ешила,  что
пора действовать. Собрав всю свою энергию, ки, в  тонкий  луч,  подобный
лазерному, она направила его  в  точку,  где  се  палец  соприкасался  с
пульсирующей артерией. Широко открыв рот,  она  испустила  пронзительный
крик, как ее учил Джейк, и одновременно надавила на сонную артерию.
   Ее действия имели  поистине  ошеломляющий  эффект.  Убийца  дернулся,
точно рыба, попавшаяся на крючок. Глаза его широко распахнулись, и Блисс
стали видны круглые белки, становившиеся все более  выпуклыми,  по  мере
того как кровь отливала от его щек.
   Лишь теперь, с  опозданием  разгадав  замысел  Блисс,  китаец  сделал
ответный, чисто инстинктивный ход. Его  кулаки,  подобно  двум  железным
молотам, обрушились на ее грудь. От страшной боли слезы выступили на  ее
глазах.
   Ухмыляющийся, точно пьяный, китаец нанес еще удар. Он смеялся Блисс в
лицо, несомненно получая удовольствие от происходящего. У нее  мелькнула
мысль, что, возможно, она ошиблась, и ей только показалось,  будто  силы
начали покидать его.
   Она отпустила сонную артерию и ударила его справа по ребрам.  Два  из
них, самые нижние, сломались с отвратительным хрустом.
   Услышав крики Блисс, Джейк  молнией  влетел  в  одно  из  ответвлений
лабиринта и помчался по полутемному, почти совсем  безлюдному  коридору.
Боковым зрением он заметил возню в одной из комнат и ринулся туда.
   Схватив   китайца   сзади,   он   дернул   его   на   себя.    Блисс,
сконцентрировавшая все свое внимание на  противнике,  даже  не  заметила
появления Джейка и,  почувствовав  внезапную  свободу,  нанесла  роковой
удар. Как учил ее Джейк, она вонзила жестко выпрямленную  кисть  руки  в
живот китайца, разорвав кожу, оболочку мышц, какие-то внутренние органы.
Она вложила в удар столько сил, что он неминуемо  должен  был  оказаться
смертельным.
   - Нет! - крикнул Джейк, но он опоздал. К тому  же  Блисс  не  слышала
его, Она  сражалась  за  свою  жизнь,  и  ее  тело,  слишком  увлеченное
стремлением выжить, не откликалось на внешние призывы.
   Умирающий китаец выплюнул сгусток крови и  желчи.  Нагнувшись,  Джейк
бережно поднял Блисс с пола и прижал к себе. Потом  он  поцеловал  ее  и
осведомился:
   - Ты и порядке, Блисс?
   - Джейк, - она припала головой к его груди.
   - Ты молодчина, - тихо промолвил он, выходя из этого жуткого места.
 
*** 
 
   Блисс  сидела  в  их  квартире  на  диване   со   стаканом   хорошего
шотландского виски в руке. Она не сводила  глаз  с  Джейка  Мэрока.  Тот
лежал возле нее, растянувшись во весь рост и скрестив ноги.
   - Я все испортила, - негромко заметила она.
   - Он хотел убить тебя, - возразил Джейк. - Ты сделала то, что  должна
была сделать. У тебя не оставалось выбора. Но многие смогли бы выжить  в
таком поединке, не говоря уже о том, чтобы  победить,  Думай  только  об
этом.
   - Да, но если бы я просто вырубила его, то мы смогли бы узнать  много
интересного, - она поднесла стакан ко рту. - Возможно,  нам  удалось  бы
даже добраться до этого шпиона, затесавшегося к нам.
   - Мы имели дело с профессионалом, Блисс. Шансы извлечь информацию  из
такого человека близки к нулю. Я, честно говоря, рад просто тому, что мы
оба уцелели.
   Их дом стоял неподалеку от изогнутого дугой залива Отвращения, но они
находились так высоко, что пронзительные  крики  чаек  не  достигали  их
слуха. За окном сверкало и переливалось  оперенье  огромного  воздушного
змея, застрявшего на дереве.
   - Еще один тупик, - протянула Блисс и проглотила виски.
   Вернувшись домой накануне, она долго принимала горячую ванну, а затем
занималась любовью с Джейком. Именно этого ей хотелось больше всего.
   - Мой отец, должно быть, уже давно проснулся, - сказал  Джейк,  глядя
на змея.
   Блисс следила за ним  своими  миндалевидными  глазами.  После  долгой
паузы она зашевелилась, точно решившись на что-то.
   - Пойми, Джейк. Я часть йуань-хуаня, крута избранных. И я к  тому  же
часть тебя самого. Если от меня нет проку...
