойник!
Сказав довольно-таки  громко: "Нет,  таким  людям  не место в  органах!"  --
прокурор вновь полез  в стол  за бутылкой, наглость капитана  вывела  его из
себя.
     Если бы Миршаб мог  видеть и  слышать сейчас своего разгневанного шефа,
наверное, еще раз  от души  посмеялся  бы, тем более мотаясь по  катранам  и
подыскивая  по  его  приказу подходящих  карманников,  кстати,  в  воровской
иерархии стоящих на самой высокой ступени элиты, так сказать, блатного мира.
     Время,  отведенное помощнику, истекало,  как  вдруг  в  дверь  раздался
робкий стук, и  на  пороге  появился  щеголеватый капитан. Видимо, он  редко
чувствовал себя  виноватым и никогда  не каялся,  прокурор почувствовал это,
хотя тот, согнувшись, с печальным лицом затравленно прошептал:
     -- Я капитан Кудратов, вызывали?
     "Из молодых, да ранний, ну и  поколеньице растет, не приведи  господь",
-- первое, что успел подумать прокурор.
     -- Как же ты дошел до такой подлой жизни? -- рявкнул хозяин  кабинета в
искреннем  гневе  и хлопнул об стол папкой с делом  капитана так, что из нее
разлетелись бумаги: заявления, жалобы, акты, экспертизы, одна спланировала к
ногам   Кудратова.  Прокурор  был  человек  эмоциональный,  увлекающийся,  с
артистической  натурой, он на самом  деле  забыл,  для чего пригласил  этого
щеголя, уж слишком потрясли его деяния хваткого обэхаэсника, ведь работал-то
в органах без году неделя.
     Кудратов поднял бумажку, она оказалась коллективной жалобой  на него из
продмага,  он догадывался, о чем  там речь, помнил  и суммы, не знал одного,
написали ли о том, что он склонял  там к сожительству молоденьких продавщиц.
Из-за  них он  и  взял  под  микроскоп работу  гастронома, дышать  не давал,
слишком уж аппетитные девочки бегали в каждом отделе. С первого дня работы в
органах капитан сделал для себя открытие: какие же дураки директора торговых
точек,  что  приглашают  на  работу  пригожих  женщин и смазливых  девчонок,
половина неприятностей магазина как  раз из-за них. Но сейчас вряд ли мог он
ясно представить  хоть  одно  миловидное личико в кокетливой белой пилоточке
фирменного магазина.
     Он протянул дрожащими руками  прокурору жалобу на самого себя,  пытаясь
не встретиться при этом глазами, взгляд прокурора не сулил ничего хорошего.
     --  Ну, отвечай, расскажи  о трудной  жизни, голодных детях и маленькой
зарплате, я включил диктофон.
     Прокурор  хотел  добавить,  что  ж  ты,  мерзавец,  так  круто  обложил
торговлю,  как  дальше деловым людям жить,  если  им на одного тебя воровать
приходится, да и кто  ты, сопляк, чтобы  хапать  за всех в районе,  и повыше
тебя начальники есть, место свое знать надо. Но он  этого не  сказал,  ушлый
капитан принял бы  это как  команду  поделиться  награбленным,  нет,  с  ним
следовало  действовать  тоньше, деликатнее. Сенатор вычислил, на какую сумму
тот   успел   нафаршироваться,  и  четко  знал,  сколько  попавшийся  должен
отстегнуть ему. Но следовало делать пока все по  букве закона, сохраняя лицо
власти, а там подготовь почву -- и деньги  приплывут сами собой, без усилий,
а главное,  без  принуждения, искусство получения  взяток -- тонкая штука, и
прокурор  владел им гораздо лучше, чем  уголовным кодексом и  правом вообще.
Хозяин  кабинета, принуждая капитана  к разговору, придвинул диктофон, и тот
вдруг выпалил:
     -- Я больше не буду, я молодой, исправлюсь...
     -- На исправление я и готовлю документы, -- ухмыльнулся прокурор. -- На
сколько, думаешь, тянут твои шалости?
     -- Сказали на пять...
