ез
полчаса вы приедете,  но  не на служебной машине, а на такси, а еще лучше --
на  общественном транспорте.  Прямо  под  мостом увидите красный  "Москвич".
Сядете на переднее сиденье рядом с водителем и будете выполнять все, что вам
будут говорить. Вы согласны?
     -- А  что, у меня есть выбор? -- усмехнулся Андрей. -- Договорились. --
И смотрите, без глупостей! -- бросил тот и  добавил: -- В этой машине пешки,
которые ничего не знают. Вам понятно, что я имею в виду?
     -- Я же сказал: договорились, -- спокойно повторил Андрей,  и в  трубке
послышались гудки.
     Он  положил трубку, взглянул  на  часы -- шестнадцать  ноль семь  --  и
быстро набрал номер.
     -- Константин Иванович, назначена встреча и прямо сейчас.
     -- Может, стоит подключить людей для прикрытия? -- задумчиво проговорил
генерал.
     -- Ни в коем  случае! -- возразил Воронов.  -- Он предупредил, чтобы мы
не делали  глупостей. А вдруг  он предложит  действительно что-то серьезное?
Нет, я не имею права рисковать! -- А жизнью?
     --  А жизнь принадлежит сначала мне, а потом уж... -- Хорошо, действуй,
но  с  умом.   Хотя,  если  честно,   что-то   во  всей  этой  истории  меня
настораживает.  Вот что: если  за  информацию потребуют  плату  в валюте, то
сначала попытайся выяснить, о чем идет речь, поторгуйся, потяни время...
     -- Не беспокойтесь, Константин Иванович,  все сделаю,  что будет в моих
силах! -- заверил  Андрей. -- А может и больше, -- добавил он шепотом. -- Ни
пуха!
     -- К черту! --  Воронов положил  трубку, сунул руку под мышку и вытащил
оттуда своего "Макарова".  Немного  подумав, решил взять  его с собой:  если
спросят, скажет, что вооружен, чтобы не выглядеть странным в их глазах.
     За  пять минут  до встречи он уже  был на месте.  Решив  не  рисковать,
Андрей остановил такси на углу Фрунзенской набережной и Третьей Фрунзенской.
Прошел немного пешком и стал дожидаться красного "Москвича". Ждать  пришлось
недолго,  через   пару  минут  машина  под®ехала  со   стороны   Лужников  и
остановилась прямо  под  мостом.  Убедившись,  что это  тот самый "Москвич",
который  ему  нужен,  Воронов  пересек площадь,  подошел к  машине  и сел на
переднее сиденье. -- Мне поручили спросить вас: вы точно выполнили указания?
-- раздался голос сзади. -- Да, -- заверил Андрей.
     -- Тогда не  удивляйтесь,  пожалуйста, но  мне приказано  завязать  вам
глаза, -- извиняющимся тоном проговорил тот.
     -- Выполняйте то, что вам приказано, -- невозмутимо ответил Воронов.
     На  его глаза  накинули черную повязку  и  плотно  завязали на затылке.
Сколько  они  ехали  по  городу,  Воронов не  мог  определить.  Сначала  ему
казалось, что прошло минут двадцать, но вскоре  он потерял ощущение времени.
Водитель гнал на максимальной скорости и старался редко сворачивать. Но  вот
машина  остановилась.  Андрея  пол руку  ввели в какое-то помещение, помогли
спуститься вниз по лестнице.  Кто-то быстро  и профессионально обыскал  его,
заверив, что  он  может  не беспокоиться  о  своем  оружии: его  обязательно
вернут.  После  чего  снова  куда-то  повели.  Шли, как  показалось  Андрею,
бесконечно долго: он насчитал восемь  поворотов, прежде чем его остановили и
сняли с глаз повязку.
     Он  оказался  посередине  полутемной  комнаты,  тусклый свет  маленькой
лампочки над входом  еле-еле освещал ее. У противоположной от входа стены он
рассмотрел стол,  за которым  сидел  человек. Андрей не  успел привыкнуть  к
полумраку, как в глаза ударил яркий  свет от настольной лампы. Перед тем как
она  зажглась,  Андрей успел заметить, что сидящий  за  столом мужчина был в
полумаске.
     -- Можешь идти! -- приказал  он тому, кто привел Воронова. Андрей почти
сразу же узнал голос человека, с которым он разговаривал по телефону. Только
сейчас он не был таким скрипучим.
     --  Что,  теперь  не боитесь разговаривать своим голосом? -- с усмешкой
спросил Воронов.
     --  Собственно говоря,  я  и тогда не  боялся,  -- хмыкнул  мужчина. Но
оставим в покое мой голос, перейдем, как говорится, к нашим баранам.
