последняя в  конце  концов
буллой папы Григория IX в 1231 г. запретила мирянам читать ее, причем запрет
формально был отменен только вторым Ватиканским собором.
     Западные ереси начала  II тысячелетия новой эры возникают в обществе, в
котором  возрождаются  города  и  появляется рынок, намечается  стремление к
об®единениям  нового  типа,   пробуждается  новое   общественное   сознание,
вырисовываются  контуры  новых  народностей в  результате смешения различных
этнических элементов, возникают новые классы в городах, требующие себе прав,
которые до этого принадлежали другим.
     Как известно, в  социальной подоплеке этих ересей первым разобрался  Ф.
Энгельс в своем исследовании "Крестьянская  война в  Германии",написанном  в
1850  г. Он подразделяет их на три группы: патриархальные ереси, реакционные
по  форме   и   содержанию,  представлявшие  собой   реакцию   изолированных
крестьянских общин (альпийских пастухов) на  проникновение к ним феодализма;
городские ереси,  представлявшие оппозицию феодализму со стороны  переросших
его  рамки  городов; и крестьянско-плебейские и  плебейские  ереси, наиболее
радикальные, выливавшиеся в вооруженные антифеодальные восстания.
     Официальная ересь средневековья - городская, указывает Ф. Энгельс, была
направлена  главным образом  против церковников, на богатства и политическое
положение которых она нападала.  Подобно  тому  как  впоследствии  буржуазия
требовала  дешевого  правительства,  точно  так  же и  средневековые бюргеры
требовали прежде  всего дешевой церкви. "Реакционная  по форме, как и всякая
ересь,  которая в  дальнейшем развитии  церкви  и  догматов  способна видеть
только вырождение, бюргерская ересь требовала  восстановления простого строя
раннехристианской церкви и упразднения замкнутого сословия священников.  Это
дешевое устройство устраняло монахов, прелатов, римскую курию - словом, все,
что в церкви было дорогостоящим".
     Далее Ф. Энгельс дает  следующую  характеристику крестьянско-плебейской
ереси: "Хотя она и  разделяла  все требования бюргерской ереси  относительно
попов, папства и  восстановления раннехристианского церковного строя, она  в
то   же  время   шла   неизмеримо   дальше.  Она   требовала  восстановления
раннехристианского равенства в отношениях между членами  религиозной общины,
а  также  признания  этого  равенства  в  качестве нормы  и для  гражданских
отношений. Из "равенства сынов божиих" она  выводила гражданское равенство и
уже   тогда  отчасти  даже   равенство   имуществ.  Уравнение  дворянства  с
крестьянами,  патрициев  и  привилегированных  горожан  с  плебеями,  отмена
барщины, оброков, налогов, привилегий и уничтожение по крайней мере наиболее
кричащих  имущественных различий - вот  те требования, которые выдвигались с
большей или меньшей определенностью как необходимые выводы из учения раннего
христианства".
     В XI-XIII вв. городская и  крестьянско-плебейская ереси смешаны в одном
антифеодальном потоке. Только в XIV-XV вв. эти ереси  отчетливо выделяются в
самостоятельные течения.
     Главными очагами  новых  ересей в  Западной  Европе  в XI в. становятся
Северная  Италия, Франция, в известной степени  Германия. Здесь крестьянские
массы, доведенные до  отчаяния грабежами светских и церковных магнатов,  все
чаще  и  чаще  восстают против  своих угнетателей  и  отвергают  официальную
церковь. В  997 г.-  Нормандия, а  в  1024 г.- Бретань были ареной  массовых
крестьянских  восстаний,  на  разгром   которых  было  мобилизовано  большое
рыцарское воинство. В 1095 г. Францию вновь охватили крестьянские восстания.
     В 1069-1071 гг. крестьянские восстания произошли в Англии, а в 1070 г.-
в  Саксонии, где  крестьяне  громили  королевские  поместья  и вотчины.  Эти
вооруженные  выступления  крестьян  сопровождались  появлением новых ересей,
направленных против светских и  церковных феодалов. В начале XI в. в Шампани
возникла  ересь  Леутара  Шампанского,  призывавшего  не  платить  церковную
десятину.  В  1022  г.  Орлеан  и  Тулузу  охватило  еретическое   движение,
последователи  которого,  по  словам  Льоренте,  "по-видимому,  исповедовали
учение манихеев". Подобного рода  ересь распространилась в Аррасе, а также в
Германии - Кельне и Бонне.
