ытка.
На  основании  имеющихся  свидетельств  о  степени  виновности  судьи  могут
налагать  физические  истязания,  к  числу  которых  относятся  воздержания,
принуждения и тому подобное, пока он не сознается. Если против брата имеются
свидетельства  мирян,  то  на  их  основании  его нельзя  осудить, но  можно
подвергнуть пыткам и предать допросу...
     Кроме вышеуказанных оснований, по которым обвиняемого можно  подвергать
пыткам, имеются еще следующие:
     во-первых, если обвиняемый  колеблется как в  форме изложения, так и по
существу дела, сперва признает  себя виновным, а потом отрицает, или  сперва
отрицает, а потом сознается, или если во время допроса говорит одно, а затем
прямо  противоположное.  Во-вторых,  если  имеется   достаточно  достоверное
свидетельство вне  суда. В-третьих,  если  имеется  хотя бы один  свидетель,
дающий  достаточно  порочащие  показания.  В-четвертых,  если  имеется  один
свидетель,   подтверждающий  обвинение.  В-пятых,  если  есть   много  явных
свидетельств".
     Инквизитор Антонио Панормита в своем руководстве инквизиторам, вышедшем
в 1646 г.,  подробно излагает и обосновывает применение  пыток в "священных"
трибуналах. Он говорит: "Инквизиторы  вынуждены  особенно часто  прибегать к
пыткам,  так как еретические преступления относятся к числу тайных и  трудно
доказуемых.  Кроме  того,  сознание   в  ереси  приносит  пользу  не  только
государству,  но  и  самому еретику.  Поэтому  пытка  полезнее  всех  других
средств,  помогающих   довести  следствие  до  конца  и  вырвать  истину   у
обвиняемого".
     Папская инквизиция вдохновляла крестовые походы против еретиков. Европу
охватили  религиозные войны. В  Нидерландах испанские  оккупанты  во главе с
кровожадным  герцогом  Альбой истребили десятки тысяч  протестантов. Папский
престол  восторженно приветствовал этот геноцид. Во Франции тысячи гугенотов
(кальвинистов) погибли во время варфоломеевской резни в  ночь  на 24 августа
1572 г. (день св. Варфоломея). В результате  последовавших затем  гонений на
гугенотов в течение двух недель было убито во Франции свыше 30 тыс. человек.
Находившийся тогда на папском престоле Григорий XIII устроил в ознаменование
этих  достославных побед над французскими еретиками торжественный молебен  в
церкви  св.  Людовика, покровителя  Франции. По  приказу  этого же  папы был
переиздан в 1578 г. богословом  Пеньей "Директорий инквизиторов", написанный
уже  известным  читателю  Николаем  Эймериком  за  двести  лет  до  этого  и
считавшийся  "классическим" руководством по преследованию еретиков.  Вся эта
изуверская премудрость,  как мы увидим ниже, применялась папской инквизицией
к ее жертвам.

        ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ ДЖОРДАНО БРУНО.
     17 февраля 1600 г. на Кампо ди Фиори (площади Цветов) в Риме был сожжен
по приказу папской инквизиции один  из самых  замечательных мыслителей эпохи
Возрождения - Джордано Филиппо Бруно. В момент казни ему едва исполнилось 52
года, из которых восемь он провел в заточении в застенках инквизиции.
     Джордано Бруно родился  в  г. Нола, близ  Неаполя, в 1548 г. Пятнадцати
лет он вступил  в доминиканский  орден в Неаполе и, хотя всю жизнь формально
числился  доминиканцем,  страстно  ненавидел  "псов  господних"  и  довольно
откровенно писал об этом в своих сочинениях.  Например, на  вопрос одного из
персонажей в произведении Бруно  "Песнь Цирцеи", как можно  распознать среди
множества  собачьих  пород  самую  злую,  доподлинно  собачью  и   не  менее
знаменитую,  чем свинья,  Цирцея отвечает: "Это  та  самая  порода варваров,
которая осуждает и хватает зубами то, чего не понимает. Ты их распознаешь по
тому,  что  эти  жалкие псы, известные уже по  своему внешнему виду, гнусным
образом  лают на  всех  незнакомых,  хотя бы и  добродетельных  людей,  а по
отношению к знакомым проявляют мягкость, хотя бы  то были самые  последние и
от®явленные мерзавцы". Рожицын В. С. Джордано Бруно и инквизиция.