     -- С удовольствием.
     -- Не буду  утомлять  вас  подробностями,  тем  более  интриговать.  --
Теперь,  когда  сидящий  за  столом  мужчина  говорил  естественно, Воронову
подумалось,  что  он очень  молод. -- Мы в курсе, что вы бывший "афганец", и
потому разговаривать с вами мне гораздо приятнее,  чем с кем-либо другим:  я
очень уважаю "афганцев".
     -- Благодарю, -- кивнул Воронов.
     -- Так  вот, перед самым выводом наших  войск  из  Афганистана  в горах
Кандагара были спрятаны несколько контейнеров с очень важными документами, и
эти документы могут заинтересовать любую иностранную разведку...
     Услыхав первые  слова, Воронов  с  трудом сдержался,  чтобы  не  выдать
своего  волнения.  Это  надо  же,  какое  совпадение!  Только  что  об  этих
контейнерах  говорили  у генерала Богомолова! С этого момента Воронов понял,
что здесь  идет  речь  о действительно  важном вопросе  для  России и  нужно
держать ушки на макушке.
     --  Не знаю, слышали вы об этом или нет,  но  можете мне поверить,  что
сказанное мною -- чистейшая правда.
     -- Слушаю вас! -- не ответив на скрытый вопрос, подтолкнул его Воронов.
     --  Так  вот, в захоронении контейнеров  участвовало семь человек. Семь
военнослужащих воздушно-десантных войск, и... --  Он сделал эффектную паузу,
потом закончил:  --...почти все погибли!  -- Почти? -- осторожно переспросил
Воронов.  -- Вы верно заметили, -- согласно  ответил тот. -- По крайней мере
один из участников  захоронения  остался жив и  находится сейчас  в надежном
месте... -- Он снова замолчал, предоставляя возможность Воронову подумать об
услышанном.
     -- Не думаю, что вы, судя по подготовке нашей встречи, рассказываете об
этом только из любви к  Родине,  -- усмехнулся  Воронов. -- Что вы хотите  в
обмен на этого человека?
     --  Приятно иметь дело  с умным собеседником, --  одобрительно  заметил
незнакомец. -- Вы правы, у нас есть одно условие, после выполнения  которого
вы и  получите этого  человека... -- Некоторое количество валюты, не так ли?
-- закончил за него Андрей.
     --  Ну  что вы,  разве можно брать  со  страны  то,  в чем  она и  сама
нуждается?  --  Он  вдруг заразительно рассмеялся.  -- Нет-нет,  все обстоит
гораздо проще и гораздо выгоднее для вас -- натуральный обмен! -- Не  понял!
--  нахмурился Воронов. -- Ваш на  баш! Проще  говоря, человека на человека.
Как говорится, равноценная сделка.
     -- И к то же тот, кем интересуетесь вы? Не убийца, надеюсь?
     --  Ну  что вы,  напротив, -- снова усмехнулся он. --  Это  вы получите
настоящего  убийцу, с орденами  за свои  преступления  в  Афганистане, и  не
только там,  но  и в  нашей  стране...  Мы же хотим  получить  обыкновенного
валютчика. Для вас это  не составит особого труда: должны же в конце  концов
отменить восемьдесят восьмую статью!  --  Воронову удалось  рассмотреть  его
глаза в прорезях маски -- они хитро поблескивали. -- И кто же этот валютчик?
     -- Его зовут Бондарь. Так он числится по вашим документам.
     --  Что  ж, теперь я  знаю, о ком  идет речь, хотелось  бы узнать, кого
предлагаете вы, -- заметил Воронов, и его мышцы напряглись.
     --  Говорков Савелий Кузьмич! -- отчеканил незнакомец и протянул Андрею
цветное фото Савелия.
     Воронов взял фотографию своего  названого брата и стал  делать вид, что
внимательно   рассматривает   ее.   Андрею   хотелось  броситься   на  этого
самодовольного ублюдка, который предлагал ему "купить"  Савелия, но понимал,
что этого делать не следует: можно  испортить  все, более  того, подвергнуть
жизнь Говоркова смертельной опасности. Нет, он должен взять себя в руки и не
допустить ни одной ошибки: от него сейчас зависит жизнь Савелия. Справившись
с  волнением, Воронов сделал вид,  что  впервые видит  человека  на  фото, и
вполне естественно поинтересовался: -- Он что, ранен?
