мениться?
     --  Нет, Андрюша,  все гораздо проще  и  сложнее! Если не возражаешь, я
смогу тебе многое об®яснить и восстановить недостающие звенья. -- Буду очень
благодарен.  --  Скажи,  он тебе рассказывал  о Варваре?  -- Да, немного, но
всякий раз сразу  же уходил в себя и ничего уже не слышал  вокруг. Что у них
случилось? Она что, бросила его, как и Лариса?
     --  Нет, не  бросила... --  с грустью  проговорил Зелинский чуть ли  не
шепотом.  -- Я знал Варю. Она  была необыкновенным человеком. Представляешь,
когда  медведь задрал ее любимого мужа, она ждала ребенка. Родилась девочка,
и Варя назвала ее в честь своего погибшего мужа -- Егоринкой.
     -- Так вот почему Савка часто  называл это имя! -- воскликнул  Воронов.
-- Какое чудесное имя -- Егоринка! Журчит, переливается...
     --  Варя же  была из Питера,  а приняла решение заменить  своего мужа в
тайге: он егерем заповедника был. Девочку оставила на первое время у мамы, а
сама  -- одна  в  тайгу. И вот  она  натыкается  на почти  бездыханное  тело
Савелия, бежавшего из колонии, чтобы отомстить Воланду.
     -- Да, это я знаю. Но почему он оказался в таком состоянии?
     --  Бежал  он с  еще двумя уголовниками,  которые  были засланы в зону,
чтобы отправить его на тот свет. При побеге  один погиб, а другой был ранен.
Савелий тащил его на себе несколько дней, пока тот не отдал Богу душу.
     -- Послушай, Саша, у меня такое впечатление, что ты хочешь написать обо
всем этом книгу, -- улыбнулась Зинаида Сергеевна.
     -- Эх, если бы я умел это делать, -- грустно вздохнул Зелинский. -- Это
такой богатый и поучительный материал, что  грешно  было бы  оставить его  в
памяти лишь нескольких людей. Ладно, пошли дальше. Савелий остался один. Без
пищи, без оружия, если не считать финки. А  до ближайшего населенного пункта
сотни километров. Обессилевший от голода и изнурительного скитания по тайге,
он решил влезть на дерево, чтобы осмотреться, и сорвался с него, ломая кости
и раздирая кожу.
     -- Видно, тогда он получил шрамы  на лице,  -- покачал головой Воронов.
-- Ему повезло: на него наткнулась Варя,  которая делала обход  заповедника.
Подобрав его и доставив на свою заимку, она несколько месяцев выхаживала его
и  наконец  поставила на  ноги. Мы  предприняли  все меры,  чтобы  разыскать
беглецов. Первого погибшего  мы нашли почти сразу, второго  --  недели через
три-четыре.  Савелий исчез,  но  потом  вновь  вернулся на  заимку  к  Варе.
Постепенно  между  ними возникло сильное чувство, но нельзя  жить нормальной
жизнью  с человеком, находящимся в бегах. Это они хорошо понимали  и приняли
решение: он возвращается в колонию, а она будет терпеливо ждать, пока он  не
отсидит  свой срок. Но  случилось  так,  что  они  столкнулись  с посланцами
Воланда, которые  должны  были  уничтожить  Савелия  Часть группы  захватила
девушку  прямо  в ее  доме и устроила  засаду Савелию,  пошедшему  сдаваться
властям, другая пошла по его  следу. Савелий расправился с  ними, но один из
них проговорился, что Варю "порвут  на куски". Савелий бросился назад, чтобы
спасти  свою  любимую,  но  опоздал:  бандиты жестоко изнасиловали Варю. Она
лишилась не только  здоровья, но и ребенка,  которого зачала  от Савелия.  В
схватке с бандитами Савелия  тяжело ранили, и я  отправил  его в  госпиталь.
После  выздоровления я сообщил ему о реабилитации и передал последнее письмо
Вари.
     -- Как последнее? Ты же говорил, что он успел спасти ее от смерти!
     --  Да, успел, но  когда  она вышла  из  больницы и вернулась  на  свою
заимку, то покончила с собой, не сумев жить с таким страшным грузом.
     -- Да, теперь мне понятно его стремление вернуться в Афганистан и найти
там  свою смерть! -- тихо проговорил Воронов. -- Примерно за  полтора месяца
до вывода наших  войск Савелий участвовал  в  выполнении  одного  секретного
задания, но об этом позднее, просто запомните этот факт. С  этого задания он
вернулся один, остальные погибли, по крайней мере, так считало командование.
