о случилось, си джи? - Поскольку в кантонском диалекте не имелось
эквивалента слову "милый" или "дорогой", Неон  Чоу,  обращаясь  к  Цуню,
употребляла всевозможные ласковые прозвища. Си джи - означало "лев".
   - Что? - он оторвался от своих тягостных мыслей.
   - Я видела, как ты задрожал. Ты не простудился? Не потому ли ты  весь
вечер почти не слушаешь меня?
   - Я не болен, - резко возразил  он.  Ему  чрезвычайно  не  нравилось,
когда Неон Чоу обращалась с ним как с ребенком, потому что всякий раз он
невольно вспоминал о своем преклонном возрасте. - Если же  я  не  уделял
тебе сегодня должного внимания, то прости,  это  произошло  помимо  моей
воли.
   - Но у тебя озноб, - настаивала явно озабоченная Неон Чоу.
   - Пустяки, это от  вентиляции,  -  соврал  он.  -  Мне  следовало  бы
попросить их накрыть для нас другой столик.
   Заметно успокоившись, она промолвила:
   - Я знаю, что в последнее время тебя что-то тревожит. С тех  пор  как
ты стал проводить много времени в "Сойер Билдинг", на  твоем  прекрасном
лице появились новые морщинки, и мне это не нравится.
   - Я - тай-пэнь, - ответил он. - На мне лежит большая ответственность.
Ты знаешь сама.
   - Раньше все было как-то проще... Мне кажется, ты был более  счастлив
до того, как Джейк Мэрок стал Чжуанем.
   - Вы никак не можете поладить друг с другом.
   - Да кто он тебе? Всего-навсего племянник.
   - Он сын Цзяна, - напомнил ей Цунь.
   - И еще он Чжуань. Кстати, а почему это место не занял один из  твоих
сыновей? Твой старший обладает достаточными знаниями и опытом. Разве  он
не заслуживает подобной чести?
   - Возможно, - согласился Цунь Три Клятвы. - Но решение принимал не я.
   - Разве ты не великий mau-пэнь? - протянула Неон Чоу.
   - Почему ты не выбросишь из головы все эти черные мысли?
   - Потому что Джейк Ши все время молчит, точно в рот воды набрал. Я не
доверяю ему.
   - Не валяй дурака. То, о чем ты говоришь, входит  в  непосредственные
обязанности Чжуаня. Не думай, будто  легко  совершенно  отстраниться  от
лишних  тревог.  Он  должен  полностью  сосредоточиться  на  руководстве
йуань-хуанем.
   - Во имя чего? - осведомилась Неон Чоу. - Тебе не кажется, что все мы
имеем право знать это?
   - Во имя единого Китая! - Глаза  Цуня  засветились.  Он  почувствовал
прилив воодушевления. - Об этом на протяжении целых  десятилетий  мечтал
Цзян. И я тоже.
   Сильный, объединенный Китай, стоящий  на  передовых  рубежах  мировой
торговли и экономики, - вот наша цель
   - Чтобы это произошло, -  заметила  Неон  Чоу,  -  Пекину  необходимо
выбросить на свалку  коммунистическую  шелуху.  Ему  придется  заключить
прочный союз с капиталистическим Западом.
   - Да, совершенно верно.
   Неон Чоу извинившись, встала из-за столика и  направилась  в  женскую
комнату. Однако по дороге она  остановилась  возле  кабинки  телефона  в
маленьком холле.
   Она набрала номер и стала терпеливо дожидаться ответа.
   - Алло? - послышалось в ответ.
   - Это Неон, - сказала она. - Мне нужно как можно скорее встретиться с
Митрой.
   - Я постараюсь помочь вам, - ответил бесстрастный голос. - Подождите,
пожалуйста.
   В  крошечной  кабинке  не  хватало  воздуха.  Лоб  Неон   Чоу   начал
покрываться потом от волнения. Ну же, - повторяла она про себя.  -  Чего
вы там тянете?
