сла, он взял в правую руку
шпагу и прислонил к своему лбу.
     Гость  опустился  перед  ним на правое колено, наклонил  голову. Мастер
возложил шпагу на его плечо и громко произнес:
     -- С этого момента ты нарекаешься  членом Малого  Магистрата Российской
ложи!
     --  Клянусь быть верным  до конца  своих дней  нашему Ордену! -- твердо
отозвался посетитель,  затем  медленно поднялся, сделал пару шагов к столу и
замер в почтительном ожидании.  Мастер капнул  разогретым  сургучом на кусок
пергамента  прямо  под  текстом, затем  аккуратно  приложил свой перстень  с
печаткой. Подержав несколько секунд, чтобы остыл сургуч, он вручил пергамент
гостю, вытащил  из шкатулки  другой перстень  и  надел его на руку  стоящему
перед ним.
     -- С  этого  момента  под  ваше покровительство  попадает  пятая  часть
Российской ложи. Я радуюсь вашему новому назначению и  от имени  всех членов
Великого Магистрата нашего Ордена поздравляю вас!
     --  Благодарю  вас.  Мастер!  -- Гость  почтительно склонил  на секунду
голову, потом выпрямился и застыл в ожидании.
     Мастеру  нравился этот  человек,  и он верил, что тот  рано или  поздно
займет одно из самых высоких мест в Ордене. У него была хорошая родословная:
выходец из древнего рода русских князей. Его родители были вывезены в Европу
в младенчестве с  наступлением эпохи "диктатуры пролетариата". Когда родился
Георгий, Великий  "отец  народов" уже отправился в  ад,  и  взоры эмигрантов
вновь  повернулись в сторону Родины.  Маленького  Георгия с  пеленок обучали
великому русскому языку, которым он и  овладел в совершенстве.  Кроме этого,
он  свободно говорил на  английском,  французском,  немецком и  итальянском.
Благодаря связям отца в дипломатических кругах  Георгию удалось восстановить
гражданство и отправиться на обучение в Университет Дружбы народов в Москве,
который он и закончил с отличием. Удачно женившись на дочке-красавице одного
из псковских  работников,  он сумел завоевать доверие своего тестя,  который
определил его работать в МИД.
     За год до начала учебы в университете Георгий стал членом Ордена. Перед
ним была  поставлена задача постепенно  врасти  в  высшие  правительственные
круги  России.  Это  была  долговременная   программа,  и   он  как  бы  был
законсервирован на  время и  освобожден от других дел. Активную деятельность
для Ордена он начал с первых дней перестройки, затеянной Горбачевым. Георгий
был  умным  и  дальновидным человеком.  Он никогда и никому не открывался до
конца,  и каждый  новый  его руководитель думал, что  Георгий всецело  верен
только  ему.  Он  был настолько тонким дипломатом,  что  его  карьера никоим
образом не могла пошатнуться при любой власти.
     Постепенно  он  обрастал  связями,   окружал  себя  преданными  людьми,
готовыми выполнить все,  что он прикажет. Он создал совершенную организацию,
которую почти невозможно было раскрыть. Она состояла из "ступенчатых троек".
Каждый   член   их   общества   мог   знать  только  своего   соратника   --
непосредственного руководителя, который в свою очередь знал двух подчиненных
и  одного  из  более  высшей ступени. Если  бы кто-то провалился,  то он мог
выдать одного-двух человек.
     Георгий  тщательно  отбирал  людей: одних назначал  на  роль  боевиков,
профессиональных  убийц,  охранников;  других  заставлял  работать  головой,
помогал  им в учебе, в  работе,  в защите  ученых степеней; третьим оставлял
роль простых исполнителей. Когда ему поступил приказ убрать генерала Галина,
Георгий моментально перебрал всех  своих боевиков и остановил выбор на одном
очень опытном сотруднике госбезопасности.  Он должен был подстраховать члена
Братства, которому и была поручена  роль убийцы. Если бы что-то помешало ему
убить  генерала,  то  боевик обязан  был  довести  дело до  конца,  а  затем
расправиться с членом Братства.
