азвод? Кабы не
так! Дудки  он его  получит! Эта  канитель с консилиумами длится уже
четыре  года  и  будет  продолжаться  до  самого  светопреставления.
Валерий Юлий  и Гвидо Конти ни за что не позволят императору заиметь
наследника престола.
   - Тем более, -  сказал Филипп. -  Коль скоро  Бланка осталась без
жениха, позвольте  мне жениться  на ней.  А что касается Норы, то ей
это не  к спеху.  У вас будет достаточно времени, чтобы подыскать ей
подходящую партию. К примеру, чем плох тот же Педро Арагонский?
   Король гадко ухмыльнулся:
   - Так вы,  оказывается, печетесь  про моих  дочерей, словно  отец
родной!
   - Я пекусь  прежде всего  о себе,  дядя. Но  в данном случае наши
интересы совпадают:  вы хотите  уладить скандал  с наименьшим уроном
для вашей семьи, а я безумно хочу жениться на Бланке.
   - Да ну?! Так-таки и безумно!
   - Да, дядя.  Я не  стану утверждать, что безумно люблю Бланку, но
лучшей спутницы жизни мне вовек не найти. Осмелюсь предположить, что
она обо мне такого же мнения.
   Дон Фернандо утвердительно кивнул и не смог сдержать улыбки:
   - И не  ошибетесь. Когда  я прознал  об этих  сплетнях  и  вызвал
Бланку к  себе, она  тотчас же  заявила, что  вы  соблазнили  ее,  и
потребовала, чтобы я заставил вас жениться на ней.
   - Тогда как же...
   - Элеонора во  всем созналась.  Она обозвала  Бланку бессовестной
обманщицей, обвинила  ее в  намерении увести  чужого жениха  и  тоже
потребовала... - Король  умолк и  сокрушенно покачал головой. - Нет,
определенно, вы  негодяй, мой  любезный племянник.  Я слыхивал,  что
нередко женщины  из-за вас  дерутся, но  разве мог  я  предложить...
Право, даже  в самом кошмарном сне мне не могло привидеться, что мои
дочери повздорят  между собой,  выясняя, кого  же из них вы на самом
деле соблазнили. -  Он  вздохнул. -  Ладно,  сантименты  в  сторону.
Значит, вы хотите жениться на Бланке?
   - Да,  дядя.   Относительно  Бланки   у  меня   вполне  серьезные
намерения. Я  считаю, что  из нее  получится замечательная  королева
Галлии.
   - Ого! - сказал  король. - Стало  быть, вы  метите  на  галльскую
корону?! А не слишком ли опережаете события? Король Робер не намного
старше вас.  К тому же ни он, ни королева Мария не бесплодны, и дети
у них, возможно, еще будут.
   Филипп покачал головой:
   - Это несущественно.  Тулузская династия  изжила  себя,  и  Робер
Третий -  последний   из  Каролингов   на  галльском  престоле,  вне
зависимости от  того, будут  у него  дети или  нет.  Вскоре  молодой
Людовик Прованский  станет совершеннолетним,  уже сейчас  он злобен,
жесток, загребущ,  не в  меру  воинственен,  так  что  волей-неволей
лангедокским графствам  и Савойе придется сплотиться вокруг Гаскони.
Вот тогда пробьет мой час. Мой и Бланки.
   - А вы  уверены, что  в ближайшем  будущем ваши отношения с отцом
нормализуются?
   - Мой брак с вашей дочерью заставит его смириться с неизбежным.
   - Та-ак, понятно.  Вы  меня  убедили.  Однако... -  Дон  Фернандо
пришел в легкое замешательство. Филипп понял, что сейчас речь пойдет
о весьма  щекотливых  для  ханжи-короля  аспектах  его  отношений  с
Норой. - Знаете,  племянник, на мой взгляд, ваши поступки отличаются
крайней непоследовательностью.  Вы собирались жениться на Бланке, но
не просили  ее руки, а сперва пытались соблазнить ее. Когда же у вас
это не  получилось, вы  совратили с пути истинного мою младшую дочь.
Зачем, спрашивается? Из тщеславия?
   - Поверьте, дядя, я глубоко сожалею...
   - Ах, вы  сожалеете! Хоть  это отрадно.  Но никакие  сожаления  и
извинения с  вашей стороны  не вернут  Элеоноре... э-э, беззаботного
прошлого.
   Когда до  Филиппа дошло, что это - экспромтом придуманный королем
эвфемизм, долженствующий обозначать девственность, он чуть не заржал
от  разобравшего  его  смеха.  Впоследствии  он  нередко  употреблял
выражение "беззаботное  прошлое" именно в таком смысле, но никому не
говорил,  к т о  его настоящий автор.
