щаются, да и интервью, которые дал нескольким  газетам  товарищ  Ельцин,
требуют внести ясность. И Верховный Совет должен иметь тут  ясность,  потому
что дело дошло просто  до  политической  спекуляции.  Если  Верховный  Совет
заинтересован,  то  мы  должны  предоставить  слово,  как  и  поступили   на
Президиуме, товарищу Бакатину и товарищу Ельцину. Так, да?
   Пожалуйста, товарищ Бакатин.
   Бакатин В. В., министр внутренних дел СССР. Уважаемые товарищи  депутаты.
Президиум  Верховного  Совета  поручил  мне  доложить  об   обстоятельствах,
связанных со слухами вокруг имени  Бориса  Николаевича  Ельцина.  Докладываю
вам, что 29 сентября от первого заместителя начальника ГУВД  Мособлисполкома
товарища Черноглазова я получил вначале устный, а потом письменный рапорт  о
том, что им получен  рапорт  от  командира  охраны  Успенских  дач.  В  этом
документе сообщалось об устном заявлении Бориса Николаевича Ельцина о  якобы
совершенной попытке покушения на его жизнь. Разрешите зачитать информацию об
этом.
   28 сентября 1989 года в 23 часа 10 минут на проходной  дачного  хозяйства
"Успенское"  Совета  Министров  СССР  (Одинцовский  район)  к   милиционерам
Тумскому и Костикову, несшим службу по охране дач, обратился товарищ  Ельцин
Борис Николаевич и сообщил, что примерно в 21.00 он  ехал  на  автомашине  к
своему другу, который проживает на территории указанного дачного  хозяйства.
(Я не называю фамилию друга.)  Автомашина,  на  которой  он  ехал,  была  им
остановлена на перекрестке дорог село  Успенское-Николина  Гора  и  водитель
отпущен.  Поздоровавшись  с  инспектором  ГАИ,   несшим   службу   на   этом
перекрестке, товарищ Ельцин пошел в сторону  дачного  хозяйства,  расстояние
около 500 метров, пешком.  Во  время  движения  его  догнала  автомашина,  и
неизвестные втащили его  в  нее,  накинули  на  голову  мешок  и  повезли  в
неизвестном направлении. Через некоторое время его вытащили  из  автомашины,
сбросили с моста в Москву-реку. Примерно через 300 метров от моста  вниз  по
течению он выплыл  к  берегу,  отдохнул,  после  чего  пришел  на  указанную
проходную. Одежда на нем  была  мокрая.  Работники  милиции  помогли  отжать
одежду,  угостили  чаем,  спросили  разрешения  доложить  о  случившемся   в
отделение милиции. Однако товарищ Ельцин  о  случившемся  просил  никому  не
сообщать. Милиционеры позвонили на дачу, но там ответили,  что  здесь  таких
нет. Впоследствии сестра-хозяйка дачи пояснила, что товарищи, проживающие на
даче, два дня назад легли на лечение в больницу. Спустя  некоторое  время  в
проходную дачного хозяйства позвонил мужчина и  спросил,  находится  ли  там
Борис Николаевич. Что с ним? Ему ответили утвердительно и попросили принести
одежду. Спустя некоторое время с  аналогичным  вопросом  позвонила  женщина,
которой был дан тот же ответ.  После  этого  она  попросила  никуда  его  не
отпускать и дождаться ее приезда. Через 30 - 40 минут, в 00 часов 50 минут к
проходной на автомашине "Нива" подъехал неизвестный мужчина.  Еще  через  10
минут на автомашине  "Волга"  серого  цвета  приехали  жена,  дочь  и  зять.
Указанные лица уехали в час ночи.
   Перед отъездом Борис Николаевич просил милиционеров никому но сообщать  о
случившемся. Я должен сказать, что милиционеры не имели права не сообщать  о
случившемся. В соответствии с Уставом  патрульно-постовой  службы  советской
милиции, его сто двадцать седьмым пунктом они обязаны  доложить  о  подобных
заявлениях - устных или письменных, а также о  фактах.  Тем  более  что  они
очевидны: мокрая одежда, насквозь вымокший человек в очень тяжелом состоянии
не позволяли в данном случае не верить. Поэтому они и доложили по службе,  я
таким образом получил информацию о случившемся. Я также  считал  невозможным
оставить это заявление без расследования, поэтому для объективного выяснения
обстоятельств   сделанного   сообщения   Борисом    Николаевичем    Ельциным
следственным управлением ГУВД Мособлисполкома возбуждено уголовное  дело  по
признакам покушения на умышленное убийство. О чем,  собственно,  можно  было
судить из его обращения в милицию.