   Джейк посмотрел на нее и нежно  улыбнулся.  Протянув  руку,  он  сжал
пальцы Блисс.
   - Что бы я делал без тебя, Блисс? Мой связной погиб, и  то  же  самое
случилось с его убийцей. Провидение, судьба. Если бы я не  хотел,  чтобы
ты была рядом, то, черт побери, давно бы уже позаботился об этом,  -  он
нахмурился. - Ты нужна мне. Если б тебя не было, не знаю,  что  со  мной
творилось бы по ночам.
   Он имел в виду  тяжкий  период  в  его  жизни,  закончившийся  совсем
недавно. На протяжении девяти месяцев после  возвращения  в  Гонконг  из
Вашингтона, где он убил Генри Вундермана, Джейк каждую ночь мог спать от
силы час-два. Около полуночи он отключался, словно приняв снотворное,  и
Блисс тут же захлопывала книгу и, торопливо погасив свет,  забиралась  в
постель рядом с ним.
   И всякий раз между часом и двумя ее будил животный крик ужаса.  Джейк
был не в состоянии удержать в памяти приснившиеся кошмары, однако  Блисс
но сомневалась, что их  источником  являлось  совершенное  им  убийство.
Убийство "крестного отца".
   Блисс обвила его узкую талию руками.  Ее  длинные  шоколадные  пальцы
бороздили переплетения его мышц.  Уголком  глаза  она  видела  тревожные
складки, прорезавшие его лицо.
   - Помнишь больницу? - промолвила она. Джейк улыбнулся с отсутствующим
видом.
   - Да. Я испытал настоящий шок,  вновь  встретившись  с  тобой  спустя
столько лет.
   - В детстве мы были очень милой парочкой, когда разгуливали по улицам
Гонконга.
   - Неужели? - Джейк пододвинулся к Блисс.
   - Я так всегда считала.
   - Это оттого, что ты рано повзрослела, - он скользнул  пальцем  вдоль
ее щеки. - Для меня ты была лучшим другом.
   Блисс рассмеялась.
   - Теперь ты видишь, что я хочу сказать?  Какой  еще  парень  стал  бы
думать о девчонке как о лучшем друге?
   - Думаю, ты права, - согласился Джейк. - Наверное, я люблю тебя.
   Он увидел, что  Блисс  закрыла  глаза.  Интересно,  что  на  нее  так
подействовало: ласка или слова? Впрочем, какое  это  имеет  значение,  -
подумал он. - Или я просто сошел с ума.
   Ее глаза распахнулись, и теперь Джейк рассмеялся в свой черед.
   - Я рада, что ты не сердишься на меня, - сказала Блисс.
   - С чего это я должен сердиться? Он соскользнул с кровати на пол.
   - С того, что год назад, вновь появившись в твоей жизни, я пришла как
агент твоего отца... И мне запретили рассказывать тебе  об  определенных
вещах, например, о внутреннем круге избранных, пока не пройдет  какое-то
время.
   Карие, с необычным медным отливом глаза Джейка, полуприкрытые веками,
потемнели.
   - Отец хотел вернуть меня в мою семью и возложил эту миссию на  тебя.
С твоей помощью я отыскал своего  кровного  брата  Ничирена.  Я  наконец
обрел своего подлинного отца  Ши  Чжилиня.  Благодаря  тебе  я  вошел  в
йуань-хуань, крут избранных. Людей, которые когда-нибудь будут держать в
своих руках бразды правления всей Азией.
   - Ты гораздо больше, чем просто один из нас, мой  милый,  -  заметила
Блисс. - Ты Чжуань. Отец готовит тебя на роль нового  лидера.  Задумайся
над этим: ты становишься самым могущественным и влиятельным человеком во
всем восточном полушарии.
   Джейк отвернулся, и Блисс подумала: Что-то не так, но вот что?  Джейк
босиком отправился в ванную. Он даже не побеспокоился закрыть  за  собой
дверь, и Блисс, подтянув  колени,  не  отрывала  взгляда  от  его  тени,
загораживающей свет.
   Выйдя из-под душа, он зашел в комнату и так посмотрел на  Блисс,  что
ей показалось, будто он заглянул в самые сокровенные глубины ее души.
   - Никто на целом свете не сумел бы сделать то, что оказалось по силам
тебе, - промолвил он. - И потом, ты всегда сражалась плечом к  плечу  со
мной против  шпионов  и  убийц.  Как  вчера  вечером.  Даже  смертельная
опасность не пугает тебя.
   - Я прошла хорошую школу у своего отца, - отозвалась Блисс.
