Анонимные  доносы имели  такое же значение, как и подписанные. Там, где
отсутствовал  комиссарий  инквизиции, доносы принимал  приходский священник.
Инквизиторы   гарантировали   доносчикам   полную   безнаказанность,   имена
доносчиков держались в строжайшей тайне от их жертв. Но "новому христианину"
угрожали  не  только  доносчики,  но  и шантажисты. Последних имелись  целые
организации,  высасывавшие из  своих жертв  на протяжении десятилетий деньги
под угрозой передать их в руки инквизиции.
     Шантажисты  пользовались успехом, так  как вступавший  с ними  в сделку
"новый христианин" терял лишь часть  своего имущества и сохранял жизнь, в то
время  как инквизиция  при аресте конфисковывала все его имущество  и  затем
ставила перед дилеммой:  или признать себя виновным и отделаться наказанием,
или  отрицать  свою  вину   и  закончить  жизнь  на  костре.  Конфисковав  у
подследственного имущество, инквизиция была всячески заинтересована доказать
его виновность,  так как в противном случае она должна была бы  вернуть  ему
конфискованное. Но этого не  случалось даже в  тех редчайших случаях,  когда
подследственного признавали  невиновным. Даже  тогда  он должен был оплатить
свое  содержание  в застенках,  которое, как правило, длилось годами, и  все
прочие расходы, превышавшие обычно его состояние.
     Узники португальской  инквизиции содержались  в  варварских условиях. В
камерах  лиссабонской  инквизиции  было  сыро,  холодно,  душно  и зловонно.
Узников   держали  в   заключении   годами   до   вынесения  приговора.   Из
сохранившегося  списка  заключенных  XVII  в.  следует, что  57  заключенных
содержалось в тюрьме  под следствием свыше четырех лет, из них девять - семь
лет,  шесть  -  десять  и  одиннадцать лет,  один - тринадцать  лет,  один -
четырнадцать лет.
     В инструкции  "священного" трибунала от 1552  г. говорится, что  только
тот  раскаявшийся  еретик считается хорошим, который помогает раскрыть своих
сообщников  и выдает особенно дорогих ему  близких родственников и друзей. У
строптивых  узников  инквизиторы  угрозами  и  пытками  вырывали  нужные  им
признания.
     Аутодафе  в  Лиссабоне  происходило  на площади  Торрейру  ду  Посу, на
которой возвышались трибуны, вмещавшие около 3 тыс. зрителей. На специальном
помосте восседали члены королевского двора, церковные иерархи и инквизиторы,
напротив размещались  жертвы - еретики,  упорствующие, "отрицающие", которым
после молебна и соответствующей проповеди зачитывались приговоры, осуждавшие
их на  различные  кары,  вплоть  до  передачи в руки  светских  властей  для
"достойного наказания" - сожжения на костре.
     Еретиков сжигали на площади Рибэйра сразу же после  аутодафе.  Тем, кто
выражал желание умереть в католической вере, оказывали особую "милость" - их
предварительно   гарротировали,  потом   бросали  в  костер.  Тех   же,  кто
отказывался  от  католической  веры, сжигали живьем, и  для таких  возводили
костры четырехметровой высоты.  Над костром устанавливался помост со столбом
посредине.   Туда   взбирались   по  лестнице   осужденный,   палач  и   два
проповедника-иезуита,  не терявших  надежды  "образумить" еретика, пока  его
привязывали к столбу. Затем палачи спускались на землю.
     Под исступленные крики толпы, фанатизм которой разжигали  попы, палач и
его помощники тыкали  в голову осужденного длинными шестами с  прикрепленной
на концах  горящей  паклей.  Гигантский  костер горел иногда до  двух часов,
изжаривая в  буквальном  смысле  слова  осужденного.  Во  время  "процедуры"
окружавшие  костер  фанатики бросали камни в несчастного, норовя  размозжить
ему голову...
     Португальская  корона  превратила  инквизицию  в одно  из  своих  самых
доходных  предприятий.  Если  взять  в  качестве   ориентира  только  суммы,
уплаченные   "новыми   христианами"   в  качестве  откупного  за   временное
прекращение  инквизиционного террора, то  станет  ясным, какую  баснословную
выгоду извлекала португальская корона из  преследования  еретиков. В 1577 г.