   Расследованием установлено, что обстоятельства,  изложенные  в  заявлении
товарища Ельцина, объективного подтверждения не нашли. В чем это выражается?
   Во-первых, водитель автомашины, закрепленной за товарищем Ельциным, факты
остановки и выхода товарища Ельцина у поста ГАИ, в 500 метрах от  проходной,
категорически отрицает. Отрицает также и факт  преследования  их  какой-либо
автомашиной.  Утверждает,  что  высадил  его  непосредственно  у   проходной
Успенских дач в 22 часа 10 минут, передал ему два  букета  цветов.  Один  из
этих букетов был обнаружен примерно в 900 метрах от проходной, где и опознан
водителем. После возвращения домой, узнав от жены о телефонном звонке дочери
Ельцина, водитель позвонил ей и на вопрос, где отец, ответил, что отвез  его
на Успенские дачи.
   Во-вторых. Работник ГАИ Русанов, дежуривший в этот день на  посту  до  22
часов  45  минут,  с  которым  якобы  поздоровался  товарищ  Ельцин,   также
категорически отрицает факт, что  товарищ  Ельцин  выходил  у  поста  ГАИ  и
двигался пешком в сторону проходной. Машина не  останавливалась,  и  из  нее
никто не выходил.
   Изучение местности, которое было проведено, показывает, что, судя  по  ее
характеру, включая и тот мост, который там есть, никто не мог быть сброшен в
воду без причинения тяжелых физических повреждений, поскольку  высота  моста
там около 15 метров, а глубина воды под ним всего 1,5  метра.  Других  мест,
где можно было бы подъехать на машине и выполнить эти действия, там нет. Тем
более в столь короткое время, в течение одного часа - полежать, отдохнуть  и
прийти.
   Во время моего разговора с Борисом  Николаевичем  Ельциным  30  сентября,
после того как были проведены предварительные действия органами дознания, он
мне заявил, что никакого расследования не надо производить, поскольку  факта
покушения на его жизнь не было.
   Со второго октября  каких-либо  действий  по  расследованию  этого  факта
органами МВД не производится. Мы прекратили это дело.  Следователь,  который
вел  его,  также  разговаривал  с  Борисом  Николаевичем  Ельциным  с  целью
выяснения обстоятельств. Я могу передать, что и в разговоре со  следователем
товарищ Ельцин подтвердил, что никакого нападения на него не  было.  О  том,
что случилось, как он сказал, "я никуда не заявлял и  не  сообщал  и  делать
этого не собираюсь. По поводу случившегося мне звонил сам министр, я  просил
его закрыть дело  по  расследованию  данного  случая.  Он  должен  был  дать
указания по этому поводу".
   Самого факта нахождения в  проходной  Успенских  дач  товарищ  Ельцин  не
отрицал. В ходе этого  разговора  товарищ  Ельцин  несколько  раз  твердо  и
категорически  подтвердил,  что  никакого  нападения  на  него  не  было,  к
работникам милиции жалоб и претензий не  имеет.  При  этом  он  сказал,  что
просил сотрудников милиции никуда не сообщать.
   С учетом вышеизложенного я еще раз докладываю, что  никаких  следственных
действий со 2 октября нами не производится. Дело прекращено. Факта нападения
не было, это подтверждено и самим Борисом Николаевичем Ельциным.  А  поводом
для распространения слухов о якобы имевшем место  нападении  явилось  личное
устное заявление товарища Ельцина. Причем независимо от того, проводилось бы
расследование органами МВД или не проводилось,  слухи  все  равно  имели  бы
место. Расследование, которое нами произведено, просто позволит, повидимому,
более четко, ясно высказаться  по  этому  поводу  и  пресечь  их  дальнейшее
распространение, которое, безусловно, никому не на руку.
   Председательствующий. Есть ли вопросы к министру? Присаживайтесь, товарищ
Бакатин. Борис Николаевич, пожалуйста.
   Ельцин Б. Н., председатель Комитета Верховного Совета  СССР  по  вопросам
строительства и архитектуры.
   Я  заявил  министру,  когда  он  позвонил  на  следующий  день,  а  также
следователю через день  и  представителям  многочисленных  средств  массовой
информации, что никакого факта нападения на меня не было, никаких письменных
заявлений я не делал, никуда  не  обращался,  никаких  претензий  к  органам
внутренних дел не имею. У меня все.