   Однако ее мысли  блуждали  где-то  далеко.  Она  думала  о  том,  как
изменился Джейк, с тех пор как Чжилинь прибыл в Гонконг, Он  моментально
стал куда более властным и скрытным. Блисс спрашивала себя,  не  связано
ли здесь одно с другим, но надеялась, что это не так.
   Джейк приблизился к ней вплотную, и она ощутила  силу,  исходящую  от
него. Блисс купалась в ней, точно в лучах полуденного солнца.
   - Борьба только начинается, - его голос  звучал  очень  тихо.  -  Она
приобретает куда большие  масштабы,  чем  кто-либо  из  нас  мог  прежде
представить себе. И до тех пор, пока она не окончена,  нам  будет  нужна
каждая крупица силы, которой мы располагаем.
   Слова падали, точно удары молота. Блисс почувствовала, как се  сердце
забилось сильнее.
   - Что происходит, Джейк? Что ты утаиваешь от меня?
   Он внезапно улыбнулся и крепко поцеловал ее в губы.
   - Ничего, - он поцеловал ее вновь. - Кстати, если  уж  зашла  речь  о
твоем отце, сегодня днем я должен увидеться с Цунем Три Клятвы.
   - Ты хочешь встретиться и с другими тай-пэнями. круга  избранных  или
только с моим отцом?
   Что омрачает мысли  Джейка?  -  промелькнуло  у  нее  в  голове.  Она
почувствовала, что здесь что-то не так. Беспокоили ли его тени  мертвых,
недавно  погребенных  им?  На  мгновение  в  ее  сознании   промелькнуло
озарение, подобное сверкнувшему лучу света. Нет, тут должно быть  что-то
еще.  Она  почувствовала  леденящее  прикосновение  страха.  Если  Джейк
перестал жить в согласии с самим собой и  с  окружающим  его  миром,  то
последствия  могут  оказаться  самыми  губительными.   Ему   требовалась
максимальная собранность, чтобы выработать собственную стратегию  внутри
круга избранных и постараться понять действия противника.  Если  его  ки
утратило гармонию, то способность Джейка  принимать  правильные  решения
окажется под серьезной угрозой.
   - Нет, я хочу навестить только Цуня  Три  Клятвы,  -  ответил  он.  -
Договорись с ним часа на три, ладно? Блисс кивнула.
   - Конечно.
   Она считала Цуня  Три  Клятвы  своим  отцом,  потому  что  именно  он
воспитал ее. Блисс никогда не знала своего настоящего отца, а  о  матери
сохранила лишь отрывочные воспоминания.
   - И не забудь про экстренную  встречу,  которую  созывает  в  полдень
Эндрю Сойер, - добавила  она.  -  Это  самый  ранний  срок,  на  который
согласились все тай-пэни.
   Джейк молча кивнул.
   - Ты не знаешь, в чем дело? - в голосе Блисс звучало беспокойство.  -
Эндрю был очень расстроен, когда звонил.
   - Эндрю всегда чем-то расстроен, - заметил  Джейк.  Блисс  собиралась
было сказать, что хотела бы как можно  больше  ему  помочь,  но  он  уже
отвернулся. Она почувствовала, что Джейк, еще не успев шагнуть за порог,
уже расстался с  ней.  Его  мысли  занимало  предстоящее  сегодня  утром
свидание с отцом, великим Ши Чжилинем.
 
*** 
 
   До появления в его жизни Генри Вундермана - его "крестного отца" -  у
Джейка имелись приемные родители.  Соломон  и  Руфь  Мэрок  -  еврейские
беженцы, жившие в Шанхае, - однажды приютили Джейка и его  мать,  Афину.
Она была безнадежно больна и умирала. Мэроки сделали все, что было в  их
силах, для нее и ее перепутанного ребенка.
   К тому времени настоящий отец Джейка Ши Чжилинь уже  присоединился  к
Мао, пожертвовав семьей и вообще всем, чем дорожил,  чтобы  внести  свой
вклад в решение судьбы Китая.
   Будучи закулисной фигурой при Мао, он неустанно укреплял его  власть.
Его собственная позиция с каждым годом становилась все более устойчивой.
Он прошел через мучительные, кровавые годы революции и борьбы за власть,
затем через времена падения Мао и  правления  Банды  Четырех,  внезапный
конец  культурной  революции.  До  сих  пор  он  всегда  оказывался  вне
междоусобных разборок китайских правителей,  каждый  раз  оканчивавшихся
чистками. Политические группировки, правившие бал в Поднебесной империи,
сменяли друг друга. Однако Чжилиню  удавалось  уцелеть  благодаря  своей
засекреченности.
