Монтини возражать не посмел.
   Немного удивленная  такой просьбой Бланка все же согласно кивнула
и поднялась  из-за стола.  Они отошли  к краю террасы и остановились
возле высокого парапета.
   - Бланка, - заговорил  Филипп, переходя на кастильский, - скажите
по старой дружбе: вы, все трое, уже пришли к определенному решению?
   - Да. А вы?
   - Я буду просить руки Матильды для Габриеля де Шеверни.
   - Мы примем ваше предложение.
   Филипп вздохнул:
   - Вот и хорошо.
   - По вашему  виду не  скажешь, - заметила Бланка. - Вы вздыхаете,
как за покойником. В чем дело, Филипп?
   - Не по  душе мне этот брак, Бланка, ой как не по душе. С тяжелым
сердцем я  взялся за  сватовство. По мне, лучше бы Габриель в тюрьме
посидел, чем женился на Матильде.
   - Вы тоже так считаете?
   - А вы?
   - Я - да. Но Маргарита и Эть... господин де Монтини думают иначе.
Они загорелись  мыслью сделать  Матильду  виконтессой  и  не  могут,
вернее, не хотят понять, что это значит для самой Матильды. Какой бы
там ни  был господин  де Шеверни  замечательный человек,  у нее  уже
сложилось весьма  неприглядное  мнение  о  нем,  и  вряд  ли  кто-то
способен внушить  ей уважение  к нему,  не говоря  уж о любви. Ну, а
там, где  нет ни  любви, ни уважения... Одним словом, я очень боюсь,
что их супружеская жизнь будет сущим адом.
   Филипп испытующе посмотрел ей в глаза:
   - Как я понимаю, вы судите по своему горькому опыту.
   Бланка отвела взгляд и заметно смутилась.
   - Не будем обсуждать это, Филипп.
   "Что же, черт возьми, произошло между ней и графом?" - недоумевал
он.
   - Ладно, не будем. Я всецело разделяю ваше мнение, Бланка, и даже
собирался предложить Матильде отступную...
   - Отступную?
   - Да. Одно  из моих  личных поместий в Кантабрии, дающее право на
баронский титул и около шестисот скудо чистого годового дохода.
   - О! Внушительная  отступная. Пожалуй,  это меняет  дело.  Будучи
баронессой, Матильда  сможет найти  себе достойную партию, даже если
все произошедшее с ней получит огласку. Я почти уверена, что в свете
ваших условий Маргарита и Этьен пересмотрят свое решение.
   Филипп угрюмо покачал головой:
   - Зато я не пересмотрю.
   - Как это? -  озадаченно переспросила Бланка. - Я вас не понимаю,
Филипп.
   - А  тут   и  понимать  нечего.  Я  только  собирался  предложить
отступную, но не предложу ее.
   - Почему же?
   - Габриель заартачился, -  об®яснил Филипп. -  Хочет жениться  на
Матильде, глупец  этакий! Сколько  я его  не отговаривал,  но  он  и
слушать меня не хочет. Уперся рогом, и ни в какую.
   - И  ради   его  мальчишеского  каприза  вы  готовы  пожертвовать
счастьем Матильды? - с упреком произнесла Бланка.
   Филипп опять вздохнул.
   - Будь это  мальчишеский каприз,  я бы  велел заключить  его  под
стражу и  немедленно препроводить  в Тараскон.  Но, увы, Габриель не
капризничает - он  попросту спятил. Он помешался на Матильде, как...
как Рикард  Иверо на  Маргарите, и,  подобно  ему,  вполне  способен
наложить на  себя руки.  Он уже пообещал мне покончить с собой, если
Матильда не станет его женой.
   - Боже правый! Он это серьезно?
   - К сожалению,  да. Габриель  на редкость  упрямый  парень,  коли
вобьет себе  что-то в голову, его уже ничем не переубедишь. Конечно,
со временем  он остынет и поймет свою ошибку, но тогда будет слишком
поздно.
