х никто не преследует, они быстро  добрались  до  лестницы  и  спустились
вниз, когда дверь номера, соседняя с той, где  они  только  что  побывали,
открылась. В коридор вышел полусонный человек, но  через  пару  секунд  он
вернулся к себе. В холле вновь воцарилась тишина.
     Борн продолжал оставаться на  месте.  Он  не  опускал  руку,  которой
придерживал Мари, дрожавшую от истерики. Подождав  несколько  минут,  пока
она успокоится и перестанет рыдать, он понял,  что  ждать  больше  нельзя.
Мари должна была увидеть все сама. Увидеть, чтобы все окончательно понять.
     "Я - Кейн! Я несу смерть".
     - Пойдем, - шепнул он.
     Джейсон быстро и уверенно  провел  ее  через  холл  к  двери  номера,
который был теперь  неопровержимым  и  окончательным  доказательством.  Он
распахнул дверь и они молча вошли внутрь. Мари молча стояла,  ошеломленная
и загипнотизированная зрелищем, открывшемся ей. В проходе справа был слабо
различимый силуэт фигуры, причем свет сзади  нее  лишь  слабо  оттенял  ее
контуры и только тогда, когда глаза привыкли к  этому  слабому  освещению,
Мари увидела фигуру женщины в длинном халате, полы которого колебались под
воздействием слабого ветерка из открытого окна.
     Окно... Прямо  впереди  стояла  вторая  фигура.  Казалось,  она  тоже
движется, размахивая руками.
     - О, боже! - испуганно воскликнула она. - Зажги свет, Джейсон.
     - Никто из них ни в чем не разобрался, - заметил Борн. -  Только  две
настольные лампы. Одну они нашли. - Он осторожно прошел  через  комнату  и
добрался до лампы, которую искал. Она валялась на полу у стены. Он  поднял
ее и повернул. Мари вздрогнула.
     Рубашка и брюки Борна были размещены на  раме  дальнего  окна.  Белая
ткань была пересечена ровной линией разрывов от пуль по диагонали груди.
     - Вот и твое сообщение, - прошептал Борн. - Теперь ты знаешь, что оно
означает. И теперь, я думаю, ты будешь лучше прислушиваться к тому, что  я
буду говорить.
     Мари ничего не ответила. Она молча подошла к платью, рассматривая его
так, как будто не верила собственным глазам. Внезапно  она  повернулась  и
глаза ее дико блеснули.
     - Нет! Этого не может быть! Здесь что-то  не  так,  как  должно  было
быть! Позвони в посольство.
     - Что?
     - Сделай так, как я прошу. Сейчас же!
     - Остановись, Мари, ты же должна понять...
     - Нет, черт бы тебя побрал! Это ты должен все понять! Это  не  должно
было так закончиться. Не должно...
     - Но закончилось.
     - Позвони в посольство! Позвони с другого  телефона,  но  сделай  это
немедленно! Спроси Корбельера. Быстрее! Если  я  для  тебя  что-то  значу,
сделай это!
     Борн не мог отказать Мари.
     - Что я должен ему сказать? - осведомился он, подходя к телефону.
     - Сперва дозвонись до него! Пока все... Я боюсь!
     - Какой номер?
     Она набрала ему номер и он стал ожидать  ответа  коммутатора.  Когда,
наконец, ему ответили, все  говорило  о  том,  что  оператор  находился  в
страшной  панике.  Слова  то  пропадали,  то  возникали,  делая  временами
разговор совершенно непонятным. Слышались крики, резкие  слова  команд  на
английском и французском языках и прочий шум.  Через  секунду  он  выяснил
причину переполоха.
     Дэнис Корбельер, канадский  атташе,  вышел  из  посольства  на  Авеню
Монтегю в час сорок минут утра и был застрелен выстрелом в горло.  Он  был
мертв!
     - Есть еще  вторая  часть  сообщения,  Джейсон,  -  прошептала  Мари,
растерянно глядя на него. - Теперь  я  буду  слушаться  тебя,  потому  что
кто-то пытается тебе помочь, кто-то пытается связаться с тобой.  Сообщение
было послано, но не нам и не мне. Оно было послано  лишь  тебе,  и  только
тебе следует с ним разобраться.



