ачка  вчерашних  счетов  появилась  в   разделочном   цехе   практически
мгновенно. Иван положил их перед Андреевым на железный  разделочный  стол  и
сам быстро разыскал нужный счет... Сумма, вписанная  в  него,  действительно
оказалась значительно меньше, чем в первом экземпляре на сто  девяносто  три
тысячи. Пиво и креветки в этом счете вообще отсутствовали. По нему выходило,
что Иван вчера ограничился только мясным салатиком под названием "Фигаро"  и
чаем с пирожными. О свиных краях, фаршированных  грибами,  которые,  кстати,
Ивану вчера показались чрезвычайно вкусными, во втором экземпляре счета тоже
не упоминалось.
   - Ах, твари!.. - задохнулся Андреев. - Счета  переписываете?..  Официанта
сюда, - рявкнул он за дверь, уверенный, что там внимательно прислушиваются к
тому, что происходит внутри.
   Секунд через пятнадцать в  разделочный  цех  вошел  официант  Серьга.  Он
двигался настороженно и плавно, готовый то ли к прыжку, то ли к удару... "Да
ты, дружок, не  так  прост,  как  выглядишь,  -  подумал  Иван.  -  Кое-что,
наверное, в жизни видел, раз запах смерти чуешь..."
   - Это что? - спросил Серьгу Андреев, кивнув на лежащий на столе счет.
   - Счет, - односложно ответил официант.
   - Ты мне, блядь, не умничай! - заорал Андреев. - Ты переписывал?
   Официант открыл было  рот,  собираясь,  вероятно,  объяснить,  что  вчера
работала другая смена и он, мол, не мог  выписывать  именно  этот  счет,  но
дальше Иван не дал ему ни договорить, ни додумать... Официант не должен  был
больше ничего  произносить,  да  и  тянуть  с  ним  нельзя  было  -  он  мог
почувствовать ожидающую его судьбу и, начав ненужную возню, поднять шум.
   ...Иван выбрал длинный, почти полуметровый, нож из тех,  что  в  изобилии
валялись среди кусков  говядины  на  разделочных  столах,  и,  зайдя  сбоку,
проткнул им официанта насквозь - вогнал в  его  тело,  а  точнее  в  область
солнечного сплетения, заточенную остро, как бритва, мясницкую сталь...
   Официант напрягся всем телом, выпучил глаза и  крепко  схватился  за  нож
руками, разрезая себе при этом ладони. С  кистей  его  рук  на  пол  потекли
струйки крови.
   Андреев тоже вытаращил глаза и оцепенел.
   Иван  взял  из  руки  владельца  ресторана  счет,   который   тот   чисто
автоматически продолжал сжимать в пальцах, и вложил в его ладонь ручку ножа,
на котором торчал, почти висел официант. Андреев невольно схватился за  нее,
так как Серьга стал заваливаться  на  него,  явно  собираясь  упасть  в  его
объятия...
   Иван тем временем был уже у двери. Щелкнув задвижкой, он успел  подумать:
"Сейчас они там сами решат, кому еще придется умереть..."
   Но этот вопрос, как выяснилось, был давно решен. Стоило  только  щелкнуть
задвижке, дверь тут же приоткрылась, и в нее просунулась голова  бармена,  у
которого была, очевидно, уже готова своя, реабилитирующая его  смену  версия
ответа на любой вопрос, связанный со счетами. Иван чуть посторонился,  чтобы
бармен мог хорошо рассмотреть Андреева, держащего мясницкий нож с висячим на
нем официантом.
   - Ты что сделал, сука? Я же  тебя  зарою...  -  закричал  в  этот  момент
Андреев.
   Голова бармена моментально исчезла, а дверь захлопнулась.
   Андрееву удалось оттолкнуть от себя официанта, и тот упал спиной на  пол.
Нож сантиметров на тридцать торчал вверх из его живота. Капли крови  стекали
по лезвию, на белой официантской рубашке расплывалось ярко-красное, под цвет
форменной жилетке, пятно. Рукоятка ножа слегка  покачивалась  из  стороны  в
сторону.
   - Теперь ты заткнешся и будешь слушать, - сказал Иван  бледному  как  мел
Андрееву. - Внимательно слушай. И тогда останешься в живых.
   - Кто ты? - сдавленным шепотом спросил Андреев.
   - Угадай с трех раз, - хмыкнул Иван.
   Он подошел к двери, открыл ее и рявкнул на собравшихся у дверей:
   - А ну, быстро по местам! Работать! Работать!
   Коридор опустел.