   - А если  назначить свадьбу,  скажем, на  следующую осень? Или, в
худшем случае, на конец весны, когда Матильде исполнится шестнадцать
лет. Надеюсь,  к тому  времени господин  де  Шеверни  трезво  оценит
ситуацию  и   передумает,  а   Матильда  получит  предложенную  вами
отступную.
   - Это был  бы неплохой  выход, - согласился Филипп. - Но Габриель
очень умен,  его не  проведешь. Он  мигом учуял  подвох, едва лишь я
заикнулся о  возможных проволочках.  Вот его  окончательное решение:
бракосочетание  должно  состояться  самое  позднее  через  месяц.  Я
сдаюсь, Бланка. Я совершенно беспомощен.
   - А как  вы смотрите  на то,  чтобы я  поговорила с господином де
Шеверни? Может быть, мне удастся убедить его.
   Филипп ослепительно  улыбнулся,  сверкнув  двумя  ровными  рядами
крепких белых зубов.
   - Бланка,  солнышко,   ведь  этого   я  и   хочу!  У  вас  просто
изумительный дар  убеждать людей.  Так что  потолкуйте с  Габриелем,
попытайтесь отговорить  его от брака с Матильдой. Этим вы меня очень
обяжете.
   - Но учтите, Филипп, я ничего не обещаю.
   - А я  и не  рассчитываю на  успех. Однако  чем  черт  не  шутит.
Значит, договорились?
   - Договорились, - кивнула Бланка. Она чуть вздернула подбородок и
быстро вдохнула, будто собираясь еще что-то сказать, но затем плотно
сжала губы, опустила глаза и покраснела.
   - Смелее! - приободрил  ее Филипп. -  Чего стесняться? Доверьтесь
мне. Как ни как, я ваш старый друг и кузен.
   - Ну... Есть один человек...
   - Этьен де Монтини?
   - Да... он...
   - И что ему надо? Рыцарские шпоры?
   Бланка удивленно подняла бровь:
   - А как вы догадались?
   - Это же  элементарно, радость  моя. Господин де Монтини, как мне
известно, не  принадлежит к  числу знатных и могущественных вельмож;
попросту говоря, он беден. Но вместе с тем он горд и очень тяготится
своим теперешним положением... гм... когда он...
   - Филипп! - в замешательстве произнесла Бланка.
   - Добро, не  буду развивать  эту мысль.  Так вот,  к чему я веду.
Нетрудно догадаться,  что для  своего возвышения господин де Монтини
избрал  военное   поприще,  и   сейчас  он   нуждается  в  рыцарском
достоинстве, чтобы  занять должность,  которую вы  ему  подыскали...
Простите за праздное любопытство, Бланка, но можно поинтересоваться,
что это за должность?
   - Лейтенант гвардии, - немного растерянно ответила она.
   - Лейтенант гвардии? -  повторил  Филипп. -  Что  ж,  для  начала
неплохо... Итак, завтра вас устраивает?
   - Завтра?
   - А зачем  мешкать? Как раз завтра я собираюсь посвятить в рыцари
нескольких  моих  дворян,  отличившихся  в  бою  с  иезуитами.  Факт
присутствия в их числе господина де Монтини вряд ли привлечет к себе
особое внимание,  и его  посвящение вместе  с другими  вызовет  куда
меньше толков, чем будь он один. Согласитесь, удачное совпадение.
   - Да, - согласилась Бланка. - Благодарю вас, Филипп, вы так милы.
