делать, было почти  безнадежным
и  маловероятным  стратегическим  замыслом,  но  пока  не  просматривалось
никакого другого выхода. Он купил месячной давности французский  журнал  и
уселся в холле, чувствуя, как беспомощность начинает обволакивать все  его
существо.
     Наконец он появился! Жан-Луи Ардисон вошел в холл в сопровождении как
минимум четырех  китайских  чиновников,  в  задачу  которых  явно  входила
программа умиротворения, о чем можно было судить  по  тому,  как  один  из
сопровождающих быстро подошел к киоску, торговавшему алкоголем, в то время
как остальные с помощью переводчика  оживленно  беседовали  около  лифтов.
Улыбки и поклоны достигли  апогея  с  появлением  пластиковой  сумки,  дно
которой прогибалось под тяжестью нескольких бутылок. Когда появился  лифт,
то улыбки и поклоны возобновились с новой энергией  и  продолжались,  пока
двери не закрылись, а лифт рванул вверх,  унося  месье  Ардисона,  который
заботливо  придерживал  пластиковую  сумку,  оставленную  ему  в  качестве
залога, гарантирующего примирение и успех в будущих делах.
     Борн следил за световым указателем перемещения  лифта,  и  когда  тот
достиг нужного этажа, он направился  к  телефонным  кабинам,  где,  выждав
несколько минут, набрал номер.
     - Алло? - Голос был настороженный, чувствовалось учащенное дыхание.
     - Я буду говорить очень быстро,  -  по-французски  произнес  Борн.  -
Оставайтесь там, где  вы  сейчас  стоите,  и  после  нашего  разговора  не
вздумайте пользоваться телефоном. Ровно через восемь  минут  я  постучу  в
вашу дверь: два раза  подряд  и  с  некоторым  интервалом,  еде  один.  Вы
впустите меня, но до этого никого не впускайте, особенно прислугу.
     - Кто вы?
     - Соотечественник, который должен поговорить  с  вами  для  вашей  же
безопасности. Помните:  через  восемь  минут.  -  Борн  положил  трубку  и
вернулся в кресло, подсчитывая минуты, остающиеся до вызова лифта. Наконец
нужные минуты прошли, и он вызвал лифт.
     Стоя перед дверью с номером 1743, он еще раз взглянул на часы. Прошло
ровно восемь минут с момента его звонка. Борн постучал  два  раза,  сделал
паузу  и  постучал  еще  раз.  Дверь  открылась,  и  перед  ним   предстал
взволнованный Ардисон.
     - Мы должны поговорить, - спокойно сказал Борн. - Я должен знать, что
с вами произошло.
     - Вы?! Это вы были рядом со мной у мавзолея?! Вы воспользовались моей
карточкой! Вы - причина всех моих несчастий!
     - Вы упоминали обо мне?
     - Я не осмелился! Ведь тогда это выглядело бы так, будто  я  совершил
что-то незаконное, отдав свой пропуск кому-то еще! Кто  вы?  И  почему  вы
здесь?  За  сегодняшний  день  вы  доставили  мне  больше  чем  достаточно
всяческих неприятностей, и я считаю, месье, что вы должны уйти!
     - Но только тогда, когда вы расскажете, что с вами произошло. -  Борн
пересек комнату и уселся на стул, рядом со столиком из красного дерева.
     - Вы не имеет никакого права входить сюда  и  тем  более  приказывать
мне.
     - Боюсь, что вы ошибаетесь, и такое право у меня есть.  Кто  приказал
вам отправиться на эту экскурсию?
     - Мне просто предложили отправиться туда, по-моему, консьерж, или как
называется тот идиот, который сидит у них внизу.
     - Не он, а те кто выше. Кто?
     - Откуда я могу знать? Я  до  сих  пор  не  могу  понять,  о  чем  вы
говорите.
     - Но вы ушли с площади.
     - Господи! Но ведь это же вы убедили меня сделать это!
     - Я проверял вас.
     - Проверяли... Но это немыслимо! В это невозможно поверить!
     - А вы поверьте, - спокойно сказал Борн. -  Если  вы  расскажете  мне
правду, я обещаю вам, что не причиню вам никакого вреда.
     - Вреда?
     - Мы убиваем только врагов, нам не нужны невинные жертвы.
     - Убиваете... врагов?
     Борн выхватил из-за пояса оружие и положил  его  на  стол.  -  Ну,  а
теперь убедите меня в том,  что  вы  не  враг.  Что  произошло,  когда  вы
покинули нас?
