и
расследования, а потому  имел  доступ  к  информации,  не  предававшейся
широкой огласке. Он обдумал, как он в самых ярких красках опишет  сцену,
произошедшую в парке неделю тому назад, и  свою  роль  в  расследовании,
дабы произвести впечатление на девушку.
   Впрочем, это ему так и не удалось. Девушка  завизжала  от  ужаса  еще
прежде, чем он успел начать свое тщательно подготовленное повествование.
Он обернулся. Лунный свет блестел,  отражаясь  от  металлических  крышек
двух колодцев.  Вглядевшись  в  том  направлении,  куда  показывала  его
подруга, прикрывавшая рот ладонью, он пошел посмотреть, в чем дело.
   То, что он вначале принял за куски  развороченной  крышки,  оказалось
при  ближайшем  рассмотрении  скрюченными   пальцами,   побелевшими   от
напряжения.
   Заглянув в колодец, он  увидел  пару  ярко  горящих,  как  у  ночного
хищника, глаз, пялившихся на него из зловонного мрака.
   В этом человеке с распухшим лицом и  изломанным,  истерзанным  телом,
было почти невозможно узнать Хуайшань Хана. Его позвоночник если не  был
сломан, то уж во всяком случае, имел трещину, а  возможно,  и  не  одну.
Тяжелым мешком он упал на землю, когда Куо вытащил его из преисподней, в
которой он пребывал целую неделю. У Куо не укладывалось в голове,  каким
образом  ему  удалось  выжить  в  подобных  обстоятельствах,   не   имея
возможности подкреплять свои силы ничем, кроме дождевой воды. С тех  пор
он испытывал перед  Хуайшань  Ханом  благоговейный  трепет,  словно  тот
являлся чем-то большим, чем просто человеческое существо.
   Разумеется, Хуайшань Хану необычайно повезло в том, что  ему  все  же
удалось спастись с помощью Куо.  Однако  Куо  тоже  имел  все  основания
благодарить судьбу за эту встречу.
   Окажись на месте Куо любой другой военный, он наверняка доложил бы  о
случившемся своему начальству. Тогда Хуайшань Хан  попал  бы  в  военный
госпиталь, а оттуда угодил  бы  прямиком  в  тайный  трибунал,  где  ему
пришлось бы держать  ответ  за  свои  преступления.  Нет  сомнений,  ему
пришлось бы понести в этом случае суровое наказание.
   Однако дело  обернулось  иначе.  И  все  потому,  что  Куо  увидел  в
сложившейся ситуации возможность покинуть армию. Он понял, что перед ним
открывается путь к такому богатству и такой власти, о каких он  даже  не
смел  мечтать.  Поэтому  он  твердо  решил  сделать  все   возможное   и
невозможное для спасения Хуайшань Хана.
   С помощью своей подруги он затащил беспомощного Хана  в  имевшуюся  в
его распоряжении военную машину. Ему пришлось  взять  с  собой  девушку,
чтобы иметь стопроцентную гарантию безопасности. Он не был уверен в  ней
так, как в себе. Поэтому  ему  пришлось  соврать  ей.  Впрочем,  ему  не
составило большого труда обмануть ее: он имел в этом отношении природный
талант,  подкрепленный  богатым  опытом  игры  в  вэй  ци.  Обязательным
качеством настоящего мастера вэй ци является умение пускать пыль в глаза
противнику при помощи ложных маневров, скрывая свою истинную тактику  до
тех пор, пока победа уже не вызывает сомнений.
   Куо, не останавливаясь, гнал  машину  всю  ночь.  Он  должен  был  до
рассвета успеть отъехать от Пекина достаточно  далеко.  У  него  имелись
знакомые на юге страны, на которых можно было положиться. К тому  же  он
не сомневался, что именно там будет легче всего найти  людей,  согласных
помочь Хуайшань Хану в  обмен  на  возможность  приобщиться  к  торговле
опиумом.
   Расчеты Куо оказались верными. Хуайшань Хана под  вымышленным  именем
удалось пристроить в больницу. Куо представил его как одного из раненых,
непрерывным потоком поступавших на родину с полей корейской войны.  Там,
на юге, никто не знал Хуайшань Хана  в  лицо,  а  отсутствие  документов
являлось самым обычным делом в царивших повсюду суматохе и беспорядке.