   - Через семьдесят два часа,  -  услышала  она.  Вот  и  все,  на  что
способны эти бюрократы, - подумала она в бессильной ярости. -  Какое  им
дело до того, что время от времени случаются чрезвычайные происшествия?
   - Я же сказала, - закричала она в трубку, - что говорит Неон.
   - Ладно, ладно, - голос  слегка  смягчился.  -  Сорок  восемь  часов.
Быстрее никак невозможно.
   Внутри Неон Чоу все клокотало от гнева. Тысяча чертей! Если  б  я  не
была женщиной, Митра не стал бы так обращаться со мной. Чума  на  головы
всех мужиков!
   Она прошла в туалет  и  постаралась  взять  себя  в  руки,  при  этом
внимательно разглядывая в зеркале собственное отражение,  словно  видела
его впервые.
   Она понимала, что ей нельзя вернуться за столик в таком  возбужденном
состоянии Цунь тут же заметил бы, что с ней  творится  что-то  неладное.
Неон Чоу твердо знала, что самое главное не  подавать  ему  поводов  для
беспокойства. Если он чуть-чуть усомнится в ней - все пропало.
   Вспомнив свои тренировки, она стала дышать медленно и глубоко.  Таким
способом она освобождалась от отрицательных эмоций. Только вновь  обретя
душевное равновесие, она возвратилась в зал. Между тем Цунь распорядился
принести еще один чайник.
   - Садись, пожалуйста, - сказал он, наполняя ее чашку. - У меня есть к
тебе разговор.
   Волна страха, словно ледяной душ, окатила Неон Чоу с головы до ног. У
девушки закружилась голова,  ноги  едва  не  подкосились.  Успокойся,  -
яростно потребовала она, мысленно обращаясь к  себе.  -  Или  ты  хочешь
умереть такой молодой?
   Она уселась напротив Цуня Три Клятвы и  поднесла  чашку  к  губам.  Я
должна сделать все, чтобы мы вернулись на джонку  как  можно  скорее,  -
твердила она про себя. - Но как?
   -  О  чем  же  ты  хочешь  поговорить?  -   промолвила   она,   когда
почувствовала, что может говорить, не  опасаясь  выдать  себя  дрожью  в
голосе или не правильной интонацией. - Отчего  у  тебя  такой  серьезный
вид? В конце концов, у меня  сегодня  день  рождения.  По  традиции  все
серьезные беседы на сегодня отменяются.
   - Я ждал, сколько мог, - произнес он,  как  бы  извиняясь.  -  Однако
определенные деловые... э-э... проблемы требуют, чтобы сегодня  традиции
были нарушены.
   - Ладно, си джи, - покорно согласилась Неон Чоу. Она  произнесла  эти
слова голосом маленькой девочки. - Пусть будет так, как тебе хочется.
   Боги, что произошло между тай-пэнями в офисе Эндрю Сойера? - подумала
она.
   - Дело вовсе не в том, что мне хочется. Просто таково веление судьбы.
   - Ну что ж, тогда  я  безропотно  принимаю  свою  судьбу,  -  улыбка,
сопровождавшая эти слова, была такой же фальшивой, как и они сами.
   Цунь кивнул.
   - Я знал, что так и будет. Теперь слушай меня внимательно. Мне  надо,
чтобы ты придумала, как бы тебе встретиться с сэром  Джоном  Блустоуном.
Воспользуйся своим положением на службе у губернатора и найди подходящий
повод.
   У Неон Чоу перехватило дыхание Она не  сомневалась,  что  вся  краска
сбежала с ее лица. В ее  обезумевшем  мозгу  молнией  пронеслась  мысль:
Бога, сжальтесь надо мной! Ему все известно!
   - Я хочу, чтобы ты  держалась  с  ним  как  можно  дружелюбнее.  Даже
заигрывала,  если  понадобится.  Короче  говоря,  мне  надо,  чтобы   ты
сблизилась с ним.
