преемник
пророка.  Этот араб, такой с виду обыкновенный, сохраняет  в  себе
высшую духовную силу ислама. К нему обращены мысли и моления  всех
почитателей  веры  Мухаммеда восьми концов света.  Он  может  меня
возвеличить и поднять на вершину удачи и счастья или низвергнуть в
бездну горя".
     Халиф  вынул из резной серебряной коробочки золотое кольцо  и
спросил:
     - Ты резал это кольцо?
     - Я должен его посмотреть.
     - Возьми!
     Дуда   на  коленях  приблизился  к  халифу,  взял  кольцо   и
почувствовал,  как  дотронулся  до  выхоленной  руки  халифа.  Ему
показалось,  что  духовная  сила ислама  через  это  прикосновение
проникла в него и обожгла его.
     Осмотрев кольцо, Дуда сказал:
     - Пять лет назад я резал это кольцо.
     -  Знаешь  ли ты, что за надпись на нем тебе следует отрубить
безумную твою голову?
     -  Ты можешь это сделать, хранитель закона, но тогда тайное я
унесу  с собой, а ты ничего не узнаешь, и оно повиснет над  тобою,
как отточенный меч судьбы.
     Халиф вздрогнул...
     - Говори все, что знаешь, а я обещаю тебя охранять, и ни один
волосок не упадет с твоей головы...


        Глава четвертая. "ХОД КОНЯ"


     Дуда  отодвинулся,  сел на пятки в позе  молящегося  и  резко
повернулся назад. На площадке за ним уже никого из охраны не было.
Он заговорил сперва спокойно, затем все более горячо:
     -  Ты  хорошо знаешь, великий, что со времени кончины мудрого
халифа  Харун  ар-Рашида  могущество и  слава  великого  арабского
племени стали колебаться и поражение следовало за поражением.
     - Как же этого не знать! Как нам не горевать об этом!
     - Великая держава, созданная светлым непобедимым мечом арабов
и  раздвинувшая свои границы от плодоносных земель  Мавритании  до
диких  пустынных  гор  китайского Кашгара,  стала  потрясаться  от
внутренних беспорядков и вторжений враждебных орд диких монголов.
     - И это мне известно!
     -  Должны  ли  мы, правоверные, примириться с  этим  и  ждать
печального  конца,  к которому нас приведет ослабление  могущества
арабов,  или  нам  нужно  собрать  все  силы,  чтобы  снова  всюду
победоносно реяло великое зеленое знамя пророка?..
     - Эта мысль давно тревожит мне сердце.
     -  Тебя  беспокоит кольцо, найденное на руке  убитого  воина,
последнего  потомка  великого полководца Абд ар-Рахмана.  А  может
быть,  у  него  остался  сын? Сын достойный и  прекрасный,  полный
ясного  ума?..  Арабы  всегда  страдали;  оттого,  что  их   шейхи
враждовали друг с другом.
     - Да, это наше давнишнее постоянное горе, - вздохнул халиф.
     -  Великие люди для создания великих дел должны окружать себя
достойными  же  помощниками. Если же существует последний  потомок
Абд  ар-Рахмана,  великого  полководца,  разгромившего  франков  и
грозившего  завоевать  все  "вечерние страны"...  если  жив  такой
юноша,  изучивший круг высших знаний в медресе, тобою  основанном,
блистающий  красотой  и мужеством, как месяц на  небе,  укрощающий
диких коней, владеющий светлым мечом, как молнией, - хотел бы  ты,
могучий халиф, чтобы такой юноша был тебе близок, как сын, предан,
чист  и  верен, как слово аллаха?.. Чтобы он повел твои  войска  к
новым  победам, чтобы опять ярко засверкала, как в былые  времена,
слава арабской доблести?..
     Халиф  взглянул  удивленно на великого  визиря.  Тот  тихо  и
почтительно ответил:
     -  Такого  светлого воина, разумеется, лучше иметь  преданным
другом  и  защитником,  чем тайным коварным  врагом.  Всякий,  кто
сумеет  помочь  славе арабского имени, должен  найти  поддержку  и
благословение святейшего багдадского халифа.
     - Но где же этот воин, покажи мне его, если он живой человек,
а не выдуманный, созданный праздной сказкой болтуна на базаре.
     -  Я  могу тебе его показать. Но я боюсь, не пришлось бы  мне
потом  расплачиваться, лить слезы сожаления и рвать на себе волосы
от скорби, что я погубил его.
     Халиф сказал:
     -  Я обещаю тебе, что если он такой, каким ты его описываешь,
что  если  он не сделал и не сделает никаких преступлений,  то  он
будет  под  моей постоянной защитой. Что ты думаешь об  этом,  мой
верный мудрый великий визирь?