"новые  христиане"  добились  от  короля  Себастьяна  за  225  тыс.  крусадо
разрешения  на выезд  в заморские  колонии  Португалии.  В  том  же году они
уплатили  ему  же  еще  250 тыс. крусадо за  запрет  инквизиции  производить
конфискацию имущества в течение последующих 10 лет.
     Однако два года спустя  этот  король, имевший  также  титул  кардинала,
отрекся от данных  обещаний, не вернув, разумеется, полученных денег. В 1605
г. "новые христиане" заплатили  короне астрономическую по тем временам сумму
в 1700 тыс. крусадо  за обещание,  гарантированное папой,  не подвергать  их
преследованиям за прошлые "преступления", что принесло им краткую передышку.
В 1649 г.  они "пожертвовали" королевской Генеральной компании по торговле с
Бразилией  1250 тыс.  крусадо. Это  их спасло от  установления  инквизиции в
Бразилии.
     Инквизиторы не  испытывали  особого  восторга от подобного рода сделок,
весь доход от  которых  поступал прямехонько  в королевскую казну,  минуя их
бездонные карманы, а ведь свои доходы инквизиторы получали  от конфискаций и
штрафов,  накладываемых на  их  жертвы, включая  даже тех, кого  освобождали
из-под  ареста  за   недоказанностью  преступления.   Инквизиторы,  опасаясь
сокращения  своих  доходов,  убеждали  королевскую  власть, что они способны
выколотить  из "новых христиан" куда больше золота, чем  король путем прямых
сделок с ними.
     В 1673  г. инквизитор Лейра предупреждал  короля Педру II:  "Если новые
христиане  обещают дать 500 тыс. крусадо  за всеобщую амнистию,  то  знайте,
ваше  королевское  величество, что, применяя  справедливые святые законы (то
есть инквизицию.- И. Г.), можно добиться значительно  большего". Большинство
"новых христиан", преследуемых инквизицией, принадлежало к  различным  слоям
городского общества.  Из списка  иудействующих  (мужчин)  жертв инквизиции в
1682-1691   гг.  185  являлись   торговцами,  69-  служащими:   нотариусами,
счетоводами, чиновниками налогового ведомства,  а также адвокатами, врачами,
аптекарями, 129  - собственниками различных предприятий, 195-ремесленниками,
80-рабочими, крестьянами и солдатами.
     Преследование этих  людей подрывало влияние буржуазных слоев населения,
тормозя  развитие  капиталистических   отношений  и  городской  культуры   в
Португалии.
     Для  португальских инквизиторов, в  особенности  в XVI в., существовали
только  два  вида  ереси  - иудействующая  и  лютеранская.  Под  лютеранской
подразумевались как лютеране и прочие протестанты, так и  гуманисты и вообще
любые критики церковных доктрин или действий папского престола.
     Большую энергию  проявляли инквизиторы, осуществляя цензуру над книгами
и  другими   печатными   изданиями,  включая   папские  послания,  церковные
молитвенники и т. п.  произведения, которые могли поступать в продажу только
после одобрения "священным" трибуналом. В 1547 г. кардинал-инфант Португалии
дон   Энрике,  он   же   по   совместительству   инквизитор-мор,   переиздал
опубликованный  годом  раньше  первый  испанский  Индекс  запрещенных  книг,
составленный по приказу Карла V.  В  1551 г. вышло  в Португалии переиздание
второго испанского Индекса, в котором фигурировали 495 названий, в том числе
несколько книг на  португальском языке. Новый Индекс был опубликован в  1561
г. Он  содержал уже  свыше 1100  названий  книг, в том  числе  более  50  на
португальском и испанском языках. В 1565 г. в Лиссабоне вышел так называемый
Тридентский  индекс  римской инквизиции, с  добавлением  ряда  португальских
книг. В Индексе, опубликованном  в 1584 г., подверглись цензуре произведения
выдающегося  поэта Камоэнса, писателей Жоржи Феррейра де Васконшелоса, Жоана
де Барроса,  драматурга  Жиль Висенте,  именуемого португальским  Шекспиром,
поэта  Гарсия  де  Резенде,  прозаика  Бернарда  Рибейры  и  многих  других.
Последний   Индекс,  подготовленный   иезуитом   Балтазаром  Алваресом,  был
опубликован в 1624 г. Он состоял из трех частей:
     первая часть включала римский  индекс,  вторая -  запрещенные книги  на
португальском языке, третья  -  выдержки запрещенных инквизиторской цензурой
мест из различных португальских произведений.
