м  лягушки
была своя хорошо известная партия...
   ...В кассовом зале  стоял  привычный  галдеж  цыганок,  в  ноздри  ударил
специфический запах застарелого пота, исходящий от пассажиров, застрявших на
вокзале больше чем на сутки. А число таких на Казанском  было  постоянным  и
составляло примерно половину всех присутствовавших в зале.
   ...Отпечаток кочевой жизни на  лицах  настоящих  пассажиров  не  позволял
"охотникам", как бы они ни старались,  замаскироваться  под  постоянных  или
временных  обитателей  Казанского  -  под  вокзальных   кочевников.   Что-то
неуловимое выдавало их. Может быть, привычка самого тела к комфорту?..
   Иван  же  был  кочевником  по  натуре.  Наверное,  лишенная  постоянства,
беспокойная жизнь  киллера  в  чем-то  соответствовала  самой  его  природе.
Поэтому и чувствовал он себя как дома на этих вокзальных  островках-стоянках
среди московской суеты. Иногда, правда, и его тянуло отдохнуть на постоянном
стойбище, отлежаться в своей "берлоге" на площади Восстания...
   По вокзалу  нельзя  разгуливать  с  пистолетом  "наперевес".  Прежде  чем
выстрелить  в  Ивана,  нужно  его  вычислить,  то  есть  проявить   к   нему
неприкрытый, целенаправленный интерес. А это означает обнаружить  себя.  То,
что можно сделать  на  многолюдной  улице  почти  незаметно,  на  вокзале  -
практически невозможно. Это все равно что появиться во фраке на пляже.
   Одного  такого  "фрачника"  Иван  выявил  сразу.  Тот   выбрал   позицию,
невыгодную во всех отношениях, кроме одного - удобство наблюдения. Он решил,
вероятно, что основная проблема - Ивана найти. Поэтому и  уселся  в  кресло,
стоящее у главного прохода. Мимо него хоть раз, но должен был пройти каждый,
кто попадал на Казанский. А то, что это кресло само по себе торчало на виду,
он как-то не сообразил... Это была грубая ошибка.
   "Охотник" и Иван встретились глазами сразу же, как только Иван  вместе  с
потоком пассажиров какого-то поезда вынырнул из-за угла. Белобрысый парень с
прической ежиком и серьгой в  ухе  смотрел  на  Ивана  во  все  глаза  с  не
поддающейся маскировке тревогой. Нелюдимого Марьева не знал в Москве  никто,
кроме Крестного и его "курсантов". Это был явно один из  них.  Иван  смотрел
ему в глаза и кроме тревоги видел в них  еще  и  растерянность.  Да  и  было
отчего  растеряться.  Иван  мог  фиксировать  каждое  его  движение.  Киллер
попробовал было  сунуть  руку  в  карман,  но  тут  же  отказался  от  этого
намерения, и  его  рука  остановилась  на  полпути  в  очень  неестественном
положении, а затем медленно легла опять на колено. Иван держал  обе  руки  в
карманах своей джинсовой куртки, без сомнения имея в каждом по пистолету,  и
успел бы несколько раз продырявить неудачливого  киллера  прежде,  чем  тому
удалось бы достать свой пистолет.
   Киллер понял, что где-то ошибся, но осознал это слишком поздно. Иван  уже
владел ситуацией и сам  диктовал  ее  развитие.  У  "охотника"  была  слабая
надежда на напарника, но тот отправился с очередным обходом по другим залам,
и раньше чем через пять минут ожидать его появления не приходилось.
   Не зная наверняка о присутствии на  вокзале  еще  одного  или  нескольких
"охотников", но предвидя такую возможность, Иван решил действовать спокойно,
без шума, но быстро. Он видел, что  белобрысый  боится  рукой  пошевелить  -
очень уж не хочется ему расставаться с жизнью. И потому направился  прямо  к
нему, по пути отслеживая, чтобы тот ни на мгновение не выпадал  из  пределов
видимости, а также чтобы никто не оказался случайно на линии выстрела  и  не
лишил бы  его  таким  образом  преимущества  над  соперником.  Поэтому  Иван
двигался по сложной траектории и несколько метров даже шел в  неестественном
положении, как-то боком. Но зато он вышел точно  на  "охотника".  Расстояние
между ними неумолимо сокращалось...
   Наконец Иван подошел вплотную и сел рядом, положив свою  ладонь  на  руку
белобрысого парня, лежащую на колене. Со стороны это выглядело как дружеская
встреча двух хорошо знакомых людей.