   Председательствующий. Есть вопросы? Давайте суммируем  это  так,  как  мы
сделали на Президиуме. Таким образом, исходя из того, что доложил и  министр
и что сказал Ельцин Борис Николаевич, одно ясно: никакого покушения не было.
Что  же  касается  заявления  работников,  на   основе   которого   началось
расследование, то на Президиуме  Борис  Николаевич  сказал,  что,  может,  и
пошутил, а меня неправильно поняли. Ну, допрашивать, пошутил или не пошутил,
- это уже за пределами криминальных  аспектов  данной  темы.  Это  уже  дело
другое. А для нас сегодня вопрос должен быть ясен. Об этом  говорю  еще  раз
потому, что, пока я объявлял, пришел еще один запрос.
   Из записок Александра Коржакова
   (Коржаков   Александр   Васильевич   -    генерал-лейтенант,    отставной
руководитель Службы безопасности  Президента  России.  Одиннадцать  лет  был
главным телохранителем Ельцина.)
   ... Около полуночи у меня в квартире зазвонил телефон. Трубку взяла жена,
я принимал душ. Ирина боялась ночных звонков и всегда сердилась, если кто-то
так поздно беспокоил - дети спали. У нас вдобавок был телефонный  аппарат  с
пронзительным  звонком.  Мне  его  подарили  коллеги  на  день  рождения   -
правительственный телефон с гербом на диске, надежный,  но  без  регулировки
звукового сигнала.
   Жена прибежала в ванную:
   - Таня звонит, говорит, что Борис Николаевич пропал. Уехал после  встречи
с общественностью в Раменках, и  нет  его  нигде  до  сих  пор.  Должен  был
появиться на даче в Успенском, но  не  появился.  Они  туда  уже  много  раз
звонили...
   Из ванной советую супруге:
   - Пусть Татьяна  позвонит  на  милицейский  пост  около  дачных  ворот  в
Успенском и спросит, проезжал ли отец через пост.
   Если бы Ельцин проехал мимо милиционеров, они бы наверняка запомнили.  Но
в душе я на это не рассчитывал.  Недоброе  предчувствие,  когда  я  из  душа
услышал поздний звонок, теперь сменилось нешуточным беспокойством. Из ванной
комнаты я вышел с твердой решимостью срочно куда-то ехать искать Ельцина. Но
куда?!
   Таня тем временем переговорила с милицейским постом  и  опять  позвонила,
сообщив убитым голосом:
   - Папу сбросили с моста... У Николиной Горы, прямо в реку. Он  сейчас  на
этом посту лежит в ужасном состоянии. Надо что-то делать,  а  у  нас  ничего
нет. Сейчас Леша поедет в гараж за машиной.
   Леша - это Татьянин муж. Мы же с Ириной от рассказа  про  мост  и  Бориса
Николаевича, пребывающего ночью в милицейской будке в ужасном состоянии,  на
мгновение оцепенели. Смотрели друг на друга и  думали:  наконец-то  Горбачев
решил окончательно покончить с опасным конкурентом.  А  может,  заодно  и  с
нами. Стало жутко. Я сказал:
   - Ириша, быстро собирай теплые вещи, положи в сумку мои  носки  и  свитер
афганский.
   Был конец сентября. В старой литровой  бутылке  изпод  вермута  я  хранил
самогон. Когда  Лигачев  боролся  против  пьянства,  Ирина  научилась  гнать
самогон отменного качества. Я тоже принимал участие в запрещенном процессе -
собирал зверобой в лесу, выращивал тархун на даче,  а  потом  мы  настаивали
самодельное спиртное на этих целебных травах.
   Вместо закуски я бросил несколько яблок в сумку и сломя голову побежал  к
машине. Гнал  на  своей  "Ниве"  за  120  километров  в  час.  Прежде  и  не
подозревал, что моя машина  способна  развивать  такую  приличную  скорость.
Мотор, как потом выяснилось, я почти загнал.  Но  я  бы  пожертвовал  сотней
моторов, лишь бы спасти шефа.
   Машин на шоссе почти не было, но в одном месте меня  остановил  инспектор
ГАИ. Я ему представился и говорю:
   - Ельцина в реку бросили.
   Он козырнул и с неподдельным сочувствием в голосе ответил:
   - Давай гони!
