т двадцати и
сказал по-русски:
     --  Мой  господин очень  занятой человек, поэтому не огорчай его  своей
пустой болтовней. Ты понял?
     --  Вы так все хорошо об®ясняете, что трудно  не понять, --  насмешливо
отозвался  Бондарь. --  Хотя мне  и хочется кое о чем спросить, но я не буду
этого делать.
     -- И  это  будет правильно, -- сказал  он голосом, настолько похожим на
голос  бывшего  Президента  бывшего  Советского  Союза,  что   Бондарь  даже
вздрогнул и покачал головой.
     -- Тебе бы не в охране работать, а на сцене: больше пользы было бы.
     -- Ничего, я и здесь пользу приношу, -- усмехнулся парень. -- Вперед!
     Они вошли в  просторный кабинет,  хозяин которого восседал за массивным
столом с многочисленными телефонными аппаратами и компьютером.
     Охранник подвел Бондаря к столу.  Они  остановились метрах в двух перед
хозяином кабинета.
     -- Присаживайтесь, молодой человек, -- кивнул тот, указывая на стул.
     Бондарь  сел,  спокойно  закинул  ногу на  ногу и  уставился  на своего
собеседника.
     -- Вы так себя ведете, словно приглашены в гости на обед, -- усмехнулся
он.
     -- А разве обеда не будет? -- нахально спросил Бондарь. -- Кто вы?
     -- Меня зовут Большой Стэн -- ответил он, вставая с кресла.
     --  Большой?   --   хмыкнул   Бондарь,  внимательно  рассматривая   еле
видневшегося из-за стола хозяина кабинета.
     -- Вас что, не устраивает мой рост? -- бросил тот с явным раздражением.
-- Нет-нет, все в порядке! -- попытался успокоить его Бондарь, понимая,  что
перешагнул границу дозволенного.
     --  Вот и хорошо, -- сказал  Большой Стэн. -- Ваше имя? -- Бондарь.  --
Фамилия? -- Бондарь.
     -- И отчество тоже, разумеется. Бондарь? -- Как вы догадались?
     Несколько секунд  Большой Стэн смотрел Бондарю в глаза, словно надеясь,
что он одумается  и начнет честный разговор,  но он  молчал,  и Большой Стэн
потянулся к одной из папок. Достал оттуда листок и стал читать:
     --  Коломейцев  Георгий  Викторович, родился в городе Горьком  двадцать
восьмого  сентября  тысяча девятьсот шестьдесят девятого гола.  Отец  Виктор
Парфенович,    слесарь   горьковского   автозавода,   умер    от   сердечной
недостаточности  в тысяча  девятьсот  семьдесят  седьмом году. Мать Алевтина
Юрьевна,  бывшая  медсестра  на том же  заводе,  несколько лет  не работает,
алкоголичка.  С четырнадцати лет воспитывался  у тетки  Маргариты Юрьевны  и
учился в  московской  школе. Всерьез увлекся боевым  самбо.  Достиг  хороших
результатов и вошел в юношескую сборную города Москвы.  Вскоре был призван в
армию,  проходил службу в  воздушно-десантных войсках. Через некоторое время
направляется  в  войска  специального  назначения,  попадает  в  Афганистан.
Несмотря на представление командира, награжден не был, неоднократно  замечен
в   употреблении   алкогольных   напитков   и   наркотиков,   грубил   своим
непосредственным начальникам, к службе относился с пренебрежением...
     По  мере чтения Бондарь  все  сильнее  каменел лицом,  и  в его взгляде
появилась ненависть.
     -- Ну как, достаточно или продолжать? -- спокойно спросил Большой Стэн.
В  его  голосе  не  было  ни злости, ни  иронии, просто  усталость  делового
человека, который  сознательно открывает все  свои  козыри и  предлагает  не
терять попусту дорогого времени. -- Вы убедили меня  в том, что вы серьезный
человек. Думаю, можно перейти к самому важному для меня вопросу.
     -- Слушаю вас, -- кивнул Большой Стэн. -- Вы можете помочь мне избежать
тюрьмы?  -- Могу,  --  спокойно  ответил тот.  -- Уже  хорошо!  --  вздохнул
Бондарь.  -- Пойдем  дальше. Захотите ли вы оказать мне эту помощь? Если да,
то за какую плату? Не за мои же красивые глаза? Но если вы хотите  денег, то
их у меня просто нету! -- Он вывернул для наглядности карманы.