     -  Я  хочу  дать совет, - да не покажется он тебе  дерзким  и
безумным...
     - Говори! - приказал халиф.
     -   Ты   ведь  слышал,  конечно,  о  новом  страшном  великом
завоевателе  Темучине Чингиз-хане, пришедшем с  востока  с  ордами
диких монголов или татар и оставившем в Хорезме своего внука?..
     -  Конечно! Ты говоришь о грозном Бату-хане? Почему ты о  нем
спрашиваешь?
     -   Я   предлагаю  тебе  этого  смелого  юношу,  -  если   он
действительно такой, как его описал Дуда Праведный,  -  послать  к
грозному хану татарскому как твоего посла с приветственным письмом
и с подарками. Прикажи этому юноше сопровождать Бату-хана и дальше
во  всех его походах и убеждать его отвернуться от захвата  земель
халифа,   а   идти  на  "вечерние  страны"  для  их   разгрома   и
завоевания...  Мы пока еще не знаем, какие мысли у могучего  Бату-
хана.  Может  быть, татары захотят двинуться и на нашу  счастливую
страну?.. Тогда твой посол, следя за всеми приготовлениями  татар,
заблаговременно  тебя  предупредит, чтобы наши  доблестные  войска
были наготове.
     Помолчав, халиф сказал:
     -  Ты,  как всегда, даешь полезные советы, мой верный  слуга.
Разумеется,  сперва  надо  испытать молодого  потомка  Ал-Мансура.
Поэтому, Дуда Праведный, приведи его сюда, прямо ко мне, а я решу,
послать  ли  мне юношу к хану татарскому, или же я ему дам  другое
поручение.
     -  Я  с радостью исполню твое приказание, - сказал Дуда, -  и
приведу к тебе в самом скором времени молодого Абд ар-Рахмана.
     -  А теперь, Дуда Праведный, расскажи мне, как ты нашел этого
юношу, и все, что ты о нем знаешь.


        Глава пятая. ТАЙНА ВОЛЬНОГО ОХОТНИКА


     Дуда Праведный соединил концы пальцев и начал свой рассказ:
     -  Ты,  конечно,  слыхал  и помнишь о великой  битве  народов
пятьсот  лет  назад,  когда славные непобедимые  арабские  войска,
покорив  Испанию и перейдя через Пиренейские горы, разлились,  как
бушующее   море,  по  цветущей  равнине  франков?..  Ты,  конечно,
помнишь,  всезнающий  и  прозорливый, что эта  битва  была  сперва
победоносна  для  наших  львов,  но  франки  тоже  сражались,  как
раз®яренные бешеные волки, и знамя победы все время клонилось то в
одну,  то в другую сторону... Предводительствовал войсками франков
закованный  в  железные доспехи смелый полководец  по  имени  Карл
Мартел,   что   означает  "молот"...  Казалось,  милостивый   глаз
всевышнего   засветился  радостью,  что  его   правоверные   всюду
побеждают... Но случилось непоправимое: в разгаре битвы пал вместе
с  конем  наш славный вождь Абд ар-Рахман, и рядом с ним  пал  его
верный знаменосец. Зеленое знамя пророка, реявшее над бесстрашными
шахидами, в пылу битвы было затоптано конницей.
     - О, какое несчастье!.. - вздохнул халиф.
     - Не видя больше своего знамени, наши. всадники заметались, и
часть, остановив свой натиск, стала выжидать нового дня. А франки,
понесшие большие потери, были утомлены жестоким сражением и  ночью
ушли  к  востоку, думая, что они проиграли битву... Напрасно  наши
верные витязи раз®езжали по равнине и тщетно разыскивали тело  Абд
ар-Рахмана;  они  так и не нашли ни его, ни  его  оружия,  ни  его
коня...  Вероятно, Азраил, ангел смерти, живыми унес их к престолу
аллаха...  Если  бы  тогда нашелся смелый  вождь  и,  собрав  наши
войска,  снова повел их вперед на отступавших франков,  то  мы  бы
легко одержали полную победу и овладели всей франкской землей.  Но
вожди, собравшись на ночной совет, долго рассуждали и решили так:
     "Мы  всегда  успеем собрать наши войска, привести  в  порядок
расстроенные  ряды  и  снова  вернуться  в  землю  франков,  чтобы
окончательно разгромить и покорить нечестивых". И -  увы!  -  наши
войска двинулись обратно.
     - Это было неразумное, недостойное нашего народа решение!