     Ошеломленный, Ардисон привалился к стене, не сводя испуганных  широко
открытых глаз с оружия, лежащего на столе. -  Клянусь  всеми  святыми,  вы
меня с кем-то путаете, - едва шевеля губами прошептал он.
     - Убедите меня в этом.
     - В чем?
     - В вашей невиновности. Что произошло с вами на площади?
     - На... площади... Я все время думал о том, что вы  говорили  мне,  -
начал перепуганный бизнесмен, о том, что случилось внутри  мавзолея,  и  о
чем кричали  китайские  солдаты,  метавшиеся  по  ступеням  лестницы...  О
гангстерах, о том, что всех буду задерживать и подозревать... Особенно это
касалось меня, поскольку я не был фактически членом ни одной туристической
группы...  Поэтому  я  пустился  бежать,  не  желая  оказываться  в  такой
сомнительной ситуации, которая может повлиять на финансовые дела,  которые
я пытаюсь решить здесь с  китайскими  чиновниками.  Ведь  мне  не  следует
забывать, что я представляю не одного себя, а целый консорциум!
     - Итак, вы пытались выйти, и вас  остановили,  -  прервал  его  Борн,
старясь удалить из рассказа все несущественные детали.
     - Вот именно! Они говорили так быстро, что я ничего не мог понять,  и
прошел почти час, пока они нашил чиновника, который говорил по-французски.
     - Почему вы не рассказали им правду? Возможно, что это был  бы  самый
простой выход? Сказали бы, что вы все время  были  с  нашей  туристической
группой.
     - Да потому, что я сбежал с этой проклятой экскурсии! И я  фактически
отдал вам свою карточку! Как бы посмотрели на  это  эти  варвары,  которые
видят в каждом белом только представителя международного фашизма?
     - Но китайцы отнюдь не являются варварами,  месье,  -  очень  вежливо
поправил бизнесмена Борн и, почти без паузы перешел на крик: -  Варварской
является лишь философия  их  государственных  политиков!  Они  никогда  не
получат благословения нашего Всемогущего Господа, потому что уже  получили
свое причастие у Сатаны!
     - Прошу прощенья, но я не понимаю вас!
     - Извинения будут потом, а  сейчас  быстро  рассказывайте,  что  было
дальше, когда появился чиновник, говорящий по-французски.
     - Я сказал ему,  помня  ваше  замечание,  что  просто  отправился  на
прогулку, но потом вспомнил о телефонном звонке из  Парижа  и  заспешил  в
отель, что официальные власти и полиция расценили как бегство.
     - Вполне правдоподобно.
     - Но только не для этих туземцев, месье. Они начали  приписывать  мне
такие ужасные вещи, что я не знал что и  подумать  о  происшедшем  в  этом
мавзолее.
     - Это была превосходно выполненная работа, - заметил Борн, как  можно
выразительнее закатывая глаза.
     - Я вновь не понимаю вас, месье. Что вы хотите сказать?
     -  Возможно  позже  я  объясню  вам.  Так  что  сказал  представитель
официальных властей?
     - Можете себе представить, до чего он дошел!  В  конце  разговора  он
заявил, что парижская мода являет собой  упадок  буржуазного  общества!  В
конце концов, они переходят всякие границы, забывая о том, что  мы  платим
настоящие франки за  их  дерьмовые  материалы!  После  этого  я  отказался
отвечать на все их вопросы, пока не появится хотя бы несколько человек  из
тех, с кем я поддерживаю здесь деловые контакты. Прошло еще два часа, но я
должен заметить, что многое изменилось!  Меня  доставили  сюда  на  жалком
подобии лимузина, в котором я с моим ростом едва мог разместиться,  и  при
этом меня сопровождали четыре человека! Они все  долго  извинялись  передо
мной и заявили, что наша последующая  встреча  переносится  на  завтрашний
вечер. Вот, собственно и все, что  я  могу  сообщить  вам,  монсеньер.  Вы
теперь поняли, что явно перепутали меня с кем-то еще. Я не связан здесь ни
с кем и ни с чем, кроме финансовых проблем нашего консорциума.
     - Должен признаться, что  ваши  объяснения  убедили  меня.  Произошла
досадная ошибка.
     - Что?
     - Теперь я могу рассказать вам, что же произошло внутри этого склепа,
принадлежащего Мао Цзе Дуну. Мы все-таки сделали это! Мы расстреляли  этот
хрустальный гроб вместе с телом этого постыдного безбожника!