     --  А ты мне определенно нравишься, -- добродушно хмыкнул Большой Стэн,
подошел  к Бондарю, покровительственно похлопал  его  по плечу,  затем налил
изрядную порцию виски в стакан и  протянул ему: --  Пей,  малыш,  думаю,  мы
договоримся... -- Он  внимательно проследил  за  тем, как Бондарь  опрокинул
виски в рот,  задумчиво  побарабанил короткими пальцами по  столу,  словно в
последний  раз  взвешивая,  стоит  ли  иметь дело с  гостем или  нет,  потом
решительно стукнул  ладонью, как бы ставя окончательную  точку, и сказал: --
Малыш, несколько  лет  назад ты  участвовал в  одной  секретной  операции  в
Афганистане. Нам нужна  твоя  помощь. За это  мы  не только  вытащим тебя из
тюрьмы, но  и обеспечим тебе  и твоим  детям  безбедное существование на всю
оставшуюся жизнь.
     "Вот оно, -- промелькнуло в голове Бондаря,  -- наконец-то добрались до
самого главного!" Он чувствовал,  что настал его звездный час. Теперь только
бы не упустить свой шанс!
     -- Секретных операций было много... -- осторожно заметил он.
     --  Такая была только одна! --  резко оборвал его Большой Стэн. -- Речь
идет о пяти контейнерах, которые ваша группа спрятала в горах Кандагара.
     -- Откуда вам известно об этом? Все же погибли... -- удивился Бондарь.
     -- Не все. -- Большой Стэн сделал паузу. --  Ты же, малыш, выжил! -- Он
улыбнулся.  -- Короче!  Тебе известно,  что в  этих контейнерах?  -- Золото,
драгоценности, -- не моргнув глазом, ответил он.
     -- Очень хорошо! -- Большой Стэн с трудом скрывал волнение. -- Надеюсь,
ты не позабыл это место? -- Он хитро прищурился.
     --  Прошло  слишком  много  времени...  -- протянул  Бондарь. -- Трудно
сказать... -- Он специально не говорил ни да ни нет.
     -- Напомнить тебе о том, что я сказал ранее? -- улыбнулся Большой Стэн,
понимая игру парня.
     -- Ну, на это-то у меня памяти хватает! -- серьезно произнес он.
     -- Прекрасно! Ты отводишь отряд на место захоронения и получаешь полную
свободу.
     --  А  безбедное существование  для  меня  и  моих  детей?  -- напомнил
Бондарь.
     -- И полмиллиона долларов! -- усмехнулся Большой Стэн.
     --  Судя по всему, вы  оговорились  и  хотели сказать: девятьсот  тысяч
долларов и особнячок в Париже на мое имя. -- Бондарь подался вперед.
     --  Семьсот  пятьдесят тысяч долларов и  домик в Сингапуре  -- это  мое
последнее слово, -- твердо сказал Большой Стэн.
     Бондарь  решал, стоит  ли  продолжать  торговлю,  но, заглянув в  глаза
собеседника, понял, что это бессмысленно. Он глубоко вздохнул и сказал:
     -- Ну вот, все пользуются моей добротой! -- Он поморщился, плеснул себе
виски, выпил единым махом и решительно произнес: -- Хорошо, согласен!
     Большой Стэн ласково улыбнулся, налил виски себе  и Бондарю, подмигнул,
и они выпили, закрепив таким образом достигнутое соглашение.
     Савелий ставит условия
     Савелия  положили в  институт Склифосовского, и  генерал  Богомолов, не
желая   больше  подвергать  его   риску,  организовал  у  отдельной   палаты
круглосуточное  дежурство.  Мало того,  всем работающим  на  этом этаже были
выданы  спецпропуска, и попасть туда было весьма  непростым делом. Богомолов
даже  ввел  своеобразное  ужесточение  режима:  у   вооруженного  дежурного,
находившегося за  бронированным  стеклом,  находился не  просто  список лиц,
допущенных на этот  этаж, но и их фотографии.  Кроме того, прежде чем войти,
каждый  из  них  обязан был опустить  в специальное  отверстие свой пропуск,
затем  миновать устройство,  наподобие  тех,  что установлены в  аэропортах.
Пронести оружие было практически невозможно.
     Конечно, эта установка была дорогим удовольствием и заполучить  ее даже
такому  ведомству,  к  которому  принадлежал Богомолов, помог  случай.  Одна
иностранная  фирма очень хотела выйти на российский рынок, и предложила свои
приборы  заинтересованным  ведомствам.  Но  везде последовал отказ:  даже по
демпинговым ценам ни Органы,  ни милиция были не в состоянии  приобрести их.
Думая,   что  это   связано  с   недоверием  к  технике,   фирма  предложила
потенциальным партнерам взять бесплатно на  испытание три аппарата,  один из
которых и позаимствовал на время Богомолов.