   - Э, нет,  солнышко, ты  еще не  знаешь, как  я мил, -  энергично
возразил Филипп. -  Вот если  бы  наша  дружба  не  остановилась  на
полпути  и   нашла  свое  логическое  продолжение  в  любви... -  Он
многозначительно умолк,  страстно глядя  ей в глаза. В этот момент у
него зародилось подозрение, что, несмотря на все случившееся полгода
назад, даже  несмотря на  предательство (как  он считал)  со стороны
Бланки, она  была и  остается для него самой лучшей женщиной на всем
белом свете.  После  секундных  колебаний  Филипп  протянул  руку  и
легонько провел пальцем за ее ушком. - Ах, Бланка, Бланка, ну почему
ты такая упрямая девчонка? Какой черт тебя дернул, что ты отказалась
от предложения падре Антонио?.. Сладкая ты моя...
   - А это  еще зачем? -  почти простонала она, злясь на себя за то,
что такое  легонькое, едва  ощутимое прикосновение,  тем  не  менее,
вызвало у  нее неожиданно  сильное возбуждение. - На нас же смотрят,
Филипп!
   - Именно этого я и хочу. Пусть чуточку поревнуют.
   С  виноватой   улыбкой  Бланка  повернулась  к  столу  и  тут  же
оторопела.
   - Ну, ничего  себе "чуточку"!  Боже, что  это с  Маргаритой?!  Да
никак она  ревнует? В самом деле ревнует! С ума сойти - она вовсе не
претворяется! Такой  грозной я ее никогда не видела... Возвращаемся,
Филипп. Скорее, пока не началась буря.
   - Пожалуй, впрямь  надо поспешить, -  кивнул Филипп, предлагая ей
руку. - Не  хватало еще,  чтобы вы  снова сцепились...  Странный вы,
однако, народ, женщины. Неужели вам невдомек, что меня хватит на вас
обеих, и при этом ни одна из вас не останется внакладе?
   В ответ Бланка лишь негодующе фыркнула.
   Вернувшись к  столу, Филипп без дальнейших проволочек попросил от
имени Габриеля  руки Матильды  и, получив согласие, выразил желание,
чтобы бракосочетание  состоялось в  самое ближайшее время. Маргарита
предложила сыграть  свадьбу  в  ее  загородной  резиденции  Кастель-
Бланко, куда  она намерена пригласить молодых вельмож - своих гостей
по окончании  официальных торжеств.  Поскольку никаких возражений ни
от кого не последовало, на том и порешили.
   Отобедав, молодые  люди еще  немного поболтали о всяких пустяках,
затем Бланка во исполнение своего обещания послала Этьена де Монтини
за Габриелем,  строго-настрого велев  ему не затевать с ним ссоры, а
сама, попрощавшись с Филиппом и Маргаритой, отправилась к себе.
   Не  успел   Филипп  проводить   ее  изящную  фигурку  вожделенным
взглядом, как  Маргарита очутилась  у него  на коленях  и  обхватила
руками его шею.
   - Сегодня отец  сказал мне,  что наш брачный контракт уже готов к
подписанию.
   - Ну да. А что?
   - Как это что! Я жду, не дождусь, когда стану твоей женой.
   От неожиданности  Филипп нервно  закашлялся.  Появись  перед  ним
Сатана собственной  персоной, он  бы, пожалуй, здорово испугался, но
удивлен был бы куда меньше, ибо в существовании Князя Тьмы нисколько
не сомневался. Маргарита похлопала его по спине.
   - С тобой все в порядке, милый? Что стряслось?
   - Ничего особенного, - ответил он, с трудом уняв кашель. - Слюной
подавился... Так  о  чем  мы  говорил?  Ах  да,  помолвка.  Если  не
возражаешь, об®явим о ней сразу же после турнира.
   - Угу. А  вскоре поженимся, -  проворковала  она,  запуская  свои
тонкие пальчики  в  его  золотистую  шевелюру. -  Это  будет  просто
замечательно!
   "Чтоб я сдох!" - прошептал себе под нос ошеломленный Филипп.
   Перед ним  было лишь  жалкое  подобие  той  гордой,  независимой,
своенравной красавицы,  очаровавшей его накануне вечером. Правильные
черты  ее   лица  безвольно   расплылись,  голос   звучал   вяло   и
отталкивающе, а ее большие голубые глаза смотрели на него с собачьей
преданностью.