     Свое отношение к монашескому сословию  в целом Бруно определил в другом
своем произведении -  "Искусство убеждения":  "Кто  упоминает о монахе,  тот
обозначает  этим   словом  суеверие,   олицетворение   скупости,   жадности,
воплощение лицемерия и как  бы сочетание всех  пороков. Если хочешь выразить
все это одним словом, скажи:
     "монах"".
     В то время Неаполитанское королевство было подчинено испанской  короне.
Однако  попытки,  с  одной  стороны, испанского  короля, а с другой  -  папы
римского ввести постоянную инквизицию в Неаполе не увенчались  успехом из-за
сопротивления  неаполитанцев,  отстаивавших  свои  традиционные   вольности.
Неаполитанцы дали приют бежавшим из Испании иудеям и маврам, у  них же нашел
прибежище испанский  философ Хуан  Вивес, критиковавший  церковь  с  позиций
сторонников  реформации.  Протестантская  и  еще  ранее  вальденская   ереси
получили в Неаполитанском королевстве весьма широкое распространение.
     Однако,  если  в   Неаполе  и  не  существовало  постоянного  трибунала
инквизиции, папскому  престолу  иногда удавалось  направлять  туда временных
инквизиторов, которые  при поддержке  испанских  войск  устраивали  массовые
избиения еретиков.
     В  1560-1561  гг.  папские  инквизиторы устроили крестовый поход против
неаполитанских  вальденсов. Особенно  прославился  тогда своими жестокостями
инквизитор Панца, пытавший и казнивший без разбору мужчин, женщин и детей.
     Сохранилось  свидетельство  современника   о  побоищах  еретиков  в  г.
Монтальто, учиненных по приказу папских инквизиторов: "Я намерен сообщить об
ужасном судилище,  которому  были  преданы лютеране  сегодня,  11  июня,  на
рассвете. Говоря по правде, я могу  сравнить эту казнь только с убоем скота.
Еретики были загнаны в дом,  как стадо. Палач входил, выбирал одного из них,
выволакивал, набрасывал на лицо платок - "бенда", как говорят здесь, вел  на
площадь  вблизи  дома, ставил на  колени  и перерезывал горло ножом.  Затем,
сорвав с него окровавленный платок,  он снова  шел  в  дом, выводил другого,
которого  умерщвлял  точно таким  же способом.  Так были  перерезаны все  до
единого,  а было  их восемьдесят восемь человек.  Вообразите, какое это было
страшное зрелище.
     Я не могу сдержать слез, описывая его. И не было  ни  одного  человека,
который,  видя,  как  происходит   казнь,   чувствовал  бы   себя  в   силах
присутствовать  и наблюдать. Спокойствие и мужество еретиков, когда  они шли
на  мученичество, невозможно себе представить.  Некоторые, хотя  их  вели на
смерть,  проповедовали  ту  же веру, что  и мы все, но большинство умерло  с
непреклонным   упорством  в  своих  убеждениях.   Старики  встречали  смерть
спокойно, лишь несколько юношей проявили малодушие. Я до сих пор содрогаюсь,
когда  вспоминаю, как палач с  ножом  в зубах, с кровавым платком в руках, в
панцире,  залитом кровью, входил в дом и выволакивал одну жертву  за другой,
точь-в-точь как мясник вытаскивает овцу, предназначенную на убой.
     По  заранее отданному  приказанию  были  заготовлены телеги, на которых
увозили трупы, чтобы затем четвертовать их и  выставить  на всех дорогах  от
одной границы Калабрии до другой.
     В  Калабрии  захвачено до 1600 еретиков, из  них до  настоящего времени
казнено  88... Я  не  слыхал,  чтобы они совершали  что-нибудь  плохое.  Это
простые, необразованные  люди,  владеющие только заступом и плугом  и, как я
сказал, проявившие себя  верующими  в  час  смерти". Рожицын  В. С. Джордано
Бруно и инквизиция.
     Мы  не  знаем,  сочувствовал  ли  этим  еретикам  молодой  Бруно,  зато
доподлинно известно, что он проявлял большой интерес к науке и усердно читал
запрещенные церковью книги.  Это  обратило  на  него внимание  инквизиторов.