     У него были весьма веские аргументы, и те, от кого зависело решение, не
смогли ему отказать. Аргументы касались тех самых "афганских контейнеров", о
которых  никому  ничего  не  было  известно.  Богомолов подключил  всю  свою
агентуру,  чтобы напасть хотя  бы на какой-то  след, но все  было тщетно.  И
только однажды, когда он совершенно случайно заговорил об этих контейнерах в
присутствии  ответственного сотрудника аппарата  Президента,  который усидел
наверху при  всех  переменах власти (при Брежневе был в  составе  ЦК,  сумел
удержаться при  Андропове, занял пост в  правительстве  при  Горбачеве,  но,
предчувствуя  близкий  конец  лидера,  открыто  встал  на  сторону  будущего
Президента России), тот  вскользь заметил, что  ему кое-что известно об этом
деле.
     Генерал пытался проявить к нему внимание, но  неожиданно был остановлен
самим Президентом,  который посоветовал оставить этого "симпатичного мужика"
в покое.
     Тщательно анализируя ситуацию,  Богомолов  вдруг  пришел  к  абсурдному
выводу:  наверху  стараются  сделать  вид, что им ничего неизвестно  об этих
злополучных контейнерах. И только один человек  хоть как-то "засветился", но
и он для него недостижим. Итак, с одной  стороны,  правительственные круги и
высшее военное  командование,  без которого невозможно  было  провести такую
секретную операцию, "ничего не знают о ней", с другой стороны, свидетельства
о ее проведении, которые пришли из-за границы, да еще Савелий, участвовавший
в этой экспедиции.
     Стоп! Савелий что-то говорил еще об  одном участнике по  фамилии то  ли
Коломцев, то ли Коломейцев, который потерялся, возвращаясь к своим! Говорков
не  мог  точно назвать  фамилию, потому  что  взял  его в  отряд  по  совету
приятеля,  но указал на  одну важную  примету:  седую прядь на  голове этого
парня. Как он  мог упустить такую  важную  деталь? Чего  проще  --  взять  и
проверить. Но сегодня же выходные! В Бутырке вряд ли кого застанешь из  тех,
кто смог  бы  толково  все выяснить. Савелия не разрешали  беспокоить врачи.
Господи, да  что  это  с  ним  такое? Неужели  напряжение последних дней так
сильно  сказалось  на  его умственных способностях?  Он же  совсем  забыл  о
Воронове да и о своем помощнике: они же общались с этим Бондарем.
     Генерал  стал   набирать   номер,   но  вспомнил:  Михаил   Никифорович
предупреждал, что выходной  проведет с внуками на даче. Может  быть, удастся
застать  Воронова?  Он потянулся к аппарату, но в это время  зазвонил другой
телефон.
     --  Богомолов! -- нетерпеливо бросил он, удивляясь неожиданному звонку:
никто знал, что он сейчас на работе.
     --  Константин  Иванович? Здравствуйте! -- услышал  он голос Воронова и
облегченно вздохнул.  -- Как хорошо, что я застал вас! Уж очень не терпелось
рассказать вам, что я понял после разговора с Савелием.
     --  Ну-ну? -- воскликнул  Богомолов, предчувствуя,  что  сейчас услышит
нечто важное.
     -- По-моему, мы совершили огромную ошибку, отпустив этого Бондаря. Дело
в том, что он-то и является...
     -- Вторым свидетелем  и участником захоронения контейнеров, -- закончил
за него  генерал.  -- Так  вы знали? --  разочарованно сказал Воронов. --  К
сожалению, нет, -- откровенно признался генерал. -- Только сейчас это понял.
Седая прядь?
     --  Не  только.  Еще  рост,  манера  разговаривать... короче говоря,  я
уверен, что Бондарь и человек, о котором говорил Савелий, одно и то же лицо.
Как с "маяком"?
     --  Свою  роль  он  сыграл.  Известно, что  нашего подопечного  сначала
перебросили в Казахстан,  а  потом куда-то  дальше на  восток. Там мы его  и
потеряли.
     -- За границу, значит, -- задумчиво проговорил Воронов. -- В общем, нас
провели, как сопливых пацанов?
     -- Выходит, так, -- вздохнул генерал. -- Мы-то думали, что этот Бондарь
обыкновенный уголовник, а оказалось...
     -- На это и было все рассчитано. Но как я мог не  обратить внимания  на
тщательную подготовку похищения Савелия? Тем более, два трупа!