     Акция прошла  успешно, но только  один Георгий  знал,  чего  стоила  ее
подготовка, проведенная в  столь короткий срок. Во время подготовки пришлось
отправить  на тот свет  еще несколько человек, чтобы  отвести  подозрения от
непосредственного  исполнителя,  которым  все  равно  пришлось пожертвовать,
потому что Георгий не любил оставлять следов. Он всегда действовал наверняка
и все делал так, чтобы в любом случае остаться выигрыше. Как говорится, свои
люди у него были по обе стороны баррикад.
     Поэтому  его не особенно взволновал провал августовского путча: он даже
его смог обратить в свою пользу и после "победы демократии", умело поддержав
команду  Ельцина, почти вплотную приблизился к Президенту. Уйдя из  МИДа, он
сумел стать военным  советником. Георгий прекрасно  понимал, что армия имеет
огромное значение в России и побеждает тот, на чьей она стороне.
     Постепенно Георгий  входил в  доверие  самых  высоких  военных чинов  и
мечтал стать приятелем самого министра, но это ему никак не удавалось. Тогда
он начал придерживаться  старой народной  мудрости:  "Если не  можешь  стать
другом  своего  врага,  стань  другом  его  врагов".  С  момента  разрушения
Берлинской  стены  Георгий  понял, что вывод советских войск из  Германии --
дело ближайшего будущего. Он побывал в Западной группе войск  и сразу решил,
что  люди, стоящие во главе  группы, с  выводом ее из  Германии очень многое
потеряют,  а  потому  постараются максимально  извлечь  для себя  выгоду  до
принятия  соответствующего  решения.  Умница и  обаятельный человек, Георгий
постарался  подружиться  с  кем-нибудь  из  приближенных  командующего  ЗГВ.
Помогло  ему  и  то,  что  он  имел   возможность  связаться  с  зарубежными
партнерами, которые были готовы приобрести технику и оружие ЗГВ.
     Легкие деньги очень заманчивы, и военных "коммерсантов" становилось все
больше и больше,  пока дело  не  приняло такой массовый характер,  что в ЗГВ
стали  толпами стекаться всевозможные проверяющие и  контролирующие. Но  что
они могли "откопать" в такой структуре, как  армия? Даже если командующий  и
принимал  участие  в распродаже  военного имущества,  то  доказать это  было
нелегко. Конечно, дыма без огня не бывает, и кого-то необходимо было сделать
козлом отпущения. Почувствовав, что дело пахнет жареным, министр обороны  не
стал  особо  биться,  чтобы  прикрыть  своего  нового  заместителя,  бывшего
командующего ЗГВ, и расстался с ним без особых сожалений.
     Здесь  нужно заметить, что  Георгий  сыграл большую  роль в октябрьских
событиях  девяносто  третьего  года. Он  был  отличным  психологом  и  четко
вычислил  "идейных  вождей"  захвативших  Белый  дом.  Умело  лавируя  между
командой бывшего "афганского летчика" и военными, поддерживающими Президента
и министра  обороны, Георгий то одним, то другим подкидывал идеи, которые те
подхватывали и выдавали за свои. Первых он убеждал  держаться до последнего,
потому  что  за  ними  стоит "весь  народ",  который  устал ждать  "светлого
будущего". Другим он говорил, что демократия находится под угрозой, и если к
власти  придут те,  что засели в  Белом доме,  то страну охватит гражданская
война, а "народ этого не желает".
     Военным, которые  хотели подняться  на  защиту демократии  и  захватить
Белый дом, он советовал подождать, пока  его защитники  сами  не сдадутся на
милость  победителей, а  тем, кто не хотел ввязываться в это противостояние,
пытался  доказать, что только  силой можно заставить  засевших  в парламенте
сложить оружие.  Его умелая  тактика привела  к  тому, что обе стороны перед
лицом мировой общественности показали себя настоящими варварами. Доверие и к
тем, и к другим было окончательно подорвано и у российского  народа, а этого
и добивался Орден.
     В  российских  делах  Георгий  был  самым  сведущим человеком в Ордене.