     -- Плохие у  тебя,  капитан, адвокаты,  пять  это только за  взятку,  а
ущерб, который ты нанес, беспричинно опечатав склад "Универсама", после чего
тебя  не могли два дня отыскать, а мы теперь  знаем, где ты развратничал все
это  время. А  в магазине  отключились  холодильники и  пропало  товаров  на
пятьдесят  тысяч, а таких случаев  по делу  еще три, так что ущерб  от твоей
деятельности тянет под 100 тысяч, а это знаешь чем пахнет?
     Удар  был нанесен мастерски,  эффектно, капитан крепко  засомневался  в
силе своих покровителей, впрочем, гарантий ему не давали.
     -- Помогите, век не забуду, -- взмолился Кудратов, вмиг потеряв спесь и
надменность.
     --  А знаешь, как тебя зовут в  торговле? Чума -- такие, как ты, и есть
мор  дня народа, --  вновь  распалился прокурор и  вдруг вспомнил,  для чего
вызвал  капитана.  От  волнения  он встал  и,  задумавшись,  прошелся  перед
капитаном. Надо  было  менять тактику, и тут Кудратов сам помог, взмолившись
еще раз.
     -- Не губите, рабом вашим буду...
     -- А ты думаешь, легко мне закрыть дело, и почему я должен рисковать за
тебя? Ты мне кто: брат, сват?  У меня на сегодня уже запланирован один риск,
между  прочим, просили те же люди, что ходатайствовали за тебя, теперь  я не
знаю, какую их просьбу выполнить -- то ли тебя пожалеть, то ли того шофера?
     -- Какого шофера? -- с надеждой спросил капитан.
     -- Много будешь знать, скоро состаришься,-- отрезал прокурор, продолжая
расхаживать по кабинету. Впрочем,  говорят, клин клином вышибают, может, мне
удастся две просьбы твоих покровителей выполнить, обе судьбы в твоих  руках,
как говорится, куй свое счастье сам. Согласен рискнуть?
     -- Я же сказал, рабом вашим буду, только спасите от позора и тюрьмы, --
приободрился капитан, почуяв неясную пока перспективу.
     -- Дело, в общем, не хитрое, но элемент риска есть, --  сказал прокурор
спокойно, возвращаясь на место. -- Я хотел просить другого человека, но если
готов, почему бы не попробовать, заодно проверим, хозяин ли ты своему слову.
-- Прокурор посмотрел на часы  и с улыбкой произнес: --  Если не струсил, то
через два часа неприятности твои и того шофера будут позади.
     -- Что я должен сделать? -- нетерпеливо перебил Кудратов.
     --  Ничего особенного, но  прежде я обязан  ввести тебя в курс дела,  в
общих чертах, конечно, я не хотел бы ни к чему принуждать -- вольному воля.
     К одному большому человеку приехал гость, сегодня после обеда на машине
хозяина он разъезжал по городу и совершил аварию, сам тоже пострадал. Сейчас
он лежит  в  больнице, а утром  им займутся как следует. Твоя задача с двумя
молодыми симпатичными людьми, готовыми на благородный поступок, подняться на
второй этаж, спросить  у дежурной  по этажу  Халимы Насыровны, где изолятор,
положить этого человека на носилки и  спустить вниз к машине, и на следующем
квартале  ты  свободен. В случае успеха  операции  хозяин машины скажет, что
"Волгу" у него угнали. Ну как, возьмешься?
     -- Согласен, если вы не разыгрываете меня, это же сущий пустяк.
     -- Да, по сравнению с чем ты влип, конечно, семечки. Тем более там  уже
постарались наши друзья, в изоляторе находится охранник из тюремной больницы
по фамилии  Сабиров, за полчаса  до  вашего прихода  начальство  по телефону
через ту же медсестру отпустит его домой. Звонить будет начальник караульной
службы, майор Саидов -- запомни. И последнее, если медсестра спросит, почему
забираете, спокойно  скажешь: начальство велело -- и дашь понять, что знаешь
и о звонке майора,  и об охраннике Сабирове, которого отправили домой. Ну, а
если  случится  сверхнепредвиденное,  действуйте  по обстановке. Сбежать  со
второго этажа или спрыгнуть  на  козырек первого, а там на землю, думаю,  не
проблема для таких орлов. Ну что, по рукам?
