Юрий ВОЛОШИН
    ГЛАДИАТОР


    ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


      Текст    данной    книги    предоставлен    издательством    "ВАГРИУС"
http://www.vagrius.com

ЧАСТЬ I

Глава 1

   Иван уже восемь  минут  сидел  в  зале  ожидания  Павелецкого  вокзала  и
прокручивал в голове события последних двух часов своей жизни.
   Все ли он сделал правильно?  Никакой  ошибки  в  своих  действиях  он  не
находил. Но и избавиться от ощущения, что за ним наблюдают, тоже не мог.
   Волки, на которых ему приходилось когда-то охотиться, чуют запах крови за
несколько километров и спешат вмешаться в чужую драку или заявить свои права
на добычу. Иван, словно волк, чувствовал запах опасности, запах смерти.  Чем
дольше  он  сидел  в  полупустом  полуночном  зале  ожидания,  тем   сильнее
становился запах, бил по ноздрям, требовал действий.
   Иван почувствовал за собой глаз  сразу,  как  только  завершил  акцию  по
ликвидации человека, указанного ему  Крестным.  Крестный,  в  свою  очередь,
получил этот заказ от людей, которых Иван не знал и знать не хотел.  Он  был
исполнителем и свою партию исполнял виртуозно - "Иван-нож", как называл  его
иногда Крестный, большой любитель Армстронга. Хорошо  зная  Ивана,  Крестный
умел взглянуть на жизнь его глазами и потому не приказывал Ивану (ему вообще
никто ничего не мог приказывать), а просил его об услуге, о помощи. Крестный
и о деньгах никогда даже не заикался,  поскольку  деньги  Ивана  никогда  не
интересовали.
   Выполнив очередную просьбу Крестного,  Иван  всегда  обнаруживал  или  на
своем личном счету в банке или в известном  лишь  ему  и  Крестному  тайнике
очередную пачку долларов и, честно сказать, никогда не  задумывался  о  том,
почему именно столько и за убийство какого человека ему  заплатили.  Он  был
уверен, что в этом-то Крестный его не обманет и не обидит.
   Иван убивал не ради денег. Деньги для него были такой же  грязью,  как  и
все остальное в этой жизни. За деньги Ивана нельзя было купить. Говорят, что
за деньги покупают и продают душу. Но душа Ивана давно сгорела  в  Чечне,  в
огнеметных  залпах,  после   которых   шестнадцати-семнадцатилетние   пацаны
горящими факелами бессмысленно бежали, не  разбирая  пути,  навстречу  своей
смерти. И если они бежали в твою сторону, выход у тебя был один:  остановить
их пулей... Душа Ивана осталась на тех лесных  полянах,  где  его  чеченские
хозяева устраивали гладиаторские бои между пленными российскими солдатами, и
те по молчаливому взаимному согласию  бились  между  собой  насмерть.  Иного
способа не было сделать так, чтобы хотя бы один из двоих остался в живых.  В
этих схватках приходилось убивать и друзей. Порой, за мгновение  до  смерти,
друг с благодарностью смотрел другу в  глаза  -  благодарности  за  то,  что
уходит из жизни с успокоительным ощущением единства души и тела. За то,  что
ему самому не пришлось убивать своего друга...
   Опасностью уже не просто пахло, ею воняло. Смертью несло как  дерьмом  из
выгребной ямы, в которую Ивана сажали вместо карцера, когда он был  рабом  у
чеченского крестьянина.
   Он понял, что  следующие  пятнадцать  секунд  без  движения  могут  стать
последними секундами в его жизни. Иван встал и направился к выходу из  зала,
так и не определив, где источник опасности. Не дойдя трех шагов до ведущей в
другой, нижний зал лестницы, он  уловил  боковым  зрением  начало  какого-то
плавного движения, целью которого был он  -  это  Иван  почувствовал  каждой
каплей своей "отмороженной" в Чечне  крови.  Смерть  настигла  его  грозным,
дурно  пахнущим  океанским  валом,  чтобы  утопить  и  растворить  в   своих
пучинах... Нырнув вперед и вниз, Иван проскользил на животе по мрамору  пола
до начала лестницы и  покатился  по  ступеням  вниз.  Застекленный  стенд  с
расписанием поездов южного  направления,  рядом  с  которым  он  только  что
находился, осыпался дождем осколков. Звука выстрела Иван  не  слышал,  да  и
плевать ему  было  на  звуки.  Катясь  по  лестнице  и  сбивая  своим  телом
попадавшихся  ему  на  пути  "уважаемых  пассажиров",   он   не   переставал
анализировать ситуацию.