Спасаясь  от  их преследований, 28-летний Бруно покидает  монастырь и  бежит
через  Рим в Северную Италию, а затем в течение 13  лет  живет  в Швейцарии,
Франции, Англии, Германии, где общается с выдающимися гуманистами, преподает
философию  и  пишет  свои   многочисленные   труды,  в  которых,  опровергая
аристотельско-церковные  догмы,  закладывает первые основы  научной  критики
религии, основы научного атеизма, или  "новой  философии", как  он  именовал
свое учение.
     Шпионы инквизиции следили за каждым шагом Бруно, папский престол,  видя
в нем опасного врага церкви, ждал только удобного случая, чтобы расправиться
с ним.
     Такой случай  представился, когда Бруно в 1591 г. приехал в Венецию  по
приглашению  местного патриция Джованни Мочениго, нанявшего его для обучения
искусству  памяти.  Мочениго  принадлежал  к   правящей  элите  Венецианской
республики,   в  1583  г.   входил  в  состав  Совета   мудрых   по  ересям,
контролировавшего   деятельность   венецианской   инквизиции.   Поэтому   не
исключено,  что этот  аристократ, выдавший  Бруно год спустя  инквизиции,  с
самого начала действовал как ее агент-провокатор.
     Венеция  того времени находилась в зените своего расцвета. В республике
пользовались  уважением науки,  процветали  разного рода научные общества  и
академии. Венеция, торговавшая не только с католическими государствами, но и
протестантскими   и  мусульманскими,   относилась  весьма  снисходительно  к
еретическим учениям, к писателям, ученым и философам, выступавшим с критикой
церкви. Венеция была одним из крупнейших  в то время издательских центров  в
Западной Европе, причем там издавались не только ортодоксальные богословские
сочинения. Республика открыла двери многим иудеям, бежавшим из Испании.
     Правда,  в  Венеции  действовала и инквизиция, но это была  своего рода
политическая полиция,  защищавшая  в  первую очередь  интересы  Венецианской
республики.
     Учрежденная  в  XV веке  венецианская инквизиция  вначале возглавлялась
тремя   инквизиторами,   являвшимися   членами   Совета   десяти,   которому
принадлежала верховная власть  в республике. По его поручению они занимались
шпионажем.
     В отличие от других инквизиций, венецианская не устраивала аутодафе, да
их  и  негде было  устраивать в  Венеции,  а  тайно расправлялась со  своими
жертвами.  Их содержали в тюрьме,  примыкавшей к дворцу дожей. Там же  их  и
казнили,  бросая  трупы  в канал.  Иных  приговоренных к смерти вывозили  на
гондоле  в море,  где  ее  поджидала другая  гондола,  в которую  предлагали
перейти  осужденному.   Как  только   он   становился   на   доску,  которую
перебрасывали между гондолами, гребцы брались  за весла и жертва исчезала  в
воде.
     Тюрьма  венецианской инквизиции,  где содержался  после ареста Джордано
Бруно,  сохранившаяся  без особых  изменений, так  описана  в  воспоминаниях
русского путешественника  начала XIX  в.: "Возвратясь из  придворной  церкви
через залы сената  и четырех портиков, входишь  в  самое  страшное отделение
дворца,  в  палату  десяти   таинственных   правителей  республики  и   трех
инквизиторов...  В  преддверии залы, где сидели письмоводители  и обвиняемые
ждали суда,  а  осужденные -  приговора,  сохранились еще львиные пасти  или
отверстия для приема доносов...  Дубовая дверь вроде шкафа ведет в небольшую
комнату, которую избрали для своих  совещаний три инквизитора, и одна только
уцелевшая  на  стене картина, с  фантастическими  изображениями всякого рода
казней, украшает это страшное средоточие управления республики.
     Около  покоя  инквизиторов есть  несколько тесных проходов в кельи, где
хранились архивы и совершались иногда пытки; в одном  углу -  роковая дверь,
которая из одного места одновременно вела и на горькоименный мост вздохов, в
темницу, что за каналом,  и  в глубокие подземелья дворца, и  под  свинцовую
крышу, в пломбы,  где томились жаром узники. Однако последнее заключение  не
было столь ужасно и  назначалось  для менее важных преступников... И надобно
сойти  на дно колодцев, чтобы  там постигнуть весь ужас  сих темниц,  где  в
сырости  и  совершенном  мраке  изнывали  жертвы  мщения  децемвиров  и  где
пропадали без вести навлекшие на себя их подозрения. Рожицын В. С.  Джордано
Бруно и инквизиция. Еще видно каменное кресло, на которое сажали осужденных,
чтобы удавить их накинутою со спинки кресла петлею,  и то отверстие  сводов,
куда  подплывала гондола, чтобы  принять  труп и везти  его в дальний  канал
Орфано для утопления...".