     Капитан, все еще не веря в удачу, вяло протянул руку.
     -- А сейчас сходи в чайхану,  она через два  дома, выпей чаю,  переведи
дух, взвесь свои шансы, никуда не звони, через час поедем в больницу.
     Как только  Кудратов  вышел из  кабинета, прокурор  позвонил в чайхану,
давний и верный прием, не раз приносивший успех.
     -- Ахмад-ака, сейчас от меня вышел один  молодой  симпатичный  капитан,
посмотри, отлучится ли он из чайханы, воспользуется ли телефоном?
     -- Хорошо, -- только и ответил чайханщик, он хорошо понимал прокурора.
     Салим Хасанович опоздал почти на полчаса.
     -- Что, в нашем районе двух щипачей найти стало сложно? -- встретил его
вопросом шеф.
     --  Представь себе,  так  оно  и  есть.  У  них  сегодня  что-то  вроде
конгресса,  большого  курултая.  Делят  столицу  на  зоны влияния,  говорят,
появились  за  последние  годы  в   республике   новые  авторитеты,  они   и
перекраивают карту Ташкента, старикам приходится тесниться, молодежь требует
свое.
     --  Ну  куда власти смотрят?  И кто  вообще  правит  в  этом городе? --
завелся  сразу  Сенатор. -- Выходит,  уголовный мир  сам по себе,  а  органы
правопорядка сами с усами, -- закончил он неожиданно задумчиво.
     Помощник,  не переставая удивляться  сегодняшнему философскому  настрою
своего шефа, ответил:
     -- Попали в точку,  у них одни заботы, у нас другие. Они  знают то, что
знаем мы, и даже больше. Мы тоже знаем, кто есть кто, паритет налицо, и овцы
целы, и волки сыты. Но что касается карманников, я отозвал двух делегатов  с
конгресса, и они ждут в машине,  толковые ребята,  понимают все с полуслова,
нам бы таких сотрудников.
     --  Обижаешь, брат, в нашей системе почище орлы есть, не то что карманы
обчистят,  а  государство по  миру пустят.  Жаль,  ты  с  делом Кудратова не
ознакомился, вот он почистил торговлю, так почистил, и легиону щипачей такой
размах не по зубам, за год на особо крупные хищения потянул.
     -- Сдаюсь, сдаюсь, -- миролюбиво поднял руки вверх помощник. -- Значит,
дожал ты его, я видел, он сидит в чайхане.
     -- А  куда ему  деваться,  фирма  веников не  вяжет,  но,  доложу тебе,
наглец, каких свет не видал. И я решил, что одной операции по спасению Коста
с  него недостаточно, придется ему крепко раскошелиться, не  по рангу берет,
значит, нас  с  тобой в  грош не ставит,  думает,  что  его тесть пуп земли.
Подожди,  я и до тестя доберусь...  --  закончил  он вдруг с  угрозой, и тут
раздался телефонный звонок.
     Прокурор держал трубку слегка на отлете, и Салим Хасанович слышал.
     -- Капитан только  что ушел.  Пришел подавленный, но быстро  оклемался.
Никто к нему не подходил, чайханы не покидал, телефоном не пользовался.
     -- Спасибо, Ахмад-ака, работаешь  профессионально, говорят, ты увеличил
ночной тариф на водку, не растеряешь клиентов?
     --  Не растеряю,  любишь водку среди ночи пить, раскошеливайся, хороший
сервис во всем мире дорого стоит. -- И оба громко рассмеялись.
     -- Ну вот, все в сборе,  приступим к  первой  фазе операции,  -- сказал
прокурор и достал  из  сейфа пистолет,  который  уже лет десять  находился в
розыске, а купил он его случайно, в прошлом году отдыхая в Цхалтубо.
     -- Пушка? Зачем? -- спросил удивленно помощник.
     -- Нас ведь ждут сегодня не только изысканный ужин у прекрасной Наргиз,
но  и дела, дорогой. Я чувствую себя увереннее, когда эта вороненая штука со
мной. Кстати,  как  насчет  ужина,  у  нас ведь  важный  гость,  хочется ему
доставить  сюрприз.  Бьюсь об  заклад,  сейчас он о рюмке хорошего коньяка и
бокале  шампанского  и не помышляет,  я  не говорю  уж о перепелках и плове,
который так великолепно готовит очаровательная хозяйка нового поместья.