А вскоре мы с ним  попали в  такую заваруху, что  еле выбрались. Он  получил
ранение,  спасая меня. -- Воронов нахмурился,  разлил  водку по рюмкам. -- Я
хотел  кое-что предложить, но вспомнил, что это  второй  тост и говорить его
должен хозяин, а уж третий... -- Он вздохнул.
     -- Не  продолжай,  Андрюша, в  нашей семье  третий  тост  -- святой: за
погибших "афганцев"!  --  вздохнула  Зинаида Сергеевна, потом повернулась  к
мужу: -- Говори, Саша!
     -- А что тут говорить: за самую прекрасную из дам! За тебя, милая!
     -- Да ладно тебе, -- засмущалась Зинаида Сергеевна.
     -- От всей души присоединяюсь! -- воскликнул  Воронов и подошел  к ней,
чтобы  чокнуться, но тут  Зинаида Сергеевна вдруг  встала и поцеловала его в
щеку: -- Спасибо, Андрюша!
     --  Ну  вот, тост  говорю  я,  а поцелуи  достаются ему, -- с  шутливой
ревностью произнес Зелинский.
     -- И тебе достанется, милый! -- Она быстро подошла к нему  и поцеловала
его в губы.
     Они выпили, и Воронов сразу же наполнил рюмки. Все встали.
     -- Ребята, вы лежите в земле, а  мы остались в живых. Мы  всегда  будем
помнить о  вас!  Спите спокойно,  пусть  земля  будет вам  пухом! -- с тихой
грустью проговорил  Воронов, и  все  выпили, не  чокаясь.  Немного помолчав,
сели, и  он  продолжил:  --  Тащу  я  его, значит, на  себе к  месту прилета
"вертушки", а потом показалось, что сбился  с пути.  Оставляю ему автомат, а
сам отправляюсь в разведку. Спустился метров  на сорок вниз и слышу какой-то
подозрительный  шум,  поворачиваюсь,  а  Савелий взят в  кольцо  несколькими
"духами". Бросаюсь к нему  на помощь, но... -- Он с болью поморщился, словно
заново пережил то, что произошло с ним. -- Но срываюсь вниз... Очнулся через
несколько  часов,  доковылял  до того места, где  его  оставил, а там, кроме
следов крови,  ничего нет.  То ли  убили, то ли в  плен  взяли,  поди узнай!
Думал, что он погиб, а  через два  года встречаюсь с ним на  одной мафиозной
базе.
     -- Этот эпизод можешь опустить: мы с Зиночкой довольно подробно знаем о
вашей  с  Савелием  эпопее  с подземной  базой,  -- улыбнулся Зелинский.  --
Богомолов?  --  догадался Андрей.  -- Да, Богомолов.  Расскажи-ка лучше, что
произошло с Савелием после того, как он попал в плен.
     --  О,   это  достойно  целого  романа,  --   усмехнулся  Воронов.   --
Представляете,   в   воздухе   он,  тяжело   раненный,  умудрился  захватить
"вертушку"! Если бы он был в  порядке, то  на ней бы  и вернулся к своим. Но
она  рухнула  в  воду.  Савелию  удалось  чудом выплыть, как  он добрался до
берега, не помнит: очнулся через много дней среди каких-то монахов.
     --  Слава  Богу!  --  воскликнула  Зинаида  Сергеевна.  --  Как  же его
испытывает судьба на прочность! На его теле, видно, живого места нет. Хорошо
еще, что Бог всякий раз посылает ему хороших людей.
     -- Да, именно там Савелий и нашел Учителя, который сумел достучаться до
самых  глубин  его сердца, передать  ему то, что дается только  самым лучшим
ученикам.  Около двух  лет он провел среди этих монахов, закаляя Волю, Дух и
Веру. Учитель допустил его до обряда  Посвящения. Я плохо  понимаю,  что это
такое,  но  скажу  так,  как понял.  Когда  пройден  курс  ученика,  Учитель
принимает  решение,  и  ученик  как бы  сам становится учителем. Так у Савки
появился  на руке  знак  удлиненного ромба --  знак  Посвящения. Он научился
такому, что даже мне, повидавшему кое-что, плохо верится в это.
     -- Фантастика! -- недоверчиво воскликнула Зинаида Сергеевна. -- Извини,
Андрюша,  а  что   ты   видел  такого,   что   тебе  до  сих   пор   кажется
неправдоподобным?
     -- Ну то, что он  может вырвать  у человека сердце,  пробив грудь голой
рукой!
     --  Жуть! Когда  мне  Саша  рассказал  об этом, я  целую  ночь не могла
заснуть: все кошмары мерещились, -- призналась хозяйка.
