руках  доллары. -- Это ровно  столько,
сколько я получаю за два месяца работы. -- Как?
     -- А чему вы удивляетесь? Это еще хорошо, другие и того не получают!
     --  Аполлинарий Константинович,  если у вас будут затруднения  с  вашей
мазью здесь, то я могу помочь вам сделать огромные деньги...
     -- Эх, молодой человек! -- криво улыбнулся доктор. -- Если бы дело было
только в  желании  разбогатеть... --  Он  устало  махнул  рукой. --  Но вам,
иностранцу, не понять душу русского человека. Спасибо и за это! -- кивнул он
на доллары. -- Они пойдут  в нашу копилку,  на приобретение прибора, который
очень нужен лаборатории.
     --  И  сколько вам  еще  нужно? --  неожиданно  спросил Красавчик-Стив.
Хирург со вздохом покачал головой. -- Да сколько же? --  повторил Стив. -- С
этими у  нас  будет  три тысячи двести  пятьдесят,  а  стоит  он пять  тысяч
долларов.
     -- Послушайте, доктор, я прошу  не обижаться  на то, что вас  доставили
сюда  таким  способом,  и принять  это  в  знак моего  к  вам  уважения.  --
Красавчик-Стив отсчитал две тысячи долларов и протянул их врачу.  -- С какой
стати! -- воскликнул тот. -- Я же  сказал:  из уважения  к  вам. Вы не стали
торговаться,  более  того,  вообще  не  заговорили  о  деньгах, а  сразу  же
устремились к  больному, и это меня... -- Красавчик-Стив  замолк, покачал  с
грустью головой и вдруг громко воскликнул: -- С какой  стати? Захотел и дал!
Вот и  все! -- Затем он повернулся к Хитровану и резко сказал ему: -- Сейчас
отвезете профессора, куда  он скажет,  и не завязывайте ему глаза: он не  из
тех людей, которые могут предать. --  Но... -- попытался возразить Хитрован.
--  Я  сказал! -- отрезал Красавчик-Стив. --  Спасибо вам!  --  У доктора на
глаза навернулись слезы. -- И за  это, --  кивнул он на пачку долларов, -- и
за  ваши последние слова. -- Он  повернулся  к Михаилу: --  Мишаня,  повязки
менять раз в сутки, на  бедре -- утром и вечером. Каждый раз смазывай мазью,
если кончится  -- позвони. До встречи!  -- Он хотел  еще что-то добавить, но
махнул рукой и пошел к выходу.
     --  У тебя  отличный  дядя!  --  сказал  КрасавчикСтив  Михаилу,  потом
отправился было за Хитрованом, но задержался в дверях. -- А жаль, что он  не
хочет заняться своей мазью всерьез... Хотя... -- Что он хотел добавить, Миша
так  и не  услышал. Красавчик-Стив махнул  рукой,  повторив жест  хирурга, и
быстро вышел из комнаты.
     -- Кто это был? -- услышал Михаил голос Савелия.
     --  Кто?  А шут  его знает  -- иностранец  какой-то. А что? --  ответил
Михаил машинально, но тут же с удивлением взглянул на Савелия.  -- Боже мой,
так ты все слышал?
     -- Нет-нет,  я  только  что пришел  в себя. Но мне совсем не больно: ты
что, снова сделал мне укол?
     -- Так ты действительно  ничего не  помнишь? -- подозрительно посмотрел
на него Михаил.
     -- Нет,  а что?  -- Взгляд Савелия был  настолько искренним, что Михаил
покачал головой.
     -- Я  не делал  укол, но только что здесь был  мой дядя; он возглавляет
больницу,   в  которой   есть  экспериментальная  лаборатория.  Им   удалось
разработать уникальную мазь.
     -- Чудо-мазь? -- улыбнулся Савелий, вспомнив, как его врачевала Варюша,
приговаривая: "эта  чудо-мазь  поставит  тебя  на  ноги  в  момент,  а  раны
затянутся, как на собаке".