     При   подавлении  этих  движений  впервые  применяются  массовые  казни
еретиков посредством их сожжения. По решению поместного синода, созванного в
Орлеане  по  приказу короля  Франции Роберта  II (996-1031), в 1022 г.  было
приговорено к сожжению десять руководителей еретиков, отказавшихся  отречься
от своих  взглядов.  В  числе осужденных оказался  Этьен, духовник  королевы
Констанции, супруги  короля  Роберта  II.  Сообщая  об  этом,  Хуан  Антонио
Льоренте отмечает: "До какой крайней свирепости  может довести людей  слепое
рвение,  показывает королева,  которая исповедовалась в  своих грехах  у ног
священника Этьена, а  теперь  не  побоялась  поднять на него  руку и жестоко
ударить его по голове палкой, когда он  выходил из собора, чтоб  отправиться
на место казни. Осужденные уже были охвачены  пламенем, как вдруг многие  из
них закричали, что заблуждались и желают  подчиниться  церкви,  но  было уже
поздно: все  сердца были  закрыты для жалости".  Льоренте X.  А. Критическая
история испанской инквизиции.
     В Кельне и Бонне также состоялись массовые казни еретиков.
     Вскоре  этому примеру  последовала и  Италия. В  1034 г.  в  Милане  по
приказу  епископа  Ариберто  были  публично  сожжены вожак местных  еретиков
Хиральдо  де  Монферте и  многие  его сторонники.  В  XI  в.  казни еретиков
становятся в странах Западной Европы привычным явлением.
     Преследования  еретиков  не  приносили  существенных  результатов,  ибо
условия, порождавшие ереси,- тяжелое положение народных  масс - не только не
менялись  к  лучшему, а  постоянно ухудшались. Еретиков  сравнительно  легко
подавляли  силой: руководителей и проповедников сажали в тюрьму или казнили,
а  рядовых,  как  правило, переселяли, конфискуя их  собственность.  Еретики
уходили  в подполье,  в малодоступные сельские или  горные районы. Проходило
некоторое время, и ересь вспыхивала с новой силой, теперь уже в другом месте
и иногда под новым названием.
     В начале XII в. Францию вновь сотрясают массовые  еретические движения,
направленные  против  церковной  обрядности и  церковной знати. На  юге  это
движение возглавлял Петр де Брюи и его ученик Генрих, на  севере -  Танзельм
Фландрский,  имевший многих  последователей среди ремесленников  Фландрии. В
1113 г.  ересь, отрицавшая частную собственность, охватила область Суассона,
а затем и Периго.
     Возмущение   поведением   церковной   иерархии,   ее   продажностью   и
распущенностью проявилось  и  в  движении  патаренов  в  Милане,  охватившем
городские  низы этого города  в середине  XI  в. Патария,  как и большинство
еретических сект  XI  в.,  осуждала  симонию  (продажу и  покупку  церковных
должностей), накопление  церковниками  богатств,  требовала безбрачия клира.
Патаренам  удалось одержать  одно время  перевес  в Милане, они  изгнали  из
города архиепископа и его приближенных, позакрывали  церкви. Вначале папский
престол поддержал патаренов, стремясь с их помощью подчинить своему контролю
высшую  церковную иерархию.  Когда  движение приобрело  слишком  радикальный
характер, папство  предало  его. Вождь  патаренов монах Арнальд  был схвачен
церковниками  и  зверски  убит.   Патарены  подверглись  преследованиям,  их
выселили из Милана, и они рассеялись по разным областям Северной Италии.