     В  XVI  в.  венецианская   инквизиция  возглавлялась  папским  нунцием,
патриархом   Венеции  и  собственно  инквизитором.  Первого  назначал  папа,
остальных -  дож республики. В провинциальных трибуналах инквизиции  заседал
один из  трех выделенных  для этого сенаторов.  Сенатор  открывал и закрывал
заседания, накладывая вето  на решения трибунала, нарушающие, по его мнению,
интересы республики, следил, чтобы от сената ничего не было утаено, разрешал
и запрещал  опубликование  документов,  исходящих  от  церкви,  в  том числе
папских булл.
     Деятельность  венецианской инквизиции  не  вызывала особого восторга  в
Риме.  Папа  Пий  IV  жаловался,  что  "синьория  не  проявляет  достаточной
строгости  в случаях  ереси,  обнаруженных  в  Венеции,  Вероне  и  Виченце.
Необходимо  проявить  больше  суровости  и  применить  лучшие  лекарственные
средства, чем до  сих пор. Государство находится в непосредственной близости
с еретическими  странами. Надлежит  принять меры предосторожности, чтобы эта
чума не  проникала  через границы. Если  обнаружится  ересь, она должна быть
беспощадно  караема.  Доказательством,  что  до   сих  пор  не   применялись
надлежащие меры,  является  пребывание  в  Падуе многих немецких  студентов,
открытых еретиков, заражающих других и злоупотребляющих терпимостью".
     Папство стремилось подчинить венецианскую инквизицию своему контролю. В
1555  г.  Павел  IV  через верховного  инквизитора  (главу  конгрегации  св.
канцелярии)  Микеле  Гизлиери  пытался  прибрать  венецианскую инквизицию  к
рукам.  Гизлиери  направил  в  Венецию инквизитора кардинала Феличе Перетти,
снабдив  его  инструкциями, в  которых, между  прочим, говорилось следующее:
Членов Совета десяти.
     "Главная обязанность судилища инквизиции состоит в том, чтобы  защищать
дело  и  честь бога против хулителей,  чистоту святой  католической  религии
против  всякого  зловония  ереси,  против всех,  кто сеет схизму,  будь то в
учении или в  лицах  и делах ее.  Ей  подобает всегда бодрствовать на страже
неприкосновенности церкви и прав святого апостолического престола...
     Особенно тщательно  следует  подбирать тайных шпионов  из  числа людей,
которым можно  доверять. Они  должны сообщать  о соблазнах, имеющих  место в
городе  Венеции как среди  мирян, так  и среди духовных  лиц, о кощунствах и
других преступлениях против святынь.
     Генеральный инквизитор подчинен не нунцию,  а высшей инквизиции  Рима и
находится в непосредственном подчинении его святейшества, нашего повелителя.
Ввиду этого необходимо, из уважения к первосвященнику, осведомлять обо  всех
значительных   событиях,  происходящих  ежедневно,   в   особенности,   если
совершается что-либо, имеющее интерес для святого престола...
     Венецианцы  ненавидят  трибунал  инквизиции,   так   как  они  заявляют
притязания  властвовать над  церковью,  а это  не согласуется с  порядками и
статутами  инквизиции. Кроме того,  они любят разнузданную свободу,  которая
чрезвычайно  велика в  этом городе Венеции, и относятся с  пренебрежением  к
учению  религии и догматам. Многие живут не так, как подобает христианам. Но
будет весьма  печально, если порвется слишком натянутая нить; как бы  это не
явилось причиной каких-нибудь маленьких или даже больших осложнений...