     Книжные  лавки  находились  под  строгим  контролем  инквизиции.  В них
периодически производились обыски,  как правило, неожиданно, в один и тот же
день и час во всех лавках, чтобы их хозяева не могли предупредить друг друга
и скрыть "еретический" товар.
     Переписка  лавочников с зарубежными  поставщиками  и издателями книг, а
также их счета подвергались строгому контролю инквизиции, в лавках на видном
месте  должен  был  находиться  Индекс к сведению  покупателей. За  чтение и
распространение  недозволенных инквизицией рукописей  также  грозила суровая
кара.  Частные  библиотеки  периодически  подвергались  контролю  чиновников
"священного"  трибунала,  в  случае  же  смерти  владельца  их  можно   было
передавать наследникам только после соответствующей "чистки" инквизицией.
     В целом  цензура португальской инквизиции была даже более  строгой, чем
испанской  или  римской.   Так,  в  "Дон  Кихоте"  Сервантеса  португальская
инквизиция  сделала   значительно   больше  купюр,   чем  испанская.  Другое
произведение Сервантеса - "Селестина", разрешенное в Испании, было запрещено
в  Португалии.  В  португальских  индексах  фигурируют  сочинения  астронома
Кеплера, отсутствующие в испанских и римских  списках, и т. п. Ряд ценнейших
литературных произведений,  запрещенных инквизицией, и вычеркнутые  цензурой
страницы книг  навсегда или на несколько столетий исчезли для португальского
читателя.  Такой  участи  подверглись,  в  частности,  многие   произведения
драматурга  Жиль  Висента.  Кроме  отдельных  его  произведений, запрещенных
инквизицией, из его стихов было вымарано 1163  строфы.  Потерянными навсегда
оказались купюры, сделанные  инквизицией в  произведении "Улиссипу"  другого
классика  португальской  литературы  -  Жоржи  Феррейра   де   Васконшелоса.
Инквизиторы не  останавливались  перед  прямой фальсификацией  произведений,
заменяя неугодные места сочиненными ими же текстами.
     Огромный урон понесла португальская культура от подобного  рода "опеки"
со стороны  "священного" трибунала. Атмосфера страха,  порожденная  террором
инквизиции, душила  интеллектуальную  жизнь  страны. Поэт  Антониу  Феррейра
(1528-1569)  писал: "Я в страхе  живу.  Я  боюсь,  когда  пишу  и  говорю. Я
испытываю  страх, даже  когда говорю сам с  собою,  когда молчу или  думаю".
Трудно сказать, сколько талантливых произведений было загублено этим страхом
в  самом зародыше...  Собственно  говоря,  это признавали  сами  панегиристы
инквизиционной цензуры. Один из них, монах Франсиско де Сан-Агостинью, писал
в XVII  в.:  "Строгость,  направленная  на выявление подозрительных доктрин,
невообразима  и всегда была такой в этом королевстве,  где рукописи проходят
столько  контролей  и требуют одобрения столь многочисленных квалификаторов,
действующих с таким рвением, что это является одной из причин, почему  у нас
выходит так  мало  книг, да и  те  подвергаются  самой  строгой  и детальной
чистке".

        ИНКВИЗИТОРЫ В КОЛОНИЯХ.
     В   XVI   в.  маленькая   Португалия  превратилась   в   могущественную
колониальную  империю.  Васко да  Гама  и  другие  португальские завоеватели
прорвались  на Восток  и огнем и мечом проникли в Индию, на Цейлон, в Китай.
Их  штаб-квартирой  стало   Гоа,  богатейшее   индийское  княжество.   Здесь
обосновались   верховные  колониальные  власти  и  католические  миссионеры.
Завоеватели   варварски   разрушали   в   покоренных   землях   индуистские,
мусульманские  и  буддийские  храмы  и  предметы культа и  силой обращали  в
католичество  массы  "неверных".  Сопротивлявшихся   беспощадно  истребляли.
Особенно неистовствовали иезуиты во главе с одним из учеников Игнатия Лойолы
- испанцем Франсиско-Ксаверием, перешедшим на службу к португальской  короне
и  причисленным  впоследствии  за  свои "подвиги"  папским престолом  к лику
святых.