   "Что сделал бы я на их  месте?  Расстрелял  бы  весь  этот  катящийся  по
лестнице клубок. Пять лишних жизней пришлось бы забрать, но моя смерть  была
бы гарантированна. Раз я еще жив, значит,  они  ждут,  пока  я  докачусь  до
самого низа и клубок тел распадется на отдельные цели.  Секунда  понадобится
мне на то, чтобы подняться на ноги. В течение секунды я  буду  находиться  в
одном и том же месте, вот тут-то и получу пару очередей в любую часть  тела.
По их выбору. Не дождетесь, суки..."
   Иван  остановил  свое  движение  за  пять  ступеней  до  конца  лестницы,
предоставив трем женщинам и  двум  мужчинам  с  какими-то  баулами  катиться
дальше вниз - под пули... Когда первое тело взорвалось фонтанчиками крови  и
судорожно задергалось на мраморном полу, не выпуская из  рук  своих  баулов,
Иван уже успел, сидя на ступенях, послать три пули на вспышку и с мгновенным
удовлетворением отметить, как брызнула осколками  чья-то  лысина  чуть  выше
вспыхивавшего выстрелами ствола, и тут же забыл об этом,  занятый  проблемой
отхода с огневой позиции. Выбив зубы  рукояткой  своего  еще  дымящегося  ТТ
какому-то застрявшему на его пути пенсионеру с клюшкой, он сложным  зигзагом
с молниеносной быстротой пересек нижний зал и нырнул  в  переход  к  станции
метро...
   Постепенно притормаживая, Иван готовился принять темп движения окружающей
людской массы, чтобы раствориться в ней без следа, как капля вина в  стакане
воды. Он успокоил дыхание и, стараясь  не  делать  резких  движений,  снизил
скорость до  уровня  нормальной  торопливой  походки  куда-то  опаздывающего
обывателя. Вышел на перрон, но не сел в вагон подошедшего  поезда  метро,  а
прошел немного параллельно поезду и смешался с толпой  выходящих  из  вагона
людей. Уже поднимаясь  на  эскалаторе,  проконтролировал  обстановку  позади
себя, прикрывшись, на всякий случай, до безобразия  пухлым  телом  какого-то
толстяка, пыхтящего на одной с ним ступеньке в обнимку  со  своим  не  менее
пухлым портфелем.
   Позади  него  все  было  спокойно.  Никакого   локального   турбулентного
возмущения  обывательской  массы  Иван  не  зарегистрировал.  Запах   смерти
выветрился из его ноздрей.
   Он вновь почувствовал себя иголкой в стогу обывательского сена.  Ощущение
опасности утратило свою остроту и  сконцентрировалось  где-то  на  периферии
сознания. Но  ситуацию  вокруг  последнего  заказного  убийства  нужно  было
серьезно обдумать...

***

   Он, как всегда, проделал все чисто.  Для  начала  изучил  распорядок  дня
этого  кретина  -  банкира,  зажавшего   в   своем   банке   очень   крупный
правительственный  кредит,  уже  давно  четко  расписанный   по   конкретным
должностным лицам в том же правительстве. Правительство и выдало банкира  на
расправу. Большего Крестный Ивану не сказал, а он, по своему обыкновению,  и
не поинтересовался.
   - Ваня, помоги, - просто, как мужик мужика, попросил его Крестный. - Люди
нервничают, обижаются на меня, сколько можно ждать, говорят. Я не  могу  его
взять,  дважды  уже  осеклись,  я  троих  своих  людей  потерял.  Он,  сука,
бережется, знает, что за эти деньги загрызут его. Зря он этот кусок изо  рта
не выпускает, все равно проглотить не сможет.  Загрызут.  Беда  в  том,  что
загрызть-то я должен. А он мне уже три зуба  вырвал.  Убери  его,  Ваня.  Ты
сможешь, я знаю. Ты все можешь!..
   Банкир  и  вправду  берегся.  Он  ездил  в  бронированном  "мерседесе"  в
сопровождении  такой  плотной  охраны,  что  пуле  просто  невозможно   было
пробиться к его телу - она застревала в телах окружавших его охранников. При
выходе из машины его закрывали зонтами, уводя из поля зрения  предполагаемых
снайперов; радиоуправляемые взрывные устройства на пути следования от оффиса
до дома блокировались локальной радиолокационной защитой, подавляющей сигнал
на производство взрыва.