   И вот теперь, много лет спустя, стоя на  ступеньках  перед  входом  в
свой дом, генерал Куо молча  смотрел  на  высокие  деревья,  обступавшие
небольшое селение.  Повсюду  вокруг  него  вздымались  розовые  и  белые
вершины гор, между которыми было зажато небольшое, принадлежавшее ему  -
и только ему! - плато. Куо привык воспринимать эти горы как часть своего
войска, как великих неусыпных  стражей  своих  владений,  служивших  ему
верой и правдой. За долгие годы он научился в совершенстве  пользоваться
их бескорыстной помощью.
   Вот так все и началось, - думал он. - С юношеского желания произвести
впечатление на девушку, с сумасшедшей гонки на юг в облаке  пыли.  Мечта
стала реальностью. Да, мечта стала реальностью, ибо об этом он и  мечтал
некогда: об абсолютной власти над тысячами людей;  о  карманах,  набитых
рубинами и сапфирами величиной с грецкий орех. Он мог купить с потрохами
все компании любого гонконгского тай-пэня, если бы ему  вдруг  пришла  в
голову такая идея. Однако он знал, что никогда не сделает этого. Его дом
был здесь. Здесь он был императором. Даже не императором - богом.
   Богом земли под названием Шань.
 
*** 
 
   Только гора знает... Последние  слова,  произнесенные  перед  смертью
Хигэ Моро, не выходили из головы Джейка всю дорогу назад в Гонконг.
   Какая гора? Естественно, оябун из якудзы не мог знать о той горе,  на
которую карабкался Джейк Мэрок. О  той,  про  которую  говорил  сыну  Ши
Чжилинь.
   Что же это была за гора, связывавшая между собой крупного  китайского
министра и одного из представителей преступного мира Японии?
   Микио Комото не имел на сей счет ни малейшего  представления.  То  же
самое касалось и Джейка. Откровения Хигэ Моро настолько поразили  Микио,
что он сказал, что если бы Моро не стоял в ту минуту на  пороге  смерти,
то он, Микио, скорее  всего,  не  стал  бы  принимать  их  во  внимание.
Возможно, про себя он действительно полагал,  будто  Моро  одурачил  их.
Однако Джейк был склонен думать иначе.
   Прежде всего, история не тянула на предсмертную шутку именно  в  силу
своей не правдоподобности. Кроме того, Джейк  все  время  на  протяжении
беседы смотрел в глаза умирающему оябуну и теперь был  готов  биться  об
заклад, что тот сказал правду.
   К тому моменту, когда шасси "Боинга 747" коснулись посадочной  полосы
Кайтака, Джейк не продвинулся ни на шаг  в  решении  проблемы,  стоявшей
перед ним. Он надеялся поспать в воздухе, но так и не сумел отвлечься от
мыслей, не дававших ему покоя.
   В результате он вернулся домой измученным и разбитым.  На  выходе  из
терминала он попал  в  грозу.  Казалось,  сумерки  опустились  на  город
раньше, чем полагалось. В черном от туч небе раздавались раскаты грома и
время от времени вспыхивали молнии. Пик Виктории был окутан мглой.
   В его квартире на Клауд Левела было темно, как ночью. Без  Блисс  она
казалась холодной и заброшенной. Побросав свою поклажу  у  входа,  Джейк
направился прямиком в ванную. Три четверти часа спустя,  развалившись  в
удобном кресле с маленькой чашкой сакэ в руке, он впервые за все эти дни
почувствовал, что опять становится человеком.
   Глядя на свинцовые тучи за окном, он подтащил к себе телефон и набрал
номер дяди. Водопад, обрушивавшийся на подоконники, имел лишь отдаленное
сходство с тем, что принято называть дождем.  Казалось,  небо  решило  в
этот день выплакать все свои слезы.
   Услышав  юношеский  голос,  Джейк  поздоровался  с  одним  из   своих
племянников.
   Через несколько мгновений трубку взял Цунь Три Клятвы.
   - Я вернулся, дядя, - сказал Джейк. - Я узнал, кто убил моего отца.
   - А ты узнал, почему это случилось?
   - Отчасти. Полный ответ следует искать не в Японии.
   - С тобой все нормально, племянник?
   - Это зависит от того, что ты понимаешь  под  словом  "нормально".  В
общем-то, да. Как Блисс? Последовало секундное молчание.
   - Она вышла из больницы, - ответил Цунь.  -  Однако,  я  думаю,  тебе
стоит немедленно приехать сюда.
   Джейк почувствовал, что напряжение, которое ему только-только удалось
сбросить, возвращается.
   - Она в порядке, дядя?
   - Ее пытались убить.
   - Кто?
   - Некто, кого ты хорошо знаешь. Напруди Лужу.
   - Маккена? Ян Маккена? Почему? - Джейк прокричал эти слова в трубку.