   "Боже! - ужаснулся он. - Что я наделал!.."
   Между тем Маргарита крепче прижалась к нему и сказала:
   - Кстати, ты всегда покидаешь женщин среди ночи?
   - Нет, крайне редко. Лишь когда вынуждают обстоятельства.
   - И какие же обстоятельства были этой ночью?
   - Я беспокоился  за Габриеля.  Когда мы  расстались, он  был не в
себе, и  я очень  боялся, что  он сделает какую-нибудь глупость. Как
видишь, мои  опасения подтвердились. -  Тут Филипп  малость покривил
душой, причина его ухода была гораздо банальнее. Днем ему не удалось
как следует  отдохнуть с дороги, и он раньше времени выбился из сил,
но не хотел выказывать это перед принцессой.
   Маргарита наклонила голову и нежно коснулась губами его губ.
   - В таком случае, милый, за тобой должок.
   Филипп улыбнулся:
   - А я не люблю оставаться в долгу.
   - Тогда начнем?
   - Как? Прямо здесь?
   - Нет, я  предпочитаю заниматься  этим  в  постели. -  Она  ловко
соскочила с его колен и, смеясь, протянула ему руку. - Пошли, пока я
еще в состоянии ходить. А то тебе придется нести меня на руках.
   - Без проблем, - ответил Филипп и подхватил ее на руки.

   Позже, утомленные ласками, они лежали рядышком на широкой кровати
в  спальне   принцессы.  Филипп  уже  начал  погружаться  в  сладкую
полудрему, как вдруг до его ушей донеслось тихое всхлипывание. Затем
еще одно.
   Он раскрыл глаза и озадаченно взглянул на Маргариту. Щеки ее были
влажными от слез.
   - Что с тобой, милочка?
   - Да так,  ничего, -  ответила  она,  утирая  слезы. -  Просто...
просто я  подумала,  что...  что... -  Лицо  ее  исказила  плаксивая
гримаса,  и   она  с  нытьем  в  голосе,  точно  обиженный  ребенок,
произнесла: - Ты-не-лю-бишь-ме-ня!
   - Почему же, дорогая? - Филипп привлек ее к себе и поцеловал. - Я
люблю тебя. Очень люблю.
   - Да уж,  любишь, - продолжала  ныть  Маргарита. -  Так  же,  как
любишь Бланку,  свою кузину  Амелию и  еще десяток,  если  не  сотню
женщин.
   - Ты ошибаешься! Я люблю тебя больше, чем других.
   - Все равно  это не  настоящая любовь. Ты не любишь меня так, как
люблю тебя я.
   - И как же ты меня любишь?
   - Всем сердцем.  Всей душой.  Вся моя  любовь  принадлежит  тебе,
только тебе - и никому, кроме тебя.
   - О Боже! -  с притворным  ужасом вскричал  Филипп. -  Ты  хочешь
сказать, что не наставишь мне рога?
   - Конечно, нет.  Зачем мне  другие - ведь  у меня  есть  ты...  А
ты... -  Маргарита  горько  вздохнула. -  Ты  будешь  изменять  мне,
бессовестный! Я  так несчастна...- И она с жаром принялась покрывать
его лицо поцелуями.
   - Черти полосатые! -  сокрушенно  пробормотал  Филипп. -  Настает
конец света...
   Уже в  который раз  за  последние  сутки  ему  пришлось  на  деле
доказывать Маргарите, как крепко он ее любит.