   За неделю наблюдений Ивану так ни  разу  и  не  удалось  увидеть  будущую
жертву на расстоянии выстрела. Впрочем, его это мало волновало. Стрелять  он
не собирался.
   На пальбе, кстати, и погорели двое из людей  Крестного.  Работали  они  в
паре, страховали друг друга. Вооружившись  "Спрингфилдами"  с  оптикой,  эти
двое засели на чердаках соседних домов и недели две наблюдали  за  приездами
домой и отъездами из дома банкира через оптические прицелы,  развлекая  друг
друга анекдотами по кодированному  радиоканалу.  Стоило  охране  на  секунду
замешкаться и не прикрыть банкира при выходе из машины зонтом, как  один  из
киллеров выпустил по  нему  три  пули,  свалив  на  землю,  а  другой  двумя
выстрелами раздробил банкирскую голову. Охрана,  однако,  повела  себя  так,
словно больше беспокоилась о своей безопасности, чем о жизни своего объекта.
Первое, что сделали охранники, - заняли безопасные, на их  взгляд,  позиции,
совершенно не обращая внимания на распростертое у  машины  тело.  Прицельный
выстрел из гранатомета по чердаку, где находился один из стрелков,  показал:
охрана занималась не столько сохранением жизни хозяина, сколько  наблюдением
за окнами и крышами окружающих домов. Гранатой стрелка разорвало  на  части.
Второго  снайпера,  который  успел  вовремя  покинуть  огневую  позицию,  но
недостаточно точно оценить обстановку, оцепившие дом охранники выловили  при
выходе с черного хода и расстреляли на месте.
   Крестный смирился бы с потерей  людей,  будь  задание  выполнено.  Но  он
быстро выяснил, что  застрелен  был  двойник  банкира,  хотя  и  радио  "Эхо
Москвы", и "Дежурная часть" РТР сообщили, что погиб сам председатель  совета
директоров "Интегралбанка" Сергей Кроносов. Разведка  у  Крестного  работает
четко.
   Кроносов пару дней поддерживал версию о своей смерти. А потом  неожиданно
появился на расширенном заседании правительства, причем вылез с заявлением о
необходимости изменить целевое назначение застрявшего в его  банке  кредита,
аргументировав  свое  предложение  тем,  что   необходимо   позаботиться   о
наибольшей эффективности его использования.
   Ситуация приобрела исходный вид. Кроносов берегся  пуще  прежнего.  Чужие
деньги были все еще у него и по-прежнему делали его уязвимым.
   Крестный решил предпринять еще одну попытку. Его человек снял квартиру  в
доме напротив "Интегралбанка", смонтировал в ней ракетную установку ближнего
действия и с ее помощью разнес вдребезги  пятый  этаж  здания  банка  в  тот
момент, когда по его расчетам в кабинете председателя происходило  заседание
совета директоров. Взрывом  искалечило  секретаршу,  убило  пять  банковских
клерков  и  начальника  одного  из  отделов,  который  проводил  в  кабинете
директора совещание с персоналом. Директора же  действительно  в  это  время
совещались, но не на  пятом  этаже,  а  в  подвале  банка,  в  бронированном
хранилище  денег.   "Ракетчика"   взяли   менты,   не   сводившие   глаз   с
"Интегралбанка"   после   нашумевшего   выступления   его   руководителя   в
правительстве. Вернее, попытались взять. Ему отрезали путь вниз, но он  ушел
на крышу и начал спускаться по  водосточной  трубе,  пока  почти  все  менты
ломанулись внутрь дома. Но дом был старой постройки полувековой давности,  и
на уровне четвертого этажа прогнившая труба  не  выдержала.  С  двухметровым
куском   трубы   в   руках   смельчак   упал   спиной   на   гребень   крыши
магазина-пристройки. Он был еще жив, когда менты снимали его оттуда, но умер
по дороге в больницу. И правильно сделал, потому что жить ему  оставалось  в
любом случае всего несколько часов. Крестный не прощает таких промахов.