     -- Все  в порядке,  из-за ужина и опоздал, пришлось заехать  на базар и
заглянуть  в  подвалы "Интуриста", разжиться деликатесами. Обрадовали вашими
любимыми миногами и  копчеными угрями,  думаю,  гость  по достоинству оценит
неожиданный прием. Там, между прочим, все знают о смерти Рашидова.
     -- Еще бы, в подвале  да чтоб не  ведали. Они,  я думаю, раньше всех  и
пронюхали, а может, даже до того, -- хмыкнул прокурор.
     В это время вновь раздался знакомый робкий стук в дверь и в тамбуре, не
решаясь войти, появился капитан Кудратов.
     "А  он  действительно  еще сопляк, да  к тому же и хлыщ,  и кто ж таким
людям доверяет столь важные  участки работы: ни опыта, ни мудрости жизни нет
за плечами,  ни  опыта  службы  в  органах",  --  подумал  Салим  Хасанович,
неприязненно разглядывая в упор зятя известного в столице человека.
     -- Подожди  в приемной,  -- небрежно  отмахнулся  прокурор,  и  капитан
захлопнул перед собой дверь.
     Читая мысли своего помощника, словно карты, он сказал:
     -- Каков тесть,  таков и зять, каждый  по себе дерево  рубит.  -- И оба
непринужденно засмеялись. -- Два  слова перед тем, как  выехать. Салим, ты с
капитаном  и  щипачами садишься  в  "рафик" и следуешь за  мной. Не  доезжая
травматологии,  остановитесь,  я  дам  сигнал. К больнице я подъеду один, из
автомата позвоню на  этаж,  и  только  через полчаса, когда уйдет  охранник,
въедете во двор, прямо к подъезду. Ну вот вроде  все,  с  капитаном я детали
оговорил, и щипачи знают свое дело. Ну,  давай присядем  на дорогу, да храни
нас аллах.
     Они сделали "аминь" и поспешили к машинам.
     Подъехав к больнице, прокурор позвонил с уличного автомата.
     -- Отделение острой  травмы? -- Услышав знакомый голос, переспросил: --
Халима Насыровна? Вас беспокоит начальник караульной службы городской тюрьмы
майор  Саидов. Мне доложили, что на вашем этаже,  в изоляторе, лежит больной
преступник. Наш врач без согласования с начальством  оставил его на  ночь, а
это грубейшее нарушение устава...
     -- Да куда ж он денется, -- перебила весело дежурная  по корпусу, -- он
же  с  переломанным  позвоночником,  я  была в изоляторе,  накормила  вашего
больного и охранника.
     --  Спасибо,  убежать он, конечно, не  убежит,  но  инструкция для  нас
закон, мы обязаны  ее выполнять. Поэтому сейчас мы высылаем за ним транспорт
и людей, подъедет один лихой капитан, а утром привезем его снова на рентген,
так будет по правилам и надежнее.
     -- Пожалуйста, забирайте, если у вас такие строгости.
     -- Да, еще, чуть  не забыл. Там  рядом с ним  должен  быть наш охранник
Сабиров, полноватый парень, с усиками. Звонила его жена, у него смена в пять
часов  вечера  закончилась,  если  еще не  ушел,  пусть  едет  домой, к  ним
неожиданно гости из Башкирии нагрянули.
     --  Хорошо,  хорошо,  я передам. --  Трубку  на  другом  конце  провода
положили.
     Сенатор вытер платком вмиг  ставшие влажными руки и спокойно отправился
к машине, почему-то страшно хотелось пить.
     Отъехав  от больницы, он  развернулся у старого ТашМИ и встал на  новое
место, откуда  хорошо  проглядывался единственный вход на территорию. Ему не
хотелось, чтобы кто-нибудь случайно  увидел его машину, он  знал, что завтра
закрутится такая  карусель -- похищение особо  опасного  преступника  ЧП,  и
любая деталь сегодняшнего вечера станет важной.