     Было  бы  ошибочным  считать,  что  церковь на  этом  этапе боролась  с
еретическими движениями только  при  помощи  насильственных средств. Папство
делало  попытки  укрепить  собственную  власть   и  "оздоровить"  прогнивший
церковный организм, залечить некоторые его  уж слишком омерзительные язвы  и
другими средствами. Такой попыткой была клюнийская реформа (названная именем
монастыря Клюни во Франции, где она зародилась), осуществленная в Х-XI вв. и
значительно  укрепившая экономическую мощь  и авторитет  папства. Клюнийские
реформаторы  выступали  против  светской  инвеституры  церковных   иерархов,
которая  делала их  вассалами  государей  и  неподконтрольными  папству; они
осуждали симонию, превращавшую церковь, по образному выражению папы Григория
VII (1073-1085), в проститутку на службе дьявола; они бичевали распущенность
нравов  и  жажду  мирских  богатств  клириков  и монахов, требовали  реформы
монастырей на основе строгого устава и  независимости их от светских властей
и местной духовной власти,  соблюдения монахами безбрачия,  отказа от личной
собственности, смирения и послушания.
     Клюнийскую реформу  поддержала  феодальная знать,  стремившаяся в  свою
очередь   подчинить   своему   влиянию   монастыри.   В  результате   многие
реформированные  монастыри  оказались  в  зависимости от  местных феодальных
сеньоров,  одаривавших их землями и  деньгами. В то же время были  созданы и
новые монашеские ордена - цистерианский  и  картезианский, с очень  строгими
уставами.
     Но какие  бы строгие нормы поведения ни устанавливались монахам, какими
бы карами ни угрожала им церковь за "моральное  разложение", они оказывались
неспособными  быть исключением  из  общего церковного  правила, неспособными
преодолеть свои "плотские  слабости". Теологи, пытаясь об®яснить такого рода
явления,  утверждали,  что  виной  всему  -  козни  могущественных  демонов.
Коварные махинации этих  врагов  бога  и человеческого рода  подробно описал
один  аббат XIII в. Едва колокол,  рассказывал аббат, призывает монастырскую
братию  к   обедне,  как  демоны  погружают  ее   в  сон.  Монахи  бессильны
сопротивляться, ибо ночью те же  демоны мешали им  спать. Результат:  братия
проводит ночи без  сна и  храпит в  церкви во время  богослужения.  Столь же
печально кончаются и другие благие затеи.  Взялся аббат  читать поучительное
сочинение; предвидя козни лукавого, он высвободил из-под  рясы руку и держал
ее на  холоде,  чтобы не заснуть.  Но дьявол стал подобно блохе кусать  руку
аббата,  вынудив   ее   спрятать  обратно  под  рясу.  Сие  имело  гибельные
последствия:  аббат согрелся  и  уснул.  Особую энергию проявлял  бес, когда
монахи  принимались  за  работу.  Нечистый  хватал их за  руки  и  за  ноги,
парализовывал, поэтому они  не  могли двинуться с места и  сидели  праздные.
Изобретательности дьявола не было границ: когда монахи  садились за стол, он
побуждал  их наедаться  до  того, что  их тошнило, а  по большим праздникам,
когда за столом  подавали  вино, они напивались до бесчувствия. "Обыкновенно
думают,- писал этот благочестивый аббат,- что всякого человека мучает только
один  демон:  глубокое  заблуждение.  Вообрази, что  ты  погружен в  воду  с
головой; вода над тобой, под тобой, направо, налево: вот точное  изображение
злых духов, которые нас окружают и осаждают со всех сторон. Они бесчисленны,
как те пылинки, которые  мы видим  в  солнечном  луче; весь  воздух наполнен
ими". Покровский М. Средневековые ереси  и  инквизиция.- Книга для чтения по
истории средних веков.
     Но  если  сила дьявола была  столь  велика, что служители бога пасовали
перед ней, не  означало  ли это, что  они сами  превращались  тем  самым  из
служителей господа  в  слуг властелина преисподней и что  молитва в их устах
теряла свою силу? Еретики отвечали  на этот вопрос утвердительно и требовали
истребления  сатанинского  церковного  воинства.  В  ответ папство  сочинило
доктрину, согласно которой священные таинства сохраняют свою силу независимо
от того, отпускаются ли они грешными или праведными священниками. И хотя эта
доктрина  оправдывала  церковных  фарисеев,  она  все-таки  практически была
принята  верующими,  как  и многие  другие  церковные  доктрины,  отменявшие
основные положения раннего  христианства. Церковь  добивалась  этого отчасти
принуждением, силой навязывая верующим свою волю; но нельзя отрицать и того,
что  подобного   рода   доктрина,  потворствовавшая  порокам,  привлекала  и
определенный  контингент  верующих.   Церковь   учила,  что  грешник   может
"спастись"  при  помощи святых таинств  -  магических  действии  -  молитвы,
причащения, исповеди, якобы обладающих  сверх®естественной силой, что вполне
устраивало власть имущих.
