произошло что-то непредвиденное.
     - Я рассчитываю, что за оставшуюся ночь и завтрашний день ты поможешь
мне найти кое-какие ответы. Завтра вечером я вылетаю в Гонконг.
     Конклин подался вперед,  медленно  покачивая  головой.  Его  дрожащая
правая рука вновь потянулась к стакану.
     - Ты выбрал не ту лошадь, друг мой. Я совершенно бесполезен для тебя,
как корзина для мусора:  мне  уже  давно  не  выдают  текущей  оперативной
информации, не говоря уже о стратегических операциях. Да и кому  я  нужен,
Вебб? Никто не хочет иметь дела со старым алкоголиком. И если меня еще  не
выбросили, как грязную тряпку, то только по одной причине, которая сидит у
меня в голове. Но я каждый  раз  жду  последнего  приказа,  который  может
поставить и последнюю точку.
     - Да, я знаю как он звучит: "Убить его. Он слишком много знает".
     - Может быть, ты этого хочешь?
     - Ты  вынуждаешь  меня  поступать  так,  -  медленно  произнес  Вебб,
доставая пистолет из плечевой кобуры.
     - Да, видимо, все повторяется.  То,  в  чем  ты  убежден,  ты  можешь
выполнить в любой ситуации. Ты  Дельта,  которого  я  хорошо  знал.  Одним
выстрелом ты разнес череп одному из своих людей не потому, что ты знал,  а
потому что был "убежден", что он предатель. Ты помнишь Там-Квуан! Но  ведь
когда-нибудь ты можешь ошибаться?!
     - В моей памяти нет подробностей про Там-Квуан, их  знают  другие,  -
сказал Дэвид в тихой ярости. - Я вывел оттуда девять человек, и места  для
десятого, который выдал наши позиции, и мог привести нас в ловушку, там не
было.
     - Господи! И это твои правила?! Тогда спускай крючок  и  поступай  со
мной так, как ты поступил с ним - с нашим благочестивым Джейсоном  Борном!
Я говорил тебе еще в Париже - сделай это! - Тяжело дыша, Конклин  замолчал
и поднял налитые кровью глаза на Вебба.
     - Мы были друзьями, Алекс! - почти закричал Дэвид.
     - Сейчас это не имеет  значения,  -  хрипло  произнес  тот  в  ответ,
допивая из стакана. - Сейчас я не могу помочь тебе.
     - Алекс, очнись, я знаю, что ты можешь!
     - Оставь все это, солдат, у меня нет  выбора  и  моя  жизнь  зашла  в
тупик. - С этими словами он в очередной раз повторил свой путь от дивана к
бару.
     - Твоя нога беспокоит тебя, Алекс?
     - Что делать, я так и буду жить с этим.
     - И умрешь ты тоже с этим, - сказал Вебб, поднимая оружие.  -  Потому
что я не могу жить без моей жены, а ты  хочешь  отделаться  от  всей  этой
мерзости, в которую ты нас затолкал!
     - Тебя, но не ее! - перебил его Конклин, наполняя стакан. - Не ее.
     - Ты не понимаешь, Алекс, что убив одного из  нас,  ты  убиваешь  нас
обоих.
     - Тогда стреляй, черт возьми! Нажимай этот крючок, и покончим с этим!
Ты думаешь, что я не помог бы  тебе,  если  бы  имел  возможность?  Ты  не
понимаешь этого, Дэвид? - Он  держал  стакан  двумя  пальцами  и,  неловко
качнувшись, уронил его на пол. Осколки разлетелись во все стороны,  но  он
продолжал говорить, не обращая на это внимания. - Я не хочу потерпеть  еще
одну неудачу, мой старый друг. - Легкая улыбка появилась на его лице. -  А
я уже раз проиграл, поверь мне. Я убил вас обоих и я только не хочу себе в
этом признаться, надеясь, что смогу так прожить.
     Вебб опустил пистолет.
     - Ни того, что ты знаешь, ни того, что ты можешь  узнать,  сейчас  не
нужно. Так или иначе, но у меня есть свой шанс, и я хочу попытаться его не
упустить. Но мои возможности ограничены болезнью, и вот поэтому  я  выбрал
тебя. Если быть до конца откровенным, я ведь  никого,  кроме  тебя,  и  не
знаю. А еще у меня есть несколько идей, может быть, это даже  целый  план,
но выполнить его нужно молниеносно.
     - Ну-у? - Конклин для равновесия ухватился за бар.
     - Можно я приготовлю кофе, Алекс?