                                    22

     Один  за  другим  в  шумном  отеле  "Хилтон"  на  Шестнадцатой  улице
Вашингтона появились четверо мужчин. Каждый поднялся на  отдельном  лифте,
проехав или не  доехав  два-три  этажа  до  назначенного  места  и  пройдя
остальное расстояние пешком. Для выбора другого места встречи  времени  не
было. Это были люди из Тредстоун 71, те из них, которые остались в  живых.
Остальные были мертвы. Их уничтожили в кровавой бойне  на  тихой  улице  в
Нью-Йорке.
     Лица двух присутствующих были известны широкой публике,  причем  одно
даже больше других. Первое принадлежало престарелому сенатору из Колорадо,
второе - бригадному генералу И.А. Кроуфорду. Его  инициалы  И.А.  означали
Ирвин Артур, что в свободном переводе передавалось как Железный Осел. Двое
других мужчин были фактически неизвестны, за исключением узкого  круга  их
ведомств.  Первый  был  морским  офицером,  возглавлявшим  управление   по
информации пятого морского  сектора.  Последний  из  присутствовавших  был
сорокалетним ветераном ЦРУ. В свое время он участвовал в  особо  секретных
операциях, связанных с "Медузой". Когда-то он был ранен в  ногу  и  ходил,
опираясь на трость. Звали его Александр Конклин.
     В номере не было стола для проведения конференций.  Это  был  обычный
двойной номер, где стояли две похожие друг на друга  кровати,  диван,  два
кресла и маленький столик для кофе. В такой обстановке вряд ли можно  было
ожидать проведения подобного совещания, но, тем не  менее,  оно  проходило
именно здесь. Сенатор и морской  офицер  расположились  в  противоположных
углах дивана, Конклин сидел в кресле напротив них, опираясь на  трость,  а
генерал Кроуфорд все еще стоял.
     - Начинайте генерал, - обратился к нему сенатор. - Что там,  в  конце
концов, произошло?
     -  Майор  Вебб   должен   был   ждать   свой   автомобиль   на   углу
Лексингтон-авеню и Семьдесят второй улицы. Время уже  истекло,  но  он  не
появлялся.  Водитель  начал  беспокоиться,  так  как  им  нужно  было  еще
добраться до аэродрома в Нью-Джерси. Сержант запомнил адрес  скорее  всего
потому, что ему приказали забыть его  навсегда,  и  он  подъехал  к  дому.
Секретные замки были открыты, а вся сигнализация  уничтожена.  Везде  была
кровь, и на внутренней лестнице валялся женский труп. Шофер прошел вниз  в
оперативную комнату, и обнаружил там трупы мужчин.
     - Этот человек заслуживает поощрения, - заметил морской офицер.
     - Что вы хотите этим сказать? - поинтересовался сенатор.
     Генерал Кроуфорд терпеливо объяснил:
     - Он  показал  присутствие  выдержки  и  сообразительности,  так  как
догадался  позвонить  в  Пентагон  и  настаивал  на  разговоре  только  по
специальной связи. Кстати, он специализировался на этой технике. Когда  же
он добился соединения, то отказался разговаривать со  всеми,  кроме  меня,
пока меня не разыскали.
     - Пошли его в военный колледж, Ирфин, - шутливо прошепелявил Конклин.
- Он гораздо способнее тех шутов, которых ты получаешь оттуда.
     Кроуфорд обменялся взглядом с представителем ЦРУ.
     - После этого я связался с полковником  Мак-Клареном  в  Нью-Йорке  и
приказал ему разобраться во всем на месте, но ничего не трогать  до  моего
появления. Затем я позвонил Конклину и Джорджу и мы вместе вылетели сюда.