     - Вы сделали... что?
     - И мы постоянно будем продолжать разрушение  оплота  врагов  Христа,
где бы они ни были! Мы пронесли  чистоту  нашей  веры  через  весь  мир  и
уничтожим каждого, кто думает по-другому! Весь  земной  шар  будет  единым
христианским миром, или никакого шара вообще не будет!
     Борн поднялся со стула, убрал пистолет и,  застегнув  пиджак,  слегка
одернул его,  как  будто  на  нем  была  военная  форма.  Приблизившись  к
совершенно подавленному и разбитому бизнесмену, он  проговорил  уже  более
спокойно: - Конечно, дорогой соотечественник, вы не принадлежите  к  числу
наших врагов. Но вы были очень близки к этому.  А  теперь  я  попрошу  ваш
бумажник и деловые бумаги, включая  и  те,  где  перечислены  имена  ваших
здешних партнеров.
     - Деньги?..
     - Нет, деньги нас не интересуют.
     - Но зачем тогда вам мои документы?
     - Для нашей общей безопасности, месье. Через нашу сеть мы должны  все
проверить и убедиться, что вас не  использовали  вслепую.  Есть  основания
предполагать, что к нам хотят  внедрить  агентов.  Все  эти  бумаги  будут
возвращены вам завтра.
     - Но я буду протестовать...
     - Нет, - резко  бросил  Хамелеон,  направляя  руку  за  пояс,  вы  не
сделаете этого. - Вы спрашивали меня, кто  я  такой?  Чтобы  удовлетворить
ваше любопытство, я могу сказать только одно, что точно так  же  как  наши
враги нанимают и используют палестинских террористов, разного рода Красные
Армии и фанатиков Хомейни, мы создаем наши собственные отряды. Мы  никогда
не отступим ни на шаг, это будет борьба не на жизнь, а на смерть.
     - Господи!
     - Да, мы сражаемся за имя его!  Не  покидайте  эту  комнату,  а  обед
заказывайте через прислугу. Не звоните своим коллегам  и  никому  другому.
Если быть откровенным до конца, то с  моим  уходом  из  вашей  комнаты  вы
должны были бы просто исчезнуть, раствориться в бесконечности. Да,  таковы
были мои инструкции.
     - Немыслимо!.. - Глаза бизнесмена  неожиданно  затуманились,  а  тело
охватила безудержная дрожь.
     - Так я жду. Ваш бумажник и деловые бумаги, месье.
     Предъявив полный комплект бумаг французского  бизнесмена,  включая  и
список государственных чиновников, участвующих в официальных  переговорах,
Джейсон арендовал автомобиль на  имя  консорциума,  представляемого  месье
Ардисоном. Диспетчер агентства по  прокату  сообщил  ему,  что  автомобиль
будет находиться на стоянке отеля к семи  часам  вечера.  Время  было  еще
достаточно, и Борн решил отправиться по магазинам, где  рассчитывал  найти
все,  что  могло  пригодиться  в  задуманном  им  путешествии,  включая  и
маршрутные карты Пекина с прилегающими окрестностями.
     Вернувшись с покупками в отель, он расположился в холле за  одним  из
многочисленных столов и занялся приготовлением к отъезду. Прежде всего, он
написал расписку на китайском  языке,  из  которой  следовало,  что  шофер
арендованного им автомобиля не отвечает за дальнейшее использование машины
клиентом-арендатором. Затем он достал одну из купленных карт  и  чернилами
обвел  на  ней  небольшой   круг,   обозначающий   расположение   птичьего
заповедника Дзинь Шан.
     "Тайна стоит 10 000 тигров, если не целого царства".
     Эта старинная китайская поговорка должна была отражать сущность всего
происходящего на Востоке.



                                    25

     Мари вздрогнула и едва удержалась на стуле, когда  резкий  телефонный
звонок нарушил тишину комнаты. Хромая и все еще продолжая вздрагивать, она
подбежала к телефону и подняла трубку. - Да?
     - Я надеюсь, что разговариваю с миссис Остин?
     - Мо?.. Мо Панов! Ну, слава Богу.  -  Мари  даже  прикрыла  глаза  от
облегчения.  -  Алекс  говорил,  что  собирается  захватить  тебя  в   это
неожиданное путешествие. Он был уверен, что ты согласишься.
     - Какие могли быть сомнения? Как ты себя чувствуешь, Мари?