     Другим мероприятием, притупившим  на некоторое время оппозицию к церкви
со стороны народных низов, явились крестовые походы, которые были направлены
как на  Восток  под  предлогом освобождения  "гроба господня", так и  против
еретиков в странах Европы.
     В крестовых походах приняла участие не  только масса охочего до грабежа
рыцарства, но и многие тысячи бедняков и страждущих, уверовавших словам папы
Урбана  II, зачинателя первого  похода, сказанным им  на Клермонском соборе:
"Иерусалим -  это пуп  земель, земля  плодоноснейшая  по сравнению со  всеми
остальными,  она словно второй  рай... Кто здесь горестен и беден, там будет
радостен  и  богат".  Заборов М.  А. Папство и крестовые походы.  Папы  всем
участникам  крестовых  походов  отпускали  грехи,  предлагали,  как  говорил
Григорий VII, "малым трудом обрести вечное блаженство".
     Несомненно,  что  с  точки зрения домогательств  папского  престола  на
господство в первую очередь в пределах тех европейских стран, где преобладал
католицизм,  крестовые  походы  явились   просто  гениальной  находкой.  Под
знаменем  освобождения  гроба  господня  папа римский  мог выступать в  роли
об®единителя  всех христианских властелинов;  в  крестовые походы можно было
направить феодальную вольницу, опустошавшую  сельские  местности, а вместе с
нею и  всех беспокойных, нетерпеливых, жаждущих земных  богатств.  В  случае
поражения  наместник  Петра   лишился   бы  всего  лишь   своих  реальных  и
потенциальных соперников  и  врагов; победа  же  над  неверными  сулила  ему
несметные богатства и славу в веках.
     Крестовые  походы,  в  особенности  первые,  способствовали  укреплению
авторитета  папства,  порождали  иллюзии в  его способность  облегчить  муки
страждущих и бедствующих, вновь  вселяли во многих веру в "милленниум". Хотя
эти  надежды и  мечты в  значительной  степени  рассеялись после первого  же
крестового похода, когда выяснилось, что на нем наживаются  только церковная
иерархия и верхушка крестоносцев, идея освобождения гроба господня еще долго
приносила папству не только материальные, но и духовные дивиденды.
     Все же  крестовые  походы,  как и клюнийская  реформа, только  временно
притушили  начавшееся  было разгораться в XI в. пламя всеобщего недовольства
существующим  религиозно-социальным  порядком. Под  пеплом  продолжали тлеть
угли,  и достаточно было сильного  порыва ветра, чтобы костер запылал  с еще
большей, чем прежде, силой.
     Новая опасность  возникла  там,  где  ее  меньше  всего  ждали: в среде
теологов. Теоретиком нового движения стал Петр Абеляр (1079-1142), парижский
теолог, современник первого крестового похода, а  его "практиком" - ученик и
последователь Абеляра - Арнольд Брешианский (1100-1155).
     Абеляр  в  своем сочинении  "Да и  нет"  (1122) и других  произведениях
впервые  делает  попытку  подвергнуть рациональной критике церковное учение,
вскрывая заключающиеся в нем противоречия.  Он выдвигал разум на первый план
и провозгласил  право верующих  подвергать критике  церковные авторитеты. По
словам одного современника, французский философ не желал веровать в то,  что
он не "расколол" предварительно рассудком.
     Во взглядах Абеляра папство и его  сторонники в лице главного оппонента
и врага Абеляра аббата Бернара Клервоского усмотрели потрясение  основ самой
веры. В одном из своих доносов в Рим на Абеляра Бернар Клервоский писал, что
"он высказывается нечестиво по отношению к небесам; он подрывает нерушимость
веры  и чистоту церкви; он  преступает пределы, которые положили  наши отцы,
когда пишет  и рассуждает  о вере, о таинствах и о  святой троице... В своих
книгах  он проявляет себя  творцом  лжи и создателем превратных  догматов  и
выказывает себя еретиком не столько в заблуждениях, сколько в упорной защите
ошибок. Он является  человеком,  преступающим веру  свою и уничтожающим силу
христова креста в мудрости слова". Абеляр П. История моих бедствии.