     --  Я  что-то  не  понимаю,  ты   придуриваешься,  или  как?  --  снова
засомневался Михаил. -- Ты же все слышал: именно так называл дядя свою мазь!
     -- Может,  и  называл, но я слышал это выражение несколько лет назад...
-- уверенно  произнес Савелий. -- И ты  знаешь,  запах здесь стоит такой же,
как  и от той  мази, которой меня смазывала  одна чудная девушка. -- Неужели
такое  возможно? Кто  она? Как с ней связаться? Познакомь  ее с моим  дядей!
Тебе помогла  тогда  ее  мазь? --  Вопросы  Михаила  сыпались  как  из  рога
изобилия.
     -- Да, в то время меня  эта мазь  спасла, поставила  на ноги... -- тихо
проговорил  Савелий, немного  помолчал  и  с горечью выдохнул:  -- Нет  этой
девушки!
     -- Как нет? Уехала из страны? -- растерялся Миша. -- Ее нет в живых...
     Вдруг  Михаил  внимательно посмотрел на Савелия  и  понял: он не должен
больше спрашивать об этой девушке. Чтобы как-то прервать тягостную паузу, он
весело сказал:
     -- Не грусти, земляк: перемелется --  мука будет! -- и хотел еще что-то
добавить,  но  понял,  что его  веселье оказалось совершенно  неуместным,  и
замолчал.
     Савелий же  не хотел  продолжать эту  тему  потому, что  на него  вновь
нахлынули воспоминания. Ему было  трудно думать об этой удивительной девушке
и  осознавать, что он уже никогда больше ее не увидит. Какое же это все-таки
безысходное слово -- НИКОГДА! И как хорошо, что природа компенсировала  боль
непоправимой  утраты  памятью! Да, именно память помогает человеку  пережить
утрату  своих  близких,  любимых, сохраняя  их светлый  образ.  Больно?  Да,
больно!  Больно  осознавать,  что не  сможешь  прикоснуться к нежным  рукам,
ощутить ее  дыхание,  услышать  ее звонкий голос,  но...  С  нежной  грустью
вспоминаешь  ее  удивительные  руки,  слышишь  сердцем  ее  голос...  И  эти
воспоминания  бальзамом  ложатся   на  раны  и   заставляют  боль  чуть-чуть
успокоиться.
     Именно это  произошло  с ним  и сейчас:  от воспоминаний Савелию  стало
немного грустно, но эта грусть не вызывала острой боли. Наоборот,  перед ним
предстал  образ Варвары,  и был этот образ  настолько осязаем,  что  Савелию
показалось:  стоит протянуть  руку  вперед, и  он прикоснется к ней. Варвара
таинственно  улыбалась ему и как бы  говорила, что  все хорошо, что он скоро
поправится и снова ощутит радость жизни. Он взглянул на Михаила.
     -- Да, этой девушки нет в живых: она покончила с собой.  Мир, с которым
она столкнулась, был  настолько грязен, пошл и жесток,  что  она не смогла с
ним  примириться  и  предпочла уйти из жизни. -- Голос  Савелия, несмотря на
грусть, был спокоен и нежен. -- Чтобы понять эту девушку, нужно было прожить
с ней рядом некоторое время... --  Он хотел  еще  что-то  добавить, но снова
посмотрел на парня и почувствовал, что тот вряд ли  сможет разобраться в его
чувствах.
     -- Мне кажется, ты ее очень любил, -- тихо проговорил  Михаил, не глядя
в его сторону, словно разговаривая не с ним, а сам с собою.
     Савелий не  стал отвечать, понимая,  что  парень и не  ждет продолжения
разговора. Каждый  из  них  окунулся  в свои нахлынувшие вдруг воспоминания,
настолько личные, что вряд ли кто-нибудь из них согласился бы впустить в них
постороннего. Оставим их на время в покое.