   Конечно, не следовало разговаривать с дядей в таком  тоне,  однако  в
этот момент ему было плевать на все правила вежливости.
   - Моя дочь настояла на том, чтобы именно она внесла ясность в вопрос,
связанный с судьбой опала, племянник.
   След вывел на Большую Устрицу Пока. Она ужинала с Поком в  ресторане,
когда появился Напруди Лужу и застрелил его.
   Блисс чудом осталась жива.
   - Она ранена?
   - Вообще-то нет, - ответил Цунь довольно туманно. Племянник, я  снова
прошу тебя приехать на джонку. Мне  надо  гораздо  больше...  Племянник?
Племянник? Джейк, ты слышишь меня?
   Однако Джейк уже не слышал его.
 
*** 
 
   В  половине  восьмого  вечера  Роджер  Донован   принял   сигнал   на
сверхчувствительном коротковолновом  радиоприемнике,  который  он  лично
собрал и установил в углу переоборудованного чердака на вилле  Грейсток.
Сигнал раздался сразу же после того, как Донован, еще  не  отошедший  от
езды по окрестным  холмам  наперегонки  с  ветром  в  своей  "Корветте",
вернулся домой. Он любил свой автомобиль и  осыпал  его  самыми  нежными
ласками, на какие только был  способен.  Так  он  когда-то  давно  хотел
ласкать Лесли. Так он теперь мысленно ласкал Даниэлу Воркуту.
   Он знал свою "Корветту" во много раз  лучше,  чем  любую  из  женщин,
когда-либо встреченных им. Будучи гением во взаимоотношениях с  машинами
и мужчинами, Донован был не в состоянии постичь  извилистые,  запутанные
пути женского ума.
   Если бы он дал труд задуматься об этом, то понял, что именно этим его
недостатком умело и беззастенчиво воспользовалась в свое  время  Даниэла
при вербовке самого ценного  из  своих  агентов.  Тогда,  в  Париже,  ей
удалось справиться со своим заданием,  потому  что  он  посчитал,  будто
понял ее, но тем самым допустил роковую ошибку. Она же, напротив, сумела
разглядеть в нем  глубокую,  стойкую  антипатию  к  элитарной  классовой
системе, породившей его самого.
   - Три-четыре-семь-восемь, - сказал он на открытой частоте.
   - Прием.
   - Даниэла, у вас там еще небось снегу по пояс?
   Однако его игривое настроение тут же улетучилось.
   - Что тебе известно об Аполлоне?
   -   Аполлон?   -   Его   мозг,   похожий   на   хорошо    отлаженный,
быстродействующий компьютер, в мгновение ока перелистал страницы памяти.
- Ничего.
   - Ты уверен?
   - Абсолютно. Может, ты перестанешь морочить мне голову?
   - Не поняла?
   - Я жду, когда ты скажешь мне, кто такой или что такое Аполлон.
   - Шпион, засевший в Кремле. Агент Куорри.
   - Не может быть. Я...
   - Он был связан непосредственно с Генри Вундерманом.
   - О, господи. - Он бросил взгляд за окно. Протянувшиеся  цепью  холмы
казались черными в лучах заходящего солнца. - Ты знаешь, кто он?
   - Михаил Карелин.
   Донован заморгал глазами от удивления.
   - Советник Геначева?
   -  Вот  именно.  -  Последовала  странная  пауза.   -   Слушай   меня
внимательно. Аполлон - человек Генри Вундермана. Из этого  следует,  что
ему известно, что тот не мог быть Химерой.
   - Черт побери! - Донован заскрипел зубами. Однако он тут же взял себя
в руки. Его мозг, отрешившись от страха, лихорадочно заработал на полную
мощность. - Тебе известно, на кого теперь работает Аполлон?
   - Да. На Джейка Мэрока.
   - Снова Мэрок. - Донован  почувствовал  бурный  приток  адреналина  в
кровь. Вершины холмов ярко горели золотым блеском. - В последнее время я
ничего не слышал о нем. Я пытался завербовать его вновь, после того  как
он прикончил  Вундермана.  С  психологической  точки  зрения  это  время
казалось мне наиболее подходящим. Однако он наотрез отказался иметь дело
с Куорри.
   - Я думаю, он изменит свое решение теперь, когда Аполлон сообщит  ему
о том, что он заблуждался относительно личности Химеры. Как ты  думаешь,
что сделает с тобой Мэрок,  узнав,  что  он  убил  Вундермана  напрасно,
попавшись на нашу дезинформацию? Вундерман был  его  наставником.  Мэрок
любил его, как отца.