   Закрывая дверь, Иван  специально  повернулся  спиной  к  Андрееву,  чтобы
стимулировать его активность. Нужно было окончательно сбить с него  спесь...
Услышав сзади легкий шорох,  Иван  помедлил  еще  секунду,  делая  вид,  что
возится с защелкой замка, затем резко повернулся.
   Если бы убийство не стало профессией Ивана, его призванием, если бы он не
изучил  это  дело  досконально  и  теперь  не   чувствовал   бы   интуитивно
эффективность того или иного движения в  любой  ситуации,  вид  стремительно
нападавшего на него Андреева с занесенным  над  головой  коротким  мясницким
топориком мог бы внушить ему серьезные опасения, а то и просто напугать.
   Но для Ивана, с его особым  восприятием  и  особыми  реакциями  в  момент
опасности, Андреев двигался вовсе не стремительно, а даже вяло  и  неуклюже,
как при замедленной съемке. Иван словно находился на тренировке  и  спокойно
отмечал дилетантские недочеты, допускаемые молодым курсантом при  выполнении
фронтальной атаки с рубящим оружием: "...Голова слишком втянута и  сковывает
активность плечевых  мышц,  удар  из-за  этого  выйдет  ослабленным...  Руки
занесены слишком далеко назад, центр тяжести не впереди на полшага, где  ему
положено быть, а сзади выдвинутой  вперед  ступни  правой  ноги.  При  таком
положении ударить сильно вообще очень трудно. Да еще существует  возможность
без посторонней помощи самому грохнуться, завалившись назад, если  еще  чуть
сместить центр тяжести. Ноги поставлены на правильное расстояние, но слишком
выпрямлены, что лишает тело  нападающего  возможности  маневрировать  как  в
вертикальной плоскости, так и в горизонтальной..."
   Все это Иван вычислил мгновенно, за доли секунды. И успел еще подумать  о
том, что самым эффективным приемом противодействия был  бы  бросок  в  ноги,
после которого нападавший с занесенными вверх руками крепко приложился бы  к
мраморному полу, да еще, скорее всего, получил бы по голове обухом своего же
топора. Однако Иван вовсе не собирался кататься по полу и пачкать коровьей и
человеческой кровью свой свеженький зайцевский костюм. Сегодня работа должна
быть чистой, опрятной. Тем более что никаких особых сложностей в  общении  с
клиентом не предвидится.
   Отступив на шаг в сторону Иван прогнулся и ударил Андреева носком ботинка
в живот. Тот будто сломался: уронил топор, ноги его подогнулись и он упал на
колени. Иван сгреб в кулак длинные светлые волосы Андреева и, потянув за них
вниз, задрал его голову подбородком кверху.
   - Ты еще не понял, - спросил его Иван, - что твоя жизнь изменилась в  тот
момент, когда ты увидел меня?..
   Андреев с ужасом смотрел на него, делая судорожные движения, будто что-то
пытался проглотить.
   Иван подтащил его к трупу официанта, нагнул к  лицу  Серьги,  искаженному
гримасой боли, чтобы Андреев видел его застывшие, незакрывшиеся  глаза.  Что
увидел в них Андреев, Иван не знал, но тело хозяина ресторана  содрогнулось,
губы его задрожали.
   - Сейчас ты или умрешь, - сказал Иван, - или будешь жить дальше.  Но  уже
по-другому. Не так, как ты жил прежде.
   Андреев, согнувшись, стоял на коленях над трупом и молча слушал.
   - Недавно ты сделал ошибку, - продолжал Иван. - За ошибку  тебе  придется
заплатить дорого. Я бы мог взять твою жизнь. Но она мне не нужна.  Я  возьму
твои магазины и твой ресторан. Ты сам мне их отдашь.
   Иван сделал паузу, но Андреев  молчал,  лишь  плечи  его  согнулись  чуть
сильнее.
   - Правда, у тебя есть выбор, - усмехнулся Иван. - Ты можешь отказаться. И
ляжешь рядом с ним. - Иван толкнул ногой тело официанта. - Я убью тебя  этим
же ножом, - продолжал он. - Но ты не откажешься.  Ты  согласишься  и  будешь
жить. На условиях, которые я тебе назову. На любых условиях.  И  не  потому,
что очень хочешь жить... Потому, что ты меня боишься. И сделаешь все, что  я
тебе прикажу. Все.
   Иван подошел к Андрееву вплотную и поставил ногу  на  его  спину.  Сквозь
подошву он чувствовал, как мелко вибрировало тело Андреева.