     Красавчик-Стив  и  Хитрован,  с   благодарностью  проводив  Аполлинария
Константиновича, вернулись  в комнату,  где,  глубокомысленно  уставившись в
потолок,  сидел  переводчик   Альберт.  Обычно  на  людях  Альберт  старался
контролировать  выражение своего лица,  и  в этом  ему помогали утомительные
тренировки  перед зеркалом, но, оставаясь в  одиночестве, он  позволял  себе
немного расслабиться. Так было  и сейчас:  он настолько ушел  в себя, что не
заметил, как  в комнату вошли Красавчик-Стив и Хитрован. Последний,  судя по
всему,  привык к своему помощнику и никак  не  отреагировал на увиденное, но
Стив был  настолько  изумлен, что с трудом сдержался, чтобы  не  вскрикнуть.
Шрам  настолько сильно  обезображивал лицо Альберта, что становилось  жутко.
Его выражение  напоминало маску смерти, а глаз, мимо которого проходил шрам,
выкатывался наружу и зловеще осматривал все вокруг.
     "Какая  же  нужна  сила воли, чтобы  так  натренировать  мышцы  лица  и
постоянно  скрывать   от   окружающих   эту   жуткую   маску?"  --   подумал
Красавчик-Стив и с жалостью покачал головой.
     -- Впечатляет,  не  правда ли? --  усмехнулся  Хитрован. --  Когда  я в
первый раз  увидел  его в  таком состоянии, то, в  отличие от  вас,  не смог
сдержать эмоций и просто накричал на него.
     Альберт никак  не среагировал на их появление. Он сидел к ним спиной, и
его  лицо они увидели в зеркале.  Красавчику-Стиву вдруг стало  не по  себе,
словно он застал человека  за чем-то неприличным, и он негромко кашлянул. На
его глазах Альберт  преобразился. Это длилось  какие-то секунды: сначала его
лицо  исказила  гримаса боли,  потом  глаз  вернулся  на  свое  место,  чуть
разгладился шрам, и Альберт медленно повернулся к ним.  Заметив, как смотрит
на него Красавчик-Стив, Альберт  понял,  что тот все видел,  и с  огорчением
покачал головой.
     -- Прошу меня извинить за то, что  вам  пришлось увидеть: больше такого
не повторится!  -- произнес  он, и  Красавчик-Стив  в  который  раз  отметил
прекрасное произношение и красивый тембр голоса парня.
     -- Ничего  страшного, -- постарался улыбнуться Стив.  -- Как говорится:
"С лица воду не пить!" Я правильно сказал по-русски? -- Безукоризненно.
     -- Извини, Альберт, я могу задать тебе не очень деликатный вопрос?
     -- Безусловно. -- Альберт пожал плечами. --  Почему  ты не  попытаешься
исправить... ну, это... -- замялся Стив, -- с помощью пластической операции?
Или боишься?
     --  Боюсь? Ну что вы! --  переводчик чуть заметно улыбнулся,  но тут же
взял  себя  в руки, потому что  выражение  его лица вновь  изменилось. -- Вы
знаете, сколько стоит такая операция здесь, в Москве?
     -- Не знаю,  но могу  предположить. Извини, я об этом не подумал... Вот
что, Альберт, как-то на  Востоке я слышал одну народную мудрость: "Не можешь
помочь реально -- не  давай совета".  Не  ручаюсь  за  точность перевода, но
мысль сохранил.
     --  Я  что-то  не совсем  понимаю... -- начал  Альберт,  но его перебил
Красавчик-Стив:  -- А ты дослушай до конца,  тогда поймешь.  Короче, если ты
поможешь нам  выполнить  наше  задание,  то я  смогу  оказать  тебе реальную
помощь. -- Чем?
     -- Я  оплачу  тебе эту операцию!  -- медленно, едва ли  не  по  складам
произнес Красавчик-Стив.
     -- Правда? -- радостно и недоверчиво воскликнул Альберт.