     - Я обратился в бюро по отпечаткам пальцев в  Манхеттене,  -  добавил
Конклин. - Когда-то мы с ними тесно сотрудничали, и я им вполне доверяю. Я
не сказал им, что мы ищем, но попросил обследовать это место и доложить  о
результатах только мне. - Тут он умолк и сделал движение тростью в сторону
морского офицера, после чего вновь поставил ее между ног. -  Далее  Джордж
дал им тридцать семь имен всех, чьи отпечатки, как  мы  знали,  имелись  в
архивах ФБР. Они вернули их нам  лишь  с  одним  именем,  которого  мы  не
ожидали... не хотели даже верить.
     - Дельта... - проронил сенатор.
     - Да, - подтвердил морской офицер. - Они были на разбитом бокале  для
бренди, всего на нескольких осколках, но и этого было  вполне  достаточно.
На бокале находились отпечатки третьего  и  указательного  пальцев  правой
руки.
     - Вы абсолютно в этом уверены? - тихо спросил сенатор.
     - Отпечатки не могут лгать, сер, - ответил военный. - На осколках еще
сохранились остатки бренди.
     -  Можем  ли  мы  быть  уверены?   Может,   провести   дополнительное
расследование?
     - А что относительно майора... по имени Вебб? - продолжал  настаивать
сенатор.
     - Майор получил адрес от меня, - ответил генерал, - после приземления
в аэропорту Кеннеди. Связь происходила по специальному  каналу,  и  утечки
информации быть не могло.
     - А где был майор Вебб в последний раз? - уточнил сенатор.
     - В Цюрихе, - ответил Кроуфорд.
     - Дельта, как вы предполагаете, прибыл сюда тоже из Цюриха?
     - Да, из Цюриха. Я думаю, что Вебб был  одним  их  тех,  кто  мог  бы
помочь ему оказаться здесь. Почему? Этого мы можем никогда не узнать, хотя
он ожидал поймать нас всех в этом особняке.
     -  Он  не  знал,  кто  мы  такие,  -  запротестовал  сенатор.  -  Его
единственными контактами были Яхтсмен, его жена и Дэвид Эббот.
     - И, конечно, Вебб, - добавил генерал.
     - Это не имеет никакого значения,  -  заметил  Конклин.  -  Вебб  мог
сказать ему о встрече, что мы можем быть там в полном составе, и  что  ему
предоставляется удобный  случай  разделаться  с  нами.  Ведь  дело  весьма
запутанное. Шесть месяцев молчания, а затем резкий поворот, тем более, что
тут замешаны деньги. К нему должна быть масса вопросов, поэтому  он  решил
покончить со всем и всеми сразу. У  него  и  раньше  бывали  странности  в
поведении, но им находилось объяснение: его  семья  погибла  в  результате
военного инцидента и с тех пор он возненавидел войну.  Может  быть,  и  на
этот раз с ним произошло нечто подобное. Мы создали миф о Кейне, но теперь
пришло время его разрушить...  С  этого  момента  он  не  может  считаться
Дельтой.
     - И теперь мы должны стать его врагами? - снова  вступил  в  разговор
сенатор.
     - Да, потому что не имеет значения,  по  какой  причине  он  совершил
такой поворот. Достаточно того, что мы выяснили.
     Сенатор еще раз подался вперед, привстав с дивана.
     - Что вы собираетесь делать?
     - Мы собираемся его уничтожить, - эти слова произнесенные  Конклином,
были подобны ледяному ветру, внезапно ворвавшемуся в теплую комнату. -  Он
не только нарушил все правила, он и нас всех втянул в эту грязную яму.  Не
забывайте, господа, что Гордон Вебб был его братом. Мы должны добраться до
него и перегрызть ему глотку.
     Наступило продолжительное молчание: все задумались.