                                    7

     На Конклина отрезвляюще подействовал не столько черный кофе,  сколько
доверие, которое сквозило в каждом слове его старого друга. Бывший Джейсон
Борн глубоко уважал таланты своего бывшего смертельного врага и не скрывал
этого. Они проговорили почти до  четырех  часов  утра,  проясняя  размытые
контуры их собственного  стратегического  плана,  который  базировался  на
последних реальных событиях, но предусматривал значительное их развитие  в
будущем. По мере испарения алкоголя, активность  офицера  ЦРУ  возрастала,
так что уже в середине их беседы  он  начал  придавать  законченные  формы
всему тому, что Дэвид пока формулировал весьма  туманно.  Он  уже  начинал
чувствовать  целиком  всю  основу,  скрепляющую  их   стратегию,   которая
возникала в  изможденном  мозгу  его  собеседника  в  виде  перемежающихся
мозаичных образов, и облекал ее в слова.
     - Ты описываешь достаточно широкую кризисную ситуацию, основанную  на
похищении Мари, а затем с помощью самой обычной лжи переводишь ее развитие
в нужную сторону. Но твое главное условие - это высокая скорость перехода,
где для противников не остается ни минуты на передышку...
     -  Но  вначале  я  настаиваю  на  абсолютной  правде.  Используй   ее
стопроцентно, - перебил его Вебб, стараясь говорить как можно быстрее. - Я
ворвался сюда с угрозой убить  тебя.  Мои  обвинения  я  строил  на  всем:
начиная от рассказа Мак-Алистера и кончая угрозами Бэбкока, что он пришлет
ко мне  команду  убийц...  и  разговором  с  обладателем  англизированного
голоса, напоминающего сухой лед, который посоветовал  мне  прекратить  все
расспросы по поводу "Медузы" и замолчать, пока они  не  отправили  меня  в
больницу для умалишенных.
     Ни одно слово из этого нельзя опровергнуть. Все это  имело  место,  и
теперь я взбешен и напуган  до  такой  степени,  что  готов  разнести  все
кругом, включая и "Медузу".
     - Когда начинает разрабатываться "большая" ложь,  -  вновь  заговорил
Конклин, подливая еще кофе, - то мы почти полностью погружаемся в  нее,  и
главное здесь - это ухватить точку разрыва, которая бывает еле  заметна  в
водовороте событий, затягивающем  всех  и  вся  в  гигантский  разрушающий
вихрь.
     - Как ты представляешь это?
     - Я пока не знаю, но наша задача - подумать и об этом. Пока я  только
чувствую, что мы должны спровоцировать их на что-то очень неожиданное, что
одним мощным толчком перевернуло бы всю стратегию, кто бы ее ни  создавал,
так как мой инстинкт говорит, что они явно теряют контроль. Если  я  прав,
то кто-то из них обязательно пойдет на контакт.
     -  Тогда  возьми  свою  записную  книжку  и  попытайся  отыскать  так
несколько человек, которые могли бы быть явными соперниками в разработке и
проведении бывших стратегических операций.
     - Нет, Дэвид, этот вариант  нам  не  подходит.  Он  потребует  многих
часов, а может быть, и дней,  -  возразил  офицер  ЦРУ.  -  Баррикады  уже
воздвигнуты, и я должен взобраться на них. У нас не осталось времени.
     - Но мы должны его найти! Придумай что-нибудь.
     - Но зато у меня есть кое-что получше, - подытожил Алекс. - И за  это
мы должны благодарить доктора Панова.
     - Мо?
     - Да, именно его. Ты  помнишь  разговор  о  служебных  записях  якобы
"твоих" обращений в спецслужбы Департамента?
     - Мои... обращения?.. - Вебб забыл об этом, только что промелькнувшем
в беседе факте. Конклин - нет. - И каким образом?
     - Именно с этого момента они, как я понимаю, начали собирать на  тебя
новое досье, которое должно было вписываться в их сценарий. Я же попытаюсь
пробиться в службу безопасности с иной версией, или хотя бы  с  вариациями
их собственной. Этот ход должен заставить их дать  хоть  какие-то  ответы,
если они действительно теряют контроль над операцией. Ведь  эти  записи  -
всего лишь средство  объяснить  окружающим  их  службам,  с  которыми  они
вынуждены сотрудничать, какова причина их поступков по отношению  к  тебе.