Потому-то его и вызвал Пятый член  Великого Магистрата, чтобы  поручить  ему
дело, которое обещало стать самым  крупным за последние двадцатьтридцать лет
существования  Ордена  в  этой  стране.  Отметив  заслуги   Георгия,  Мастер
заговорил с ним о контейнерах. Не открывая всех карт, он приказал ему любыми
путями добыть  эти  контейнеры и не  допустить, чтобы кто-то другой  овладел
ими. Они долго  сидели вдвоем,  анализируя  все  возможные средства, которые
могли бы помочь в этом  архитрудном деле. Они говорили и о попытке внедрения
своего  человека  в  отряд   госбезопасности,  и  о  возможности  установить
визуальную разведку, чтобы не выпустить  из поля зрения этот отряд.  Георгий
выдвинул  еще один  вариант, который пришелся по душе  Мастеру: он предложил
лично набрать отряд,  возглавить его, повести по следам  гэбэшников, чтобы у
финиша вырвать у них победу, захватив контейнеры.  Остановились на  том, что
Мастер предоставил  Георгию все полномочия на  самостоятельные  действия  по
созданию отряда и разработке его маршрута.
     Но хитрый  Мастер не все  рассказал своему протеже. После  того как лет
пятнадцать назад его предал любимый ученик, он никому больше не доверял и не
изменял своему  принципу даже  тогда, когда это вредило делу. Таких примеров
было  немало, особенно в последнее время. Мастеру стало  известно, что живых
свидетелей захоронения контейнеров осталось всего двое. Одного обнаружили  в
больнице с  тремя  ранениями.  Решив  дождаться  его  выздоровления,  Мастер
приказал  своему  человеку, вхожему в эту больницу,  не  выпускать  из  виду
раненого,  а другому  --  организовать его похищение. Ни  тот,  ни другой не
догадывались о  существовании друг  друга. Когда раненого неожиданно выкрали
неизвестные. Мастер, подстраховывая  более нужного члена  Братства, приказал
убрать  первого  и тем самым, совершенно  этого  не желая, устранил  лишнего
свидетеля, облегчая задачу людям Красавчика-Стива.
     Позднее Мастеру сообщили, что наконец-то отыскали  еще одного участника
экспедиции,  но  им интересуется  какая-то  криминальная структура,  которая
предлагает  обменять его на раненого. Естественно, никто из  информаторов не
знал  всей картины,  известной  только  Мастеру. Соединив  все  разрозненные
сведения  в единое целое, он моментально сообразил, что криминальная группа,
предложившая  обмен   захваченного  ими   Савелия  на  якобы   обыкновенного
уголовника, была прекрасно осведомлена,  что им является один из  свидетелей
захоронения контейнеров.
     Мастер сразу понял, что к поискам контейнеров подключился новый, весьма
умный  противник,  который   все   очень   тонко  рассчитывает  наперед,   а
криминальная структура  выступает в  качестве "подставного  лица",  чтобы не
вызывать  излишнего  любопытства  к  Седому.  И  если  судить  по  тому, как
оперативно раскручивается дело по обмену, этот противник не только умен,  но
и обладает большими связями в Органах. Кто эти люди? Кто за ними стоит? Если
до сих пор их пути не пересекались и они не мешали друг другу, то сейчас  их
интересы совпали. Необходимо как можно скорее выяснить все, что возможно, об
этом неожиданно появившемся противнике.
     Тщательно все взвесив, Мастер решил  поменять свои  планы,  чтобы сразу
насторожить неизвестного  противника. Он мог  бы начать играть в открытую, с
другой стороны,  мог бы залечь на дно. Попробуй тогда  найди его!  Нет, если
появился хищник, который выслеживает добычу, другому хищнику, если он умнее,
нужно сберечь силы.  И когда первый хищник отыщет добычу, напасть и отобрать
ее.
     Однако он  понимал и то, что сейчас появился не один противник, а двое,
и кто из них первым найдет добычу, было неизвестно. Это  означало, что нужно
создавать   не  один  отряд,  а  два,  и  каждый  будет  бороться  со  своим
противником.
     Георгий отвечал за российский отряд, и Мастер  был  уверен, что лучшего
командира  не найти.  Но он  также догадывался, что  второй  противник будет
действовать вне территории России. С этим  вариантом было и  легче и сложнее
одновременно.  Легче потому, что можно было набрать первоклассных  наемников
для выполнения задачи, а труднее -- потому что классные специалисты известны
многим, и  вряд ли о  них не знает потенциальный  противник. Поэтому  Мастер
начал с разработки российского варианта, чтобы больше оставалось времени для
обдумывания другой задачи. На ошибку он просто не имел права.
     Порывшись в памяти,  он вспомнил, что среди специалистов  такого рода у
него есть человек, прошедший, как  говорится, огонь, воду и медные трубы. Он
довольно часто выполнял сложные поручения Ордена и пока ни разу не подводил.