   - Вытащи из него нож, - приказал Иван.
   Андреев судорожно помотал головой.
   Иван скользящим ударом стукнул его каблуком в ухо. Тот уткнулся  лицом  в
тело мертвого официанта. Не глядя, даже не поднимая  головы,  нащупал  рукой
нож, потащил его вверх...
   - Отрежь ему ухо, - вновь приказал Иван.
   Андреев застыл над официантом с ножом в руке...
   - Отрежь ему ухо, - повторил Иван. - Ты меня понял? Или тебя ударить?
   Андреев, не глядя, протянул руку  к  голове  официанта,  нащупал  ухо,  с
видимым трудом заставил себя скосить глаза в ту сторону, чиркнул острым  как
бритва ножом... Отрезанное ухо он поднял и  держал  на  вытянутой  руке  как
можно дальше от себя, стараясь касаться пальцами только серьги.
   - Положи его на стол, - сказал Иван. - На тот, у двери.
   У двери стоял единственный относительно чистый стол во  всем  цехе.  Иван
бросил на него папку с бумагами, вытащил документы, положил рядом авторучку.
   Андреев  тем  временем,  очень  аккуратно  держа  отрезанное  ухо   двумя
пальцами, осторожно нес его к столу, не сводя со своей руки сосредоточенного
взгляда. Нож он не бросил и держал его в другой  руке,  совершенно,  однако,
забыв про него.
   - Подписывай, - поторопил Иван.
   Андреев посмотрел на бумаги, попытался их прочитать, несколько  раз  тряс
головой, но так, видимо, и не смог это сделать. Взгляд  его  каждую  секунду
возвращался к лежавшему перед ним на столе уху.
   - Не заставляй меня ждать, - тихо сказал Иван.
   Андреев быстро взглянул на него, согласно кивнул, бросил нож и  схватился
за авторучку... Секунд через десять документы были подписаны.
   - Ты молодец, - похвалил Иван.  -  Ты  все  правильно  понял.  Теперь  ты
останешься жить. Но я знаю - ты захочешь меня обмануть, как  только  выйдешь
отсюда... Я бы мог посадить тебя в тюрьму. За его убийство.
   Иван кивнул на мертвого.
   - Ведь это ты его убил.  Бармен  это  подтвердит.  Он  видел  все  своими
глазами... И ты сидел бы в камере с убийцами. Они трахали бы тебя в  жопу  и
давали бы тебе сосать  свои  члены.  Потому  что  ты  беззубый  и  твой  рот
показался бы им соблазнительным.
   Андреев не сводил глаз с отрезанного уха...
   - Но я избавлю тебя от этого, - продолжал Иван. - Я не дам совершить тебе
еще одну  ошибку.  Я  просто  возьму  с  тебя  клятву.  Ты  поклянешься  мне
отрезанным ухом, что никогда, слышишь,  никогда  тебе  даже  мысли  такой  в
голову не придет - меня обмануть. А чтобы я  поверил  твоей  клятве,  сейчас
ты...
   Иван сделал паузу, наблюдая, как напряглось тело Андреева. Тот еще больше
втянул голову в плечи, неестественно согнулся, так что руки его висели почти
до пола...
   - ...Съешь это ухо, - закончил Иван.
   Андреев затравленно оглянулся, но тотчас же перевел  взгляд  на  то,  что
лежало перед ним, - на поблескивающее  серьгой  человеческое  ухо  в  лужице
крови.
   - Если ты будешь медлить, - сказал Иван, - я отрежу твои уши. И  заставлю
тебя их съесть тоже, - он нагнулся, поднял брошенный Андреевым нож и  сделал
шаг к столу...
   Андреев судорожно схватил отрезанное ухо, зажмурился и сунул его в рот.
   Иван криво усмехнулся. "Дрожащая тварь", - подумал он.
   Андреев бессмысленно таращил глаза и размеренно двигал челюстями, ломая о
серьгу последние зубы и совершенно этого не замечая.
   - Теперь я тебе верю, - сказал Иван. - Держи его во рту. Дома выплюнешь.
   Иван заставил Андреева снять грязный пиджак и смыть кровь с рук. Нашел  у
него в кармане расческу, причесал его. Андреев двигался покорно-механически,
по-видимому совершенно ни на чем не способный сосредоточиться,  кроме  того,
что держал во рту...
   - Сейчас ты поедешь домой, - наставлял его  Иван.  -  Позвонишь  из  дома
брату в ментовку и скажешь, чтобы он здесь прибрал. Жить будешь  на  пенсию.
