определен
язык?
     - Да, конечно, корень у них вьетнамский.
     - Вьетнамский? - Уолтерс подался вперед.
     - Да, по крайней мере, мы знаем, откуда он мог  появиться,  -  сказал
Джиллет, быстро и странно взглянув на Эббота.
     - Откуда?
     - Из Юго-Восточной Азии, - ответил Маннинг и в его  голосе  ощущалось
напряжение. - Насколько  мы  можем  сделать  вывод,  он  владеет  местными
диалектами  настолько,  что  может  свободно  объясняться  не   только   в
приграничных районах Камбоджи и в Лаосе, но даже и в Северном Вьетнаме. Мы
сравнили даты, они подходят.
     - Подходят к чему?
     - К операции  "Медуза",  -  полковник  отодвинул  от  себя  бумаги  и
придвинул к себе большой пакет. Открыв  его,  он  достал  оттуда  папку  и
положил ее перед собой. - Здесь  досье  Кейна,  -  сообщил  он,  кинув  на
открытый пакет. - Тут собраны материалы по "Медузе" в аспектах, касающихся
Кейна.
     Конгрессмен  из  Теннеси  подался  вперед,  его  губы  скривились   в
сардонической ухмылке.
     -  Джентльмены  не  убивайте  меня  все  новыми  и  новыми   звучными
названиями. Все это весьма красиво, но в то же время и зловеще. Я понимаю,
что вы свободно  ориентируетесь  в  таких  вещах  и  легко  держите  курс.
Продолжайте, полковник. Что такое "Медуза"?
     Маннинг быстро взглянул на Эббота и заговорил:
     - Это относится к концепции подрывных операций в тылу врага в  период
Вьетнамской войны. В конце шестидесятых и в начале семидесятых годов  были
сформированы   отряды   из    американских,    французских,    английских,
австралийских и местных добровольцев, которые должны были  действовать  за
линией фронта. Их основная задача состояла в том,  чтобы  разрушать  линии
связи  и  энергетические  центры,  определять  точные  координаты  лагерей
пленных, уничтожать всех, кто сотрудничал с коммунистами.
     - Это была война внутри войны,  -  бросил  Ноултон.  -  К  сожалению,
расовые проявления и трудности с языком создавали определенные  трудности,
гораздо  большие,  чем  в  период   второй   мировой   войны   среди   сил
сопротивления, действовавших  в  Европе.  Кроме  того,  отбор  участников,
особенно европейцев, не проводился достаточно тщательно.
     - Были сформированы десятки таких  отрядов,  -  продолжал  полковник,
среди которых имелись французские  плантаторы,  для  которых  единственным
шансом возвращения состояния была победа американцев, беженцы из Англии  и
Австралии, которые прожили в Индокитае по нескольку лет, кроме того,  были
разного рода криминальные элементы,  в  основном  контрабандисты,  которые
промышляли торговлей оружием, наркотиками, золотом и бриллиантами на  всем
побережье Южно-Китайского моря.
     - Довольно пестрая компания, - прервал его конгрессмен. -  Как,  черт
побери, вам удалось заставить их работать вместе?
     - Каждого в соответствии с его жадностью, - заметил Джиллет.
     - В одном из них был Кейн, - продолжал полковник. -  Эти  люди  часто
совершали преступления уже  находясь  на  службе,  но  на  это  обычно  не
обращалось никакого внимания,  так  как  они  были  незаменимы  в  сложных
операциях, где  диверсии  и  убийства  ценились  превыше  всего.  Особенно
убийства... После войны Кейн зарабатывал себе репутацию где-то в Восточной
Азии. Токио, Филиппины, Сингапур, Калькутта - этот список  можно  было  бы
продолжить. Почти два с половиной года назад наши азиатские  центры  стали
получать  сообщения,  что  появился  убийца,  работающий  по  найму.   Его
профессионализм был так же высок, как и его беспощадность. Эти  доклады  с
угрожающей частотой стали поступать и в посольства. Иногда  казалось,  что
Кейн связан с любым зарегистрированным убийством.  Информаторы  звонили  в
посольства среди ночи, или останавливали дипломатов на улицах, и всегда  у
них имелась одна  и  та  же  информация.  Убийство  в  Токио,  автомобиль,
взорванный в Гонконге,  караван  с  наркотиками,  угодивший  в  засаду  на
границе героинового треугольника, банкир, застреленный на улице Калькутты,
русский специалист или американский бизнесмен, убитый  на  улицах  Шанхая.