   - Малыш, тебе никто не говорил, что ты похож на молодого Мэла Гибсона?..
   Иван говорил ровно и спокойно, именно  таким  тоном,  какой  и  свойствен
дружеской  беседе.  Парень  в  ответ  лишь  судорожно  вздохнул   и   сделал
глотательное движение. Он не знал, как  в  такой  катастрофической  ситуации
вести себя с Иваном, боялся сделать что-нибудь не так и  тем  самым  вызвать
его раздражение...
   - Девушки, например, не говорили? Нет? - Иван чуть наклонился,  приблизил
свои губы к его уху и немного понизил голос:
   - Где твоя пушка?
   Парень   подбородком   указал    на    свою    левую    подмышку.    Иван
приятельски-покровительственным жестом похлопал его по левой стороне груди и
действительно обнаружил, что пистолет там, где было указано.
   - Жаль, что тебе никто раньше не говорил, что ты похож на Мэла Гибсона, -
продолжал дружеским тоном трепаться Иван. - Теперь уже, наверное, никто  так
не скажет. Потому что в настоящий момент ты похож на пацана, который увидел,
как отец трахает его мамочку. А еще  ты  похож  на  человека,  который  ждет
смерти...
   Медленно выговаривая все это, Иван  спокойно,  без  резких  движений,  но
достаточно быстро сунул руку за  борт  светлого  летнего  пиджака  парня  и,
вытащив из подмышечной кобуры пистолет, сунул его себе в карман. Может быть,
кто-то и успел заметить в его руке оружие, но теперь это не имело  значения,
потому что задерживаться в зале Иван не собирался.
   - Если хочешь остаться в живых, то сейчас пойдешь со мной и будешь  вести
себя тихо. Тогда, может быть, тебе удастся осуществить свое желание...
   Иван обнял паренька за плечи, они одновременно поднялись и вместе пошли к
выходу на перрон... Затем свернули направо, в тот  глухой  проход,  в  конце
которого  Иван  оставил  такси.  "Охотник"  вел  себя   в   соответствии   с
поставленным условием. Но Иван обратил внимание на то, что парень  незаметно
озирается по сторонам, и сделал вывод: "охотник" на вокзале не один...
   Таксист  и  на  этот  раз  терпеливо  ожидал  пассажира.  Последнего  это
совершенно не удивило, но и особенно  не  обрадовало.  Водитель  же  заметно
повеселел - денежный клиент вернулся! Он даже вышел из  машины  и  услужливо
распахнул заднюю дверцу для Ивана  и  его  спутника.  Иван  надел  на  парня
наручники, взятые у него же из кармана, затолкал его в машину, сам сел рядом
с ним, закурил. Любопытствующий таксист пригнулся к рулю и  в  то  же  время
навострил уши. Прикинулся ветошью - сделал вид, что его нет в машине...  "Да
хрен с ним, пусть слушает!" - решил Иван.
   - Теперь ты будешь быстро и внятно отвечать на мои вопросы...
   Тон Ивана  изменился  вместе  с  ситуацией.  Теперь  он  говорил  сухо  и
по-деловому четко, вовсе не угрожал, но  за  короткими,  рубленными  фразами
чувствовалась реальная опасность.
   - Первый вопрос: сколько еще "охотников" на вокзале?
   - Один, - глухо ответил парень.
   - Второй вопрос: кто руководит "охотой"? Крестный?
   - Нет, - мотнул головой парень. - Илья. Первый номер.
   Только теперь Иван мог оценить по-настоящему всю важность той информации,
которую он откопал в своей памяти, - о молодом человеке по имени  Илья  и  о
"Савое"...
   - Третий вопрос. Твой пистолет с особым номером?
   - Да, - кивнул парень. - Восемнадцатый. Из тройки Четвертого.
   - Из какой еще сраной тройки? - не  понял  Иван.  -  Можешь  это  считать
четвертым вопросом.
   - Каждый из тех, кто входит в первую десятку, имеет в  подчинении  группу
из трех человек...
   Парень объяснял неохотно, словно делая над собой усилие, по-видимому, ему
не хотелось предавать своих. Иван слушал его со всевозрастающим интересом  и
удивлением.
   - ...В каждую тройку входят: один "курсант" из второй десятки, один -  из
третьей и один - из четвертой. Чтобы уравнять возможности  каждой  тройки  и
никому из СК не давать преимущества.