     --  А вы можете представить, что Савка, вырвав у человека сердце, потом
поводил над телом рукой и закрыл рану?
     --  Когда  Богомолов рассказал  мне об  этом,  у меня волосы  на голове
зашевелились. Честное слово. Но я до сих пор в это не верю! -- твердо сказал
Зелинский. --  Но это происходило на моих глазах.  Он и мне заживил рану. --
Воронов встал, расстегнул  рубашку  и обнажил грудь: -- Вот сюда меня ранили
из автомата! Вы видите какой-нибудь шрам,  отметину? Нет? Как он это сделал?
А шут его знает! Порой кажется, что мне это все приснилось. Не было ранения,
не было того, что делал Савелий. -- Он покачал головой и вдруг ударил себе в
грудь: -- Да было, черт меня побери! Было!
     -- Но почему же он не может убрать свои шрамы? -- спросил Зелинский.
     -- Видно, себе  не может, только  другим.  Хотя...  не знаю. Как-нибудь
спрошу его об этом. Если захочет, расскажет...
     --  Ты  знаешь, Саша,  после  того как ты мне  рассказал о способностях
Савелия,  я стала  интересоваться специальной  литературой и  вычитала,  что
люди,  обладающие  уникальным   даром  лечить  других,   не  могут  напрямую
использовать его по отношению к себе, только через другого человека, который
служит для отражения этих способностей.
     --  Вроде  зеркала,  что  ли?  --  усмехнулся  Зелинский.  --  Напрасно
усмехаетесь, товарищ  Зелинский, -- укоризненно заметила Зинаида  Сергеевна.
--  Допустим, что  ты не поверил  Богомолову, что  врач,  произведя вскрытие
убитого... кажется, Четвертого, так ты говорил?
     -- Да,  Зинаида Сергеевна, именно  Четвертого  он убил,  вырвав  из его
груди сердце. Так было вскрытие? -- переспросил Воронов.
     -- Ну да. К сожалению, все им казалось таким неправдоподобным, что  они
не пригласили на  вскрытие  специалистов, а потом было поздно: доказать, что
сердце было вырвано, а потом рану заживили без швов, оказалось невозможным.
     -- Да, в такое просто невозможно поверить, -- заметил Зелинский.
     -- Ты не  поверил  Богомолову, это точно,  но  сейчас перед тобой сидит
человек,  который видел все это собственными  глазами, и что --  ты снова не
веришь?
     -- Даже и не знаю, что сказать,  --  смущенно ответил Зелинский, словно
не желая обижать гостя.
     --  Ничего страшного.  Это  все действительно  звучит фантастически, --
улыбнулся  Андрей. -- А что  вы скажете о  способности Савелия читать мысли?
Или видеть в абсолютной темноте?
     --  Ну, это хоть  как-то можно  попытаться об®яснить...  --  неуверенно
начал Зелинский. -- Вряд ли он читает  мысли, просто угадывает их, а видит в
темноте... Просто ощущает тепло человека. Скорее всего, обладает обостренной
чувствительностью.
     --  Может  быть,  может быть, --  задумчиво  повторил Воронов.  --  Как
все-таки мы еще  мало знаем  о самих себе. Мы словно слепые  котята тычемся,
набиваем  себе шишки, пока не натыкаемся на что-то такое, что заставляет нас
воскликнуть: "Господи,  как это оказывается все просто! И почему мы до этого
не додумались раньше?" Но мы немного отвлеклись...
     -- Да-да, слушаем! -- с интересом воскликнула Зинаида Сергеевна.
     --  Мы  остановились на  том,  что Савелий  стал  Посвященным.  Учитель
отпустил его в мир, но у него не было документов, средств к существованию  и
он,  шатаясь по заграницам,  перебивался случайной работой, пока не встретил
некоего Григория Марковича,  который, представившись  сотрудником КГБ, помог
ему вернуться на родину.
     --  Судя  по  твоей интонации, он никакой  не сотрудник КГБ, я прав? --
спросил Зелинский.
     --  Да, ты действительно прав: этот  Григорий Маркович входил в одну из
структур российской  мафии,  а руководил ею, точнее сказать  руководит, тоже
русский, находящийся за границей. А дальше вы знаете, что произошло. Поэтому
вернемся  к эпизоду,  связанному с секретным заданием, о  котором я  говорил
выше. Сейчас об этом задании снова вспомнили: оказывается, в тех контейнерах
находится очень важный для нашей страны груз.