   У него нет уверенности, одни подозрения. Поэтому он просто играет  со
мной, - подумала Неон Чоу.
   - В конечном счете ты должна  войти  к  нему  в  доверие.  Постарайся
убедить его, что я уже изрядно поднадоел тебе. В конце  концов,  я  ведь
старик. Так что,  если  ты  скажешь,  что  мои  сексуальные  возможности
ограничены, это прозвучит вполне правдоподобно.
   - Но, си джи!
   - Мне представляется, что такая  тактика  оправдает  себя.  Я  думаю,
мистер Блустоун охотно поверит подобным  заявлениям.  Надо  полагать,  у
него появится желание наставить мне рога. Особенно после  того,  как  ты
скажешь ему, что согласна шпионить за мной в его пользу
   - Си джи!
   - Ну-ну, не волнуйся. Я просто хочу, чтобы он поверил в это. На самом
же деле ты станешь следить за ним в мою пользу.
   - О! - воскликнула она и захлопала в  ладоши.  -  На  всем  свете  не
сыщешь второй такой умной головы, как у тебя!
   - Йуань-хуань очень нуждается в достоверной  информации  о  следующих
шагах, которые собирается предпринять Блустоун. Ты сделаешь то, о чем  я
прошу?
   Неон  Чоу  еле  сдерживала  смех.  Впрочем,  она   испытывала   такое
облегчение, что с равным успехом  могла  бы  и  расплакаться.  Цунь  Три
Клятвы ни о чем даже и не подозревал!
   - Конечно, сделаю. Она наклонилась вперед.
   - Пошли отсюда, - шепнула она, прикоснувшись к его руке. - Я хочу как
можно скорее оказаться дома.
 
*** 
 
   Змея зашипела в тот момент, когда  Джейк  вытащил  ее  из-за  пазухи.
Именно ее он и купил в маленькой лавочке на Ладдер-стрит.  В  это  время
года змеи находились в  зимней  спячке,  однако  даже  непродолжительное
пребывание в тепле, под рубахой у Джейка, разбудило  пресмыкающееся.  Не
теряя ни секунды, Джейк  швырнул  змею  в  противницу.  Скользкая  тварь
запуталась в широком воротнике свитера,  и  женщина,  выронив  пистолет,
пыталась стряхнуть ее с себя. Джейк на  секунду  отвлекся,  наблюдая  за
этой борьбой, совершив тем самым непростительную ошибку.
   Женщина нанесла ему два молниеносных удара  растопыренными  пальцами.
Первый оказался немного смазанным, зато второй пришелся точно в цель.  У
Джейка перехватило дыхание и он согнулся пополам.
   Змея, тускло поблескивая гладкой кожей, лежала на земле  и  угрожающе
шипела. Женщина ударила. Джейка снизу коленом в скулу, и тот  рухнул  на
землю. Перед его глазами плавали какие-то разноцветные пятна.
   Нагнувшись, женщина ловко  стащила  со  своей  ноги  сапог.  Повернув
голову, Джейк увидел, что она направила на него высокий, острый  каблук.
Его стальной кончик мерцал в свете фонарей.
   Джейк все-таки успел увернуться. Он услышал скрежет стали о  булыжник
и увидел возле  себя  искры,  а  над  головой  -  руку,  занесенную  для
повторного  удара.  Он  резким  движением  крутанул  ее  руку  влево   и
повернулся увлекая ее за собой.
   Женщина упала на колени. Резким ударом по запястью Джейк выбил  сапог
из ее руки, и тот полетел в полумрак переулка.
   Услышав, как громко дышит его противница, Джейк  понял,  что  у  него
появился шанс. Они оба поднялись на ноги, и  женщина  быстрым  движением
стянула второй сапог  и  отбросила  его  вслед  за  первым.  Теперь  она
почувствовала устойчивое равновесие.