Кейн  бы  повсюду,  его  имя  с  ужасом  произносили  десятки  проверенных
информаторов в разных секторах спецслужб. Однако никто, ни  один  человек,
не мог дать нам его описания. Где же мы должны были начинать?
     - Но сейчас вы уже не  сомневаетесь  в  том,  что  он  был  одним  из
участников "Медузы"? - спросил конгрессмен.
     - Да, мы пришли к такому окончательному выводу.
     - Вы сказали, что он "создал себе репутацию в Азии"...  Но  потом  он
все-таки направился в Европу? Когда?
     - Около года назад.
     - Есть ли у вас какие-нибудь идеи по  этому  поводу?  Почему  он  так
поступил?
     - Мне кажется, что могла сложиться обычная ситуация,  -  ответил  ему
Питер Ноултон. - Он превзошел самого себя, но что-то  пошло  не  так,  как
следовало бы. Он почуял опасность. Ведь не следует забывать,  что  он  был
белым среди коренных жителей тех стран. И, кроме  того,  возможно,  что  в
Европе был более широкий рынок заказчиков.
     Эббот откашлялся.
     - Мне кажется, что есть еще одна неплохая идея,  основанная  на  том,
что несколько минут назад высказал Альфред, - немного помолчав, он  кивнул
в сторону Джиллета. - Он  сказал,  что  мы  сконцентрировали  внимание  на
мелких песчаных акулах,  когда  акула-людоед  на  свободе.  Я  думаю,  что
правильно передал смысл его слов.
     - Да, - отозвался представитель Национальной Безопасности, - я имел в
виду Карлоса. Мы охотимся не за Кейном. Наша основная цель - Карлос.
     - Но вы заставили меня задуматься, Альфред. Представим себе на минуту
психологию людей, подобных  Кейну.  он  не  может  себе  представить,  что
уступит кому-нибудь первенство в Европе. Как часто он мог говорить  самому
себе: "Я гораздо способнее  Карлоса!"  Я  предполагаю,  что  он  прибыл  в
Европу, чтобы завоевать для себя  этот  лучший  из  миров  и...  свергнуть
Карлоса с пьедестала. Претендент, сэр,  желает  получить  свой  титул.  Он
хочет стать чемпионом.
     Джиллет уставился на Монаха.
     - Интереснейшая версия!
     - И если я буду следовать вашим  рассуждениям,  господа,  -  вмешался
конгрессмен, - то вы в общих чертах  заставляете  меня  сделать  следующий
вывод: преследуя Кейна, мы можем выйти на Карлоса.
     - Совершенно верно.
     - Я не уверен, что уловил эту мысль до конца, - заявил  представитель
ЦРУ. - Почему?
     - Два жеребца в одном гареме не уживутся, - пошутил Уолтерс.
     - Чемпион не уступит свой титул добровольно, - Эббот вновь взялся  за
свою трубку. - Он  будет  упорно  сражаться,  чтобы  создать  условия  для
уничтожения конкурента. Как  уже  здесь  сказал  конгрессмен  Уолтерс,  мы
продолжаем преследовать Кейна, но мы не должны забывать и про другую  дичь
в окружающем нас лесу. И когда, если это случится, мы найдем Кейна, вполне
возможно, что мы отступим назад, чтобы подождать появления Карлоса.
     - Чтобы потом взять их обоих! - добавил представитель армии.
     - Вразумительная идея, - замети Джиллет.
     Совещание закончилось. Его участники уходили неторопливо, пытаясь еще
раз обменяться друг с  другом  мнениями.  Дэвид  Эббот  остановился  около
полковника из Пентагона, который  аккуратно  складывал  листки  из  архива
"Медузы".
     - Можно мне на них взглянуть? - осведомился он. -  У  нас  нет  своей
копии.
     - Нам были поставлены такие условия,  -  заметил  офицер,  протягивая
сложенные листки Эбботу. - Я думаю, что это были ваши  инструкции.  Только
три копии... Одна у нас, одна в Управлении, и еще одна в Совете.
     - Да, они вышли от меня, - великодушно улыбнулся  Немой  Монах.  -  В
моей части слишком много штатских.
     Полковник отвернулся, чтобы ответить на  вопрос  конгрессмена.  Дэвид
Эббот не слушал окружающих, в это время его глаза  скользили  по  колонкам
имен: он был встревожен. Эббот был единственным человеком в  комнате,  кто
знал имя. Когда он дошел до последней страницы, в его  груди  образовалась
пустота. Это имя там было!