Правда, Мастеру не нравилось, что он был излишне жесток с людьми, и не щадил
никого: ни детей, ни женщин, ни стариков. Но для данного дела он будет самым
подходящим человеком.
     Этого человека звали Честер Уоркер, и он носил прозвище Бешеная Акула.
     Обмен состоялся
     Получив  необходимые  бумаги от прокурора, генерал  Богомолов вручил их
Воронову,  и тот, на всякий  случай взяв с собой  пару надежных сотрудников,
отправился в Бутырку. Как и было  обговорено, их служебную  машину  впустили
прямо на территорию  тюрьмы,  хотя  и не  обошлось без проволочек. Начальник
спецчасти Бутырки был явно недоволен странным переводом  подследственного  в
ведение  госбезопасности. Он очень  долго изучал привезенные документы, явно
стараясь найти зацепку, чтобы придраться  и не выдать строптивому  гэбэшному
майору  своего  подопечного.  Скорее  всего он  бы  так  и поступил, но,  на
счастье,  неожиданно появился прокурор Зелинский,  который извинился за  то,
что  задержался по  такой  заурядной причине,  как  поломка  машины во время
следования в Бутырку.
     Сразу же  узнав Воронова,  он, однако, не  показывал  этого и  в резких
тонах  обрушился на  капитана  спецчасти  за  то, что  тот  подверг сомнению
документы, лично  им  подготовленные.  Пожилой капитан переступал с ноги  на
ногу, как школьник, что-то бормоча в свое оправдание.  Воронову  даже  стало
жалко старика, и он решил прийти ему на помощь.
     --  Ладно, товарищ прокурор, все в порядке! Возможно, капитану не часто
приходилось сталкиваться с такими делами.
     -- Если откровенно, то это первый случай за время моей работы здесь! --
Капитан,  как   за  соломинку,   ухватился  за  подсказку   Воронова   и   с
благодарностью  посмотрел  на  своего неожиданного защитника. -- Хорошо,  --
кивнул Зелинский. -- Если майор Воронов не  имеет к вам претензий,  то будем
считать это недоразумением. Идите и приведите сюда подследственного Бондаря.
     -- Да-да, сейчас будет здесь! --  засуетился  капитан  и  направился  к
выходу,  но на пороге остановился и виновато предложил:  -- Может, чайку или
кофе?
     -- Отличная мысль!  --  улыбнулся Воронов и взглянул на Зелинского.  --
Мне чаю, а вам?
     -- Аналогично, -- усмехнулся Зелинский и наконецто присел на стул.
     -- Комарин! -- крикнул капитан, и в комнату тут же заглянул молоденький
сержант.  --  Чайку  пару  стаканов, и покрепче!  --  Сей  момент!  -- бодро
козырнул тот. Когда они остались одни, Зелинский встал и подошел к Воронову.
-- Ну, здравствуй, Андрей!
     -- Здравствуй,  Саша... -- Он  не  договорил,  и они крепко,  по-мужски
обнялись.
     -- Сколько же мы с тобой не виделись? -- покачал головой Зелинский.
     --  Много, Саша, много! -- вздохнул Воронов.  --  Но  мы о  тебе не так
давно  вспоминали  с одним  нашим  общим знакомым... -- Он замолчал  и хитро
уставился на Зелинского.
     -- С Говорковым? -- сразу же догадался тот. -- Он жив? Как у него дела?
Где он?
     --  Надо  же! --  с удивлением  произнес Воронов.  -- Как это ты  сразу
догадался, что речь идет именно о нем?
     -- Сам не  знаю, как у меня вырвалось, -- признался Зелинский. -- Я его
очень  часто вспоминал. В этом человеке есть что-то такое, что  в наше время
довольно  редко  встречается в людях.  Сразу  даже и не знаю, как об®яснить:
сила  духа, что  ли?  Чистота неимоверная! Вера! Точно, в нем  всегда  живет
вера! Скажи, капитан, когда ты видел его в последний  раз? -- Видел-то я его
совсем  недавно,  -- Воронов тяжело вздохнул.  -- Но это  отдельный и долгий
разговор...