   Ее очередная атака,  замаскированная  круговым  движением  и  двойным
замахом, достигла цели. Джейк вновь упал, проклиная себя в душе  за  то,
что  забыл  наставления  своего  учителя  Фо  Саана.   Великий   учитель
советовал: во время  поединка  слушай  не  ушами,  которые  слышат  лишь
обычные звуки, и не сердцем, воспринимающим только информацию  рассудка.
Слушай дыханием.
   Джейк же не мог отделаться от мысли, что  его  противник  -  женщина,
хотя его опыт говорил вполне однозначно: она может быть не менее опасна,
чем мужчина. Он не уклонялся,  но  пытался  предугадывать  и  тем  самым
обрекал себя на поражение.
   Он опустился на землю, ослепленный и оглушенный страшной болью.  Руки
сделались ватными. Его противница с ураганной скоростью  нанесла  четыре
или пять ударов, прежде чем Джейк, оправившись от шока,  сумел  отразить
следующие два.
   От удивления она несколько замешкалась, и Джейк успел хоть  чуть-чуть
перевести дух. Он вновь попытался предугадать ее действия и просчитался.
Она внезапно сорвала с шеи тяжелую золотую цепочку и взмахнула ею, точно
стальной японской цепью.
   Ударив Джейка по глазам, она закинула цепочку ему на шею  и  потянула
за оба конца, упершись коленями ему в грудь.
   Мгновенно отреагировав, Джейк ударил  ребрами  ладоней  по  ее  рукам
изнутри, заставив  развернуться  вправо.  Затем,  перехватив  ее  правую
кисть, резко дернул вниз.
   Раздался  треск.  Она  вскрикнула  от  боли  и,  потеряв  равновесие,
наклонилась вперед, когда Джейк рванул ее на себя.
   Она очутилась совсем рядом  с  ним.  Он  собрался  было  оглушить  ее
сильным поверхностным  ударом,  однако,  вовремя  заметив  кончик  ножа,
понял, что нельзя терять ни мгновения.
   У него не оставалось  выбора,  и  он  прибег  к  джут-харе.  Это  был
смертельный удар, направленный в область пятого и шестого ребер на левой
стороне грудной клетки. В результате  него  осколки  ребер  вдавливаются
внутрь, разрывая сердечную ткань и вызывая мгновенную смерть.
   Шесть  минут  спустя  Джейк  уже  сидел   в   двухэтажном   автобусе,
направлявшемся в восточную часть  города.  Едва  зайдя  в  салон,  Джейк
поднялся наверх, откуда было легче  наблюдать  за  происходящим  вокруг.
Автобус уже тронулся с места, а он все продолжал смотреть назад, до  тех
пор, пока не убедился, что за ним нет хвоста.
   На следующей остановке он вышел и прошагал четыре квартала. Затем  он
опять сел на автобус и вскоре оказался в Центральном округе.
   Там вовсю бурлила ночная жизнь. Красные  бока  автобуса  светились  в
ярком свете огней. Лица пассажиров казались голубыми в отсвете  неоновых
реклам.  У  женщины,  погибшей  от  рук  Джейка,  не  имелось  при  себе
удостоверения личности.  Впрочем,  было  бы  удивительно,  если  б  дело
обстояло иначе. В карманах у нее Джейк не  нашел  ничего,  даже  ключей,
лишь  кое-какие  деньги.  Зато  за  подкладкой  он  обнаружил  маленький
бумажный  пакетик.  Развернув  его,  Джейк  увидел  неоправленный   опал
исключительной чистоты.
   На своей остановке Джейк  выскочил  из  автобуса  в  самое  последнее
мгновение. Он опаздывал на встречу с отцом,  но  его  осторожность  была
вполне оправданна. Если к нему уже цеплялся  один  шпик,  то  поблизости
могли оказаться и другие.
   Наконец он решил, что может без опасения вернуться к своему "Ягуару".