   К Борису Николаевичу тогда  относились  с  любовью  и  надеждой.  Он  был
символом настоящей перестройки, а не болтовни, затеянной Горбачевым.
   Примчался я к посту в Успенском и увидел жалкую картину. Борис Николаевич
лежал на лавке в милицейской будке неподвижно, в одних мокрых белых  трусах.
Растерянные  милиционеры   накрыли   его   бушлатом,   а   рядом   поставили
обогреватель. Но тело Ельцина было непривычно синим,  будто  его  специально
чернилами облили. Заметив меня, Борис Николаевич заплакал:
   - Саша, посмотри, что со мной сделали...
   Я ему тут же налил стакан самогона. Приподнял голову  и  фактически  влил
содержимое в рот. Борис Николаевич так сильно замерз,  что  не  почувствовал
крепости напитка. Закусил яблоком и опять  неподвижно  застыл  на  лавке.  Я
сбросил бушлат, снял мокрые трусы и начал  растирать  тело  шефа  самогоном.
Натер ноги и натянул толстые, из овечьей шерсти, носки. Затем энергично,  до
красноты растер грудь, спину и надел свитер.
   Мокрый костюм Ельцина висел на гвозде. Я заметил на одежде следы крови  и
остатки речной травы. Его пребывание в  воде  сомнений  не  вызывало.  Борис
Николаевич изложил свою версию происшествия.
   Он шел на дачу пешком от перекрестка, где его высадила служебная  машина,
мирно, в хорошем настроении - хотел зайти в  гости  к  приятелям  Башиловым.
Вдруг рядом резко затормозили "Жигули" красного цвета. Из  машины  выскочили
четверо здоровяков. Они набросили мешок  на  голову  Борису  Николаевичу  и,
словно овцу, запихнули его в салон. Он приготовился к  жестокой  расправе  -
думал, что сейчас завезут в лес и убьют. Но  похитители  поступили  проще  -
сбросили человека с моста в речку и уехали.
   Мне в этом рассказе  почти  все  показалось  странным.  Если  бы  Ельцина
действительно хотели убить, то  для  надежности  мероприятия  перед  броском
обязательно стукнули бы по голове. И откуда люди из машины знали, что  Борис
Николаевич пойдет на дачу пешком? Его ведь всегда  подвозили  на  машине  до
места.
   Тогда я спросил:
   - Мешок завязали?
   - Да.
   Оказывается, уже в воде Борис Николаевич попытался развязать мешок, когда
почувствовал, что тонет.
   Эта информация озадачила еще больше - странные здоровяки попались,  мешка
на голове завязать не могут.
   Я спросил у сотрудников милиции:
   - Вы видели хоть одну машину здесь?
   - Очень давно проехала одна машина, но светлая. Мы точно не запомнили.
   Минут через пять после первого стакана я влил в шефа второй,  а  затем  и
третий. Щеки у Бориса  Николаевича  раскраснелись,  он  повеселел.  Сидит  в
носках, жует яблоко и шутит.
   Проверил я документы - они намокли, но оказались  на  месте  -  лежали  в
нагрудном кармане. Милиционеры  выглядели  тоже  странно  -  они  все  время
молчали и разглядывали нас с каким-то затравленным удивлением. Словно Ельцин
не с моста упал, а с луны свалился.
   Позднее подъехали Наина Иосифовна, Татьяна с Лешей на "Волге". Выходят из
машины и уже заранее рыдают.  Вслед  за  ними  прибыла  еще  одна  машина  -
милицейская: в компетентные органы поступила информация, что  пьяный  Ельцин
заблудился в лесу.
   Наина Иосифовна бросилась к мужу:
   - Боря, Боря, что с тобой?
   У  Бориса  слезы  выступили,  но  он  уже  согрелся,  пришел  в  чувство.
Полупьяного, слегка шатающегося мы довели его до машины.
   На следующее утро  ближайшие  соратники  и  единомышленники  собрались  у
Бориса Николаевича дома, на Тверской. Ельцин лежал в  кровати,  вокруг  него
суетились врачи. Они опасались воспаления легких, но  все  обошлось  обычной
простудой...
   (Из книги "Борис Ельцин от рассвета до заката")
   Об августовских днях
   Из книги Бориса Ельцина "Записки президента"
   Как  известно,  18  августа  я  находился  в  Алма-Ате.  Это  был  важный
официальный визит - подписывалось соглашение между  Россией  и  Казахстаном.