     "Борн Джейсон Ч. Последнее известное местопребывание: "Там-Квуан".
     Что же, черт возьми, случилось?


     Рене Бержерон в отчаянии бросил телефонную книжку в сторону и  отошел
от телефона, Сейчас он был не в  состоянии  контролировать  свой  голос  и
движения.
     - Мы проверили все кафе и бистро, где она хоть раз бывала!
     - Нет ни одного отеля в Париже, где  он  был  бы  зарегистрирован,  -
подтвердил седоголовый оператор, сидя в утомительно удобном  кресле  возле
второго телефона. - Прошло уже более двух часов. Вполне вероятно, что  она
уже убита.
     - Но она очень мало знает, и ничего не знает про старика.
     Модельер вперил свой взгляд в оператора.
     - Скажи мне все-таки еще раз, почему ты уверен, что  этот  человек  -
Борн? Что ты еще о нем помнишь?
     - Не знаю, почему я так уверен. Я только сказал, что  это  был  Кейн.
Если  бы  ты  мог  описать  в  разных  ситуациях,  то  это   было   важным
подтверждением моих слов.
     - Борн - это Кейн. Мы отыскали его  в  документах,  оставшихся  после
операции "Медуза". И это одна из причин, почему ты теперь здесь работаешь.
     - Если он называется Борном, то это не то имя, которое он использовал
раньше. В составе "Медузы" находился целый ряд людей, не  сообщавших  свои
настоящие имена. Для них сохранение инкогнито было гарантировано, так  как
у многих имелось преступное прошлое. Он был одним из них.
     - Но почему ты считаешь, что это был именно он?  Ведь  все,  кто  был
там, в Азии, рассеялись  по  всему  миру.  Ты  сам  нарвался  на  подобную
ситуацию.
     - Я мог бы просто сказать, что он был здесь, в  Сен-Оноре,  и  такого
заявления  было  бы  достаточно,  но  дело  гораздо   сложнее.   За   этой
уверенностью стоит очень многое. Мне пришлось наблюдать его в деле. Я  был
назначен в группу, которой командовал именно он. Все,  что  тогда  с  нами
происходило, забыть невозможно, как невозможно забыть  и  этого  человека.
Этот человек может быть и Кейном.
     - Рассказывай дальше...
     -  Нас  выбросили  с  парашютами  глухой  ночью  в  секторе,  который
назывался Там-Квуан. Нашей целью было  освобождение  американца  по  имени
Вебб, который был захвачен вьетконговцами. Мы тогда еще не знали этого, но
приказы, которые определяли эту операцию и  ее  проведение,  не  оставляли
сомнения, что это была одна из самых важных операций за все  время  нашего
участия в военных действиях. Даже перелет из Сайгона происходил в  ужасных
условиях. Был сильный штормовой ветер, мы летели на высоте тысячи  метров,
самолет трясло так, что он был готов вовсе развалиться  на  куски.  И  при
подобных условиях он приказал нам прыгать.
     - И вы прыгнули?
     - Его оружие было направлено на наши головы. В каждого из нас,  когда
мы направлялись к люку. Возможно, что мы могли погибнуть и там, внизу,  но
здесь у нас не возникало желания получить пулю в голову.
     - Сколько вас было?
     - Восемь.
     - Вы могли бы обезопасить себя.
     - Ты его не знаешь.
     - Продолжай, - произнес  Бержерон,  неподвижно  уставившись  в  стол,
пытаясь сосредоточиться.
     - Внизу мы собрались, но нас оказалось  лишь  семеро.  Двое,  видимо,
погибли при прыжке. Было удивительно, что  я  остался  жив.  Я  был  самым
старым по возрасту и самым неповоротливым, но я  отлично  знал  местность,
поэтому меня и взяли на эту операцию, - он помолчал,  напрягая  память.  -
Менее чем через час мы поняли, что угодили в ловушку. Почти двое суток  мы
не могли оторваться от земли, находясь под  постоянным  огнем  противника.
Как  ящерицы,  мы  пробирались  через  джунгли,  пытаясь   оторваться   от
преследователей... Ночью он всегда уходил один. Там, куда он  направлялся,
слышались взрывы и стрельба. Он уходил, чтобы убивать. Всякий  раз,  когда
он возвращался, нам удавалось продвинуться к лагерю  еще  ближе.  Все  это
весьма походило на массовое самоубийство.