   - А  ведь   могло  случиться  и  нечто  похуже, -  продолжал  дон
Фернандо. - Или  еще  может  случиться.  Посему  вот  мои  условия -
слушайте их внимательно.
   - Я весь внимание, - заверил его Филипп.
   - Прежде всего, ни о каких... э-э, свиданиях с Элеонорой отныне и
речи быть не может.
   - Само собой, дядя.
   - Далее,  с  об®явлением  о  вашей  помолвке  с  Бланкой  следует
повременить, чтобы  я  мог  убедиться...  ну,  что  с  Элеонорой  не
произошло ничего  такого, что  может  исправить  только  немедленный
брак. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?
   - Да,  разумеется, -  ответил  Филипп,  мысленно  покатываясь  от
хохота. - Если окажется, что Нора беременна, я женюсь на ней.
   Король покраснел и, точно застенчивая барышня, потупил глаза.
   - Для пущей  верности, - сказал он, - подождем до начала весны. А
пока что  пообещайте держать  предмет нашего  разговора в  тайне. От
всех без  исключения. Ни  Альфонсо, ни Бланка, ни Элеонора не должны
об этом  знать. Пускай до поры до времени, пока страсти не улягутся,
это будет нашей маленькой тайной. Обещаете?
   - Я-то могу пообещать. Но что мы скажем...
   - То, что  и обычно.  Ведь не  единожды я,  по просьбе родителей,
пытался  уговорить   вас  жениться   то  на   одной,  то  на  другой
соблазненной вами девице. И что вы каждый раз отвечали?
   - Я еще не готов к браку.
   - Вот так мы и скажем. Поймите, племянник, Элеонора очень ранимая
девушка, и  ей нужно  дать время  свыкнуться с  мыслью,  что  вы  не
женитесь на ней. Пусть осознание этого огорчительного факта придет к
ней постепенно.
   - Хорошо.
   - Но вы должны обещать мне, что не передумаете. Теперь вы обязаны
жениться на  одной из  моих дочерей -  если не  на  Бланке,  так  на
Элеоноре.
   - Безусловно, - сказал  Филипп. - Коль  скоро я мечу на галльский
престол, то  без поддержки  Кастилии  мне  не  обойтись.  Если  того
потребуют обстоятельства,  я женюсь  на Норе...  Хотя я  предпочитаю
Бланку.
   Дон Фернандо кивнул:
   - Да, я  понимаю вас.  Любой отец  гордился бы такой дочерью, как
Бланка, а любой муж - такой женой.

   Пообещав королю  хранить молчание  и дав  ему  понять,  насколько
важен для  него брачный  союз с  Кастилией, Филипп  совершил роковую
ошибку. Он  не принял  во внимание одно немаловажное обстоятельство:
Фернандо IV Кастильский  был не только суров и крут нравом, но также
на редкость  коварен и  вероломен. Гордясь своей старшей дочерью, он
души не  чаял в  младшей и  без колебаний  решил принести  в  жертву
Бланку ради  счастья Норы.  Последующие  события  наглядно  показали
Филиппу, как он был наивен и доверчив...
   Это случилось  в середине января 1452 года. Дон Фернандо отправил
своего старшего  сына, Альфонсо,  в Сарагосу  к  арагонскому  королю
Хайме III, якобы с тем, чтобы окончательно уладить пограничные споры
и склонить  Арагон к  участию в  походе против  Гранадского эмирата,
намеченному на  эту весну. Ничего не заподозривший Филипп согласился
сопровождать наследника  кастильского престола,  а когда оба принца,
которые могли  бы помешать  планам дона  Фернандо, по  его  расчетам
достигли Сарагосы,  в Толедо  было об®явлено  о  помолвке  принцессы
Бланки с  племянником наваррского  короля Александром Бискайским и о
скорой их свадьбе.
   Таинственность, с  которой готовился  этот брак,  и  неподобающая
поспешность с  его заключением немало удивили весь кастильский двор,
как, собственно,  и сам  факт этого  союза,  в  определенном  смысле
походившего на  мезальянс. Граф  Бискайский  уже  много  лет  был  в
большой немилости  у  своего  дяди,  Александра  Х  Наваррского;  он
постоянно вздорил  с ним,  оспаривал у него корону, ссылаясь на свою
принадлежность к старшей ветви, и плел против него всяческие интриги
и заговоры.  Король Наварры  лишь по  доброте своей  душевной терпел
выходки племянника,  но порой  его терпение  иссякало,  и  тогда  он
отправлял  графа   в  изгнание  за  пределы  королевства.  Во  время
последней  из   таких  ссылок,   находясь  в   Кастилии,   Александр
Бискайский, по-видимому,  сумел уговорить  дона Фернандо  отдать  за
него Бланку,  играя на  том, что  репутация старшей  из  кастильских
принцесс  здорово   подмочена  слухами   о  ее  романе  с  Филиппом.