        Глава 35
                    В КОТОРОЙ ФИЛИПП ЗНАКОМИТСЯ
                       С РЕГЛАМЕНТОМ ТУРНИРА
                   И УЗНАЕТ НЕКОТОРЫЕ ПОДРОБНОСТИ
                       ИЗ ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ СИМОНА

В  четыре  пополудни  Филипп  вернулся  в  свои  апартаменты,  чтобы
надлежащим образом подготовиться к встрече с императором. Однако тут
его ожидало  разочарование. Незадолго  до этого в королевский дворец
прибыл курьер  с сообщением,  что  начальник  императорского  поезда
допустил ошибку  в расчетах.  Как оказалось,  итальянские  гости  не
успевают прибыть  в Памплону  засветло, и  Август ХII  отложил  свой
в®езд в  город до  утра следующего дня, решив остановиться на ночь в
одной из  резиденций наваррского  короля, что  в трех  часах езды от
Памплоны.
   Таким образом,  у Филиппа неожиданно освободился весь вечер. Идти
обратно к  Маргарите ему  не хотелось:  на сегодня  он был сыт ею по
горло и  чувствовал какое-то  странное опустошение  при  одной  лишь
мысли о ее ласках. К тому же перед самым его уходом принцесса велела
пажам разыскать Рикарда Иверо. Она собиралась по душам потолковать с
ним о  ночном инциденте,  а Филиппа  совсем не прельщала перспектива
быть  свидетелем  словесного  (а  может,  и  не  только  словесного)
мордобоя.
   Бланка была  занята. Вот  уже третий  час кряду она, пуская в ход
все свои  чары и  доводы здравого  смысла, тщетно  пыталась  убедить
Габриеля в  пагубности его  брака с  Матильдой. Как  с самодовольной
ухмылкой поведал  Этьен, подслушивавший их разговор, дело явно шло к
поражению Бланки.  Раздосадованный Филипп  еле сдержался,  чтобы  не
врезать Монтини  по его  ухмыляющейся физиономии,  и  отправился  на
розыски Эрнана,  но вместо него нашел только его камердинера Жакомо,
который сообщил,  что Шатофьер,  прихватив с  собой  Симона,  поехал
осмотреть ристалище и там немного поразмяться.
   Тогда-то Филипп вспомнил, что должен установить возле отведенного
ему шатра  на ристалище  свой щит с гербом и собственноручно поднять
знамя, тем  самым засвидетельствовав,  что он,  как рыцарь-зачинщик,
уже прибыл  на турнир и готов сразиться с любым посвященным рыцарем.
Недолго думая,  Филипп решил  воспользоваться удобным случаем, чтобы
совместить полезное  с приятным - выполнить необходимые формальности
и увидеться с друзьями.
   По пути к ристалищу он отпустил поводья лошади, предоставив ей не
спеша следовать  за слугами,  а  сам,  мерно  покачиваясь  в  седле,
приступил  к   чтению  только   что  полученной   копии   регламента
состязаний, из  коего следовало,  что праздничный  турнир по  случаю
восемнадцатилетия  наследной   принцессы  Наварры   начнется   утром
5 сентября "на ристалище в ложбине, близ славного города Памплоны" и
продолжится   четыре   дня.   Филипп   бегло   просмотрел   перечень
предполагаемых  ратных   забав,  особо   отметив  для   себя  весьма
экзотическую  охоту   за  сарацинами  (Альфонсо  Кастильский  обещал
привезти с  собой два  десятка  плененных  мавританских  воинов),  и
вернулся к первому дню состязаний, когда в единоборствах с копьями и
в тяжелых доспехах будет разыгрываться корона короля турнира. В этом
виде  Филипп   выступал  в   числе  рыцарей-зачинщиков.  Кроме  него
зачинщиками были  также граф  Александр Бискайский, Тибальд де Труа,
граф Шампанский,  граф Педро  Оска, принц Эрик Датский, барон Ричард
Гамильтон и рыцарь Гуго фон Клипенштейн, по прозвищу Гроза Сарацинов
(слово "бакалавр" после имени Клипенштейна было зачеркнуто, а рядом,
другим  почерком,   была  сделана   приписка:  "командор,  прецептор
Аквитанский достославного ордена Храма Сионского").