     - Но почему же вы от этого не отказались? Ведь вы не были  регулярной
армией, и ваше подчинение приказам было до некоторой степени условным.
     - Он утверждал, что это единственный способ остаться  в  живых,  и  в
этом была определенная логика. Мы находились далеко за линией  фронта,  мы
нуждались в помощи и снабжении, а чтобы  получить  это,  мы  обязаны  были
найти этот лагерь и, если бы смогли, захватить его. У нас не было  выбора.
Если бы кто-то стал возражать, он бы пустил ему пулю в голову, и  все  это
отлично понимали. На исходе третьей ночи мы, наконец, взяли этот лагерь  и
нашли человека по имени Вебб. Он был еле живой, но еще дышал. Нашли  мы  и
двух человек из нашего отряда, которых считали погибшими. Они были  вполне
здоровыми и ошеломлены нашим вторжением: это были белый  и  вьетнамец.  Им
заплатили, чтобы заманить нас  в  ловушку.  Точнее  заманить  его,  как  я
подозревал.
     - Кейна?
     - Да. Вьет увидел нас первым и  убежал.  Белого  человека  Кейн  убил
выстрелом в голову. Он просто подошел к нему и снес ему череп выстрелом из
пистолета.
     - Потом он вывел вас назад?
     - Четверых из нас и американца по  имени  Вебб.  Пятеро  было  убито.
Именно во время этого ужасного путешествия назад я раздумывал, что это  за
человек. Мне становилось все яснее, почему слухи о том, что он  был  самым
высокооплачиваемым наемником среди членов "Медузы", могли быть правдой.
     - В каком смысле?
     - Это  был  самый  хладнокровный  человек  из  всех,  кого  я  только
встречал. Он был чрезвычайно опасным и жестоким. Иногда мне казалось,  что
эта война воспринимается  им  совсем  по-иному,  чем  остальными.  Он  был
подобием Савонаролы, но религиозные принципы  он  заменил  на  собственную
мораль  весьма  странного  свойства,  в   которой   буквально   все   было
сконцентрировано на его собственном "я". Все люди были его врагами.
     Бержерон расцепил руки, которые до этого были сжаты в кулаки и лежали
на столе.
     - Минутку! Ты где-то сказал фразу: "Отряд,  которым  он  командовал".
Ведь в составе "Медузы" были и военные. У тебя не  сложилось  впечатления,
что он мог быть американским офицером?
     - Американец, возможно, но только не офицер. Это точно.
     - Почему ты так уверен?
     - Он ненавидел все, что было  связано  с  армией.  Его  презрительное
отношение к командованию в Сайгоне было известно всем. На каждом  шагу  он
стремился подчеркнуть, что армия - это сборище идиотов и тупиц.
     - Однако, он не собирался бросать свое занятие, - сказал модельер.  -
Вернемся еще раз к началу твоей службы в "Медузе". Ты сказал, что имя Борн
он не использовал. А как же его звали?
     - Не помню. Как я уже говорил, для многих имена заменялись на клички.
Его, например, звали просто Дельта.
     - Меконга?
     - Нет, я думаю, простой алфавит.
     - "Альфа, Браво, Чарли... Дельта", - произнес Бержерон  по-английски.
- И иногда Чарли заменялось на Кейн.
     - Ну и что? Он мог выбирать любые имена, какие только могли прийти на
ум. Какая разница?
     - Имя Кейн он выбрал совершенно осознанно! Это  было  символично!  Он
хотел, чтобы это было очевидно с самого начала.
     - Очевидно, что?
     - То, что Кейн должен заменить Карлоса. Подумай  сам...  "Карлос"  по
испански - это Чарльз, Чарли  -  по-английски.  Кодовое  имя  "Кейн"  было
поставлено вместо "Чарли" - Карлос. Это был  его  первоначальный  замысел.
Кейн должен заменить Карлоса, и он хотел, чтобы Карлос знал об этом.
     - А откуда бы он это узнал?
     - Оттуда! Информация стала приходить из Амстердама и Берлина,  Женевы
и Лиссабона, Лондона и прямо отсюда из Парижа. Кейн становился  известным,
а Главное, доступным, его цены на контракты были значительно ниже,  чем  у
Карлоса. Он всячески старался его принизить!
     - Два матадора на одной арене. Остаться  на  ней  должен  был  только
один.
     -  И  это  должен  быть  Карлос.   Мы   обязательно   поймаем   этого
самонадеянного воробья. Он где-то здесь, совсем неподалеку от Сен-Оноре.