     -- И, как я догадываюсь, наш Савелий  должен отправиться на его поиски,
как единственный,  оставшийся в  живых, участник той секретной  миссии. Но я
никак  не   могу  понять:  каким  концом  здесь  завязан  Бондарь,  которого
затребовало ваше ведомство на таких странных условиях?
     -- Сейчас все поймете, -- заверил Воронов. -- Наш Савелий после истории
с подземной базой в Казахстане попал в очень сложное положение.
     -- Что стало для него обычным делом, -- усмехнулся Зелинский.
     -- Случайный взрыв  на его  лестничной площадке  привел к тому,  что он
потерял память и  долгие недели не  знал, кто  он, откуда и как  его  зовут.
Однажды ему  пришлось применить  свое  умение  драться,  и  на  него  начала
охотиться   одна  преступная  группировка.  Она  хотела  заставить   Савелия
выступать  за  их команду  в  подпольных  поединках  по кикбоксингу. На этих
состязаниях  проводятся тотализаторы,  делаются  большие ставки.  Шантажируя
Савелия, они  добились  своего и  заставили  его  участвовать  в смертельных
поединках.  Он   не  подозревал,   что   его  разыскивает  одна   зарубежная
организация,  которая вынесла  ему приговор.  Мы  почти одновременно с  ними
отыскали  Савелия,  но...  --  Он  грустно   вздохнул:  --  Предугадать  все
невозможно.  Савелий был тяжело ранен,  и  его в  бессознательном  состоянии
выкрали из больницы.
     -- Выкрали? Но  куда же  вы смотрели?  --  возмущенно  вскочил  на ноги
Зелинский. -- Или снова надеялись на авось?
     -- Вот именно! -- кивнул  Воронов.  -- Как бы там ни было,  Савелий был
похищен.  А  вскоре  к  нам  позвонил  некто  и  предложил обменять  его  на
уголовника Бондаря.
     -- Ничего не понимаю,  -- нахмурилась  Зинаида Сергеевна и взглянула на
мужа: -- Ты  же говорил, что  этот Бондарь -- мелкий  валютчик. Если так, то
почему столько трудов понадобилось для его освобождения?
     -- Вы попали в самое яблочко, Зинаида  Сергеевна, -- подхватил Воронов.
-- Пришедший  к  нам  посредник заявил,  что Савелий очень ценный для страны
человек,  потому  что  он  --  свидетель  захоронения  контейнеров.  --  Это
становится интересным. Выходит, что  это секретное задание было не  таким уж
секретным, если о нем знает кто-то еще.
     -- Возникает вопрос: почему они  решаются на такой риск ради  какого-то
Бондаря?  Вариантов может быть  два:  либо  это "авторитет"  в  криминальной
среде, либо...
     -- Либо он имеет какое-то отношение к тем контейнерам! -- договорила за
него Зинаида Сергеевна.
     -- Браво!  --  улыбнулся Воронов.  --  Бондарь  действительно второй из
оставшихся в живых  участников той экспедиции.  Его опознал  Савелий. Скорее
всего, те люди тоже хотели принять участие в поисках и поэтому поставили  на
Бондаря.  Сейчас  Савелий находится под наблюдением  отличных медиков и  под
надежной охраной. Он просил передать вам самый теплый привет и обещал,  что,
как только сможет ходить, сразу вас навестит.
     -- Боже, сколько же пришлось  пережить этому  мальчику  и  сколько  еще
предстоит, -- горестно прошептала Зинаида Сергеевна. -- Храни его Господь!
     -- До сих пор не могу  простить  себе,  что  не сразу  разглядел  его и
некоторое время  даже  издевался над  ним! -- Зелинский с болью поморщился и
взглянул  на жену:  -- А  вот  ты сразу  что-то  почувствовала: сколько  раз
пыталась  меня образумить, а я -- ни в  какую, пока ты  не догадалась ткнуть
меня  носом  в  его дело. Именно  тогда,  узнав, что  он бывший "афганец", я
впервые   всерьез  задумался  и  стал  приглядываться  к  нему,  но  времени
оставалось  немного:  разуверившись в  справедливости,  он  ушел  в побег...
Остается  только  удивляться,  сколько заложено  в  человеке  нравственной и
физической  силы! Давайте поднимем  тост  за  Человека!  Человека с  большой
буквы!
     На  следующий день они вместе вернулись в Москву  и поспешили к себе на
работу.  И  вот  наступил  день, когда  Воронов  узнал  о том,  что  Савелий
выписывается  из  больницы.  Он  позвонил  Зелинскому. Эта  весть  настолько
обрадовала прокурора,  что  он  готов  был бросить  все  дела  и поспешить в
больницу. Воронову с трудом удалось остановить  этот  напор, пообещав завтра
же приехать с Савелием на дачу.