     -  Прошли  годы,  целых пять столетий, -  продолжал  Дуда,  -
арабские шейхи враждовали между собой, и среди них не было  нового
Абд ар-Рахмана, чтобы всех об®единить под своей могучей рукой, под
Великим зеленым знаменем и снова сокрушительными волнами бушующего
моря обрушиться на цветущие равнины неверных...
     -  Неужели не сохранилось никаких известий о славном Абд  ар-
Рахманс? - спросил халиф задумчиво.
     Дуда развел руками:
     -  Я  много  расспрашивал  всех,  кого  мог:  старых  имамов,
мудрейших  ученых  в медресе, бродячих певцов  и  знающих  древние
сказания дервишей... Вое говорили разное, но никто ничего точно не
сказал.  Ведь  когда  сидишь  на ступеньках  мечети,  воздвигнутой
благодаря  твоим заботам, - да будет твое имя во веки прославлено!
- то мимо проходит много разных людей со всех восьми сторон света,
и не раз услышишь дивное...
     - Вот теперь ты мне и расскажи дивное.
     -  Однажды  ко мне пришел путник с сумрачным лицом,  глаза  у
него  горели  затаенной мыслью. Меня поразило, что он заказал  мне
вырезать на золотом перстне надпись... - Дуда замолк.
     -  Какую  надпись? Говори скорее! - воскликнул халиф  глухим,
дрожащим от скрытого гнева голосом.
     -  Он  приказал написать: "Абд ар-Рахман-Франкобоец - надежда
верующих"...
     - И ты сделал такую надпись?
     - Что мне заказывают, то я и делаю.
     - Какой он был с виду? Встречал ли ты его потом? Здесь ли он,
в Багдаде, или уехал в иные страны?
     - Я его видел несколько раз. Жизнь моя длинная, - чего только
не увидишь! В последний раз я увидел, как этот человек, уже сильно
поседевший, входил в мечеть. С ним рядом шел жизнерадостный юноша,
держа  в  руках священные книги. Я запомнил этого юношу.  Он  стал
усердно посещать медресе. Раз как-то я его окликнул. Он подошел  и
сел  рядом.  Я  угостил его свежими финиками. Мы  разговорились  и
стали  друзьями. Он даже заходил ко мне на дом и у  меня  ночевал.
Мне понравился этот веселый, ласковый со всеми юноша, его почтение
к  старшим, его живой ум, любовь к старинным песням. Больше  всего
он  увлекался  не  духовными  книгами,  а  древними  сказаниями  и
повестями о великих завоеваниях арабов.
     -  Где  этот  юноша?  Я  посажу  около  того  места,  где  ты
работаешь, особого опытного человека, который его выследит.
     -  Позволь дать тебе мой скромный совет. Я знаю, где он живет
теперь.  Окончив  с похвалой и почетом медресе, он  поставил  свою
старую палатку в кочевом племени бенабаядов. Там он живет вместе с
прабабушкой, которая ему готовит пищу и поет старинные  песни.  Он
самый  смелый из всех юношей этого кочевья. Он завернул в ковер  и
спрятал книги,  а  зарабатывает себе на  пропитание  укрощением  и
обучением  своенравных лошадей и охотой на диких  зверей.  Иногда,
приезжая в Багдад, заходит он ко мне и привозит то сыр, то  финики
и  виноград.  У  меня  же  он ночует и слушает  мои  рассказы  про
старину.  Если  он  узнает, что ты желаешь его  видеть,  то  будет
счастлив стереть своим лбом пыль перед твоим блистательным троном.
     Халиф подумал и сказал:
     -  Если он действительно ученый, как ты говоришь, и душа  его
стремится  к доблести, то я сделаю его... - тут халиф  запнулся  и
добавил: - то я, может быть, его возвеличу.

     Несколько  дней  спустя Дуда Праведный  явился  во  дворец  к
халифу с юношей, о котором рассказывал. Халиф принял обоих в зале,
где  среди  цветов  взлетали тонкие серебряные струйки  нескольких
фонтанов, распространят прохладу.
     Юноша   был   строен  и  красив.  Держался  скромно,   но   с
достоинством.
     На  нем  была обычная полосатая одежда кочевников, за  поясом
старинный кинжал дамасской работы.
     Халиф  усадил  юношу перед собой на ковре,  смотрел  на  него
милостивым  взглядом,  но  иногда в его  прищуренных  глазах  Дуда
замечал  зловещие,  недобрые огоньки. Халиф расспрашивал  юношу  о
конях и о прабабушке - какого она рода, и об охоте на львов.