                              КНИГА ТРЕТЬЯ


               "Комсомольская правда" (28 августа 1990 г.)

                   ТЕРРОРИСТ, КОТОРЫЙ ВЕРНУЛСЯ С ХОЛОДА
     "Он   наводил   ужас   на   население    Западной    Европы    будучи
студентом-отличником университета им. Патриса Лумумбы.
     Вот, говорят, во времена застоя жизнь в нашей стране была скучной.  А
между тем, если верить французскому еженедельнику "Пуэн" лет десять  назад
на улицах Москвы можно было повстречать  человека,  от  имени  которого  у
людей всего мира еще долго мороз будет пробегать по коже.
     Илич Рамирес Санчес (в террористических кругах  известен  под  именем
Карлос) родился в 1949 году в Венесуэле. Свой  первый  крупный  теракт  он
совершил в 1975 году, застрелив двух французских полицейских из  пистолета
и смертельно ранив преследовавшего его комиссара парижской полиции.  После
этого он попал в списки Интерпола. На его личной  карточке  была  пометка:
"Чрезвычайно опасен. Применяет оружие, не колеблясь".
     Смысл  его  преступной  жизни:  запугивать  и  уничтожать   проклятых
империалистов.  В  декабре  того  же  1975   года   Карлос   ворвался   на
правительственное совещание в Вене и устроил кровавую баню. Среди десятков
убитых оказалось три министра. Впрочем, различий между высокопоставленными
личностями и домохозяйками он  не  замечал.  Тому  свидетельство  -  серия
терактов против мирного населения во Франции (6 убитых и 87 раненых).
     Ни одна из западных спецслужб не смогла  задержать  Санчеса.  Теперь,
когда раскрылись архивы  восточногерманской  и  венгерской  контрразведок,
причина его неуловимости  ясна:  в  перерывах  между  своими  вылазками  в
Западную Европу террорист отсиживался за "железным занавесом".
     В 1979 году  Миклош  Редеи,  шеф  венгерской  контрразведки,  получил
телеграмму от коллег  из  ГДР,  извещавшую  о  прибытии  "важного  гостя",
которого зовут Карлос с документами "южно-йеменского  дипломата".  (Санчес
имел 10 подлинных и  127  поддельных  паспортов,  свободно  изъяснялся  на
испанском, арабском  и  русском  языках).  Венгерские  чекисты  попытались
радушно встретить Санчеса, но  это  вышло  им  боком:  почуяв  слежку,  он
разрядил в них свой пистолет, приняв  благодетелей  за  агентов  спецслужб
ФРГ. Позже, несмотря на то, что Санчес обещал не производить  терактов  из
Будапешта, венгерские власти объявили его "персоной  нон  грата":  слишком
много доставлял он им хлопот, привозя в страну ракетные установки.
     Однако Санчес долго не печалился  и  нашел  пристанище  в  Румынии  и
Чехословакии. Несколько раз и подолгу он "отдыхал" в Москве. Там же Карлос
без проблем поступил в университет дружбы  народов  им.  Патриса  Лумумбы.
Точно известно, что румынские  и  ливийские  спецслужбы  снабжали  Карлоса
документами и деньгами.
     Последний свой крупный теракт в Европе Карлос  совершил  вроде  бы  в
1983 году. Нагрузив взрывчаткой  "опель-кадет"  в  Восточном  Берлине,  он
взорвал эту "адскую машину" в Париже. Тем самым террорист  решил  запугать
присяжных заседателей, проводивших судебное разбирательство  по  делу  его
подружки Габриэлы Креошер-Фидеман, члена террористической организации РАФ.
     Сегодня у Карлоса нет больше  постоянной  базы  в  Восточной  Европе.
Предполагают, что он осел в Дамаске. Где-то еще вынырнет этот головорез?"

                                                          Д. БАБИЧ



                                    23

     Было без десяти минут три, когда Борн подошел к  столу  дежурного  по
отелю Обер дю Кон, а Мари, не останавливаясь,  прошла  к  выходу.  Джейсон
облегченно вздохнул,  когда  заметил  полное  отсутствие  газет  на  столе
жующего что-то дежурного, хотя  дежуривший  клерк  мог  жить  и  в  центре
Парижа, как и тот, которого он сменил.  Это  был  неповоротливый  мужчина,
выглядевший очень усталым, что  допускало  мысль  о  том,  что  разгром  в
комнате наверху не будет обнаружен еще некоторое  время.  Ночной  клерк  в
таком уединенном  заведении  обязательно  должен  был  бы  иметь  средство
передвижения.
     - Я только что звонил в Руан, - сказал Джейсон, -  и  мне  необходимо
срочно прибыть туда в связи с неотложным  делом.  Для  этого  я  хотел  бы
нанять автомобиль. - Почему бы и  нет?  -  произнес  клерк,  поднимаясь  с
кресла. - Что  вы  больше  предпочитаете,  месье?  Золотую  колесницу  или
волшебный ковер?
     - Прошу прощения, я вас не понял.
     - Мы сдаем в наем номера, а не автомобили.
     - Но я должен прибыть в Руан еще до утра.
     - Это невозможно. Вы вряд ли найдете такси в это время.
     - Полагаю, что вы меня не поняли. Я могу  понести  серьезные  убытки,
если не попаду в свою контору к восьми утра. Я могу щедро заплатить.
     - У вас действительно проблемы, месью?
     - Может  быть,  вы  знаете  кого-нибудь,  кто  мог  бы  одолжить  мне
автомобиль, ну, скажем... за тысячу, нет, даже за полторы тысячи франков.
     - Пятнадцать сотен, месье? - глаза клерка расширились. - Наличными?
     - Конечно! Мой компаньон вернет его завтра вечером.
     - Не стоит спешить, месье.
     - Прошу прощения? Но я действительно не знаю, как мне  поймать  такси
даже за дополнительную плату.
     - Я не знаю, где достать такси, месье, - прервал его клерк,  -  но  с
другой стороны, мой "рено" еще очень хорошая машина, и хотя она далеко  не
новая и не самая быстроходная, но это вполне  работоспособный  автомобиль,
даже можно сказать достойный того, чтобы называться автомобилем...
     Хамелеон сменил расцветку, превращаясь в того,  кем  он  не  был.  Но
теперь он знал, кто он есть на самом деле, и старался этого не забывать.