   Не то чтобы никто не пытался  уничтожить  его.  Последним  в  длинной
череде  его  врагов  являлся  У  Айпин,  возглавивший   ЦУН   -   группу
революционных  министров,  выступавших  против   дальновидных   взглядов
Чжилиня в отношении линии экономического и индустриального развития.
   Однако, как и в  случаях  с  другими  врагами,  отцу  Джейка  удалось
перехитрить  У  Айпина.  Теперь  правители  Китая  решили  идти   путем,
предложенным Чжилинем, и больной старик предпринял  путешествие  на  юг,
чтобы повстречаться со своими подросшими сыновьями: Джейком и Ничиреном.
   Один из сыновей выжил, а другой погиб в роковой схватке, состоявшейся
на веранде дома, стоявшего на высоком утесе над заливом Отвращения.  Там
Ничирен, обнаруживший, что Чжилинь тайно руководил его действиями, напал
на отца, Джейк всего лишь встал на защиту старика. Своего отца.  Защищая
его, Джейк убил брата. Быть может, кто-то скажет, что они были  братьями
только наполовину, потому что  Ничирен  родился  от  любовницы  Чжилиня.
Какая разница? Одна и та же кровь - кровь Чжилиня - дала жизнь обоим.  И
ни тот, ни другой до окончания поединка не узнали об этом.  Значительную
часть  своей  зрелой  жизни  они  провели,  охотясь  друг  за  другом  и
обмениваясь ударами, как и полагается злейшим  врагам.  Убийство  дочери
Джейка на берегу реки Сумчун три с половиной года назад было на  совести
Ничирена. Будучи агентом американской спецслужбы  Куорри,  Джейк  сделал
все возможное, чтобы выследить его. Узнавая все больше и больше  о  нем,
он вместо  одинокого  волка-убийцы  стал  видеть  в  Ничирене  человека,
работавшего на русских, точнее на генерала Даниэлу Воркуту. До  недавних
пор Воркута возглавляла экстерриториальное  управление  в  составе  КГБ,
внушавшее наибольший ужас. Лишь позднее Джейк установил,  что  на  самом
деле Ничирена контролировал не кто иной, как Чжилинь, сидевший  в  своем
Пекине.
   Все это входило в мастерский план Чжилиня, который сам старик называл
своей жатвой - рен. Ши создал круг  избранных,  йуань-хуань,  в  который
вошли могущественные люди. В йуань-хуане  состояли  главные  тай-пэни  -
руководители крупнейших торговых домов в Гонконге, а также  "драконы"  -
главы трех самых больших тайных обществ, называвшихся триадами.
   И кто же должен был возглавить этот круг? Джейк Мэрок, или Джейк  Ши,
как вам больше нравится. Тай-пэнь всех  тай-пэней,  самый  главный.  Ибо
Джейк был Чжуань.
 
*** 
 
   С тех пор как он заново обрел отца, тот занял огромное  место  в  его
жизни. Иногда Джейк проводил целые дни в беседах с Чжилинем. Нередко его
усердие  оказывалось  чрезмерным  даже  для  феноменальной  выносливости
старика.
   Они беседовали, как правило, на берегу, сидя на песке и закатав штаны
до колен. Морской прибой омывал их босые ноги. Даже проголодавшись,  они
не прерывали разговор и продолжали его  за  трапезой,  почти  не  ощущая
вкуса принесенной ими с собой еды. Они не замечали приставленных к ним в
качестве охраны членов триады, которые лениво  прогуливались  по  пляжу,
добродушно поглядывая на  малышей,  с  трудом  ковылявших  по  песку,  и
внимательно изучая лица всех остальных людей, приближавшихся  туда,  где
располагались отец и сын. Как Джейк, так и Чжилинь выглядели  совершенно
равнодушными к возможной опасности.
   На сей раз над бухтой опустился такой  густой  туман,  что  казалось,
будто ночь не желает ослаблять, своей хватки.
   - Настало время тебе как Чжуаню приниматься за дело.
   Чжилинь сидел, вытянув  ноги  перед  собой.  Узловатыми  пальцами  он
разминал атрофированные мышцы на правом бедре.
   - Разговоры остаются  конструктивными  до  определенного  момента,  -
промолвил он. - Дальше только действие имеет значение.
   На  костлявые  плечи  Чжилиня  было  наброшено  зимнее  пальто.   Его
мешковатые хлопчатобумажные штаны были подвернуты чуть ниже  колен,  но,
несмотря на это, кое-где материя потемнела, намоченная брызгами прибоя.