Осведомленные  лица   из  окружения   короля  Кастилии   высказывали
предположение, что  дон  Фернандо  решил  встать  на  сторону  графа
Бискайского в  споре с  его дядей и помочь ему заполучить наваррскую
корону,  сделав,   таким  образом,   Бланку  королевой   Наварры.  А
таинственность и  поспешность эти  самые осведомленные  лица склонны
были об®яснять  тем, что в противном случае наваррский король мог бы
воспрепятствовать этому браку.
   И только  один  человек,  от  которого  Филипп  не  имел  никаких
секретов и  ни с  чем от него не таился, разгадал истинные намерения
дона Фернандо. Это был падре Антонио. Утром, на следующий день после
об®явления о  помолвке он  явился в королевский дворец и обратился к
своему собрату  падре Эстебану,  духовнику Бланки,  с  просьбой  как
можно  скорее   устроить  ему   встречу  с  принцессой  наедине  для
чрезвычайно важного разговора.
   Появление во  дворце духовника  Филиппа никого  не удивило  и  не
вызвало никаких  подозрений, поскольку он и преподобный Эстебан были
очень дружны;  а если  кто-то и обратил внимание, что сразу вслед за
этим Бланка  пришла к  своему духовнику,  то,  наверняка,  счел  это
случайным совпадением.  Бланка была  девушкой крайне  набожной, чаще
всех остальных  ходили на  исповедь и  посещала церковь,  а  нередко
часами засиживалась  у падре Эстебана, умного и весьма образованного
человека, всерьез занимавшегося теологическими изысканиями, и вела с
ним длительные беседы на религиозную тематику.
   Однако в  тот  день  речь  шла  о  более  приземленных  вещах,  и
разговаривал с  Бланкой падре  Антонио. Когда  после  приветствий  и
нескольких  вежливых   фраз,  обычно   предваряющих  начало   любого
разговора, преподобный  Эстебан удалился,  оставив их вдвоем в своем
рабочем кабинете, падре Антонио пристально поглядел Бланке в глаза и
промолвил:
   - Надеюсь, принцесса,  вы знаете,  что Филипп  для меня  как  сын
родной, и потому я был безмерно огорчен известием о вашей помолвке с
графом Бискайским.
   - Я тоже огорчена, - откровенно призналась Бланка. - Для меня это
было так неожиданно... Но причем здесь Филипп?
   Падре тяжело вздохнул:
   - Боюсь, моя  принцесса, то, что я сообщу вам, еще больше огорчит
вас. Государь  отец ваш  не поведал  вам  о  причинах  своего  столь
странного решения?
   - Ну... - Бланка  замялась. - В  общем,  отец  об®яснил  мне.  Он
сказал, что  окончательно потерял  надежду на  развод Августа Юлия с
Изабеллой Французской,  и  теперь  намерен  сделать  меня  королевой
Наварры.
   - В вашем голосе мне слышится сомнение, - заметил падре.
   Где-то с минуту Бланка молчала, глядя на него, затем ответила:
   - Вы правы,  дон Антонио, я не верю тому, что сказал мне отец. По
моему  убеждению,   борьба  за   наваррский   престол   приведет   к
междоусобице, и  в конечном  итоге  Наварра  будет  разделена  между
Кастилией, Гасконью и Арагоном.
   - Вы говорили отцу о своих сомнениях?
   - Нет, падре.  Я поняла,  что он сам знает это. Он явно замышляет
что-то другое,  иначе... Если бы он хотел сделать меня королевой, то
выдал бы  замуж за  принца Арагонского. Этот союз устранил бы многие
недоразумения между  нашими государствами. А так... Я сама теряюсь в
догадках, дон Антонио.
   - В таком случае, принцесса, я помогу вам во всем разобраться.
   - Вы? - удивилась Бланка.
   - Да,  я.   В  силу  определенных  обстоятельств  мне  доподлинно
известно, почему государь отец ваш устраивает этот брак.
   - И почему же?
   - Потому что  граф Бискайский -  единственный из  более или менее
достойных  претендентов  на  вашу  руку,  которого  ваш  отец  имеет
возможность женить  на вас  второпях, пока  отсутствуют Филипп и ваш
брат дон Альфонсо.