     Светало. Но уже не было теплой комнаты в сельской гостинице, не  было
обоев, испещренных причудливым узором первых солнечных лучей. Первые  лучи
солнца, пробивающиеся с востока, сейчас освещали поля и холмы,  окружавшие
со всех сторон прямую, как стрела дорогу.
     Три недели назад, в Швейцарии, он начинал  рассказ  о  себе  словами:
"Моя жизнь началась шесть месяцев назад на маленьком острове в Средиземном
море, называемом Порт-Нойра.
     Теперь он начинал его с краткого заявления: "Я известен как Кейн".
     Он рассказал все, не пропуская ни малейших  деталей,  которые  только
мог  припомнить,  включая  и  всевозможные  картины,  возникающие  в   его
воображении,  когда  он  разговаривал  с  Жакелиной  Лавьер  в   ресторане
Арженталь. Имена... происшествия... города... и... убийства.
     "Медуза".
     - Все сходится. Нет ничего, чего бы я не знал, и нет ничего больше  в
моей памяти, что бы я пытался прояснить. Это правда.
     - "Это правда", - повторила Мари.
     Он внимательно взглянул на нее.
     - Мы были неправы, неужели ты не видишь?
     - Возможно. Но одновременно и правы. Ты был прав, я тоже была права.
     - Относительно чего?
     - Насчет тебя.  Я  вновь  хочу  это  сказать,  рассуждая  спокойно  и
логично. Ты рисковал своей жизнью ради меня, еще совершенно меня не  зная,
и это не похоже на поступок человека, которого ты только что  мне  описал.
Если этот человек и существовал, то очень непродолжительное время,  -  она
закрыла глаза, но свою речь контролировала. - Ты сам это сказал,  Джейсон.
"То, что человек не может запомнить, этого для него не существует".  Может
быть, это было всего лишь то, с чем ты столкнулся. Ты можешь  начать  свои
рассуждения отсюда?
     Борн кивнул. Страшный, но неизбежный момент наступил.
     - Да, - проронил он, - но один. Без тебя.
     Мари выронила сигарету. Ее руки дрожали.
     - Я поняла. Это твое решение, да?
     - Так должно быть.
     - Ты хочешь героически удалиться, чтобы не  связывать  меня  со  всей
этой историей?
     - Я обязан так поступить.
     - Благодарю тебя покорно. И кто ты есть,  черт  возьми,  после  всего
этого?
     - Что?
     - Кто ты есть, черт тебя побери, по твоему мнению?
     - Я тот самый человек, которого они называют Кейном. За мной охотятся
правительства и полиции всех стран - от Европы до Азии. Люди из Вашингтона
хотят прикончить меня за то, что я, по их мнению, знаю,  а  убийца  Карлос
хочет пристрелить меня за все то, что я ему сделал. Задумайся об этом хоть
на миг! Как долго, ты думаешь, я смогу бегать под этим перекрестным огнем,
пока кто-нибудь из этих  огромных  армий  не  обнаружит  меня,  заманит  в
ловушку и не убьет? И ты тоже хочешь закончить свою жизнь таким путем?
     - Бог мой, нет! - закричала Мари, как бы от  чрезмерной  нагрузки  ее
аналитического склада ума. - Я собираюсь гнить 50 лет в швейцарской тюрьме
или быть повешенной за то, чего я никогда не делала в Цюрихе!
     - Есть способы разрешить эту проблему: я имею в  виду  Цюрих.  Я  уже
думал об этом и могу это сделать.
     - Как?
     - Ради бога, какое это имеет значение? Соглашение, например.  Пока  я
не знаю как, но я смогу сделать замену. Я смогу получить твою жизнь назад!
И я обязан это сделать!
     - Но не таким способом.
     - Почему нет?
     - Потому что я только что доказала правильность своей  точки  зрения.
Даже приговоренный человек, абсолютно уверенный в своей  виновности,  смог
бы это заметить. Человек по имени Кейн обычно не делает таких вещей,  одну
из которых ты только что мне предложил. Ни для кого... Ясно?
     - Но я Кейн!
     - Если бы меня даже принудили поверить в это, то не сейчас.
     - Но что может сделать твоя правда? Разве она  остановит  кого-нибудь
из них, если они нажмут на спуск