     Абд ар-Рахман обо всем говорил просто и очень искренне:
     - Я верю, что будет война и что мне удастся обнажить свой меч
для  защиты  знамени пророка. Я бы хотел уехать в дальние  страны,
особенно на заход солнца, в Испанию, чтобы узнать, сохранились  ли
там смелые потомки наших великих завоевателей.
     -  Теперь  нужно ехать совсем не в Испанию,  а  на  восток  и
север.  Там  назревают великие события и готовятся невиданные  еще
войны, - заметил Дуда.
     -  Почему  ты так думаешь? - спросил халиф и приказал  подать
душистого ширазского вина.
     Угощая  Дуду  и юношу, он внимательно выслушивал  их  ответы.
Дуда, почтительно поглаживая бороду, сказал:
     -  Люди, одетые путниками из далекой страны, говорили, что  в
низовьях   великой   реки  Итиль*  расположилась   боевая   ставка
неведомого  могучего  племени  неверных  татар,  иначе  называемых
мунгалами.
     -  Это  очень важно. Мне нужно туда отправить своего посла  и
верных лазутчиков.
     -  Если ты пошлешь Абд ар-Рахмана к татарскому хану, а я буду
его  сопровождать  в качестве писца и лекаря, то  уверен,  что  он
сумеет  вскоре  заслужить там благосклонность грозного  татарского
владыки,  а  я,  кроме  того, сделаюсь у хана придворным  лекарем.
Тогда  бы  мы  присылали твоему святейшеству через надежных  людей
донесения  обо всем, что замышляет повелитель диких северных  орд,
насколько он могуч, как возможно одолеть его.
     -   Я   подумаю   над  этим,  а  пока  ты  пройдешь   в   мой
странноприимный  дом для почетных путников. Там  будут  кормить  и
беречь Абд ар-Рахмана как дорогого гостя. Ему предоставят вое, что
он  пожелает.  И ты будешь вместе с ним. А великий визирь  снабдит
вас всем необходимым для дороги.
     Дуда низко склонился перед халифом:
     -  Да  сохранит  тебя всевышний и даст тебе славу,  достойную
тебя и твоих великих предков!
     Когда Дуда с Абд ар-Рахманом удалились, великий визир сказал:
     - Над этим юношей на небосклоне удачи поднимается его светлая
звезда. Очень хорошо, что ты отсылаешь его к хану мунгалов, но еще
лучше  будет,  если могучий Бату-хан увезет его с  собой  на  край
света,  а  оттуда  они оба уже не вернутся, отправившись  к  своим
предкам.
     Халиф покачал головой и заметил:
     - Один аллах всевышний знает, что для нас буде наилучшим.




         * Часть вторая. В НИЗОВЬЯХ ИТИЛЯ * 


        Глава первая. "ЛЮБИМЕЦ ВЕТРОВ"


     Двухмачтовый крутобокий корабль "Любимец ветров",  с  черными
просмоленными  бортами,  слегка  покачиваясь,  шел  к  северу   по
суровому Абескунскому морю*. Ветер надувал паруса, сшитые из серых
и  красных  квадратов, напоминавших шахматную  доску.  Истощенные,
полуголодные гребцы с цепями на ногах неподвижно лежали на скамьях
возле длинных обсохших весел.
     Коренастый  рулевой,  надвинув  синюю  чалму  на  переносицу,
налегал на рукоять руля и, щурясь, пристально всматривался  далеко
вперед,  мимо  высоко поднятого корабельного носа,  вырезанного  в
виде головы хищной птицы.
     На  грани поверхности моря и туманной дали с нависшими серыми
тучами  протянулась  тонкая  полоса камышей.  Там  многочисленными
руслами вливалась в Абескунское море великая река Итиль.
     На  деревянной  изогнутой шее птицы  на  носу  корабля  сидел
верхом негритенок, прислушиваясь к окрикам рулевого:
     - Саид, черная лягушка, ты видишь наконец устье? Нашел пролив
между камышами?
     - Я вижу много, много проливов! - кричал Саид.
     -  Ищи  холм на берегу! На нем стоит каменный бог. Почему  ты
его не видишь, змееныш? Протри глаза!
     - Нет каменного бога... Не вижу никакого каменного бога...
     - Полезай на мачту, на самую верхушку! Да живей!
     У  борта на пальмовом ящике с пряным ароматом далекой  страны
сидел молодой араб в красной полосатой одежде, перетянутой цветным
матерчатым  поясом. Широкие синие шаровары были всунуты  в  грубые
башмаки  из  желтой кожи. Ветер трепал его черные  кудри  и  конец
белоснежной чалмы, свисавший над левым ухом, как знак учености.
     Огромные стаи болотных птиц проносились над густыми камышами.