Визит закончился. Пора улетать.  Назарбаев  нас  не  отпускает,  уговаривает
остаться еще на час...
   После большого торжественного обеда - концерт казахской народной  музыки,
потом выступает хор, потом еще хор, еще...  Потом  танцевальные  коллективы,
звучат национальные инструменты,  пляшут  ярко  одетые  девушки.  И,  честно
говоря, уже в глазах рябит от всего этого.
   Вылет отложили на час. Потом еще на час. У Нурсултана Абишевича восточное
гостеприимство - не навязчивое, а мягкое, деликатное. Но хватка та же.
   И вот тут я почувствовал неладное. Какой-то перебор, пережим.
   Я в тот день еще успел искупаться в горной речке.  Меня  клонило  в  сон.
Перед глазами - сплошные хороводы. А внутри - сплошная безотчетная тревога.
   Не думаю, что наша  трехчасовая  задержка  с  вылетом  из  Алма-Аты  была
случайной...  Вот  только  одна  деталь.  Один  из  путчистов,  находясь   в
"Матросской тишине", составил инструкцию своим  "под  ельникам".  В  ней,  в
частности, говорится:  "Необходимо  воспроизвести  в  ходе  следственного  и
судебного разбирательства... что в беседе с Горбачевым предусматривался даже
вариант, накануне принятия окончательного решения о введении ЧП,  уничтожить
18 августа ночью самолет в воздухе, на котором следовала в Москву  делегация
Российского правительства во главе с Ельциным из Казахстана..."
   Когда я прочел этот документ, отчетливо  вспомнил  то  ощущение  тревоги,
непонятного холода в груди. Был ли в действительности  такой  план  или  это
только фальшивка с целью обмануть следствие - узнать нам вряд ли удастся. Но
сейчас, восстанавливая в памяти те дни, я еще раз убеждаюсь - мы шли по краю
пропасти...
   ... 19 августа 1991 года. В четыре утра  небольшое  подразделение  группы
"Альфа" во главе с ее командиром Карпухиным прибыло в Архангельское. Еще  не
зная цели операции, люди в пятнистой форме проложили от шоссе просеку  через
лес, а затем выслушали по рации бредовую формулировку:  по  особому  сигналу
доставить Ельцина "с целью обеспечения безопасности переговоров с  советским
руководством". Никто ничего не понял. Но пояснений не последовало: приказ  о
нападении на дачу был к тому времени (в пять утра) отменен лично  Крючковым.
Он решил не торопить события. Сначала поставить Ельцина вне закона. А  потом
уже решать, что с ним делать...
   ... Обстановка в Архангельском в то  утро  была  необычная.  Очень  много
машин, постов наблюдения, часть  людей  они  маскировали,  часть,  наоборот,
нарочито   демонстрировали,   много   было   сотрудников   КГБ   и    других
спецподразделений в гражданском. Коржаков заметил, что у него такое чувство,
будто все эти посланные сюда люди плохо отличают "своих" от "чужих".
   Нелепости в их поведении стали бросаться в глаза довольно быстро.  Группа
захвата из подразделения "Альфа", присланная сюда еще ночью, так и  осталась
сидеть в лесу без  конкретной  задачи.  Были  арестованы  депутаты  Гдлян  и
Уражцев, а главные российские лидеры проснулись  у  себя  на  дачах,  успели
сообразить, что случилось, и начали организовывать сопротивление.
   Пока я обратил внимание только на телефоны. Они  работают,  значит,  жить
можно.
   Марионеточный, тупой характер заговора начал только еще проявляться, но я
успел почувствовать: что-то тут не так. Настоящая военная хунта так себя  не
станет вести. Тут расчет на что-то другое. На всеобщий испуг, что ли? На то,
что все само собой образуется?..
   ... Позже я не-раз вспоминал то утро, хотел понять: что  же  нас  спасло?
Перебирал в уме и то, и это. Я спортсмен и прекрасно знаю, как  это  бывает:
вдруг какой-то толчок и ты  чувствуешь,  что  игра  идет,  что  можно  брать
инициативу в свои руки.
   Примерно такой же толчок я ощутил в то утро  в  Архангельском:  на  часах
почти  девять  утра,  телефон  работает,  вокруг   дачи   никаких   заметных
перемещений. Пора. И я поехал в Белый дом.
   Нас могли при выезде расстрелять из засады, могли взять на  шоссе,  могли
забросать  гранатами  или  раздавить  бронетранспортером  на   пути   нашего
следов