Резко тронувшись с места, он взял курс в сторону гавани Абердина,  туда,
где на джонке старого Цуня Три Клятвы его дожидался Цзян.
 
*** 
 
   Блисс читала Чжилиню одну из его самых любимых сказок,  про  зайца  и
сестер-звезд, спустившихся в Срединное Царство в человеческом облике.
   Девушка давно уже поняла, что больше других  Цзян  любил  истории,  в
которых  происходили  странные   превращения.   В   глубине   души   она
подозревала, что он верил, будто нечто подобное случалось и с ним.
   Блисс получала невероятное удовольствие, читая вслух Чжилиню.  Однако
большую часть времени, проводимую ими  вдвоем,  он  рассказывал  про  ее
прадедушку, первого Цзяна, и его  легендарный  сад,  где  сформировались
философские убеждения Чжилиня.
   Несмотря на всю любовь и воспитание,  полученные  ею  в  семье  Цуня,
Блисс не могла избавиться от ощущения, что  она  безродная  сирота.  Она
почти не помнила свою мать и то время, когда они вдвоем  жили  в  горном
племени на территории Шань. Ей  не  помогло  даже  то,  что  позднее  по
настоянию Цуня Три Клятвы  она  предприняла  путешествие  на  бирманское
нагорье, чтобы обрести там, как он выражался,  "чувство  родной  земли".
Что же касается ее отца, то она даже не знала его имени. Он умер,  когда
мать Блисс находилась на шестом месяце беременности.
   Встреча с Цзяном замкнула долгий путь ее скитаний: она  вновь  обрела
дом.  Всякий  раз,  когда  Чжилинь  любовно  описывал  чудесный  сад  ее
прадедушки, у Блисс возникало ощущение, что она была зачата именно там.
   Неожиданно для самой себя она обнаружила, что любит этого  старика  с
таким  самозабвением,  какое   прежде   представлялось   ей   совершенно
невозможным. Это было  совсем  иное  чувство,  нежели  то,  которое  она
испытывала по отношению к Джейку или даже Цуню Три  Клятвы.  Необычность
его состояла в том, что благодаря  Цзяну  Блисс  ощущала  себя  частицей
земли, моря, неба.  Она  никогда  не  исповедовала  буддизм  в  качестве
руководства к повседневной жизни, но знакомство с  Цзяном  заставило  ее
пожалеть об этом.
   Она почитала его лучшим из людей, но никогда не боготворила.  Сам  же
он верил, что является избранным свыше "хранителем Китая". Именно так он
объяснял, что его рен, полувековая жатва, обрела материальное воплощение
в виде йуань-хуаня.
   Начинание,   задуманное   и   осуществленное   Чжилинем,    выглядело
грандиозным даже для целого народа. Для одного же человека оно  казалось
невыполнимым. Впрочем, Блисс знала, что  Цзян  был  не  одинок  в  своих
трудах. Он руководил обширной сетью помощников, раскинувшейся  по  всему
азиатскому континенту, а быть может, и за его пределами. Кто мог указать
истинные масштабы ренет? Блисс подозревала, что даже Джейк  не  в  силах
оценить в полной мере размах деятельности отца. Цзяну  было  свойственно
умение хранить свои тайны: вероятнее всего, он уже не мог избавиться  от
многолетней привычки, приобретенной за годы вынужденной конспирации.
   Теперь, чувствуя приближение конца своих трудов, он  постепенно  учил
Джейка, что значит быть Цзяном. Между званиями Цзяна, творца, и  Чжуаня,
правителя, имелась  колоссальная  разница.  В  своих  самых  сокровенных
мыслях Блисс не раз задавалась вопросом, заслужит ли когда-нибудь  Джейк
титул Цзяна.
   Она дочитала сказку. Заяц героически  выполнил  возложенную  на  него
миссию и помог сестрам, вновь занявшим свои места на небе. В мире  опять
воцарился порядок.
   Блисс поднялась с места.