     - Но где?
     - Неважно. Мы все равно его разыщем.  В  конце  концов,  он  сам  нас
найдет. Он еще вернется сюда, его "я" приведет его к  нам.  И  тогда  орел
набросится сверху на шалунишку-воробья. Карлос наверняка прикончит его.


     Старик откинул занавес и вошел в  темноту  кабины.  Он  неважно  себя
чувствовал в  последнее  время.  Дыхание  смерти  уже  отражалось  на  его
физиономии, и он был доволен, что тот,  кто  находится  за  полупрозрачной
перегородкой, не может разглядеть его в полумраке кабины.
     - Слава Пресвятой Богородице!
     - Слава, божий сын, - тихо последовал ответ. - Благополучны  ли  твои
дни?
     - Они идут к концу, но все еще благополучны.
     - Хорошо... Я думаю, что теперь это будет твоя последняя  работа  для
меня. Но она настолько ответственна, что оплата  будет  в  пять  раз  выше
обычной. Я полагаю, что это будет для тебя хорошей поддержкой.
     - Благодарю тебя, Карлос. Будь благословен. Ты знаешь это.
     - Да, конечно, знаю. Вот что ты должен для  этого  сделать.  Вся  эта
информация должна исчезнуть из этого мира вместе с тобой. Здесь не  должно
быть ошибки.
     - Я всегда очень аккуратен в работе, ты знаешь это, а сейчас я уже на
пути в тот мир.
     - Смерть должна немного подождать, мой друг...  Ты  должен  пойти  во
вьетнамское посольство и спросить там атташе по имени  Фан-Лок.  Когда  вы
останетесь наедине, ты передашь ему следующее послание: "Конец марта  1968
года, "Медуза", сектор Там-Квуан. Кейн был там. Другой  человек  -  тоже".
Успел записать, мой старый друг?
     Старик старательно повторил сообщение.
     - Он скажет тебе, когда следует вернуться за надлежащим ответом.
     - Слава Пресвятой Богородице!



                                    17

     - Теперь, я думаю, самое время поговорить об "уне фише" из Цюриха.
     - О, мой бог! Я не тот человек, которого вы ищете.
     - И я не тот!
     Борн крепко держал женщину за руку, не давая ей возможности  выбежать
в переполненный зал ресторана. Это было весьма  элегантное  заведение  под
названием "Арженталь", находящееся в 12 милях от Парижа.  Павана  и  гавот
закончились. теперь они были лишь вдвоем в обитой бархатом кабинке.
     - Кто вы? - Лавьер пыталась высвободить руку.
     - Богатый американец, живущий на Багамах. Разве вам этого мало?
     - Я должна была бы догадаться, - промолвила  она,  -  ни  вопросов  о
ценах, ни чеков, только наличные. Ведь вы даже не взглянули на счет.
     - Или на цены еще раньше в зале. Именно это и привлекло вас ко мне.
     - Я была просто дурой. Богатые люди всегда смотрят на  ценники,  если
только не хотят получить удовольствие от пренебрежения ими.
     Лавьер говорила и все время поглядывала в  зал,  надеясь  при  случае
позвать официанта. она все еще надеялась сбежать.
     - Не стоит, - предупредил ее Джейсон, следя за  ее  взглядом.  -  Это
было бы просто глупо. Нам обоим будет лучше, если мы спокойно побеседуем.
     Женщина молча уставилась на  него.  Напряжение  и  враждебная  тишина
прерывались частыми взрывами шума и смеха, доносящимися из общего зала.
     - Я вновь спрашиваю вас, кто  вы  такой?  -  осведомилась  она  после
длительной паузы.
     - Мое имя не имеет значения. Пусть будет то, которое  я  назвал  чуть
раньше.
     - Бриггс? Но оно же фальшивое!
     - Точно так же, как имя  Ларош  и  имя  на  регистрационной  карточке
взятого на прокат автомобиля, который доставил трех убийц к  дверям  банка
де Вали. Но они просчитались. Просчитались они и у моста Понт-Ньюф сегодня
днем. он исчез.
     - О, боже! - воскликнула она, пытаясь вскочить с места.
     - Я же сказал, не делайте этого! - Борн продолжал  крепко  удерживать
ее, заставляя сесть.
     - А если я закричу, месье? - маска на ее лице пришла в движение,  что
свидетельствовало о внутреннем смятении и растерянности.
     - Я закричу еще громче, -  заметил  Борн.  -  И