     Когда  Андрей  положил  трубку, он вдруг подумал, что дал  опрометчивое
обещание: вряд ли Савка захочет в  первый же  день после  больницы  покинуть
Наташу. Но  следующая  мысль вселила  надежду: а если  попытаться  уговорить
Наташу присоединиться к компании? Не откладывая дело в  долгий ящик, Воронов
набрал номер ее телефона.
     -- Наташа? Добрый день, это Воронов... Вы уже знаете приятную новость?
     --  А как же! --  радостно воскликнула девушка. --  Боюсь, что не смогу
уснуть до самого утра.
     -- Наташа, вы обговаривали с Савелием планы на завтрашний день?
     --  Ничего  конкретного мы  не  намечали,  а что? --  В  ее тоне  вдруг
появились тревожные нотки.
     -- Не беспокойтесь, Наташа, ничего не случилось, -- заверил он девушку.
-- Просто  есть предложение: один общий приятель, с которым Савка не виделся
много лет, приглашает нас к себе на дачу. -- Кто это?
     --   Возможно,  что  Савка  рассказывал  вам  о  нем...  Это  Александр
Зелинский. -- Зелинский?! -- воскликнула вдруг Наташа. -- Вы его знаете?
     -- Да, немножко, -- усмехнулась она. -- Это мой дядя, родной брат отца!
--  Она  вдруг  звонко рассмеялась: --  Какое совпадение!  А он  ни  разу не
упоминал о Савелии.
     -- А разве он много рассказывал вам о своей работе в колонии?
     -- Да, вы  правы, об этом он вообще старается не говорить... Подождите,
так, значит, Савелий сидел? -- А вас это пугает?
     -- Пугает? Что  вы, Андрей! --  искренне  возразила  Наташа. --  Просто
удивляет, что он молчал...
     -- Собственно, там  и говорить-то не о чем... Его подставили, посадили,
потом разобрались и реабилитировали.
     -- И сколько он там мучился? -- Около года...
     -- Видите!  Около года! У вас все  так просто получается:  "подставили,
посадили, разобрались, реабилитировали" а человек целый год провел ни за что
в  колонии.  Представляю,  сколько  ему  пришлось  там  вынести. Бедный  мой
Савушка! -- Она вдруг всхлипнула.
     -- Наташа, все уже позади... -- попытался он успокоить девушку.
     -- Да, позади, но  все равно ему  пришлось пройти через все это, и вряд
ли  пройденное  способствовало  его  здоровью, не так  ли?  --  В  ее голосе
слышалось раздражение.
     --  Конечно же вы правы, Наташа. Но что касается здоровья Савелия, могу
вас заверить, что он с честью  выдержал это испытание  и  вышел из  него еще
более закаленным. Теперь  он  снова  готов  действовать! -- Андрей  старался
перевести  все  в  шутку,  но вдруг  понял,  что последние слова  прозвучали
несколько двусмысленно.
     Почувствовала это и Наташа и с тревогой спросила: -- Вы хотите сказать,
что Савелия ожидают новые испытания?
     -- С  чего это вы взяли? Я так,  в  общем...  --  не  очень убедительно
пояснил он и даже попытался усмехнуться.
     --  Вот  что,  Андрей,  не нужно со мною ловчить,  --  серьезным  тоном
заявила девушка. -- Я прошу вас сказать мне правду.
     -- Давайте поступим следующим образом: завтра  встретим Савелия, поедем
к вашему дядюшке Зелинскому на дачу и там обо всем поговорим.
     -- Хорошо! -- после долгой паузы согласилась Наташа. -- Но завтра  я не
потерплю никаких отговорок, -- добавила она решительно. -- Никаких!
     Положив  трубку,  Воронов  облегченно  вздохнул,  радуясь,  что удалось
избежать продолжения опасной темы.  А  завтра? Завтра будет видно. Во всяком
случае, Воронов понял одно: эта  решительная девушка так  любит Савелия, что
провести себя  она  не  позволит. Это надо  же  такому случиться:  Зелинский
является Наташе родным дядей! Воистину, пути Господни неисповедимы!
     Наташа
     В  этот долгожданный день  Савелий  проснулся рано,  часов в  семь.  Он
решительно сбросил простыню, сконцентрировал свой мозг на  состоянии мышц  и
внимательно  "прошелся"  по  всему телу сверху  донизу.  Порадовавшись,  что
каждая