     -- Странно, что вы не  знаете об этом... -- задумчиво  протянул  тот, и
Воронов  едва не  выругался про себя: черт  дернул  его  брякнуть!  Он  стал
думать, как бы  выкрутиться  из щекотливой ситуации, но незнакомец  нечаянно
сам  выручил  его:  --  Хотя откуда вы  можете  знать?  Без  году  неделя  в
Органах...  Да, Говорков  действительно  ранен:  повреждены грудная  клетка,
бедро и  плечо.  --  Он вдруг перехватил взгляд Воронова, но  истолковал его
по-своему. -- Не беспокойтесь, с ним все в порядке: должный медицинский уход
обеспечен, как и питание. Так что  решайте!  Я понимаю, что вам нужно  время
все взвесить,  проверить.  Вам даются сутки: я  позвоню, и  если вы  скажете
"да", то обговорим способ обмена живым товаром.  --  Он хихикнул.  -- Только
еще  раз  прошу учесть то,  о  чем уже  говорил вам:  никаких сюрпризов!  Не
советую! Могут быть жертвы, и в первую  очередь погибнет этот  парень. -- Он
кивнул на фото. -- Я все сказал. Сейчас вас доставят  туда, откуда  взяли, и
точно таким же способом. Уж извините...
     Все  произошло, как  и  говорил  незнакомец: Андрея высадили  в том  же
месте, где и забирали. Сняли повязку с глаз и вернули пистолет.
     Савелий в руках каких-то проходимцев! Как же ему не везет! Из огня да в
полымя! Не успел от одних избавиться, как другие насели, а тут еще и тяжелое
ранение. Нужно  срочно встретиться с Богомоловым. И не только  с ним: скорее
всего  понадобится   помощь   и   Порфирия   Сергеевича.   Увидав  на   углу
телефон-автомат, Воронов  бросился  к нему. И  быстро  набрал номер генерала
Богомолова.
     Генерал с нетерпением ожидал вестей и, как только помощник доложил, что
звонит майор Воронов, сразу же взял трубку. -- Ну? -- коротко бросил он.
     -- Есть известия  о Говоркове! -- выпалил  Воронов.  --  Мчусь к вам  и
прошу, Константин Иванович, вызвать  Порфирия  Сергеевича.  -- Андрей, скажи
хоть, он жив? -- Жив! -- бросил Воронов и повесил трубку. Затем выскочил  из
будки и  устремился в сторону  Комсомольского  проспекта,  голосуя  на  бегу
проходящим  машинам. Вскоре он входил в кабинет генерала Богомолова, где уже
сидел Говоров. Как по команде, они вопросительно взглянули на Воронова.
     -- Все произошло  как в дешевом  детективе, -- начал Андрей. -- Встречу
назначили  под  мостом в  конце  Фрунзенской  набережной. Я  сел  в  красный
"Москвич", мне  завязали  глаза и повезли к месту  переговоров... -- Сколько
везли?  -- быстро спросил Говоров. -- Судя по всему, они  просто петляли  по
городу, чтобы  я  не  смог вычислить, куда меня  везут.  Но,  кажется, минут
сорок, если не больше, -- ответил Андрей. -- Продолжай!
     -- Не  снимая повязки, провели в какое-то  подвальное  помещение.  Вели
очень долго, потом сняли повязку, обыскали, забрали  пистолет.  Я оказался в
какой-то комнате без окон.
     -- Очень интересно! -- заметил Говоров.  --  В  комнате за столом сидел
молодой мужчина в полумаске,  но я  не  успел его  рассмотреть:  мне в глаза
направили  свет  от  настольной  лампы. Но  самое  интересное,  --  оживился
Воронов, -- даже не то, что это он звонил мне по телефону, а что он сразу же
повел речь о тех самых контейнерах, спрятанных в горах Кандагара.
     -- Мистика какая-то! -- воскликнул Богомолов. -- И что дальше?
     --  А дальше он  говорит открытым текстом:  у  них  находится  человек,
который  участвовал в захоронении этих контейнеров, и  протягивает  мне  его
фотографию, -- Андрей достал из кармана фото Савелия и показал генералам.
     --  Профессионально  снято,   по   этой   фотографии   невозможно  даже
предположить место его нахождения, -- задумчиво заметил Говоров, внимательно
рассматривая снимок, сделанный "Полароидом".
     -- И  что  же он запросил  за нашего  Савелия?  -- нетерпеливо  спросил
Константин Иванович.  --  Натуральный обмен! --  усмехнулся Воронов.  -- Как
это? -- не понял Богомолов.
     --  Им  нужен  человек, который есть  у  нас. Не так ля? -- предположил
Порфирий Сергеевич.