   Иван сразу решил не соревноваться с охраной Кроносова в точности стрельбы
и не ждать неделями, пока  она  допустит  какой-либо  промах.  Тривиальность
мышления многих его коллег иной раз просто изумляла  Ивана.  Они  вели  себя
так, словно не существовало других способов лишить человека жизни, кроме как
всадить ему свинец в череп или разнести его на клочки зарядом тротила.  Есть
много способов убить человека, и выбор конкретного способа в  каждом  случае
зависит только от условий выполнения этой задачи.
   Брать банкира следовало,  конечно,  дома.  Самым  сложным  было  -  точно
выяснить, когда он там бывает. Остальное  Иван  считал  делом  техники.  Или
профессионализма.
   Дома человек наиболее уязвим, потому что дом - единственное место, где он
позволяет  себе  расслабиться,  полностью  предоставляя   заботу   о   своей
безопасности другим людям. А вот этого делать нельзя никогда, Иван знал  это
твердо и незыблемо. Ты,  и  только  ты,  сам  и  всегда  отвечаешь  за  свою
безопасность. Если ты думаешь по-другому, то считай себя уже трупом. Поэтому
банкир-ворюга был уже мертв, хотя и придерживался пока еще  противоположного
мнения. Ничего, Иван готовился помочь ему взглянуть в  глаза  реальности.  В
последний раз.
   Визуальное наружное наблюдение не давало никаких результатов, в этом Иван
убедился на опыте своих предшественников. Тем не менее план  ликвидации  уже
сложился у него в голове сам собой, как это обычно и бывало...
   Это была интуиция смерти. Иван просто чувствовал,  как  облегчить  смерти
путь к человеку, как открыть ей дорогу. Он был проводником смерти, поскольку
хорошо понимал ее природу, - слишком часто он находился рядом с ней. Или она
- рядом с ним.
   Это как с женщиной. С женщиной, а не с блядью... Проститутку  берешь,  не
глядя ей в душу, только топишь свою тоску в ее теле, только спускаешь в него
свое напряжение. При этом остаешься в одиночестве  и  даже  в  самые  острые
моменты не перестаешь контролировать ситуацию:  чтобы  всегда  быть  готовым
переломить ей шею при малейшей попытке агрессии с ее стороны.
   Так однажды он сломал хребет питерской проститутке,  стоявшей  перед  ним
"раком" и в тот самый момент, когда он кончал, сделавшей  движение  рукой  в
сторону подушки, под которой лежал его пистолет. Хотела ли она действительно
завладеть его оружием, или движение было случайным, оргаистическим, он так и
не узнал. Руки его рефлекторно взметнулись с ее зада и резко  опустились  на
позвоночник в области поясницы. Проститутка продолжала стонать так же, как и
секунду назад, даже тон голоса не изменился, и предсмертные стоны оставались
сладострастными. Сломав ей позвоночник, он не перестал содрогаться в оргазме
и потому вновь вцепился в ее ягодицы, подхватив качнувшееся и обмякшее тело.
Еще две-три судороги свели его собственное тело, прежде чем он понял, что ее
необходимо  добить.  Он  отпустил  зад  проститутки,  и  она  упала  ничком,
ткнувшись головой в стену и подсказав ему таким образом, что делать  дальше.
Взяв ее голову обеими руками за подбородок и за затылок, он резким движением
свернул ей шею и начал спокойно одеваться. "Хорошая  смерть,  -  подумал  он
тогда. - Не каждому так везет - умереть, наслаждаясь..." Последнее,  что  он
видел и что запомнил, покидая ту питерскую квартиру,  -  капли  его  спермы,
сочащейся из тела, еще несколько  минут  назад  бывшего  живым  и  способным
возбуждать желание. А  теперь  ставшего  мертвым  и  не  вызывающим  никаких
чувств, кроме досады на баб, которые так неосторожно двигаются в постели.
   Итак, план Ивана предусматривал точное знание распорядка дня его  жертвы.
Вернее, вечера. Дни Кроносов проводил в банке, который  охранялся  не  хуже,
чем управление гестапо в третьем рейхе, - на всех этажах на каждом углу  или
повороте  коридора  стояло  по  охраннику-автоматчику,  причем  в   пределах
видимости своих соседей-охранников справа и слева. Станция  радиолокационной
защиты не выключалась ни на секунду. Посетителей на входе обыскивали  вполне
профессионально,  что  исключало   возможность   попадания   внутрь   здания
неучтенного охраной оружия или взрывчатки, а всех недовольных таким  режимом
проверки вежливо, но непреклонно выставляли вон. К  тому  же  Кроносов,  как
доносила разведка Крестного, не вылезал из  своего  бронированного  подвала.