   - На кой черт ты говоришь мне то, что я знаю и так?  -  Смотря  перед
собой невидящим взглядом, Донован изобретал  одно  решение  проблемы  за
другим и тут же с ходу отвергал их. - Я думаю, у нас не остается выбора,
- осторожно заметил он. - Мне представляется, что мы должны покончить  с
мистером Мэроком раз и навсегда.
   - Честно говоря, я не думаю, что в твоем распоряжении имеется  агент,
способный справиться с этим делом.
   К тому же это не те задание, которое можно давать дважды.
   Донован вспомнил сегодняшнюю бешеную  езду  на  "Корветте"  Любовь  к
острым ощущениям была вовсе не чужда ему. Он любил риск и опасность.
   - Не беспокойся. Даже если бы такой человек у меня и был, я все равно
не смог бы доверить ему такое поручение, не  возбудив  лишних  вопросов,
ответить на которые было бы нелегко. Ты  знаешь,  где  сейчас  находится
Мэрок?
   - В настоящий момент он в Гонконге, - ответила Даниэла. - Люди  Митры
следят за каждым его шагом.
   - Хорошо. Держи меня в курсе  событий.  -  Перед  его  глазами  стоял
крутой зигзаг дороги, который он преодолел на скорости 85 миль в час,  и
маячивший за ним изумрудный холм. - Я сам позабочусь о Джейке Мэроке.
 
*** 
 
   Ян Маккена жил в обшарпанном, неказистом доме в юго-восточном  районе
Гонконга, известном под названием Спина Дракона. На  севере  этот  район
граничил с Возвышенностью Коллинсона, а на юге с полуостровом  Д'Агульяр
Пик. В  отличие  от  остальной  территории  острова  большую  часть  его
занимали  пустыри.  Последнее  обстоятельство  придавало  Спине  Дракона
своеобразное сходство с топографией Австралии. Возможно, поэтому,  решил
Джейк, Маккена, перебравшись в Гонконг, и поселился именно здесь.
   Перевалив через грязный каменный  бордюр,  Джейк  заглушил  двигатель
своего "Ягуара". Он остановился за километр от дома.  Последние  полторы
мили  он  ехал  с  потушенными  фарами.   Дорога   изобиловала   крутыми
поворотами, благодаря этому свет фар мог  быть  виден  издалека.  Машины
здесь ездили крайне редко. Джейку навстречу не попалось ни одной,  а  он
не хотел заранее предупреждать Напруди Лужу о своем визите.
   Выйдя из "Ягуара", он оставил дверцу открытой: вокруг царила  мертвая
тишина, и любые звуки  разносились  на  большие  расстояния.  Над  пиком
Виктории и над Абердином шел дождь. Каждый  житель  Гонконга  радовался,
когда шел  дождь.  Королевская  колония  была  обречена  на  хроническую
нехватку  воды  до  внедрения  на  практике   оросительной   технологии,
разрабатываемой на Камсанге.
   Маккена выпучил глаза от удивления, когда Джейк возник на пороге  его
дома. Капитан полиции сидел, забившись в  угол  и  прислонясь  спиной  к
голой стене. Весь пол комнаты был усеян обрывками фотографий, календарей
и картин, валявшихся вперемешку с битым стеклом и обломками рамок. Перед
босыми ногами Маккены блестели осколки разбитого  зеркала.  Все  огни  в
доме были потушены; окна тщательно закрыты ставнями и задернуты плотными
занавесками. Маккена  смотрел  в  их  сторону  с  таким  сосредоточенным
выражением на лице, словно готовился к  битве,  в  которой  должны  были
решиться судьбы мира.
   - Привет, Маккена.
   - Мэрок? Какого черта ты здесь делаешь?
   - Пришел уплатить тебе должок.  -  Джейк  оскалился,  точно  голодный
волк.
   - А?
   Джейк огляделся по сторонам.
   - Послушай, Маккена, а где твой мальчик?
   Маккена вздрогнул.
   - Что тебе известно про него?
   - Про кого? - с наигранным удивлением осведомился Джейк.
   Он видел, как глаза его собеседника округлились.
   - Ты не должен знать об этом. Никто не должен знать. -  Бусинки  пота
дрожали на большом лице Маккены. - Впрочем, теперь уже  слишком  поздно.
Они ведь знают, понимаешь? Они знают.
   Это становится интересным, - подумал Джейк.
   - Кто они? - поинтересовался он вслух.
   - Не валяй дурака, Мэрок. Тебе прекрасно известно кто. Тебе прекрасно
известно, что они  все  знают.  -  Он  мотнул  головой,  и  брызги  пота
разлетелись во все стороны, точно капли дождя. - Я знаю,  что  это  так,
потому что слышу их заклинания.