     Прокурор нервно посмотрел на часы, по  расчетам, Сабиров должен был уже
выйти.  "Неужели  догадался   позвонить  своему  начальству?"  --  мелькнула
лихорадочная  мысль, этого, варианта он не предусмотрел. Если так, следовало
спешно ретироваться, но в этот  момент он увидел охранника. Тот задержался у
ворот, стрельнул  у  прохожего  сигаретку, потом раздумывал несколько минут,
словно дожидался  тюремной  машины, но  вдруг  сорвался с места и побежал  к
остановке. От ТашМИ, сияя огнями, поднимался трамвай на Юнусабад.
     Прокурор вздохнул  свободно  и  вновь достал платок, влажные  руки  еще
предательски подрагивали.
     Включив дальний свет, моргнул раз, другой, как  условились с Салимом, и
"рафик" на противоположной стороне улицы Энгельса медленно покатил к воротам
травматологии.  Территория больницы хорошо освещалась, и прокурор  со своего
места отчетливо  видел, как капитан легко  спрыгнул с переднего сиденья, что
рядом  с водителем, подождал мгновение, пока  вышли из салона  карманники  в
белых халатах, и они вместе направились вверх по мраморной лестнице. Капитан
держался молодцом, уверенно, и на ходу что-то объяснял своим подельщикам.
     Неожиданно Сенатор злорадно подумал об обэхаэснике: "Ну и  дубина, даже
не подозревает, на какое дело  его  подписали". Но  мысленно все  же пожелал
Кудратову удачи.
     Как только белые  халаты скрылись в  темном провале распахнутой настежь
двери, прокурор глянул на часы,  вся  операция, по его замыслу, должна  была
занять 10  минут, не больше. Прокурор достал из-за пояса пистолет, переложил
его в  накладной карман пиджака и, выйдя  из машины, стал нервно  вышагивать
возле "Жигулей",  невольно  отсчитывая  время,  секунды  тянулись  медленно.
Когда,  по его  подсчетам,  пошла  десятая  минута, он  развернулся  лицом к
больнице и  увидел, как по ярко  освещенной лестнице несли  носилки с Коста.
Щипачи, не  привыкшие  что-либо  таскать, тяжело  гнулись, и капитан помогал
переднему,  на которого и падала главная нагрузка на крутых ступенях, но тут
на  помощь  им выскочили  Салим с шофером, и уже через две минуты  носилки с
больным  исчезли  в  чреве  машины,  и  "рафик"  рванул от  места  недолгого
пристанища Коста.
     -- Слава  аллаху, удача сама  идет мне  в  руки,  -- сказал прокурор и,
засунув  пистолет снова  за  пояс,  нырнул в  машину. Ожидая,  пока  "рафик"
сделает  разворот  у  костела  и проедет  мимо него, он включил  магнитофон,
неторопливо, с  удовольствием закурил. Предчувствие успеха  кружило  голову,
хотелось опорожнить бокал шампанского. Приятно было осознавать себя рисковым
и смелым человеком, у него по-прежнему дрожали руки, но  это уже была другая
дрожь.
     Пропустив пикап, поехал следом,  соблюдая  заметную дистанцию, он знал,
что,  по  уговору,  на следующем  квартале,  возле  гостиницы  "Узбекистан",
любимого места сборища карманников и прочих дельцов,  Салим должен  высадить
щипачей. На площади перед отелем "РАФ" на минуту тормознул, и двое элегантно
одетых воришек мгновенно растворились в праздной толпе.
     Дальше  он держал "рафик" в поле зрения, махалля,  в которой поселилась
прекрасная  Наргиз,  освещалась  плохо,  и  прокурор  боялся  потерять их  в
многочисленных тупиках и проездах, утопающих в зелени.
     "Неужели Салим решил пригласить капитана  на ужин к Наргиз?" -- подумал
он раздраженно, как  пикап вновь  неожиданно остановился и  обэхаэсник ловко
спрыгнул на пыльную обочину.
     Проезжать мимо,  сделав вид, что  не  заметил, было поздно,  и прокурор
тормознул "Жигули". Опустив стекло окошка передней дверцы, сказал:
     -- Ну что  ж, капитан, я убедился, что  вы хозяин своему  слову, с вами
можно