     - Я схожу с ума, Мо. Я пытаюсь удержаться, но чувствую, что схожу!  А
где Алекс?
     - Разговаривает по телефону рядом  со  мной.  Он  попросил,  чтобы  я
дозвонился до тебя, чтобы занять сразу обе линии... Подожди  секунду.  Вот
он кивнул. Сейчас ты его услышишь.
     - Мари?
     - Алекс? Спасибо тебе. Спасибо за твой приезд...
     - Как обычно говорил твой муж: "Сейчас не время об этом".  В  чем  ты
была одета, когда они последний раз видели тебя?
     - Одета?
     - Когда ты убежала от них.
     - Я убегала дважды. Второй раз это было в городке Таен Ман.
     - Меня интересует только Гонконг. Так как ты была одета в Гонконге?
     - Дай мне подумать. В госпитале...
     - Нет, нет.  Меня  интересует  позже,  -  перебил  ее  Алекс.  -  Ты,
помнится,  говорила  о  каких-то  покупках  и   о   посещении   Канадского
консульства... Теперь вспомнила?
     - Господи! Но как ты все это помнишь?
     - Ничего удивительного здесь нет, просто я сделал записи. Это одна из
привычек, которая возникла у меня в результате пьянства. Поторопись, Мари.
Только самое главное из твоей одежды.
     - Плиссированная юбка, да, именно плиссированная, серого  цвета.  Еще
была широкого покроя кофточка...
     - Ну, ее ты могла сменить.
     - Что?
     - Не обращай внимания. Что еще?
     - Ну,  конечно!  Шляпа!  Шляпа  с  широкими  полями,  которая  хорошо
покрывала мое лицо. И еще на мне были туфли без каблуков,  чтобы  рост  не
казался достаточно высоким.
     -  Хорошо,  я  думаю,  что  теперь  можно  использовать  и   каблуки.
Прекрасно, Мари. Это все, что мне пока требовалось.
     - Но зачем, Алекс? Что ты собираешься делать?
     - Я объясню это позже, а пока скажу только одно: ты должна оставаться
на месте, а мы постараемся приехать к тебе как  можно  быстрее,  насколько
нам удастся расчистить дорогу. Но ты должна понимать, что по  времени  это
может занять час или даже больше.
     - А что будет делать Мо?
     - Он останется со мной, и так будет лучше во всех отношениях. Они  не
посмеют тронуть нас, так как даже не знают, с какими инструкциями  я  сюда
прибыл. Для них я сейчас хоть и прихрамывающая, но все же  передвигающаяся
бомба, готовая взорвать всю их операцию при неосторожном обращении.
     - Будь осторожен, Алекс.
     - Ты лучше скажи это им. Конклин  положил  трубку,  а  Мари  медленно
пошла к стулу, вытирая слезы, текущие по ее лицу.
     Моррис Панов  и  Алекс  вышли  из  магазина  сувениров,  который  был
расположен рядом со зданием вокзала, и направились к  эскалатору,  который
вел к нижним платформам, где находились  пятый  и  шестой  железнодорожные
пути.  Мо  во  всем  полагался   на   своего   прихрамывающего   друга   и
неукоснительно  следовал  его  инструкциям.  В  руке   он   держал   яркий
иллюстрированный  журнал  для  мужчин,  одновременно   прижимая   большого
черно-белого матерчатого панду.
     - Я должен быть на платформе  около  шестого  пути  где-то  в  начале
поезда, который прибудет через несколько минут? Пока все верно?
     - Все верно, - подтвердил Конклин, вытирая пот со лба.
     - После этого я пройду к последней колонне, держа в руках это грязное
вонючее чудовище и читая на ходу этот откровенно порнографический  журнал,
пока эта женщина не подойдет ко мне.
     - И это ты запомнил очень хорошо, - похвалил  его  Алекс,  когда  они
вошли на эскалатор. - Панда вполне обычный подарок,  на  Западе  он  очень
популярен. Думай, что это подарок для ее  детей.  Порнографический  журнал
дополняет композицию и является опознавательным сигналом.  Панда  и  голые
женщины редко располагаются рядом друг с другом.
     - Но с другой стороны, если пользоваться  теорией  Фрейда,  то  такая
комбинация возможна.
     - Не смеши людей, а только делай то, что я говорю.
     - Но ты так еще и не сказал мне, что я должен сказать этой женщине.