   - Чжуань - это  тай-пэнь  всех  гонконгских  тай-пэней.  Он  является
главным "драконом" в круге избранных.  В  конечном  счете  Чжуань  будет
контролировать весь бизнес и торговлю, осуществляемую в Азии. Он  станет
той отдушиной, через которую Пекин начнет вести свои дела, а  осевшие  в
Индонезии китайские бизнесмены  -  получать  свою  прибыль.  Через  него
потечет торговля с Британией, точно так же, как и с  Америкой,  Японией,
Таиландом, Малайзией.
   Чжилинь глядел туда, где солнечные блики на  воде  блестели,  подобно
пластинкам из начищенной меди.
   - Это высшая цель всей моей жизни, моей жатвы. Пятьдесят лет я мечтал
об объединенном Китае. Я уже рассказывал тебе, как  принимал  участие  в
зарождении китайского коммунизма. Моя первая жена  Мэй  была  помощником
Сунь  Чжоншаня,  -  он  говорил  о  докторе  Сунь   Ятсене,   основателя
Гоминьдана. - Мы встретились в Шанхае в то время, когда организовывалась
китайская коммунистическая партия.
   Я поведал тебе о своем детстве в Сучжоу, о  том,  сколько  времени  я
проводил в саду моего наставника Цзяна. Именно там я узнал, сколь важное
значение в жизни имеет хитрость и изобретательность. Сад Цзяна  выглядел
настолько естественно, что некоторое  время  я  вполне  серьезно  верил,
будто каждое дерево, куст или камень в нем стоит на своих местах  многие
сотни лет, а может, даже с самого сотворения мира.
   Вообрази себе мой испуг, когда Цзян открыл мне тайны своего сада.  Он
рассказал  мне  про  холмик,  который  он  создал  собственными  руками,
стремясь  достичь  определенного  успокаивающего  эффекта.  Про  валуны,
принесенные им с берега  ручья.  Про  деревья,  пересаженные  с  другого
места, кусты, появившиеся  в  саду  всего  три  недели  назад.  Сад  был
творением его рук, и все же нес в себе гармонию, присущую  только  самой
природе. Неудивительно, что я полагал, будто сам  Будда  потрудился  над
этим клочком земли, а вовсе не разум одного-единственного человека.
   Однако я ошибался и вскоре сам убедился в этом. Я стал частью  плана,
в соответствии с которым Цзян создавал свой сад.
   Мысли об этом не выходили у меня  из  головы,  пока  я  рос.  К  тому
моменту, когда  моя  семья  переехала  в  Шанхай,  и  пришло  время  мне
поступать  в  колледж,  я  твердо  знал,  что  должен  каким-то  образом
применить стратегию Цзяна в игре, носящей название жизнь. Я уже  являлся
мастером вэй ци и одерживал победы за игровой доской.
   В те дни, Джейк, все мои друзья только и вели разговоры о том,  чтобы
очистить  наше  побережье  от  напавшего  на  него  заморского  дьявола.
Заморский дьявол систематически вывозил из Китая его природные  ресурсы,
наживаясь за наш счет. Однако тогда страна была разделена на части  и  в
ней шла междоусобная война. Как в таких условиях она могла оградить себя
от  заморского  дьявола?  На  сей  счет  велись  бесконечные  споры.   Я
выслушивал мнения других, но редко вставлял собственные  замечания,  ибо
знал, насколько враг коварен и хитер. Я размышлял о том, что если бы  мы
только проявили достаточную изобретательность, отдав заморскому  дьяволу
то, что, как он полагал, ему нужно, то  смогли  бы  использовать  его  в
своих целях так,  как  он  использовал  нас  в  своих.  Нам  бы  удалось
поставить его таланты на службу нашей стране.
   Однако прежде всего Китай должен был объединиться. В то время у  меня
не имелось ясного представления о том, как можно укротить столь обширную
страну, измученную нищетой и смутами.
   И вот тогда-то в Шанхае произошла встреча, перевернувшая мою  судьбу.
Я столкнулся лицом  к  лицу  с  коммунистической  идеей  и  инстинктивно
почувствовал, что нашел наконец нечто, благодаря чему  мир  может  вновь
воцариться на нашей земле.
   Тогда наступила первая стадия рена, моей полувековой "жатвы".  Однако
для воплощения в жизнь своих идей мне пришлось покинуть Шанхай и Афину -
мою вторую жену и твою мать... И покинуть тебя. У меня не  было  выбора.
Китай стоял для меня на первом месте. Так было всегда.
   Теперь мы наконец добрались до финальной стадии. Тебе предстоит стать
оросительным