   - Вы уже  второй раз  упоминаете Филиппа, -  произнесла сбитая  с
толку таким странным об®яснением Бланка. - Он-то здесь причем?
   - Дело в  том, принцесса, -  ответил падре, - что ваш отец обещал
Филиппу выдать вас за него замуж.
   Бланка вздрогнула от неожиданности и рывком прижала руки к груди.
Дыхание ее участилось, а на щеках заиграл алый румянец.
   - За Филиппа?.. Это правда?.. Как это могло быть?
   - Вы помните  тот день,  когда ваш  брат, дон  Фернандо, донес...
рассказал вашему отцу о сплетнях, которые ходили про вас и Филиппа?
   - Да. Конечно,  помню, - ответила  взволнованная Бланка. - А что,
разве тогда Филипп просил моей руки?
   - Не только  просил, но  и настаивал.  И получил  на это согласие
вашего отца, правда, с одним условием... - Падре рассказал Бланке об
уговоре, достигнутом между Филиппом и королем. - Увы, принцесса, как
это не  прискорбно признать, но государь отец ваш обманул Филиппа, а
с вами  и вовсе обошелся жестоко. Филипп отказался жениться на вашей
сестре Элеоноре,  он предпочел  вас... Нет,  я ни  в  коей  мере  не
одобряю его поведения, но в данном случае он был прав, он был просто
обязан жениться  на вас, коль скоро молва людская... Впрочем, не это
главное. Я  хорошо знаю Филиппа, гораздо лучше, чем кто-либо другой.
Мне известно,  как сильно  он хотел, чтобы вы стали его женой, и так
же сильно,  если еще  не сильнее,  он хочет  этого сейчас.  Однако у
вашего отца имелись на сей счет другие планы.
   - Да, теперь  я все  понимаю, - тихо,  почти  шепотом  произнесла
Бланка.  Губы   ее  дрожали,  черты  милого  лица  исказила  гримаса
отчаяния, а  в красивых карих глазах стояли слезы. - Понятно... Отец
очень любит  Нору. Очень...  даже чересчур. И когда она потребовала,
чтобы ее  выдали за  Филиппа, отец не мог отказать ей. Я все думала,
на какую же хитрость он пустится, но разве могла я предположить, что
он... что  он опустится  до подлости!..  Если я буду замужем, Филипп
наверняка женится  на Норе,  чтобы получить помощь Кастилии в борьбе
за галльский  престол, а  я... - Тут  она судорожно  сглотнула,  еле
сдерживая рыдания. - Я принесена в жертву детскому капризу Норы!
   - Еще  нет, -  мягко  возразил  падре. -  Вас  только  собираются
принести в жертву, но заклание еще не свершилось.
   Во взгляде Бланки засветилась робкая надежда.
   - Этого можно избежать? - спросила она. - Но как? Как?!
   - Если ваш  брат дон  Альфонсо и Филипп успеют вернуться в Толедо
до дня вашей свадьбы, они смогут расстроить ее.
   - Но вряд  ли они успеют, - с горечью заметила Бланка. - Отец все
рассчитал.
   - Боюсь, вы  правы. Я  тоже думаю,  что они  не  успеют.  Поэтому
сегодня на  рассвете я отрядил в Сарагосу гонца с письмом, в котором
извещаю Филиппа обо всем происшедшем и предлагаю ему свой план...
   - Какой план? - немедленно оживилась Бланка. - Говорите же!
   Падре сплел пальцы рук и в упор посмотрел на нее.
   - Принцесса, ради  вас и  Филиппа я готов взять грех на душу и во
всеуслышание заявить, что вы с ним тайно обвенчаны.
   Бланка  вцепилась  пальцами  в  подлокотники  кресла  и  подалась
вперед.
   - Боже, милостивый! - выдохнула она. - Вы это сделаете?
   - Да, сделаю, -  решительно  кивнул  падре  Антонио. -  С  вашего
позволения, разумеется. За согласие Филиппа я ручаюсь.
   - Но ведь это будет ложью!
   - Знаю. Я  солгу. Вам  же лгать  необязательно - вы можете просто
отмалчиваться и  дожидаться приезда  Филиппа. Я  ему написал, чтч он
должен говорить, уж он-то зальется соловьем, не сомневайтесь. У меня
есть небольшой  приход - церковь  Святого Иосифа.  Может, вы знаете,
это поблизости особняка Филиппа...
   - Да, падре, я знаю.
   - Так вот,  я уже сделал в церковной книге запись о вашем браке -
задним числом,  семнадцатым декабря прошлого года. Я выбрал эту дату
только потому,  что в  конце той  страницы осталось много свободного
места...