     -- Красавчик-Стив никогда не шутит такими вещами!
     Хитрован, не понимая  ни слова, глуповато улыбался. Ему очень  хотелось
узнать, о чем они разговаривают, но он  не решался спросить, боясь нарваться
на неудовольствие Красавчика-Стива.
     --  Вы знаете, я даже мечтать об  этом не мог, -- сказал Альберт, когда
до него дошло, что иностранец не  шутит. --  Поверьте, я сделаю все, что  от
меня зависит, и даже больше!
     --  Именно  на  это я  и рассчитываю!  -- улыбнулся  Красавчик-Стив. --
Думаю,  в  ближайшие часы мы получим  информацию, которую  я  ожидаю с таким
нетерпением... --  Он  едва  успел  договорить,  как зазвонил  телефон. Стив
бросил быстрый взгляд на Хитрована. -- Кто сюда может звонить?
     -- Почему вы так встрепенулись? -- спокойно спросил Хитрован,  выслушав
перевод Альберта. -- Здесь все чисто! -- заверил он. -- Либо вы сами кому-то
дали  свой  телефон,  либо  звонят  знакомые  бывших  постояльцев. Последнее
маловероятно потому, что вилла пустовала месяцев восемь.
     -- Хорошо! --  успокоился Красавчик-Стив и  повернулся  к Альберту.  --
Подними трубку и спроси, кто им нужен.
     -- Слушаюсь, шеф! -- кивнул тот, подошел к столику и поднял  трубку. --
Вам кого?
     -- Вас  беспокоят по просьбе дальнего друга, --  раздался  бесстрастный
мужской голос.
     Альберт недоуменно посмотрел  на КрасавчикаСтива. -- Ну? -- насторожено
бросил  тот.  -- Звонит какой-то  мужчина, говорит, что беспокоит по просьбе
дальнего друга...
     -- Он так и сказал: "дальнего друга"? -- переспросил Красавчик-Стив. --
Дай мне трубку! Алло! Как  чувствует себя наш дальний друг? Его  все  так же
одолевают "курочки",  не так ли? --  Он  произнес  условное слово "курочки",
которое должно было прозвучать в любом контексте.
     -- Для вас  есть информация! --  сразу  же деловито ответил мужчина. --
"Человек, о котором мы с  вами говорили, содержится  в Бутырском изоляторе и
обвиняется  по валютной  статье. Его  кличка --  Бондарь. Вы изымаете нашего
"клиента"  из  больницы и  предлагаете обмен на этого  Бондаря.  Попытайтесь
выйти  на  такого сотрудника Органов, который бы мог принимать решения, но в
то же время был бы  там  новым человеком..." -- В трубке вдруг  замолчали, и
Красавчик-Стив обеспокоено бросил: "Алло!"
     --  Я здесь! --  отозвался  мужчина, --  Просто хочу поточнее перевести
текст... Так!  "Сообщите ему,  что  перед самым выводом советских  войск  из
Афганистана в горах Кандагара  были захоронены ценные архивы,  которые могут
заинтересовать любую разведку, а одним из  участников захоронения и является
ваш "клиент". Как только обмен произойдет, действуйте  по схеме, которую  мы
наметили. Желаю удачи. Первый". Вам все ясно? -- Да, спасибо.
     --  Не за  что.  -- Он  тут же  повесил трубку. Красавчик-Стив мысленно
повторил  информацию,  стараясь как  можно  точнее ее запомнить, и с улыбкой
повернулся к своим сообщникам.
     -- Что такое Бутырский изолятор? -- неожиданно спросил он.
     -- Лучше бы вам этого никогда не знать, -- со вздохом ответил Хитрован.
-- Бутырка! Неужели не слышали? -- Бутырка? Нет, не слышал.
     --  Знаменитая  Бутырская  тюрьма!  -- В голосе  Хитрована  послышались
какие-то горделивые нотки. -- Досталась нам  от царских времен,  -- дополнил
Альберт. -- В этой тюрьме сидели Бауман, Дзержинский...