   - Заклинания, -  повторил  за  ним  Джейк,  подходя  поближе.  -  Да,
Маккена, я слышу их тоже. Маккена кивнул.
   - Черномазые думают, что могут взять меня, не давая спать по ночам. -
Он издал кудахтающий смешок. - Они опять недооценивают меня.
   - Ну, конечно, недооценивают, Маккена, - согласился Джейк, делая  еще
два шага вперед. - Кстати, Маккена, за что ты убил Большую Устрицу Пока?
   - Убил? Я? Ну что ж, коли так, то уж, наверное, он заслужил это.
   Глаза Джейка привыкли к полумраку, и он разглядел, что Маккена  сидит
совершенно голый. Правда, он частично прикрывался одеялом. На  глазах  у
Джейка он вытащил из-под одеяла руку, в которой был зажат "Магнум 357".
   - Да, Джейк. Я уложил его вот из этой самой пушки.  Но  он  заслужил.
Говорю тебе, он заслужил это.
   - Правда? - Джейк понимал, что теперь самое главное - вести себя  как
можно осторожнее. - Он что, обижал тебя?
   - Ха! - опять раздался все тот  же  кудахтающий  истеричный  смех.  -
Пусть кто-нибудь попробует обидеть меня, Джейк. Ты сам знаешь, что с ним
случится. Он был цветным, понимаешь, цветным! Эти  ублюдки  охотятся  за
мной, с тех пор... Ну, в общем, ты и сам знаешь.
   Джейк, разумеется, не знал. Тем не менее, он кивнул, чтобы поддержать
разговор. Конечно, он уже понял,  что  Маккена  просто-напросто  спятил,
однако Джейк подозревал, что, несмотря ни на что, у капитана Королевской
полиции имелась вполне здравая причина  избавиться  от  Большой  Устрицы
Пока.
   - Ты убил Пока потому, что он был китайцем, да? - Он решил  подыграть
Маккене и посмотреть, что из этого выйдет.
   - Точно! - Маккена свирепо ухмыльнулся. - Я всегда считал тебя  умным
человеком, Джейк. - Пистолет в его руке гулял из стороны в сторону. -  Я
рад, что не ошибся в тебе. - Выражение  на  его  физиономии  менялось  с
поразительной быстротой. Вдруг он прицелился в живот
   Джейку. - Не подходи ближе, приятель. Потому что никогда не знаешь...
   Джейк замер на месте.
   - Не знаешь чего, Маккена?
   Маккена посмотрел на него, как на сумасшедшего, и ткнул пистолетом  в
сторону окна.
   - Что на уме у этих проклятых  туземцев,  что  же  еще.  -  Он  хитро
прищурил глаза. - Они могли переманить тебя на свою сторону. У них  есть
для этого много разных способов.
   - Да уж, немало. - Джейк изо  всех  сил  старался,  чтобы  его  голос
звучал как  можно  ровнее.  Его  обуревало  желание  преодолеть  прыжком
несколько метров, разделявших их, и вытряхнуть правду из Маккены.  -  Но
они пока еще не вступали со мной в переговоры.
   Глаза Маккены наполнились страхом.
   - Пока? Что значит пока?
   - Я  же  сказал  тебе,  -  Джейк  пожал  плечами,  -  что  слышал  их
заклинания. Кто знает, что будет дальше.
   - Они никогда не смолкают.  Никогда.  Раньше  бывало  по-другому.  Но
теперь этих голосов стало слишком много.  Проклятые  ублюдки.  Они  весь
день напролет твердят свои заклинания.
   Какой  же  грех,  -  спрашивал  себя  Джейк,  -  совершил  Маккена  в
Австралии, что теперь с ним творится такое?
   - Женщину ты хотел убить по той же причине?
   - Женщину? - На лице Маккены появилось озадаченное выражение. - Какую
женщину?
   - Ту, которая была с Большой Устрицей Поком, когда ты застрелил его.
   Маккена смотрел куда-то вдаль.
   - Разве с ним кто-то был? Я не помню. - Ты должен помнить ту женщину,
Маккена, - возразил Джейк.
   В двух словах он описал внешность Блисс.
   - Я убил и ее?
   - Нет. Думаю, что нет.
   - Рядом с Поком всегда были женщины, - грустно заметил Маккена. - Его
устрицы не столь велики теперь, а? Черт добери! Он  любил  говорить  так
важно, точно не был узкоглазым ублюдком. Он забыл свое место,  привыкнув
к этим красоткам и шикарной жизни. Да, конец, черт возьми!
   Значит, дело не только в т