     - Попытайся что-нибудь,  вроде:  "Я  рад  встретить  тебя"  или  "Как
чувствуют себя дети?" На самом деле это неважно. Отдай ей этого медведя  и
возвращайся к этому эскалатору как можно  быстрее,  но  не  бегом.  -  Они
спустились на нижнюю платформу и Конклин, слегка тронув доктора за локоть,
указал ему направо. - Я думаю, что ты сделаешь все, как  надо  старина,  и
возвращайся сюда.
     Панов прошел до конца платформы, когда поезд из Лау Ву прогрохотал на
подъездных путях. Он встал у последней колонны, и когда поток  пассажиров,
выходящих  из  вагонов,  заметно  увеличился,  он   постарался   правильно
расположить свои опознавательные знаки. Когда это наконец произошло, то от
неожиданности он чуть было не уронил их.
     - Вы, должно быть, Гарольд! - раздался громкий фальцет, когда высокая
фигура,  сильно  прикрытая   широкополой   шляпой   и   одетая   в   серую
плиссированную юбку, появилась рядом и хлопнула его рукой по  плечу.  -  Я
узнаю тебя, где угодно дорогой!
     - Как приятно тебя встретить. Как себя чувствуют дети? - У Мориса уже
заплетался язык.
     - А как там Алекс? - неожиданно переходя на бас, проговорила  фигура.
- Я был ему кое-что должен, и теперь, я надеюсь, этот долг вернул. Он  все
еще не поднял весла?
     - Я до сих  пор  не  могу  понять,  чем  вы  оба  заняты,  -  ответил
изумленный психиатр.
     - Быстро, - проговорила странная  фигура.  -  Они  уже  приближаются.
Давайте мне медведя, и как только я побегу, ныряйте в толпу  и  исчезайте!
Давайте!
     Панов выполнил все, что от него требовалось, заранее зная о том,  что
несколько человек прорываются  через  толпу,  чтобы  встретиться  в  одной
точке. Неожиданно массивный мужчина в женской одежде  нырнул  за  соседнюю
колонну и выплыл уже на другой стороне платформы. Там он сбросил туфли  на
каблуках, вновь обогнул очередную колонну, и как футбольный мяч врезался в
толпу в непосредственной близости от поезда, ускользая от китайца, который
хотел перехватить его. Сзади него появились новые преследователи,  которые
расталкивали озлобленных пассажиров, мешающих их  попыткам  догнать  этого
человека. Каким-то образом в возникшей суматохе черно-белый панда оказался
в руках у высокой европейского типа женщины, которая  держала  развернутое
расписание поездов. Женщина  почти  тут  же  была  схвачена  двумя  хорошо
одетыми  китайцами  и  начала  пронзительно  кричать.  Они  посмотрели  на
женщину, потом друг на друга и бросились вперед.
     Морис Панов вновь поступил так, как предписывали его  инструкции:  он
быстро смешался с движущейся толпой на противоположной стороне платформы и
быстро пошел вдоль пятого  пути  по  направлению  к  эскалатору,  где  уже
образовалась очередь, но Конклина нигде не было видно!  Стараясь  подавить
возникшую было панику, Мо замедлил шаг,  но  продолжал  двигаться  вперед,
оглядываясь по сторонам, стараясь не пропустить и тех, кто  поднимался  по
эскалатору. Что могло случиться? Куда подевали человека из ЦРУ?
     - Мо!
     Панов повернулся налево. Конклин отошел от условленного места  метров
на десять, и теперь стоял рядом с  колонной  на  достаточном  удалении  от
эскалатора. По его жестам Панов понял,  что  офицер  будет  оставаться  на
месте, а он должен пробираться к нему.
     Панов с деланным видом человека, ожидающего, когда рассосется  толпа,
медленно пошел вдоль платформы, заложив руки за спину. Пришел  в  себя  от
напряжения он, только зайдя за колонну и оказавшись рядом с Алексом.
     Около ног Конклина  лежал  слегка  оглушенный  средних  лет  мужчина,
одетый в дождевик, спина которого была прижата протезом, который Алекс  не
собирался убирать в ближайшее время.  -  Позволь  представить  тебе  Мэтью
Ричардса, доктор. Мы  познакомились  еще  в  самые  первые  дни  работы  в
Сайгоне. Конечно, тогда он был значительно моложе и намного проворней.
     - Ради бога, Алекс, позволь мне встать! - промычал человек  по  имени
Ричардс, ворочая головой. - Моя голова трещит как будто ее молотят  черти!
Чем ты ударил ме