   - Что такое СК?
   - Союз киллеров.
   Парень, видно, все-таки решил сдавать всех подряд,  надеясь  таким  путем
спасти свою жизнь, и демонстрировал готовность отвечать на любые  вопросы...
Иван понял, что ему есть чем поинтересоваться,  помимо  обстоятельств  игры,
навязанной  ему  Крестным.  О  Союзе  киллеров  Иван  слышал  впервые.   Эта
информация его и заинтересовала, и обеспокоила одновременно...
   - Союз - это Крестный? - спросил Иван.
   - Союз - это Илья, - ответил белобрысый. - Это первая десятка.
   - А Крестного, значит, в расход...  -  Иван  уже  не  спросил,  а  просто
подумал вслух.
   - Крестному осталось жить столько же, сколько тебе. Он  умрет  в  тот  же
день, что и ты.
   Парень, видя,  что  информация,  сообщенная  им,  озадачила  Ивана,  чуть
приободрился и говорил уже гораздо увереннее...
   - Мы уберем его, как только ты будешь убит. Он старик и ни опасности,  ни
ценности сам по себе не представляет. Крестный приговорен. Точно так же, как
и ты.
   - И что же дальше? - поинтересовался Иван.
   - Дальше мы будем делать то, что нужно нам, а не Крестному...  Добиваться
своих целей... Выбирать своего председателя, которым сможет стать каждый  из
нас...
   - Каких целей? И почему их нельзя добиться с Крестным?
   - С Крестным? - Парень растерялся. - Он старик...
   - Ну и что? Вот ты молодой. Но он умрет, по крайней мере, после  меня.  А
ты меня опередишь.
   - Илья говорил... - пробормотал парень, но почему-то  резко  замолчал  на
середине фразы.
   - Что говорил? Ну! - прикрикнул на него Иван.
   - Что мы не должны быть бездумными  исполнителями...  Нам  самим  следует
решать, как работать и за какую цену... Этот старый маразматик считает,  что
владеет нашими жизнями, как Господь Бог... Мы сами определим, кому  жить,  а
кому умереть...
   Парень явно повторял чужие, услышанные им от кого-то  фразы,  не  слишком
хорошо понимая, чьи интересы  по-настоящему  просматриваются  за  этими,  на
первый взгляд, складными словами... Он был  предназначен  на  роль  обычного
"политического мяса", одной из тех песчинок в составе электората, из которых
и состоят песочные фундаменты постаментов для политических лидеров...
   - Заткнись, - сказал ему Иван. - Это уже и без вас давно решено.
   Иван  ждал,   когда   второй   "охотник",   обеспокоенный   исчезновением
белобрысого, начнет его искать и метаться по вокзалу, пытаясь разобраться  в
ситуации. А этот Ивана уже не интересовал. Только он пока не  придумал,  что
делать  с  ним  дальше...  Убивать  его  не  было  ни  желания,  ни   особой
необходимости.
   - Меня будут искать... - подал белобрысый голос, в котором  чувствовалось
напряжение. Он будто намекал на какую-то угрозу.
   - Я сказал: заткнись! - вторично оборвал его Иван. - Будет лучше, если  я
про тебя забуду... - Иван опустил стекло в  задней  дверце  такси  и  достал
пистолет. - Вы никогда ничем не станете. Всегда будете только кучей  дерьма.
И вам вечно будет засерать мозги какой-нибудь хуеплет вроде Ильи... Вот это,
что ли, твой приятель?
   Иван показал  пистолетом  на  невысокого  плотного  парня  с  квадратными
плечами с плащом, перекинутым  через  правую  руку.  Он  шел  в  их  сторону
напряженной походкой. Осторожность настолько ясно  выражалась  во  всех  его
движениях, что давала противоположный, демаскирующий эффект...
   - Смотри, -  сказал  Иван  белобрысому,  -  так  может  двигаться  только
самоубийца. Ты, надо сказать, выглядел не лучше...
   Парень с плащом приближался медленно, но шел точно в  направлении  такси.
Он был так увлечен осматриванием закоулков и  дверей  справа  и  слева,  что
обратил внимание на такси только тогда, когда до  машины  оставалось  метров
десять. Иван не стал дожидаться, пока он примет какое-либо решение: сразу же
выстрелил, попав парню в левую сторону груди. Тот без звука  упал  замертво.
Шофер такси автоматически повернул ключ в замке зажигания.
   - Подожди, - остановил его Иван. - Не торопись.