Тебе оставили десять процентов доходов с твоих магазинов. Ты доволен?
   Андреев согласно кивнул.
   - Домой поедешь с охраной. И не бойся, по дороге тебя  никто  не  тронет.
Ну? Не боишься?
   Андреев что-то промычал и помотал головой из стороны в сторону.
   Они вышли из разделочного цеха. Иван, выходя последним, плотно прикрыл за
собой дверь. Прошли в ресторан. Бармена за стойкой не было...
   Проводив Андреева к выходу, Иван жестом подозвал второго официанта:
   - Андрей Владимирович приказал закрыть разделочный цех на замок и  никого
туда  не  пускать.  Сами  тоже  не  заходите.  Скоро  подъедет  брат  Андрея
Владимировича, вот его и проводите туда. Сам хозяин немного приболел.

***

   Иван шел пешком по Чугунному мосту... Ему было  просто  противно  оттого,
что жизнь устроена именно так, а не иначе. "Как легко  сломать  человека,  -
думал он. - Какое это мягкое и податливое существо. Достаточно причинить ему
боль, показать, что рядом с ним стоит смерть, и он уже  готов  на  все,  что
угодно, лишь бы сохранить свою жизнь, которая, в  сущности,  ему  совсем  не
нужна. Он  совершит  любое  зло,  сожрет  самого  себя,  вывернет  весь  мир
наизнанку из одного только страха потерять жизнь. Вот так и получается,  что
сама жизнь есть причина и источник зла..."

Глава 8

   ...Крестный припомнил, что  из  "эксперимента"  с  бизнесменом  Андреевым
тогда  чуть  было  не  вышел  довольно  большой  шум,   районного,   правда,
масштаба... Но все же шум. Пришлось прятать концы  в  воду,  кое  что  после
Ивана подчищать... И все из-за его излишне  резкого  стиля  работы.  "Однако
задание он все же выполнил, - подумал Крестный. - А как его еще  можно  было
выполнить?.."
   Бармена, сбежавшего тогда из  "Гаргантюа",  на  следующий  день  нашли  в
Водоотводном канале под Комиссариатским мостом с перерезанным горлом.
   Крестный, волей-неволей вынужденный следить за развитием  событий,  навел
справки и через "ордынцев" выяснил, что это  дело  рук  милицейского  братца
Андреева. Капитан  не  был  профессиональным  убийцей,  поэтому  наследил  -
оставил свидетеля-помощника и, главное, породил  подозрения  у  собственного
начальства о своей причастности к этому убийству. Ниточка могла привести и к
"Гаргантюа", а Крестному такой геморрой вовсе не был нужен...
   Капитана потребовалось срочно убрать, и его убрали. Сделал  это,  правда,
не Иван, но сделано было оперативно и  чисто.  Капитан  был  убит  прямо  на
рабочем месте, у себя в райотделовском кабинете, выстрелом через  окно.  Его
помощник - тот самый охранник, что  свидетельствовал  против  "ордынцев",  -
пропал  бесследно.  Крестный  тут  был  ни  при  чем.  Наверное,   "ордынцы"
постарались, а может быть, и сам сбежал.
   На этом все вроде бы успокоилось.
   А Андреев сошел с ума. Он почти месяц ходил по  бывшим  своим  магазинам,
хватал там с витрин мелкие предметы и совал их себе  в  рот.  В  "Гаргантюа"
заходил  ежедневно:  бросал  в  аквариум  железные  рубли,  мешал   работать
официантам - заглядывал им в глаза, трогал за  уши...  Потом  куда-то  резко
пропал, по всей  вероятности,  озабоченные  родственники  или  под  домашний
надзор его посадили, или уж сразу на "канатчикову дачу" отправили...
   Иван Крестного устраивал  во  всех  отношениях,  и  как  исполнитель  его
замыслов представлялся почти незаменимым. И действительно:  достаточно  было
только четко сформулировать задачу,  и  Иван  практически  всегда  добивался
нужного результата.
   Работал он очень жестко...
   Крестный поймал себя на том, что здесь вместо слова "жестко" ему  хочется
употребить слово "жестоко"... Смерть для Крестного  все  больше  становилась
понятием абстрактным. Самому лично сталкиваться с ней ему не приходилось уже
давно.
   За все время своего негласного управления московской криминальной  жизнью
он сам, своими руками, убил двух, нет, трех человек.  Это  было  еще  тогда,
когда  он  только  боролся  за  свое  место  под   солнцем...   Существовала
необходимость убрать этих людей, без этого не обошлось бы ни в коем  случае,
поскольку они стояли на его пути, так сказать, загораживали ему дорогу...