Берегся, сволочь.
   Ивана интересовало, как Кроносов  проводит  время  вечером  внутри  своей
квартиры, занимающей пятый этаж элитного дома на  Тверской.  По  сути  дела,
Ивану  был  доступен  лишь  один  вид  слежения  -  акустический.  Им  он  и
воспользовался.  Представившись  в  домоуправлении  инженером-ревизором   из
архитектурного надзора и даже предъявив  соответствующие  "корочки",  только
что приготовленные им самим на компьютере, Иван тщательно изучил  планировку
этажа и возможную его перепланировку, определил наиболее  перспективные  для
наблюдения помещения - те, которые, по его предположениям, служили Кроносову
столовой, спальней и гостиной.  Не  попасть  из  пневматической  винтовки  в
стекла окон пятого этажа мог только вовсе безрукий. В  итоге  на  каждом  из
оконных   стекол   выбранных   Иваном   комнат    снаружи    оказалось    по
присоске-мембране, способной фиксировать звуки внутри помещения и передавать
их кодированным сигналом на расстояние до  пятисот  метров.  Оконное  стекло
само по себе - прекрасная мембрана-резонатор, нужно лишь подключиться к этой
естественной системе регистрации акустической информации и передавать ее  по
назначению. Охрана Кроносова настолько была озабочена возможным  покушением,
что совершенно пренебрегала  мерами  безопасности  против  подслушивания,  и
антижучковая аппаратура пылилась в бездействии. На Ивановых  "жучков"  никто
не обратил внимания.
   Иван не ошибся в своих расчетах  о  перепланировке  всего  этажа  в  одну
квартиру, и предполагаемая спальня оказалась действительно спальней,  а  вот
на месте гостиной  была  столовая  и,  соответственно,  наоборот,  на  месте
последней  -  гостиная.  Но  информация  иного  рода  для  Ивана  не  играла
существенной роли. Единственное, что  его  по-настоящему  интересовало  -  в
какое время Кроносов принимает душ.
   За три дня прослушивания вечерней жизни Кроносова Иван в конце  концов  и
это выяснил с достаточной степенью  точности.  Приезжавший  домой  ежедневно
ровно в двадцать два часа банкир, к примеру, минут сорок мотался из  комнаты
в комнату, общаясь с детьми и слушая щебет  жены  о  каких-то  проблемах  со
служанкой, о перспективах летнего отдыха... Она, видите ли, никак  не  могла
решить, как ей с детьми лучше отдохнуть: поехать на французскую Ривьеру, где
она была уже раза  четыре  и  где  ей  чрезвычайно  нравилось,  или  выбрать
что-нибудь экзотическое - типа  сафари  в  экваториальной  Африке.  Банкирша
испытывала  большое  удовольствие,  подстрелив  прошлым  летом  антилопу   в
Конголезском национальном парке. Теперь она жаждала более острых ощущений  и
намеревалась поохотиться на буйволов и носорогов.
   "Ох и жадная, должно быть, в постели сучка", - думал, слушая это, Иван.
   Сильно  раздраженный  чем-то,  скорее   всего   обострившейся   проблемой
собственной безопасности, Кроносов в ответ обложил ее трехэтажной непечатной
тирадой, которая вкратце означала примерно следующее: если она страдает  без
вялого стручка своего французского хахаля, то пусть выпишет его сюда, дорогу
банк оплатит... но ненадолго, иначе он, Сергей  Кроносов,  оторвет  французу
яйца и заставит ее их съесть; а поохотиться можно и здесь на зверей не менее
диких, пусть берет свой карабин и лезет на крышу дежурить, он,  мол,  знает,
что дюжина головорезов крутится вокруг дома, ловя момент, чтобы  разбрызгать
его мозг, мозг финансового гения, по асфальту.
   "Сейчас он ее трахнет", - делал вывод внимательный слушатель Иван.
   И точно: окно спальни начало  "транслировать"  стоны  и  выкрики...  Иван
вывел для себя заключение, что Кроносов чувствовал близость своей  смерти  -
главный признак был налицо: он трахал жену ежедневно и подолгу.  Измочаливал
ее до того, что она и стонать-то переставала,  а  однажды  даже  заикнулась:
хватит, мол, достаточно. Но только сильнее возбудила этим  банкира,  и  Иван
ещ