     --  О  Дзержинском слышал,  а  о  Баумане  -- нет. --  Только Бауману и
Дзержинскому  удалось бежать из  нее. Так что  если нужно  устроить  кому-то
побег, то я -- пас! -- тут же заметил Хитрован, поднимая руки.
     -- Не беспокойся,  дорогой Хитрован,  устраивать перестрелку или что-то
подобное  не выходит  в наши планы, --  заверил  Красавчик-Стив, но про себя
усмехнулся иронично: "Предложи я  соответствующую  сумму, вы  эту Бутырку по
кирпичикам разнесете!" Однако вслух произнес совсем другое: --  Наоборот,  я
хочу  сделать  так,  чтобы власти сами  выдали  нам  из  этой тюрьмы нужного
человека.
     -- Сами? -- невольно воскликнул Хитрован. -- Шутка, что ли?
     --  Нет, не шутка!  -- серьезно ответил КрасавчикСтив.  -- Но  об  этом
позже! Сейчас мне  нужно,  чтобы ты через людей Мабуту или по  своим каналам
вышел  на человека  из  Органов. Чином  не  ниже майора, но  работающего там
недавно, ясно?
     -- Ну  и  задачку вы  нам  подкинули,  --  озабоченно  покачал  головой
Хитрован.
     -- Расходы не имеют значения! --  добавил  Красавчик-Стив, уже успевший
изучить натуру Хитрована.
     -- Как скоро это нужно? -- сразу же приободрился тот. -- Еще вчера!
     -- Понял! --  кивнул он и  сразу же  заторопился. -- В таком  случае  я
исчезаю. Вернусь часа через три-четыре. Не прощаюсь! -- добавил Хитрован уже
в дверях и вышел.
     -- Извините, шеф... -- заговорил Альберт. -- Да, слушаю.
     --  Могу  ли я поинтересоваться: в чем  будет состоять  моя задача?  --
Поинтересоваться-то ты всегда можешь... -- нахмурился  Красавчик-Стив, --  а
вот получить ответ -- нет!
     --  Извините, шеф. -- Он  виновато опустил  голову.  --  Просто я хотел
получше подготовиться...
     -- Ты что, обиделся? -- смягчился Стив. -- Я же сказал это вообще, а не
применительно к  данному  случаю. Я и сам  хотел тебя ввести в  курс дела...
Собственно говоря, тебе ничего не грозит и с  точки зрения закона, и с точки
зрения  личной  безопасности. Разумеется,  если ты  будешь  держать язык  за
зубами, даже  в случае,  если  тебя будут  пытать. Так  что подумай, у  тебя
остался последний  шанс  для отказа,  --  Красавчик-Стив посмотрел на него в
упор.
     -- Шеф, мой хозяин не рассказывал вам о моем шраме?
     -- Нет, а какое  это имеет значение? -- Судите сами! Этот шрам оставили
мне  его враги,  пытаясь заставить  меня пойти на предательство,  --  сказал
Альберт просто, но с каким-то пафосом в голосе.
     --  Теперь мне понятно,  почему  Хитрован  так высоко  ценит  тебя,  --
заметил Красавчик-Стив. -- Что  ж, звучит убедительно! Значит, ты уже принял
решение и  не отступишься от него? -- Не  отступлюсь! -- заверил Альберт. --
Тогда   слушай!  Тебе  отводится  роль  посредника:  ты  пришел,  рассказал,
предложил день-другой подумать и  все! Ты  ничего  и никого не  знаешь. Тебя
попросили это сделать, и ты, как патриот своей родины, не смог отказать.
     --  То  есть  я случайный  человек,  пешка?  --  Вот  именно, пешка! --
Красавчику-Стиву очень понравилось выражение Альберта.