     -- Вы  угадали! -- улыбнулся Воронов. -- В Бутырке сидит  некто Бондарь
по восемьдесят  восьмой статье... -- Валютчик,  -- заметил Богомолов. -- Так
вы его знаете? -- удивился Воронов.  -- Нет, но сейчас узнаю,  продолжай. --
Генерал нажал кнопку селектора. -- Михаил Никифорович, мне нужно  узнать все
о  человеке по фамилии или кличке Бондарь. Сейчас содержится в Бутырке. Кто?
Что  натворил? Кто следователь?  Короче, все, что возможно. И срочно!  -- Он
снова  повернулся к Воронову: -- И на этого  валютчика  предлагают  поменять
нашего Савелия? -- Так точно!
     -- Сколько нам выделено времени? -- спросил Говоров.
     -- С момента  разговора ровно сутки.  -- Однако спешат  наши оппоненты.
Очень спешат. Интересно, для чего им понадобился этот валютчик? -- задумчиво
проговорил Порфирий Сергеевич.
     -- Как для чего? Своего вытаскивают, -- хмыкнул Богомолов.
     -- Я не думаю, что все так просто. Вы упустили одну маленькую деталь.
     -- Какую? Вы имеете в виду то, что они знают об этих контейнерах?
     --  Вот  именно. И  не только знают, но и спокойно рассказывают об этом
нам,  словно  специально   заставляя  нас  броситься  на  их  поиски.  Очень
интересно. Очень!
     -- И что же вы предлагаете? -- нетерпеливо спросил Богомолов.
     --  Здесь нужно чуть-чуть пораскинуть  мозгами. -- Послушайте, я что-то
упустил или не понимаю  чего-то?  --  раздраженно проговорил Воронов. -- Что
тут думать? Савку спасать нужно!
     -- Минуту, майор, ты что же  думаешь, что мы меньше  тебя  хотим спасти
Говоркова? -- тихо, но твердо спросил его Говоров.
     -- Да, но... -- Он смущенно опустил голову и замолчал.
     --  Ты прекрасно понимаешь, Андрюша, что речь  идет об очень  серьезном
деле и допускать ошибки нам непозволительно. -- Порфирий Сергеевич попытался
смягчить свой резкий тон. -- И, естественно, мы сделаем все, чтобы вызволить
Савелия из их лап.
     -- Простите, Порфирий Сергеевич, нервы! -- потупился Воронов.
     -- У всех  нервы, но распускаться  не нужно,  -- рассудительно  заметил
Богомолов.
     -- Давайте подытожим все, что мы знаем, -- заявил Говоров. -- Мы знаем,
что  контейнеры  существуют на самом деле, хотя и нет никаких документальных
подтверждений,  --  он взглянул  на  Воронова. --  Мои ребята  и  сотрудники
Константина  Ивановича  просмотрели  все  архивы,  порасспросили  всех,  кто
предположительно мог иметь отношение к этим контейнерам, и все впустую.
     -- Но не мог же Савка выдумать эту историю! -- воскликнул Воронов.
     --  Никто из  нас не  сомневается в существовании  этих контейнеров, --
заверил  Говоров,  --  но  все  уж  очень  таинственно.  Письмо,  полученное
Константином Ивановичем, в котором говорилось  о контейнерах; Савка упоминал
о   них,  теперь  еще  и  какая-то  банда  рассказывает...  Минуту!  А  если
предположить, что похитители Савелия тоже заинтересованы в них?
     --  Вы извините меня, Порфирий Сергеевич, но при всем уважении к вашему
дару  предвидения, мне кажется, это предположение является  полным абсурдом!
-- решительно  запротестовал Богомолов. -- Если бы они были заинтересованы в
этих контейнерах, то, во-первых, не стали бы  рассказывать о них, во-вторых,
не выпускали бы Савелия из своих рук!
     -- Если  бы они были уверены, что  заставят его работать  на  себя,  --
продолжил Говоров,  -- а такой уверенности у них наверняка  нет! Коль  скоро
они его  выкрали, то  постарались все о нем подробно  разузнать. Нет-нет, от
Савелия  они никогда ничего  не добьются, и  они это прекрасно знают,  я  не
сомневаюсь в этом. -- Генерал  Говоров говорил  тихо, словно рассуждал сам с
собой. --  Единственное, что меня смущает  в моих рассуждениях, --  Бондарь!
Если мы  сможем узнать подробности  о  его  жизни, связях, то  все  сразу же
станет на свои места. Скорей бы отозвался ваш Михаил Никифорович!
     --  К сожалению, сейчас конец  рабочего  дня,  -- Богомолов взглянул на
часы. -- Вряд ли он сумеет чтото разыскать о Бондаре сегодня.