     Характерно, что  Бернар  Клервоский, стремясь  скомпрометировать своего
противника, приписывает  ему осужденные  церковью воззрения ересиархов Ария,
Пелагия  и  Нестория. Впоследствии  инквизиция  часто будет  применять  этот
испытанный прием, при помощи которого обвиняемый превращался в последователя
самых разнородных ранее  осужденных церковью учений, о существовании которых
он зачастую даже не подозревал.
     Два французских поместных собора - Суассонский (1121) и Сансский (1140)
-осудили Абеляра.  Папа Иннокентий II приговорил  его как еретика к "вечному
молчанию", к заточению  в монастырь  и приказал предать огню его книги, "где
бы таковые ни были найдены". Абеляр П. История моих бедствий.
     Лекции  Абеляра  по богословию, которые он читал  в Париже  и во  время
которых  излагал свои  "крамольные"  взгляды, так же как и его произведения,
пользовались неизменным успехом. Абеляр был кумиром университетской молодежи
в Париже, у  него  насчитывалось много последователей.  Самым талантливым из
них,  пожалуй,  был  итальянец  Арнольд Брешианский.  У  себя на  родине  он
выступал  с резкой критикой церковной иерархии. Латеранский собор  в 1139 г.
осудил  его и  вынудил  покинуть родной  город.  Спасаясь от  преследований,
Арнольд  едет  во Францию, Швейцарию,  Германию.  В  1145 г. он появляется в
Риме, где вскоре возглавляет  антипапскую республику, возникшую двумя годами
раньше. Арнольд требовал лишения папы светской власти, конфискации церковной
собственности  в  пользу коммун, обличал преступления  папства и  феодальной
знати, бичевал высшее  духовенство,  требовал  реформы  церкви,  упразднения
епископата, лишения духовенства собственности. Папа Адриан IV наложил на Рим
интердикт,  что  вынудило  Арнольда  покинуть  город.   Схваченный   в  плен
императором Фридрихом I Барбароссой, Арнольд Брешианский был выдан папе и по
его приказу повешен.  Но папе  показалось этого мало: он повелел сжечь  труп
казненного и выбросить пепел в Тибр.
     Такого рода расправы были проявлением  страха,  который испытывали папы
римские перед  теми,  кто  оспаривал  их авторитет и подвергал  их критике с
позиций первоначального христианства.
     В XII столетии становится обычной для церкви практикой расправляться со
своими  идеологическими противниками насильственными  средствами - предавать
их пыткам, поруганию, лишать жизни. Но такого рода расправы учиняются только
над  наиболее  опасными для  церкви противниками  и  еще  не носят всеобщего
характера, то есть  не применяются  пока что ко всей  массе еретиков. Однако
бессилие  церкви  справиться  с растущими  оппозиционными  антицерковными  и
антифеодальными  движениями,  ее  нежелание  пойти  на компромисс  со своими
идейными противниками, модернизировать, как мы сказали бы теперь,  церковную
доктрину  и практику,  а  также усиливающееся стремление  папского  престола
возвыситься над светской властью, подчинить ее своему контролю, превратиться
в  верховного вершителя судеб христианского мира - все  это, вместе  взятое,
породило  идею  "окончательного решения"  еретического вопроса,  а  именно -
физического истребления, уничтожения всех без исключения еретиков.

        ЭТА "НЕИСТРЕБИМАЯ МЕРЗОСТЬ"...
     В  последней четверти  XII в. центром  еретических движений  становится
Южная Франция, где города высвободились  из-под феодальной зависимости еще в
прошлом столетии.
     "В Лангедоке,- указывает К. Маркс,- держались остатки римских городских
прав и муниципального  управления;  как раз города, пострадавшие потом всего
больше от жестокого преследования еретиков, (здесь) не были так раз