     -- Не  кори себя,  майор,  все  мы прошлепали!  Хорошо, еще  догадались
"маяк" подложить... Кстати, это же твоя идея, майор! А то бы не знали, что и
за рубежом интересуются нашими контейнерами.
     -- А это вы напрасно, Константин Иванович,  --  возразил Воронов. -- Вы
что, забыли о докладе вашего всезнайки Ашота?
     -- Ты о печатке вместо подписи? Но Ашот выразил только предположение об
этом Обществе...
     --  Не Обществе, а тайном  Ордене, следы  которого разбросаны по  всему
миру!
     -- Сдаюсь, -- тут же бросил Богомолов. -- Но что это нам дает?
     -- А вы не  задумывались,  почему нам так  просто  возвращают Савелия и
спокойно докладывают о контейнерах? Если судить  по вашему расследованию, то
вам так и не удалось отыскать их следы, не так ли?
     --  Так... -- нахмурился генерал. -- Ты хочешь сказать, что нам все это
специально преподнесли на блюдечке, чтобы  мы снарядили экспедицию на поиски
места захоронения? -- Он сделал паузу. -- В  этом что-то есть! Но почему они
сами не заставили Савелия поработать на них?
     --  Видно,  им  очень хорошо известен Савелий Говорков,  --  усмехнулся
Воронов.  --  Они  понимали, что с Савелием  у  них  ничего не  выйдет. Этим
обменом они убили двух зайцев: заполучили одного из  участников захоронения,
с  которым  наверняка  можно  договориться, и  подтолкнули нас  к снаряжению
собственной спецгруппы. Совершенно открыто сделан вызов:  у вас и у нас есть
шанс -- давайте действуйте, а там посмотрим, чья возьмет!
     --  Могу  себе  представить, какая  подготовка  идет у  них, --  бросил
генерал.  --  Но и  нам надо поторопиться и подумать, кого посылать и когда,
ведь  Савелий  пока  болен. Вот что, завтра в  двенадцать к тебе  заедет мой
водитель,  потом вы подхватите Говорова и  -- к нашему  больному, я уже  там
буду. Думаю, что  врачи  разрешат  нам  проведать его. Завтра все и обсудим.
Вопросы?
     --  Вопросов много, но я  их  задам завтра, -- улыбнулся Воронов.  -- В
таком случае желаю удачи. -- А как же!
     На следующий день все трое  сидели у кровати Савелия. Когда они  вошли,
он смущенно  заметил: -- Чем обязан столь высоким гостям? -- Я  так понимаю,
что   на  языке  воздушных  десантников  это  означает:  "Здравствуйте",  --
улыбнулся Богомолов.
     -- Извините, товарищ генерал! --  совсем  смутился  Савелий и попытался
даже встать, но его решительно остановил Говоров.
     -- Лежи, Савелий. Не смущайся: мы  не просто решили навестить больного,
но  и посоветоваться. -- Что-то  случилось? --  сразу нахмурился он.  --  Да
успокойся ты, -- воскликнул Воронов. -- Все нормально!
     -- Когда я слышу от тебя "все нормально", то сразу начинаю готовиться к
самому  худшему,   --  усмехнулся  Савелий.   --  Ладно,  не  тяните   душу,
выкладывайте все сразу.
     -- Тебе не приходило на ум:  почему тебя  обменяли  на этого парня?  --
спросил Богомолов.
     --  Если  судить по  нашему вчерашнему  разговору  с Андрюшей, то  могу
ответить  с абсолютной уверенностью: этот парень и есть тот самый Коломейцев
-- я  вспомнил его фамилию, -- который был среди тех, кто  прятал вместе  со
мною контейнеры в горах  Кандагара. А если это  так, то  можно предположить,
что кто-то очень  интересуется  этими  контейнерами.  --  Генерал  Богомолов
многозначительно   переглянулся   с  Говоровым,  а  Савелий  продолжил  свои
умозаключения: -- А коль скоро они  нагло заявили, что я представляю интерес
как носитель  информации о месте их захоронения, то они явно хотят отправить
нас на поиски этих  контейнеров.  Если же  они так сильно  этого хотят,  то,
значит, уверены, что смогут либо опередить нас, либо отобрать их у нас.
     --  Да,  голова  у тебя  работает,  что  надо!  --  восхищенно  заметил
Богомолов.
     -- Так времени было  достаточно, чтобы подумать спокойно, --  улыбнулся
Савелий. -- Я так понимаю, что вы навестили  меня для того,  чтобы обсудить,
когда я собираюсь отсюда выбраться, и  кого включить в группу поиска, не так
ли?