     В  1561  г. в Гоа был  учрежден трибунал инквизиции. Инквизитором-мором
стал  местный  епископ,  его  заместителем  -  представитель  доминиканского
ордена. Кого же преследовала эта колониальная инквизиция?
     Под предлогом  борьбы  с ересью инквизиторы  грабили все тех же  "новых
христиан",  иностранных  купцов.  А так  как  княжество  Гоа  находилось  за
тридевять земель от Португалии и папского престола, то откупиться от местных
инквизиторов   практически   было    невозможно.    Инквизиторы   совершенно
безнаказанно обирали  свои жертвы,  мучили их,  бросали  в костер. В тюрьмах
инквизиции  "святые отцы" насиловали  своих узниц. Аутодафе в  Гоа славились
своим   "великолепием".   Как   справедливо   отмечал  французский   историк
"священного" трибунала Ж. Лавалль, гоанская инквизиция превосходила по своей
жестокости даже испанскую и португальскую.
     Колониальная инквизиция  редко  преследовала  за ересь местных жителей,
насильственно обращенных в католичество. Колонизаторы и без того  лишили  их
всех  прав и  состояния. От туземцев требовалось только одно - покорность  и
чисто  внешнее  соблюдение  католических  обрядов.   Тех  же,  кто  проявлял
строптивость, попросту уничтожали без суда и следствия.
     Кроме "новых христиан",  другим излюбленным об®ектом  инквизиции  в Гоа
были соперники португальцев по колониальному грабежу - англичане и французы.
Чтобы  отбить  у  них  охоту  совать  свой  нос  в  португальские  владения,
португальская  колониальная  администрация, если  они попадались ей в  руки,
передавала  их на  расправу  инквизиции, которая об®являла их  еретиками  со
всеми  вытекающими  из  этого последствиями.  Один  из  таких псевдоеретиков
француз Дилон,  вкусивший сполна "прелести" гоанской инквизиции  в XVII  в.,
описал впоследствии свои испытания в трехтомных воспоминаниях.
     Как это на первый взгляд ни покажется странным, Бразилию минула горькая
чаша инквизиции.  Причины тому были разные.  Огромная  территория  Бразилии,
населенная   воинственными   индейскими   племенами,  с  трудом  поддавалась
завоеванию и колонизации. У маленькой Португалии явно не хватало ни сил,  ни
людей, ни средств, чтобы удержать за собой, кроме обширных владений в Азии и
Африке, еще и  эту далекую и бескрайнюю страну.  Кроме того, в Азии и Африке
сокровища были на  виду  и достаточно  было протянуть руку,  чтобы завладеть
ими, в Бразилии же в XVI и XVII вв. еще не были обнаружены алмазные россыпи,
сахарная культура еще не привилась, страна казалась дикой и бедной и поэтому
не привлекала ни португальских негоциантов, ни любителей пограбить и  быстро
разбогатеть.  Чтобы  как-то  ее удержать под  своим  контролем и охранить от
постоянных  вторжений французов  и  голландцев, обойденных при  колониальном
разделе  Америки  и  стремившихся  поживиться  за  счет  слабой  Португалии,
Лиссабон  был вынужден принять  услуги  "новых христиан",  которые в 1649 г.
финансировали  создание  королевской  Генеральной  компании  по  торговле  с
Бразилией и получили  благодаря этому  право  заниматься  торговлей  в  этой
колонии, что способствовало укреплению в ней позиций колонизаторов.
     В  тех  же   случаях,   когда  местные   колониальные  власти   считали
целесообразным избавиться от неугодных  "новых христиан", они высылали их на
суд и расправу инквизиции в Португалию.

        ИСПАНСКОЕ ИНТЕРМЕЦЦО.
     В 1557  г.  умер Жоан  III. Регентшей стала его  жена  Катарина, сестра
испанского  короля   Карла   V.   Последний   стал  строить  планы   захвата
португальского трона.  Для соответствующей обработки  Катарины были  посланы
иезуиты  во главе  с  кардиналом  Франсиско Борхой  (Борджией).  Португальцы
заменили  Катарину  новым регентом -  инквизитором-мором  кардиналом Энрике,
потом  провозгласили  королем малолетнего сына Жоана III - Себастьяна. Когда
Себастьян  погиб  во   время  одного  из   походов  в  Африке,  королем  был
провозглашен  инквизитор-мор Энрике. Два года спустя, в 1580 г., он умер, не
оставив прямых наследников.  Испанский король Филипп II, следовавший заветам
своего отца, немедленно  двинул против Португалии войска во главе с герцогом
Альбой,   который    захватил   Лиссабон   и   провозгласил   "добровольное"
присоединение Португалии к Испании. "Уния" двух государств длилась 60 лет.