   - Минуточку! - перебила  его Бланка,  с трудом  переводя дыхание;
глаза ее  лихорадочно блестели. -  Я  в  смятении,  падре.  Вы  меня
шокировали. Ваше  предложение, это...  это не только противозаконно,
это богопротивно,  это не  по-божески. Такой,  с позволения сказать,
брак будет недействителен перед небесами.
   - Это не  имеет никакого  значения, - успокоил  ее дон Антонио. -
Брак все  равно будет признан недействительным с точки зрения закона
и  церковных   канонов,  но   процедура  его   аннулирования  займет
определенное время, причем немалое.
   - Уж отец позаботится, чтобы это время было сведено к минимуму.
   Падре покачал головой:
   - Не все  так просто,  моя принцесса.  Еще в  конце осени  Филипп
испрашивал у Святого Престола согласия на брак с вами и получил его.
Ваш отец  тоже дал  свое согласие -  правда, только в устной форме и
конфиденциально. В  любом случае,  архиепископ потребует тщательного
рассмотрения  дела,   и  непременно  в  присутствии  Филиппа,  чего,
собственно, мы и добиваемся. Надеюсь, ваш брат, дон Альфонсо, сумеет
убедить вашего  отца изменить  свое решение.  А что  до Филиппа,  то
будьте  уверены,   он  найдет  способ  заставить  графа  Бискайского
отказаться от брака с вами.
   - Да, - кивнула Бланка. - Я в этом уверена.
   В  комнате   надолго  воцарилось  молчание.  Позабыв  о  правилах
приличия, Бланка  ожесточенно грызла зубами свои коротко остриженные
ногти. Наконец  она спохватилась,  торопливо отняла  руку ото  рта и
немного смущенно произнесла:
   - Вы меня  искушаете,  преподобный  отец.  Должна  признать,  что
соблазн очень велик.
   - Вы  любите  Филиппа,  не  так  ли? -  видя,  что  она  все  еще
колеблется, без  обиняков сказал  падре. По форме это был вопрос, но
произнесен он был с утвердительной интонацией.
   Бланка густо покраснела и в замешательстве опустила глаза.
   - Ну... В  общем... - Немного  помолчав, она  совладала с собой и
открыто взглянула  на падре. - Вы задали прямой вопрос, дон Антонио,
и это  предполагает такой  же прямой  ответ. К  сожалению, я не могу
ответить вам  прямо, поскольку  сама еще  не знаю ответа. Я не знаю,
что такое  любовь. Но  если вы  спросите меня, хочу ли я стать женой
Филиппа, то  я отвечу: да, хочу. Очень хочу! При одной мысли об этом
меня... - Она запнулась. - Простите, я говорю слишком откровенно, но
я так  взволнована тем,  что услышала  от вас,  что теряю  над собой
контроль. Конечно,  я хочу,  чтобы Филипп  женился на  мне, чтобы он
всегда был  со мной, хочу, чтобы он был спутником всей моей жизни. Я
давно этого хотела и мечтала о том дне, когда мы поженимся. И будь у
меня выбор, я бы не задумываясь предпочла его и Педро Арагонскому, и
даже Августу Юлию, потому что он мне нравится больше всех остальных.
Если это и есть любовь, то да, я люблю Филиппа.
   - И вы считаете, что будете счастливы с ним?
   - Да... То есть, надеюсь на это.
   - Уверяю вас,  принцесса, - проникновенно  сказал падре. - Филипп
не обманет  ваших надежд.  Я,  конечно,  не  могу  ручаться  за  его
верность, но  я знаю,  как серьезно он относится к семье и браку. Вы
всегда будете  главной женщиной  в его  жизни, его супругой, матерью
его детей... -  Преподобный отец  поднялся с  кресла,  понимая,  что
сделал все,  что мог,  а остальное  теперь зависит от Бланки. - Я не
стану торопить  вас с  ответом, принцесса. Время у нас еще есть, так
что хорошенько  все обдумайте  и  взвесьте.  Если  вы  решитесь,  то
вечером накануне  предполагаемого венчания, на торжественном приеме,
когда должен быть подписан брачный договор, я сделаю свое заявление.
   - Хорошо, дон Антонио, - сказала Бланка. - Я подумаю.
   К сожалению,  этот разговор  так и  остался  лишь  разговором,  и
предложенный падре  Антонио  план  не  был  приведен  в  исполнение.
Дальнейшее  поведение   Бланки  не  поддается  никакому  логическому
об®яснению. Чуть  позже, после ухода падре, когда эйфория, вызванная
известием о том, что Филипп твердо намерен жениться на ней, пошла на
убыль, Бланка  со всей  о