     -- И вы думаете, в это поверят? Там же не идиоты сидят! Я же понял, что
именно  с человеком из Органов, по душу которого вы послали Хитрована, мне и
придется встречаться, не так ли?
     --  А  ты догадливый!  -- улыбнулся  Стив. -- И что тебя настораживает?
Почему  такое  беспокойство?  Ты им  сообщишь все,  что нужно, и они о  тебе
больше  не вспомнят! Правда, могут  и поблагодарить за участие в этом деле и
образцовое исполнение гражданского долга. Короче, родина тебя не забудет.
     -- А информация правдивая или только выглядит правдивой?
     --  Не  только  правдивая,  но и действительно  очень  важная для вашей
страны, -- твердо заверил Красавчик-Стив.
     --  Вероятно, человек,  которого  вы  хотите вытащить из  Бутырки,  вам
действительно дорог, -- опрометчиво заметил Альберт.
     --  А  вот это уже  не  твоего  ума  дело, -- тихо  и  угрожающе сказал
Красавчик-Стив.  -- Извините,  шеф! Это все мой дурацкий язык... --  Не язык
твой, а мозги! Умен не по годам... Ладно, в  следующий раз думай, прежде чем
говоришь.  Я  тебе  это  по-дружески  советую  на  будущее!  Не  всем  может
понравиться, что ты такой  сообразительный. -- Спасибо,  шеф! -- За что?  --
удивился тот. -- За науку.
     -- Так-то лучше. Будешь умницей -- никогда в накладе не останешься.
     -- Когда приступим? -- проговорил  Альберт, но  сам себя  и перебил: --
Что я спрашиваю? Когда  господин Хитрован выйдет на необходимый  контакт, не
так ли? -- Вот именно.
     Тайное Братство
     Этот неприметный особнячок совсем не бросался в глаза туристам, но если
бы они узнали,  что  он построен аж в шестнадцатом  веке,  то можно  было бы
представить себе, какие  толпы собрались бы  возле  него. В то время строили
действительно  на  века  --  его  стены,  крыша,  фундамент  почти  не  были
исковерканы  временем.  Если  бы  нынешние  хозяева захотели,  то в  течение
трех-четырех месяцев они смогли бы,  не  вкладывая больших средств, привести
особняк в довольно приличный вид. Но именно этого они и не желали.
     Найдись какой-нибудь любопытный малый с "железной задницей" (так весьма
метко определяют в Англии настырного человека), то за какую-нибудь неделю он
смог  бы  заметить,  что  особняк с  завидным  постоянством  посещают весьма
странные люди. Ничего необычного в их поведении не наблюдалось, но их  можно
было  вычислить  задолго до приближения к  особняку  по весьма  своеобразной
походке, напряженности, настороженности.
     Встретив такого человека и даже пообщавшись с ним, вы бы  совершенно не
обратили на него внимания, но если собрать всех таких людей в одной комнате,
вам бы  сразу бросилось в  глаза их  сходство. Но  кто эти люди? Почему  они
приходят  в  этот  особняк?  Что  их  связывает?  У  автора   есть  огромное
преимущество: ему не  нужно прятаться,  скрываться,  проводить  долгие часы,
дни, педели в поисках каких-либо фактов, чтобы,  наконец, попять, что это за
люди. Так воспользуюсь своей привилегией и вместе с Читателем загляну в этот
странный особняк. Неказистые с виду высокие двери неожиданно оказались очень
тяжелыми, можно  предположить, что  они  из настоящего мореного  дуба.  Наше
предположение  подтверждается:  внутри  двери не  покрашены  отвратительного
цвета  краской,  а   покрыты  особым   лаком,  от  чего  дерево  приобретает
неповторимый налет старины, вызывая  чувство некоторого трепета. Оно подобно
страницам старинной книги, пожелтевшим  от времени и  словно покрытым  слоем
воска. Мы не просто листаем их, а  осторожно переворачиваем одну  за другой,
как бы прикасаясь к вечности.