     С  приходом  испанцев деятельность португальской  инквизиции  достигает
своего апогея. Еще в 1544 г. дон Энрике - инквизитор-мор  Португалии и Пардо
де Тавера -  генеральный инквизитор Испании  договорились  о взаимном обмене
арестованными  соответствующей  национальности.   Португальская   инквизиция
охотно  отдавала испанской  арестованных  по  подозрению  в ереси  испанских
подданных,  попадавших в  ее  сети.  Испанская же  инквизиция, как  правило,
отказывалась  отвечать  взаимностью,  считая себя более  квалифицированной и
претендуя на контроль над своей  португальской сестрой. Теперь  она получила
возможность  осуществить  этот  контроль  на  деле. После  "унии"  испанская
Супрема  укрепила  своими  "опытными"  кадрами   португальский   "священный"
трибунал, вдохнув, так сказать, в него  новую жизнь. Результаты не замедлили
сказаться.
     Если за 33-летний срок - с  1547 по 1580 г.- в Португалии состоялось 34
аутодафе, на которых было живьем сожжено 169 "еретиков", сожжен символически
51 и подвергнуто  другим  наказаниям 1998 человек, то с 1581 по 1600 г.,  то
есть за 20 лет, когда Португалия находилась  под  властью Испании  и страной
правил  наместник испанского  короля  кардинал  великий  герцог  австрийский
Альберт, он  же  по  совместительству с  1586 по 1596 г.  великий инквизитор
португальской инквизиции, в этой стране имели место 45  аутодафе, на которых
были сожжены  живьем  162 человека, сожжен  в  изображении 51  и подвергнуты
другим видам наказания 2979 человек.
     С  восшествием  на престол  Филиппа  III  "португальцы", как  именовали
испанцы  португальских "новых  христиан", предприняли новые усилия,  чтобы с
помощью  единственного  в  их  распоряжении средства -  денег облегчить свою
участь. Филипп  III  оказался весьма  податливым на такого рода аргументы. В
1601 г. за 200 тыс. крусадо он разрешил "новым христианам" свободный в®езд в
колонии  Испании  и Португалии.  А несколькими годами позже состоялась новая
грандиозная  сделка  между "новыми христианами" и  Филиппом  III.  Последний
получил  1860  тыс.  крусадо,  генеральный  инквизитор,  его  заместитель  и
секретарь испанской инквизиции - по 100 тыс., любимец короля министр Лерма -
50 тыс.  крусадо.  Такой ценой  была  куплена  генеральная  амнистия жертвам
португальской  инквизиции,  из тюрем  которой  в 1605 г.  было выпущено  410
узников.
     В 1621 г. Филипп III умер и трон занял его сын Филипп IV. Он нуждался в
деньгах не менее своего  отца. Над "новыми христианами" вновь нависла угроза
возобновления преследований, и вновь  им пришлось платить своим гонителям. В
1627 г.  семь  крупных "португальских" банкиров во главе с Нуньесом Саравией
предоставили королю заем в 2 159438 крусадо.
     В 1628  г.  Филипп получил еще  80  тыс. крусадо в  виде "подарка".  Но
аппетит  его  не  имел границ.  Он  решил  возобновить преследования  "новых
христиан",  соблазненный  утверждением инквизиторов,  будто  они располагали
капиталами  в   70-80  млн.  крусадо.  Кроме  того,   возобновление  террора
освобождало  короля  от  обязанности  возвратить полученные им и  его  отцом
займы.  Напрасно  "португальцы"   предлагали  взять   на  себя  все  расходы
инквизиции,  выплачивать  жалованье  всем  членам  и  служащим  "священного"
трибунала в Испании и Португалии, напрасно сулили новые займы.  Такие посулы
только разжигали аппетиты короля  и инквизиторов и убеждали их в том, что  с
помощью "священного"  трибунала  можно  взять с  "португа