     -- Что  ж,  буду с нетерпением ожидать,  когда мы  сможем встретиться и
поговорить. Вот мои  телефоны,  служебный и  домашний. --  Зелинский  достал
визитку и протянул Воронову. -- А я его несколько лет не видел...
     -- Он мне рассказывал, как ты его вытащил из тюрьмы.
     -- Не я один! -- возразил Зелинский. -- А некоторые из тех, кто помогал
Савелию,  ушли из жизни. Савка столько усилий потратил, чтобы задержать  эту
скотину, и все напрасно.
     --  Имеешь  в  виду  Воланда?  Я  думал,  прокуратуре доложили, что  он
отправился в ад, -- усмехнулся Воронов.
     -- Воланд? Когда? -- с удивлением воскликнул Зелинский.
     --  Совсем  недавно,  --  нехотя ответил  Андрей, начиная  жалеть,  что
рассказал Зелинскому об этом. --  Правда, за точность информации не ручаюсь.
-- Он попытался улыбнуться.
     -- Вот что, дорогой  мой однополчанин, ты со мною  не  финти.  Если  не
должен был говорить -- одно; если действительно это  только слухи -- другое!
-- В  глазах прокурора было столько печальной усталости,  что Воронову  даже
стало его немного жаль.  -- Извини, Саша, рефлекс сработал, -- чистосердечно
признался  он. -- За  то время,  как  ты не виделся с  Савкой, столько всего
произошло, что... -- Воронов махнул рукой.
     -- Могу  себе представить, если наш "вечный  капитан"  получил  наконец
звание майора, да  еще в органах! -- добродушно заметил Зелинский. --  Ты не
подумай чего, это я так, от боли за Савку. Особенно в последние дни заметил:
ноет за него душа, и все тут!
     -- И  не напрасно,  -- вздохнул Воронов. --  Сейчас отвезу к  нам этого
Бондаря, и  если  ты свободен, то можем встретиться. Тогда  и побеседуем, --
многозначительно добавил он.
     -- Отличная мысль, -- оживился Зелинский. -- Я буду ждать твоего звонка
на работе, хорошо?
     Пока  они  разговаривали, капитан спецчасти спешил в камеру,  где сидел
подследственный  Бондарь. Он  шел и, мысленно ругая себя, благодарил майора,
которого сам и "волынил". Интересно, хватило бы у него порядочности, случись
ему  оказаться  на  месте этого  майора?  Вряд ли -- признался  он сам себе.
Капитан   Сидоров  действительно   был  в  том  возрасте,  когда  нормальные
сотрудники носили полковничьи, подполковничьи, в крайнем случае -- майорские
погоны.  В  том, что он оставался  капитаном было трудно винить его самого и
тем  более  кого-то другого. Его  нельзя было  назвать неисполнительным  или
некомпетентным работником, нет,  он  был толковым  и старательным  служакой,
но...  все это  было  в меру.  Причем эта  мера  была  такой маленькой,  что
некоторые думали о нем гораздо хуже, чем он был на самом деле.
     В своих  мечтах  Сидоров  сразу  становился смелым,  даже  безрассудным
парнем, любимцем  окружающих. Но  в действительности  все обстояло иначе. Он
был застенчив,  неприметен, никогда  не  высовывался.  И  начальство  его не
замечало.  Даже  кадровики,  случайно  наткнувшись на его документы,  делали
удивленные лица, обнаружив, что он столько лет ходит в капитанах. Они давали
себе  слово, что попытаются узнать, с чем  это связано, и... через пару дней
напрочь забывали об "этом Сидорове" до следующего раза.
     Надо заметить,  что и должность начальника спецчасти он получил  не как
все.  Несколько  лет  назад  бывший начальник ушел  по  возрасту на  пенсию.
Исполняющим обязанности стал Сидоров, и не потому что был назначен приказом,
а  потому,  что  был его  заместителем.  "Наверху" решили вернуться  к этому
вопросу  позднее и... естественно, забыли об этом. А  Сидоров  добросовестно
работал,  постепенно  к нему  прилипло  --  "начальник  спецчасти", с  чем и
свыклось  руководство. Но  если  бы кто-то решился найти приказ о назначении
Сидорова  на эту должность, то поиски ни к  чему бы не привели. Никому  и  в
голову не приходило,  что  приказа просто  не существует. Таких людей вокруг
нас много, и только их неприметность и ненавязчивость заставляет думать, что
их раз-два и обч