Но  персонал,  ответственный  за  эту   операцию,   начнет   торпедировать
руководство, если увидит, что при разработке допущены ошибки. Вызвать  эту
реакцию, и есть наша ближайшая задача. И они сами разрешат ее для  нас,  и
почти без нашего участия... Поэтому мы просто обязаны использовать ложь...
     - Алекс, - Дэвид неожиданно подался вперед и  начал  двигаться  почти
вместе с креслом, - несколько минут назад ты произнес  фразу  относительно
"точки разрыва". Но мы употребляли этот термин всего  лишь  в  желательном
для нас смысле, мы пока только предполагаем, что у них такой разрыв  есть.
А если мы  употребим  его  фактически?!  Вспомни,  что  они  считают  меня
патологическим шизофреником, то есть человеком,  склонным  к  фантазиям  и
навязчивым идеям, который временами даже говорит правду, но отличить  одно
от другого самостоятельно не может.
     - Да, так они говорят окружающим, и многие даже верят в это. Ну,  так
что?
     - Так почему бы нам не сделать это обстоятельство  той  самой  точкой
разрыва, о которой ты только что говорил. И она действительно  будет  едва
различима. Мы скажем им, что Мари сбежала. И ей удалось связаться со мной,
и я отправился на встречу с ней.
     Конклин нахмурился, потом удивленно вытаращил глаза. Было  ясно,  что
кризис в поисках отправного пункта их плана миновал.
     - Это следует сделать немедленно, -  тихо  произнес  он.  -  Господи,
конечно, это будет первый шаг! Смятение захватит все  их  службы,  подобно
локальной войне. В  любой  операции,  секретность  которой  столь  высока,
только два или три человека знают обо всех  деталях.  Остальных  держат  в
темноте. Боже мой, но как  ты  додумался?  Подумать  только  -  официально
санкционированный  киднэпинг!  Наверняка  несколько   человек   в   центре
буквально поднимут панику и наверняка столкнутся  друг  с  другом,  спасая
собственные зады. Очень хорошо, мистер Борн! Вы делаете успехи!
     Как это ни странно, Дэвид не заметил последней реплики, он просто  не
обратил на это никакого внимания.
     - Послушай, - сказал он, поднимаясь, - мы оба уже  выдохлись.  Но  мы
знаем теперь, куда мы идем, поэтому можем позволить себе  несколько  часов
отдыха, а утром уточним оставшиеся детали. Ведь мы за долгие  годы  работы
выяснили разницу между самой мизерной дозой сна и его полным отсутствием.
     - Ты хочешь вернуться в отель? - спросил Конклин.
     - Нет, наоборот, - глядя на бледное  морщинистое  лицо  офицера  ЦРУ,
воскликнул Дэвид. - Только дай мне одеяло. Я устроюсь прямо  здесь,  перед
баром.
     - И еще, я хочу  сказать,  ты  не  должен  беспокоиться  и  обо  всем
остальном, - сказал Алекс, направляясь  к  шкафу,  стоявшему  в  небольшом
холле. Вернулся он с одеялом и подушкой в руках. - Ты можешь называть  это
высшим провидением, но знаешь ли ты, чем я был занят прошлой ночью,  после
работы? - продолжил он.
     - Могу себе представить. Одна из разгадок лежит  здесь,  на  полу,  -
заметил тот, показывая на разбитый стакан.
     - Нет, я имею в виду до этого.
     - Что же это было?
     - Я остановился перед супермаркетом и  купил  тонну  еды.  Бифштексы,
яйца, молоко и,  даже  этот  клей,  который  они  называют  овсянкой.  Мне
кажется, что я никогда ничего подобного не делал.
     - Ну, возможно, у тебя возник волчий аппетит. Такое случается.
     - Когда это случается, я просто иду в ресторан.
     - И что же ты хочешь сказать?
     - Ты отдыхай. Диван достаточно просторный.  А  я  пойду  на  кухню  и
немного поем. И подумаю еще кое над  чем.  Попробую  приготовить  мясо,  а
может быть сварю еще и два яйца.
     - Тебе нужно поспать.
     - Ну, я думаю, что часа два, два с половиной будет вполне достаточно.
А после я, может быть, попробую и эту чертову овсянку.


     Алекс  Конклин  шел  по  коридору  четвертого   этажа   здания,   где
располагался Государственный Департамент. Его хромота уменьшалась по  мере
роста его решимости, и только сильнее чувствовалась боль в  ноге.  Он  уже
знал  наверное,  что  с  ним  случилось,  и  именно  это  знание  косвенно
поддерживало его решимость. Он неожиданно столкнулся с делом, которое всем
существом своим хотел завершить как можно лучше, даже блестяще, если такое
слово еще уместно было применить к нему. Такова  ирония  судьбы!  Еще  год
назад он был готов уничтожить человека,  называвшегося  Джейсоном  Борном.