   Он  не  спеша  вылез  из  машины.  Ему  для  решения  очередной  проблемы
требовалось всего двадцать - двадцать пять секунд, а за такое короткое время
ничего существенного произойти не может... Когда Иван был уже около лежащего
на асфальте парня и разгибал пальцы его правой руки - они  сжимали  рукоятку
пистолета, спрятанного под  плащом,  -  он  услышал,  как  открылась  дверца
машины. Белобрысый пытался удрать... Иван передумал  отпускать  его:  врагов
нельзя щадить, их нельзя  прощать  и  верить  им  нельзя  ни  в  чем,  кроме
искренней ненависти и желания убить тебя...
   Белобрысый не успел выбраться из машины, он только  поставил  на  асфальт
одну ногу. Иван поднял руку убитого "охотника" с пистолетом и нажал на спуск
его же пальцем. Раздался выстрел. Пуля попала белобрысому в шею, он захрипел
и свалился на заднее сиденье... Иван вытащил наконец пистолет у  мертвеца  и
бросился к машине. Захлопнув на бегу дверцу,  открытую  белобрысым,  он  сел
рядом с водителем.
   - В Сокольники, - приказал он.
   Бледный водитель трясущейся рукой включил скорость.  Машина  вырулила  из
тупичка, пересекла площадь и помчалась по Краснопрудной.
   Иван, перегнувшись  через  спинку  переднего  сиденья,  проверил  карманы
белобрысого. Ему нужны были деньги, и он действительно  нашел  перехваченную
резинкой пачку долларов, состоящую из  мелких  банкнот.  Выдернув  из  пачки
примерно треть банкнот и сунув их в карман, Иван бросил остальные на  заднее
сиденье и сказал дрожавшему от страха водителю:
   - Деньги - твои. Избавься от него сам. - Иван кивнул на заднее сиденье. -
А меня высади у метро...
   Минут через десять он  уже  спускался  по  эскалатору  на  станцию  метро
"Сокольники", предоставив водителю самому решать свои  проблемы...  В  конце
концов, тот неплохо сегодня заработал. И с этим не перетрудится.
   ...Улица вновь кромсала сознание Ивана на части тысячами острых осколков.
Впечатления  от  московской  уличной  суеты  больше  всего  напоминали   ему
отражение в разбитом зеркале... Но Иван твердо решил держаться и не  впадать
в панику. В метро было все же немного спокойнее,  хотя  и  здесь  обстановка
походила на калейдоскоп. Однако по крайней мере от станции  до  станции  она
изменялась мало, и напряжение, владевшее Иваном, ослабевало...
   ...Водитель такси, долго блуждавший вокруг  парка  "Сокольники",  вырулил
наконец на пустынный, заросший  кустами  перешеек  между  Оленьими  прудами,
вытащил  из  машины  тело  и,  уложив  его  в  какую-то  ложбинку,  привалил
хворостом... Иван к тому времени уже несколько раз перешел с линии на  линию
метрополитена и вплотную подумывал о том, где и как ему устроиться на  отдых
предстоящей ночью.
   Никаких оригинальных или хотя бы просто удобных вариантов...  На  вокзалы
соваться нельзя, там ждут "охотники", в этом была  возможность  убедиться...
Снимать какую-нибудь бабу и проводить ночь у нее? Нет, этот вариант тоже  не
годится. Одна мысль о том, что придется кого-то трахать, вызывает тошноту...
Хочется просто покоя и неподвижности. Одиночество - лучший вид комфорта...
   Ехать на площадь  Восстания  в  свою  маленькую  и  не  известную  никому
квартирку Иван не рискнул по двум причинам: во-первых, нет никакой гарантии,
что это тайное убежище не раскрыто, во-вторых, если бы его обнаружили именно
там, он оказался бы в ловушке, потому что путей отхода  из  этого  места  не
было.
   "Видимо, придется всю ночь шататься по  улицам  с  шестью  пистолетами  в
карманах, как ходячий арсенал", - подвел итог Иван.

Глава 7

   С восьми часов утра Никитин организовал на Казанском вокзале  грандиозный
ремонт.