     Разумеется, интересы  бога  следует  отстаивать.  Ввиду  этого  господь
пожелал,  чтобы его слуги  ополчились  против всякой людской испорченности в
этом  мире.   Необходимо  выступать  с  настойчивостью   и  усердием  против
разнузданности, которая, к сожалению, весьма велика в Венеции.  Необходимо в
некоторых  случаях закрывать глаза на  притязания  венецианцев вмешиваться в
церковные дела, ибо само божественное провидение укажет средства, при помощи
которых святой престол вырвет с  корнем эти безобразия, причиняющие  большой
ущерб   святой   церкви.  А   так  как   невозможно   сразу  искоренить  все
злоупотребления,   то  нужно  заботиться,  чтобы  зло  по  крайней  мере  не
усиливалось.  А  если представится  случай  обломать какую-либо  ветвь  этой
пресловутой власти, то не  следует  упускать его. Надо идти навстречу такому
случаю со всей решимостью, которая не противоречит благоразумию...
     Обо  всем,  что  происходит,  надлежит  представлять  особые  сообщения
трибуналу  Рима,  но не теряя времени  на описание подробностей,  ибо  часто
утрачивается,  так  сказать,  добрая  воля  при  исполнении  решений,   если
обращается  слишком много внимания  на доклады. Когда есть возможность, надо
применять  свои средства  для врачевания зла в обыкновенных делах, не ожидая
предписаний из Рима..."
     Хотя  Перетти  не  удалось  подчинить  венецианскую инквизицию контролю
священной канцелярии,  тем  не  менее  ее  наличие  представляло несомненную
опасность для Джордано Бруно, как это подтвердили последующие события.
     23  мая 1592 г. Мочениго  направил  инквизитору  свой  первый  донос на
Джордано Бруно, в котором писал:
     "Я, Джованни Мочениго, сын светлейшего  Марко Антонио, доношу  по долгу
совести и по  приказанию духовника о том, что много  раз  слышал от Джордано
Бруно  Ноланца,  когда  беседовал с ним  в  своем доме, что, когда  католики
говорят, будто хлеб пресуществляется в тело, то это - великая нелепость; что
он...  не видит различия лиц в божестве, и  это означало  бы  несовершенство
бога; что мир  вечен и существуют  бесконечные  миры... что Христос совершал
мнимые чудеса и был  магом, как и  апостолы, и что у него самого хватило  бы
духа сделать то же самое и даже гораздо больше, чем  они; что Христос умирал
не по доброй воле и, насколько мог, старался избежать смерти; что  возмездия
за грехи не существует;  что души, сотворенные природой, переходят из одного
живого существа  в  другое;  что,  подобно  тому, как  рождаются  в разврате
животные, таким же образом рождаются и люди.
     Он рассказывал  о  своем  намерении стать основателем  новой  секты под
названием "новая философия". Он говорил, что дева не могла родить и что наша
католическая вера преисполнена кощунствами против величия божия;
     что надо  прекратить  богословские  препирательства и  отнять  доходы у
монахов, ибо  они  позорят мир;  что все  они -  ослы; что все  наши  мнения
являются учением ослов;
     что у  нас нет доказательств,  имеет ли наша вера заслуги перед  богом;
что для добродетельной  жизни  совершенно достаточно  не делать другим того,
чего не желаешь себе самому...
     Сперва я  намеревался  учиться  у  него, как уже докладывал  устно,  не
подозревая, какой это преступник. Я  брал  на заметку все его взгляды, чтобы
сделать донос вашему преосвященству, но опасался, чтобы он не уехал,  как он
собирался сделать. Поэтому я запер его в комнате, чтобы задержать, и так как
считаю его одержимым демонами, то прошу поскорее принять против него меры.
     Могу указать,  к сведению святой  службы,  на  книготорговца  Чьотто  и
мессера Джакомо Бертано, тоже книготорговца.
     Препровождаю также вашему преосвященству  три его напечатанные книги. Я
наспех  отметил в них некоторые  места. Кроме того,  препровождаю написанную
его рукой  небольшую книжку  о боге, о некоторых его всеобщих предикатах. На
основании этого вы сможете вынести о нем суждение.
     Он  посещал также академию Андреа  Морозини...  где  собирались  многие
дворяне. Они также, вероятно, слышали многое из того, что он говорил.
     Причиненные им неприятности не имеют для меня  никакого  значения,  и я
готов  передать  это  на  ваш суд, ибо  во  всем  желаю оставаться  верным и
покорным сыном церкви.
     В заключение почтительнейше целую руки вашего п