   Вечером  накануне   турнира  среди  рыцарей,  из®явивших  желание
сразиться с  зачинщиками, должна  состояться жеребьевка,  призванная
определить,  в  каком  порядке  они  будут  вызывать  зачинщиков  на
поединок. А  если желающих  окажется больше тридцати пяти, то жребий
отсеет  лишних -   так,  чтобы  каждый  зачинщик  сразился  с  пятью
противниками,  после   чего  маршалы   турнира  определят   четверку
сильнейших  рыцарей,  которые  затем  разыграют  между  собой  венец
победителя.
   У Филиппа был добавочный стимул стремиться к победе, и не столько
из тщеславия,  сколько потому,  что королю  турнира  предоставлялось
право выбрать  королеву любви  и красоты -  а  он  не  хотел,  чтобы
Маргариту выбрал  кто-нибудь другой,  тем более  после того, как она
согласилась выйти  за него замуж. Кстати сказать, с выбором королевы
любви и  красоты наваррский  король попал  в весьма  затруднительное
положение. Согласно  традиции, этот почетный титул принадлежал самой
знатной из  присутствовавших на  турнире дам  и девиц,  обычно  жене
устроителя, либо  старшей его  дочери, либо  жене его старшего сына.
Так, в  бытность Филиппа в Кастилии, на королевских турнирах место в
украшенной гирляндами  цветов  ложе  занимали  поочередно  Констанца
Орсини, жена  Альфонсо, и  Бланка. По  логике  вещей,  королевой  на
предстоящем турнире  должна была  стать Маргарита,  ведь и турнир-то
устраивался в  ее честь.  Но,  с  другой  стороны,  на  празднествах
ожидалось присутствие  двух королев -  Галлии  и  Кастилии,  и  пяти
принцесс,  королевских   дочерей, -  Бланки   Кастильской,  Элеоноры
Кастильской, Изабеллы  Арагонской, жены  наследного принца  Франции,
Марии  Арагонской,   жены  Фернандо   де  Уэльвы,   младшего   брата
кастильского короля,  и Анны Юлии Римской, дочери императора. В этих
обстоятельствах дон Александр, со свойственной ему деликатностью, не
отважился назначить свою дочь королевой, с самого начала поставив ее
как бы  выше других  дам и девиц, не менее знатных, чем она, и решил
поступить в  лучших традициях  рыцарских романов -  переложить бремя
выбора на  будущего короля  турнира. Он  был уверен,  что кто  бы не
вышел победителем  (а  что  победит  зачинщик,  он  не  сомневался),
королевой будет  избрана Маргарита -  Ричард Гамильтон  и  Гуго  фон
Клипенштейн, как  истые рыцари,  поступят так  из уважения к хозяйке
празднеств, а  Филипп, Тибальд Шампанский, Педро Оска и Эрик Датский
претендуют на  ее  руку.  Графу  Бискайскому  лавры  сильнейшего  не
угрожали - он  был хорошим  полководцем,  но  никудышным  бойцом,  и
король принуждал его к участию в турнирах лишь в тайной надежде, что
когда-нибудь он серьезно покалечится.
   На месте  предстоящих баталий лихорадочно кипела подготовительная
работа. Плотники  сооружали помост для почетных гостей и сколачивали
на  близлежащих   холмах  временные   трибуны  для   мелкопоместного
дворянства и  плебса, на  самчм ристалище  косари скашивали  высокую
траву, а землекопы разравнивали бугры и затаптывали землей рытвины.
   Роскошные шатры  зачинщиков уже  были возведены; возле каждого из
них был  установлен деревянный навес с яслями для коней. Под®езжая к
своему шатру,  Филипп внимательно  оглядывался по сторонам в надежде
увидеть друзей,  но на  ристалище не было ни единого всадника - лишь
только рабочие да гурьба ребятишек из окрестных сел.
   - Вот черт! -  раздосадовано  произнес  он,  слезая  с  лошади. -
Разминулись все-та