Сейчас же было одержимое желание помочь человеку по имени  Дэвид  Вебб,  и
это желание отставляло на второй план  тот  риск,  которому  он  подвергал
себя.
     Он специально прошел пешком на несколько кварталов больше чем обычно,
с удовольствием ощущая холодный осенний ветер на своем лице,  чего  он  не
делал уже много лет.  Одетый  в  тщательно  отглаженный  костюм  в  мелкую
полоску, который долгие годы провисел без дела, хорошо выбритый, со свежим
лицом, Конклин очень мало  походил  на  того  человека,  которого  отыскал
прошлой ночью Дэвид Вебб.
     Как это ни  странно,  но  формальности  заняли  очень  незначительное
время, даже меньше,  чем  обычная  неофициальная  беседа.  Когда  адъютант
вышел, Александр Конклин остался лицом к лицу с бывшим бригадным генералом
из  армейской  Джи-2,  который   теперь   руководил   службой   внутренней
безопасности Госдепартамента.
     - Я не выполняю в данный момент никакой дипломатической миссии  между
нашими управлениями, генерал. Ведь вы по-прежнему, генерал?
     - Да, меня все еще так называют.
     -  Тогда  я  отброшу  всякую  необходимость  быть  дипломатичным.  Я,
надеюсь, вы понимаете меня?
     - Мне кажется, что вы начинаете все меньше и меньше нравиться мне,  и
именно это я очень хорошо понимаю.
     - "Это", - почти не задумываясь,  ответил  Конклин,  -  заботит  меня
меньше всего. То, что меня, к сожалению, действительно беспокоит, так  это
человек по имени Дэвид Вебб.
     - А что с ним?
     - С ним? Тот факт, что вы сразу вспомнили это имя, обнадеживают.  Что
происходит, генерал?
     - Вам что, нужен мегафон,  шут  гороховый?  -  резко  ответил  бывший
армейский служака.
     - Мне нужны ответы, капрал, те,  которые  вы  и  ваша  службы  должны
предоставлять нам!
     - Не лезьте в это дело,  Конклин!  Когда  вы  позвонили  мне  о  деле
чрезвычайной срочности, я чуть было не стал перепроверять досье на  самого
себя! Ваша бывшая репутация теперь имеет  весьма  шаткое  положение,  и  я
использую в разговоре с вами именно  соответствующие  нынешнему  положению
дел слова. Вы пьяница и  наркоман,  и  это  давно  не  является  секретом.
Поэтому у вас есть минимум минута на все, что вы  хотели  мне  сказать  до
того, как я вышвырну вас вон. Вам только останется сделать  выбор  -  лифт
или окно.
     Алекс учитывал все возможные осложнения, включая  и  разговор  о  его
пьянстве. Поэтому он внимательно посмотрел на шефа службы  безопасности  и
заговорил очень спокойно, даже обходительно: - Генерал, я  отвечу  на  эти
обвинения всего лишь одной фразой, и если  это  будет  достоянием  кого-то
еще, я буду знать откуда все это идет, и, естественно, это будут знать и в
Управлении. Конклин сделал паузу, еще раз внимательно взглянул на генерала
и продолжил: - Обстоятельства нашей жизни  очень  часто  определяются  той
легендой, о происхождении  которой  обычно  мы  не  в  праве  говорить.  Я
надеюсь, что выразился достаточно ясно?
     Генерал перехватил его пристальный взгляд и вынужденно  смягчился.  -
Господи, но мы-то используем  пьянство  и  прочие  аналогичные  вещи,  как
правило, для людей, засылаемых в Берлин.
     - Иногда по нашему предложению, - согласился Конклин, кивнув. -  И  я
надеюсь, что этого достаточно, чтобы вернуться к началу.
     - Хорошо, хорошо. Я немного погорячился, но вы знаете,  ведь  легенда
очень часто начинает самостоятельную жизнь.
     - Давайте лучше  вернемся  к  Дэвиду  Веббу,  -  тоном,  не  терпящим
возражений, произнес Конклин.
     - Каковы, собственно, ваши претензии?
     - Мои претензии? Моя жизнь,  черт  возьми,  дорогой  ветеран!  Что-то
происходит, чего я не могу понять, и мне хотелось бы получить  объяснения!