   Тогда он работал один и, собственно говоря, не звался еще даже  Крестным.
Это имя он получил позже, уже став фактически тем,  кем  он  был  сейчас.  А
тогда он выступал лишь одним из претендентов -  не  самый  авторитетный,  не
самый сильный, но самый умный среди них и,  именно  в  силу  этого,  имевший
блестящие перспективы. Он оказался наиболее удачливым...
   Да, самому ему пришлось ликвидировать лишь троих, хотя  весь  его  долгий
путь к дню сегодняшнему  "украсили"  десятки  трупов  людей,  убитых  чужими
руками. Но для него теперь это  была  "черная"  работа,  на  которую  всегда
находились исполнители, работавшие ради денег или идущие на  это  из  страха
быть убитыми... Одни отрабатывали таким образом долги, другие "зарабатывали"
этим путем положение в  "обществе",  поскольку  другим  путем  -  просто  не
умели...
   Одного из тех двоих, а потом и еще одного Крестный положил сам... Не было
тогда у него ни денег, ни своей  собственной  организации,  ни  проверенного
"отряда". Сделал он это совершенно спокойно: не думая о том,  что  чувствует
жертва в момент своей смерти, не представляя себя на  ее  месте,  не  терзая
себя сомнениями, вправе ли он забирать чужую жизнь. Он отнесся тогда к  этим
трем  убийствам  как-то  формально,  довольно-таки  бесчувственно  -  как  к
стрельбе  по  мишеням  в  тире.  Человек,  в  которого  летели   его   пули,
представлялся ему лишь черным силуэтом очередной мишени, поразив которую  он
выигрывал, а промахнувшись - терпел поражение... Поражение было  равносильно
смерти, а умирать он не собирался.
   ...Работа  Ивана  привлекала  его  пристальное  внимание  -  так   работа
профессионала   высокого   класса   всегда   обращает   на   себя   внимание
соответствующих специалистов. А уж в этом деле Крестный разбирался как самый
настоящий специалист, эксперт и ценитель...
   Будучи не исполнителем, а организатором, он тем не менее досконально знал
"искусство убивать"... И щедро передавал  знания  и  опыт  тем,  кто  был  в
состоянии их усвоить во всем объеме. Правда, таких попадалось немного. Людей
приходилось тщательно отбирать, как отбирают из  многих  абитуриентов  всего
нескольких кандидатов в  студенты  престижного  вуза.  За  год  из  примерно
двадцати  человек,  пришедших  к  нему  для  обучения,  образно  говоря,   в
"ученики",  оставалось  обычно,  дай  Бог,  два,  а  то  и  один.  Остальные
превращались в "учебные пособия"... При этом ни сам Крестный, ни кто-то иной
формально никого никуда не отбирал и уж тем более не  назначал  на  какие-то
там роли... Все совершалось как бы само собой. Оставался тот, кто  хотел  и,
главное, мог остаться. Процесс  обучения  был  таким  же  естественным,  как
естественный отбор  в  природе,  как  процесс  выживания.  И  соответственно
течение  этого  процесса  зависело  прежде  всего   от   природных   качеств
претендентов на "звание" киллера... Методы обучения основывались на  тех  же
принципах, что и миллионнолетняя эволюция человека, - если, конечно,  верить
Дарвину, а не Ветхому завету... Право на жизнь принадлежало  тому,  кто  был
сильнее не только физически, но и во всех прочих отношениях.
   Крестный ставил выше физической силы особые  природные  данные:  быстроту
реакции  как  физиологической,  моторной,  так  и  психической,  умственной;
интуицию,  то  есть  способность  предчувствовать,  предвосхищать   события;
аналитические способности  и  умение  их  применять  в  конкретной,  текущей
ситуации.  В  сочетании  с  хорошей  физической  подготовкой  и   врожденным
стремлением к лидерству  эти  качества  давали,  позволяли  достичь  высоких
результатов  в  "искусстве  убивать",  а  значит  -  и  в   школе   киллеров
Крестного...
   ...Крестный сразу почувствовал, что Иван совершенно не похож на остальных
"учеников" уже хотя бы тем, что постоянно сам  шел  навстречу  смерти,  даже
искал ее, но каким-то странным образом каждый раз оставался в живых...
   О нем Крестный не имел почти никаких сведений. Знал только, что в  Москву
Иван попал прямой дорогой из Чечни, что убивал он