     - Где устье Итиля? - крикнул араб.
     -  Великий Итиль имеет семьдесят устьев, - отвечал рулевой. -
Надо  найти  главное  из  них. Пройдя в  неверное  устье,  корабль
затеряется между островами в камышах и завязнет на отмелях... Ищи,
Саид, каменного бога!
     Негритенок с верхушки мачты завизжал:
     -  Я  вижу  груду камней! Там лежит на боку какой-то каменный
бог!
     -  Старые  боги умерли! Старые боги попрятались в болотах!  -
усмехнулся  араб. - В одряхлевшей вселенной царствуют новые  боги,
прилетевшие  вместе с грозным татарским ханом.  Это  они  приносят
удачу мунгалам.
     -  Весла! - зычно крикнул рулевой. - Эй, надсмотрщик, очнись!
Скорей налегай на весла! Приглядись к воде, шейх Абд ар-Рахман!  -
продолжал рулевой, обращаясь к арабу. - Мы уже идем не по соленому
морю,  а по сладкой воде великого Итиля. Видишь, как плывут косяки
серебристых  рыб. Над ними вьются чайки... Скорей  гребите!  Итиль
близко!
     - По веслам! - очнулся обожженный солнцем угрюмый надсмотрщик
в  красной истрепанной чалме, дремавший на связке канатов. Он стал
ловко  щелкать  плетью  с очень длинным ремнем,  стегая  по  голым
спинам   устало  поднимавшихся  гребцов,  и  застучал   по   доске
деревянным молотком.
     -  Дармоеды!  Отоспались при попутном ветре...  Теперь  живее
принимайтесь за работу. Не дам обеда лентяям!
     -  Все равно дашь! - отозвалось несколько голосов. - Без  нас
не доедешь!
     Весла пенили мутную зеленоватую воду, равномерно поднимаясь и
опускаясь  под все ускорявшийся стук молотка надсмотрщика.  Гребцы
напрягались  изо  всех сил, то наклоняясь вперед,  то  откидываясь
назад, почти падая на спину.
     Клетчатые  серо-красные паруса обвисли и  слегка  полоскались
под слабыми порывами ветра.
     -  Хаджи-Тархан...* Вон там я вижу Хаджи-Тархан! -  кричал  с
мачты негритенок.
     - Ойе, Ислам-ага, проснись! - крикнул рулевой в сторону каюты
корабельщика. - Хаджи-Тархан близко!
     Из  каморки  с  узкой дверью послышалось  рычание,  ругань  и
пронзительный женский визг.
     -  Иди  прямо, Максум! Отвернись от Хаджи-Тархана! -  донесся
оттуда  же  хриплый голос. - Никого не пускай на  палубу!  Отгоняй
лодочников! Иди вверх по Итилю.
     Максум  налег всем телом на длинный руль, слегка  заворачивая
корабль в сторону.
     Небольшое  селение  медленно  проплывало  мимо,  -   когда-то
богатая  хазарская  столица. У берега виднелись лачуги,  прикрытые
побуревшим  камышом, поставленные над водой на  бревенчатые  сваи.
Люди  выбегали  на  помосты, выступавшие далеко в  реку,  кричали,
размахивая  цветными лоскутами. Многие садились  в  узкие  длинные
челны и торопливо гребли, направляясь к кораблю.
     Матросы  стояли  с баграми у бортов, грозя столкнуть  в  воду
всякого, кто вздумает взобраться на палубу.
     Благообразный длиннобородый человек, по виду купец, подплыл в
большой лодке с несколькими гребцами.
     -  Ойе, Ислам-ага! Позовите Ислам-агу! - кричал он. - Жив ли,
здоров  ли  Ислам-ага? Я его давнишний друг и странноприимец.  Уже
много раз я плавал на "Любимце ветров". Скажите хозяину, что  я  -
Абдул-Фатх из Багдада.
     Молодой  арабский  посол  подошел к  резвой  двери  и  сильно
постучал:
     -  Ислам-ага! Пусти на корабль этого человека! Я о нем слышал
и должен говорить с ним.
     Резная  дверца  распахнулась. Из нее  вывалился  широкоплечий
толстый владелец корабля Ислам-ага, в темно-синей рубахе до колен,
без  пояса. Его распухшее измятое лицо с жесткой темной бородой  и
заплывшие  глаза  говорили  о  пьяной  ночи.  Корабельщик  почесал
веснушчатой пятерней живот, вдел босые ноги в ярко-желтые туфли  с
загнутыми кверху носками и подошел к борту.
     Молодой  араб  внимательно следил  за  раскрытой  дверью.  Из
темноты