     -- Но у нас еще есть завтра полдня, -- заметил Воронов.
     --  Это  и много, и мало! Чтобы  добиться  освобождения этого  Бондаря,
нужно  пройти  такие  бюрократические  препоны, что... --  Богомолов  махнул
рукой.
     -- Как? Даже  для вас это сложно? -- удивился Воронов. --  Раньше такой
чин, как вы, мог одним звонком решить судьбу человека.
     -- Раньше! -- ухмыльнулся тот. -- Раньше "единая и неделимая" КПСС была
у власти.  А Комитет  государственной безопасности был орудием в руках  этой
самой  партии.  Все  винтики,  весь  механизм крутился  только  для  одного:
укрепить позиции партии и заставить свой народ беззаветно верить в партию, в
ее "кормчего"! Попробуй не поверь! Сразу же окажешься под перекрестным огнем
правосудия,  милиции и органов безопасности...  -- В его голосе было столько
ностальгических ноток, что Воронов не выдержал и ехидно поинтересовался:
     -- Вы это так  говорите, что создается впечатление, что  вы тоскуете по
минувшим временам, или я не прав?
     -- Ответить однозначно на ваш вопрос, майор Воронов, невозможно! -- без
злости  сказал Богомолов,  и  в его  голосе скорее чувствовалась  усталость,
нежели  сожаление.  --  Я не могу  отметать все,  что было в нашем  прошлом.
Уверяю, было и много хорошего... Однако оставим  наши исторические изыскания
и  вернемся  к  нашему валютчику. Сейчас, когда ломается  старая  система, а
новая   не  утвердилась,  освободить   подследственного,  обвиняющегося   по
уголовной статье, чтобы  обменять его на Савелия Говоркова, с одной стороны,
просто, с другой -- может грозить неприятностями...
     --  Которые  могут  здорово  ударить по  вашей  карьере, не  так ли? --
усмехнулся  Воронов. -- Встать! -- неожиданно  рявкнул генерал  Богомолов, и
Воронов, внимательно взглянув  на него,  спокойно встал и  уставился  ему  в
глаза. -- Кто вам позволил так разговаривать со мной? Не только  со  старшим
по званию  и  по возрасту, а  просто с  человеком! Разве  я  допустил что-то
такое, что позволило вам сделать такой вывод?
     Воронов стоял молча и продолжал не мигая смотреть ему в глаза.
     -- Послушайте, что с вами? -- вмешался Говоров. -- Что с вами творится?
--  едва не  по складам повторил он. --  Опомнитесь, друзья! Мы что, мало  с
вами хлебнули? Ну нельзя же так! Поверьте, я никого не  выгораживаю и ни  за
кого  не  заступаюсь: мне все равно, кто передо мной  --  солдат, полковник,
генерал или маршал. Правда превыше всего! Скажу более, сейчас и вы виноваты,
товарищ генерал,  и  вы, товарищ майор.  Вам действительно  не следовало так
высказываться в адрес генерала Богомолова: он  этого не заслужил. Но  и вам,
товарищ  генерал,  не  пристало терять самообладание  и  повышать  голос  на
младшего по званию  и по возрасту. Черт бы вас обоих  побрал!  -- неожиданно
вырвалось  у него, но он тут же замолчал, посмотрел сначала на одного, потом
на другого  и... вдруг захохотал так заразительно, что  сначала Богомолов, а
потом  и  Воронов  не  выдержали.  Они смеялись  долго,  до  слез,  а  когда
успокоились, Богомолов покачал головой и сказал: -- Ты уж извини меня...  --
Это вы меня извините, Константин Иванович, сам  не  знаю, что на меня нашло.
-- Воронов виновато опустил голову.
     -- Ладно,  давайте забудем!  Кто старое помянет... -- начал Говоров, но
его фразу подхватил  Богомолов: --  Тому  глаз вон!  Пока вы  тут ржали,  --
усмехнулся он и тут же поправился: -- Я хотел сказать, пока мы тут  ржали, я
вот  что  решил: сейчас  появится мой...  --  договорить  ему  не удалось: в
кабинет постучали.  Генерал кивнул  в  сторону  двери. --  Легок на  помине.
Входите, Михаил Никифорович! Он действительно угадал: в кабинет вошел Михаил
Никифорович и вопросительно взглянул на своего шефа.
     -- Говорите, Михаил Никифорович, при них можно, -- кивнул генерал.
     --  Докладываю  все, что  удалось выяснить.  В отношении  Бондаря  дело
возбуждено, как вы и говорили, по восемьдесят восьмой статье. Следователь --
некто Истоми