     --  В  общих  чертах,  -- ответил  Говоров.  --  Ты же  понимаешь,  что
являешься главным звеном во всей этой цепочке.
     -- Понимаю, -- кивнул Савелий. -- Об этом я тоже успел поразмыслить.
     -- И к чему пришел? -- нетерпеливо спросил Богомолов.
     -- Сначала мое главное  условие, а потом  детали, --  неожиданно заявил
Говорков.
     -- Слушаем тебя.
     -- Эту группу я  должен подбирать сам. --  Но... -- попытался возразить
Богомолов. -- Сам! --  упрямо заявил Савелий и добавил: -- В каждом человеке
я должен быть уверен как в самом себе, а значит, каждого я должен  не только
подобрать, но и проверить.
     -- Думаю,  что  это условие  вполне  справедливо, -- сказал  Говоров  и
успокаивающе положил руку на плечо Богомолова.
     -- Сам так сам. Я и не хотел возражать, просто у  меня есть  на примете
хороший парень, -- не без обиды в голосе произнес Богомолов.
     --   А   вот   это  без   проблем,  --  рассмеялся   Савелий,  разряжая
напряженность. -- Предложения генералитета рассматриваются в первую очередь.
--  Что говорят  врачи? --  поинтересовался  Говоров.  --  Врачи, врачи,  --
пробормотал  Савелий.  --  Что они  могут  сказать:  покой, отдых, остальное
противопоказано. Да я сам знаю,  что мне можно,  а чего нельзя.  Слава Богу,
мои мозги пришли в норму, и я сам вполне могу о себе позаботиться.
     -- Что ты разошелся? -- заволновался Воронов. -- Можно подумать, что ты
кого-то из них опасаешься.
     -- Я этого не говорил, -- возразил Савелий. -- Однако  мне уже вот где,
-- он резанул по горлу ладонью, -- сидят их заботы. Нет, пора валить отсюда,
пока совсем не залечили.
     -- Я тебе свалю, -- погрозил пальцем генерал Говоров. -- Тоже мне герой
нашелся! Давно ли на ладан дышал?
     -- Ну, Батя, скажешь  тоже -- на ладан, -- усмехнулся Савелий.  -- Так,
немножко прихватило. Но сейчас-то все в норме, не так ли?
     -- По-твоему, в норме, но врачи говорят другое. Полежи еще немного. Вот
когда сможешь сальто с места  крутить, тогда и поднимай хвост пистолетом. --
Говоров подмигнул.
     -- Вот как? А если я сейчас сделаю сальто? -- Савелий хитро прищурился.
-- Послушай,  парень! --  серьезно  начал Говоров. -- Я знаю,  у  тебя  дури
хватит, чтобы свое доказать,  но... -- Он немного помолчал и тихо продолжил:
--  Но если  без  дури, а  так,  положа  руку на сердце, скажи,  ты  готов к
настоящей работе?
     --  Ладно, Батя, -- со вздохом согласился Савелий. --  Ты, как  всегда,
прав на все сто. Давайте,  колите меня, пичкайте лекарствами,  носите из-под
меня "утку", кормите с ложечки. Наш Герасим на все согласен!
     -- Ну, понесло. -- Говоров шутливо ткнул его пальцем в лоб. -- Не нужно
только жалобного тона. Употребляй его с сестричками и с Наташей. Кстати, она
часто тебя навещает?
     -- Часто  она не может, -- нахмурился Савелий. -- У нее бабушка больна,
и вся работа по дому и заботы о братишке легли на ее плечи. -- Может, помощь
нужна?  -- спросил  Воронов. -- Какое там, -- поморщился Савелий. --  Ты  же
знаешь  ее.  Я предлагал,  чтобы  она наняла нянечку, хотя бы для  братишки,
но... -- Он пожал плечами.
     --  Ладно, думаю,  что с Наташей  вы  сами разберетесь,  --  решительно
поставил точку на этой теме Богомолов. -- Извини, но не будем терять времени
даром  --  займемся подбором ребят для  этого похода. Как я уже сказал, одну
кандидатуру хочу предложить сам: полностью доверяю этому человеку.
     -- Как я понимаю,  речь идет о Кеше, не так ли, Константин Иванович? --
улыбнулся Говоров. Генерал кивнул.
     -- Так ты, Батя, тоже знаешь этого парня? -- спросил Савелий.
     --  Да, знаю  и считаю его  очень  толковым.  Не буду навязывать своего
мнения, но советую тебе присмотреться к нему, -- ответил Говоров.
     --  Да, братан,  этот парень  и  мне  нравится,  -- добавил Воронов. --
Кстати, именно он прикрывал меня, когда тебя де