   - Ты уже уходишь, Блисс?
   - Нет, а-йэ, - она снова села. - Мне показалось, что вы задремали.
   - Нет, боль не дает мне заснуть.
   Блисс внимательно посмотрела на него, и он спросил:
   - Что случилось, боу-сек!
   - Ничего. Я просто... не могу  понять,  почему  вам  выпало  выносить
такие страдания?
   Чжилинь вгляделся в ее лицо.
   - Если б я не страдал, то не знал бы, жив ли еще или нет. Ну, а  пока
что я жив. Подумай над моими словами как следует.
   Он замолчал. Но через некоторое время его голос  нарушил  наступившую
тишину.
   - Ты верно служила мне, боу-сек, в прошлом. Сберегла  моего  сына  во
время тяжких испытаний. Не думай, что я хоть на секунду забыл об этом. -
Он легонько встряхнул ее. - Я знаю, что тебе есть что сказать мне. И  ты
должна сделать это.
   - Но ведь у вас есть много других...
   - Делай, как я говорю, дитя!
   Их взгляды встретились, и Блисс подумала, что  в  его  глазах  таится
целая вселенная.
   - Мне хочется сказать, а-йэ. Очень хочется.
   - Но ты боишься, - промолвил он, как обычно угадывая ее состояние.
   Она молча кивнула.
   - Тебя нелегко напугать чем-то, боу-сек. Мне это хорошо известно.  Ты
боишься да-хэй, верно? А чего еще?
   Блисс покачала головой.
   - Только да-хэй, - прошептала она. - Больше ничего.
   - Что же случилось, боу-сек?
   -  Я  воспользовалась...  -  запнувшись,  она  глубоко  вздохнула   и
повторила:
   - Я воспользовалась им. Точнее, оно явилось мне. Джейк и я  лежали  в
постели. Мы...
   Чжилинь кивнул. - Я понимаю. Продолжай.
   - В самом конце, за мгновение перед...  тем,  как  это  произошло,  я
словно раскрылась. Я  чувствовала  себя  будто  пустой  кувшин,  который
должен наполниться. Наполниться любовью Джейка. Я выпустила наружу  свое
ки, чтобы оно встретилось с его. И вдруг я обнаружила...
   Не договорив, она оборвала фразу и отвела глаза в  сторону.  Ее  лицо
сильно побледнело.
   - Что ты обнаружила? - настойчиво спросил  он.  Еще  один  судорожный
вздох. Чжилинь ощущал, как ее всю  трясет  от  какого-то  неведомого  ей
самой чувства.
   - Ничего. Совершенную, абсолютную пустоту. Как если бы я  провалилась
в колодец и вместо того, чтобы удариться о дно, продолжала бы падать.
   Раскрыв наконец свою ужасную тайну, Блисс всмотрелась в лицо Цзяна.
   - Что случилось с Джейком, а-йэ? И что это было такое?
   Наступило долгое молчание, нарушаемое лишь скрипом снастей джонки  да
тихим плеском волн о борта.
   Наконец Чжилинь промолвил:
   - Ты помнишь историю про мышь, которая спросила: "Что это такое?"
   - Нет, я никогда не слышала ее.
   - Да? - Цзян  выглядел  слегка  удивленным.  -  В  таком  случае  эту
оплошность нужно исправить как можно скорее.
   Он уселся поудобнее и начал:
   - В этот день у крысы был день рождения. Пробегая мимо норки подруги,
мышь  заметила  бумажный  сверток  очевидно  присланный  в  подарок,  от
которого  шел  восхитительный  запах.  "Интересно,  что  это  такое?"  -
подумала она.  Не  в  силах  устоять  перед  искушением,  она  осторожно
развернула сверток.  "Конечно,  этот  подарок  предназначен  не  мне,  -
размышляла она, - но ведь, в конце концов,  крыса  моя  лучшая  подруга.
Неужели она стала бы возражать, если