   Многочисленные входы и выходы, переходы между залами, проходы на  перроны
и прочие торные пути - все было перегорожено барьерами, стойками, натянутыми
веревками с надписями: "Прохода нет.  Ремонтные  работы".  Жизнь  вокзальных
аборигенов была жестко ограничена, свободное для  передвижения  пространство
безжалостно  усечено,  потоки  прежде  хаотически  метавшихся  пассажиров  -
упорядочены твердой рукой, не знающей ни сомнений, ни жалости. В  результате
на всем пространстве вокзала остался единственный путь  -  с  площади  и  из
метро к перронам. И двигаться по нему в этом направлении было просто и легко
- поток людей тек ровно, спокойно, несколько завихряясь  только  в  кассовом
зале. А вот обратно двигаться было чрезвычайно трудно - все равно что  плыть
против течения, и потому пассажиры с прибывающих поездов большей частью  шли
в обход - на площадь и вокруг вокзала...
   Не рискнув никому что-либо доверить, Никитин сам  расставлял  людей,  сам
проводил  инструктаж  и  сам  осматривал  предполагаемые  огневые   позиции.
Сложность заключалась в том,  что  из-за  скопления  больших  масс  людей  в
ограниченном пространстве  невозможно  было  вести  эффективную  стрельбу  в
здании вокзала. Никитин распорядился привезти  на  Казанский  пневматические
пушки, стреляющие сетями, которые обычно  использовались  при  отлове  диких
зверей.  Специфическое  оружие  безо  всяких  объяснений  позаимствовали   в
Московском зоопарке и  Институте  зоологии  при  Российской  Академии  наук.
Четыре пушки расставили  в  местах,  где  с  наибольшей  вероятностью  могли
произойти стычки, и замаскировали под ремонтную технику.
   Никитин  отправил  в  залы  Казанского  вокзала  тридцать  оперативников,
переодетых в рабочую одежду, и они с восьми часов утра  принялись  ковырять,
сверлить, стучать и  пилить.  Чтобы  деятельность  сотрудников  Никитина  не
выглядела откровенной имитацией, пришлось срочно согласовать с  руководством
вокзала характер и объемы реальных  ремонтных  работ.  Оперативники  хоть  и
кое-как, но все же  принялись  их  выполнять...  Руководство  вокзала  давно
планировало ремонт  внутренних  помещений,  что,  собственно,  и  натолкнуло
Никитина на эту  идею  -  задействовать  своих  людей  под  видом  ремонтных
рабочих.
   Кроме того, среди пассажиров вокзала постоянно крутилось  человек  десять
сотрудников, изображавших приезжих, они должны  были  отслеживать  появление
Ивана. Всем занятым  в  операции  были  заранее  розданы  фотографии  Ивана,
изготовленные  на  основе  фоторобота.  Никитин   строго   проинструктировал
каждого:  при  обнаружении  Марьева  никаких  самостоятельных  действий   не
предпринимать, сообщать об этом по рации ему лично  и  четко  выполнять  все
приказы, которые поступят от него.
   Первые два часа прошли в  большом  напряжении.  Все  ждали,  что  искомый
объект  будет  вот-вот  обнаружен  и  начнется  активная  операция  по   его
задержанию. Никитин при этом волновался, пожалуй, больше других. Он понимал,
что нет никаких оснований ожидать появления Ивана с самого утра, но  все  же
почему-то  волновался...  Постоянно  проверял  связь  с  постами,   группами
задержания и слежения. Дергал Коробова, допрашивая о  готовности  его  людей
применить  стандартные  разработки  по  задержанию  опасного  преступника  в
многолюдной городской среде. Герасимов, сидевший  рядом  с  ним  в  кабинете
начальника вокзала, хозяина которого они просто выгнали,  усмехался  себе  в
реденькие усы и говорил, что сейчас поспать бы не мешало, встали-то рано,  а
Иван, мол, все равно раньше полудня не появится...  По  его  предположениям,
Иван должен был отсыпаться  сейчас  где-нибудь  в  укромном  месте.  Никитин
посылал его подальше, причем  каждый  раз  по  новому  адресу.  И  продолжал
волноваться.
   К десяти часам утра и  самим  Никитиным,  и  всеми  его  людьми  овладела
какая-то апатия, появилось желание послать всю эту затею к  черту,  а  затем
закинуть туда же свою пушку или автомат и завалиться спать. Герасимов  же  к
тому времени уже воплотил это всеобщее желание в реальность:  растянулся  на
составленных вместе стульях и мирно спал, сладко  посапывая.  Никитин  жутко
ему завидовал, но последовать его примеру все же не решался. Зато подошел  к
изредка всхрапывающему во сне Герасимову  и  зажал  ему  нос  пальцами.  Тот
проснулся, послал Н