Этот сукин  сын  ворвался  прошлой  ночью  в  мою  квартиру,  угрожая  мне
убийством! Кроме того, он сделал  несколько  совершенно  диких  обвинений,
упоминая имена людей, находящихся  на  службе  в  вашем  ведомстве:  Гарри
Бэбкок, Сэмюэль Тиздейл и Уильям Ланье. Мы проверили эти  имена.  Все  эти
люди находятся в вашем подразделении и по сей  день  участвуют  в  текущих
операциях. Так какого черта, простите, они делают? Один планирует, видимо,
с вашего ведома, послать к нему группу ликвидации!  Что  это  за  порядки?
Другой предлагает  ему  возвращаться  назад,  в  госпиталь.  Вы  прекрасно
знаете,  что  Дэвид   Вебб   лежал   в   двух   госпиталях   и   в   нашем
специализированном  центре  в  Виржинии,  и  везде   ему   был   поставлен
положительный диагноз! Он обладает некоторой информацией,  которую  мы  до
сих пор не может заполучить от него. И теперь этот  человек  находится  на
грани срыва, готовый разрушить все, чего мы добились с таким трудом, из-за
того, что делает ваш идиотский персонал. Ведь он заявил мне,  что  у  него
есть доказательства вашего вмешательства в его частную жизнь, и что вы  не
просто перевернули ее вверх дном, а забрали  у  него  самое  дорогое,  что
только у него и было.
     - Какие доказательства? - спросил ошеломленный генерал.
     - Он разговаривал со своей женой, - коротко ответил Конклин.
     - И что?
     - Ее забрали из дома двое мужчин и, применив наркотические  средства,
против ее воли перевезли на Западное побережье.
     - Вы хотите сказать, что это был киднэпинг?
     - Это вы получили, как итог. Сопровождающие ее люди подтвердили,  что
вся эта операция имеет прямую связь с Госдепартаментом, но  причины  этого
неизвестны. Тем  не  менее,  было  упомянуто  имя  Мак-Алистера,  который,
насколько я знаю, один из помощников Госсекретаря по Дальнему Востоку.
     - Это абсурд!
     - Я думаю, что это нечто гораздо большее! Это  салат,  приготовленный
из ваших и наших голов. Она сбежала где-то в районе Сан-Франциско и смогла
дозвониться  до  университетского  городка  в  штате  Мэн.  И  теперь   он
отправился на встречу с ней бог знает когда. В подобном случае неплохо  бы
иметь несколько аргументированных ответов, а иначе не исключено,  что  вам
придется признать его лунатиком, который мог убить свою жену, а  я  думаю,
что вполне мог, а никакого похищения не было и в помине, на  что  я  очень
рассчитываю.
     -  Черт  возьми!  Я  сам  читал  эти  записи  о   его   контактах   с
Госдепартаментом! Я должен... Но ведь мне же звонили по поводу этого Вебба
прошлой ночью. Только не спрашивайте меня, кто именно. Этого я не могу вам
сказать.
     - Но  что  же,  черт  возьми,  происходит?  -  требовательно  спросил
Конклин, наклоняясь над столом и опираясь о его край  руками,  не  столько
для эффекта, сколько стараясь обрести дополнительную устойчивость.
     - Он параноик, - ответил генерал. - Он  придумывает  самые  необычные
вещи и начинает верить в них!
     - Но ведь  все  врачи,  находящиеся  на  государственной  службе,  не
подтвердили этого? - ледяным тоном произнес Конклин. - Я случайно в  курсе
этих обследований.
     - Я этого не знаю!
     - Вполне возможно, генерал, что вы оказались не в  курсе  последующих
событий по операции "Тредстоун", но тогда, как участник этой операции,  не
могли бы  вы  дать  мне  возможность  обратиться  к  кому-то,  кто  сможет
объяснить мне происходящее и снять определенные вопросы,  которые  есть  у
нашей службы.
     Конклин достал из кармана небольшую записную книжку, ручку и, записав
свой номер телефона, вырвал листок и положил его на стол.
     - Это абсолютно стерильный  номер.  Проверка  приведет  на  фальшивый
адрес, который ничего не даст, - продолжил он, - И его можно  использовать
только сегодня между тремя и четырьмя часами дня, никакое другое время  не
подойдет. Меня не интересует, кто будет звонить, важно, чтобы мы  получили
ответы!
     - Вы все, в вашей службе, можете часто нести околесицу, и знаете  это
не хуже м