о величайшая ошибка...  В  присутствии  С.  П.
Постникова... по его предложению было составлено заявление о  непричастности
партии эсеров к этому акту".
   Зубков. (Член центральной боевой дружины эсеров.)  Прогремел  выстрел,  и
был убит большевик Володарский. Партия эсеров отреклась от  Сергеева  и  его
акта.  Здесь  некоторые  цекисты  наводили  тень  на  него,  что   он   убил
Володарского из любви к искусству. Я знал Сергеева хорошо, он ни одного шага
в революции не делал без разрешения ЦК ПСР. Так что напрасно бросать тень на
Сергеева.  Он  убил  Володарского  от  имени  боевой  организации,   которой
руководил ЦК ПСР.
   Семенов. Все показания Гоца и иже с ним - сознательная  ложь.  Гражданину
Гоцу больше всех известно, что санкция покушения на Володарского  была  дана
ЦК ПСР. Параллельно  с  подготовкой  покушения  на  Володарского  в  ЦК  ПСР
ставился вопрос о покушении на Урицкого в Петрограде и на Ленина - в Москве.
   Крыленко.  Гоц  не  хуже,  чем  Семенов,  был  посвящен  во  все   детали
подготовлявшегося убийства... Так обстояло  дело  с  убийством  Володарского
"раньше времени", несмотря на запрещение Гоца... Мотив запрещения  был  тот,
что акт повлияет на выборы и власть обрушится  репрессиями.  Гоц  возражает:
"Это совершенно не повлияло на выборы, наша  фракция  после  убийства  с  20
человек, которые были  уже  выбраны,  выросла  до  70".  В  газете,  которая
приобщена к делу, имеются данные об  этих  выборах...  Там,  гражданин  Гоц,
указано, что цифра выборщиков от эсеров была не  то  2,  не  то  3.  Если  я
ошибаюсь, суд восстановит истину, посмотрев газету, но ни 70, ни 20  там  не
найдете. Лишнее доказательство того, чего стоят показания Гоца".
   Из обвинительного заключения
   Верховного революционного трибунала ВЦИК РСФСР
   (Оглашено 7 августа 1922 года)
   ... Не подлежит, таким образом, никакому сомнению, что руководящие  члены
ЦК, начиная с Чернова, знали о деятельности центрального  боевого  отряда  и
одобряли террор... В убийстве Володарского  принимали  участие  и  были,  во
всяком случае, о нем осведомлены: Гоц,  Донской,  Евгения  Ратнер,  Григорий
Ратнер,  Рабинович,  Семенов,  Коноплева,  Сергеев,  Федоров-Козлов,   Усов,
Зейман, Морачевский  и  Елена  Иванова,  причем  член  ЦК  Гоц  указал  лиц,
подлежащих убийству...
   ... Верховный трибунал приговорил:
   Абрама Рафаиловича Гоца, Дмитрия Дмитриевича  Донского,  Льва  Яковлевича
Герштейна, Михаила Яковлевича Гендельман-Грабовского, Михаила Александровича
Лихача,  Николая  Николаевича  Иванова,  Евгению  Моисеевну  Ратнер-Элькинд,
Евгения Михайловича  Тимофеева,  Сергея  Владимировича  Морозова,  Владимира
Владимировича Агапова, Аркадия Ивановича  Альтовского,  Владимира  Ивановича
Игнатьева, Григория Ивановича Семенова, Лидию  Васильевну  Коноплеву,  Елену
Александровну Иванову-Иранову - расстрелять.
   Принимая во внимание, однако, что Игнатьев бесповоротно порвал  со  своим
контрреволюционным прошлым, добросовестно служит Советской власти и является
элементом социально безопасным. Верховный трибунал  обращается  в  Президиум
ВЦИК с ходатайством об освобождении его, Игнатьева, от наказания.
   В   отношении   Семенова,   Коноплевой,    Ефимова,    Усова,    Зубкова,
Федорова-Козлова,  Пелевина,  Ставской  и  Дашевского   Верховный   трибунал
находит: эти подсудимые добросовестно заблуждались при совершении ими тяжких
преступлений, полагая, что они борются в интересах революции; поняв на  деле
контрреволюционную роль ПСР, они  вышли  из  нее  и  ушли  из  стана  врагов
рабочего класса, в каковой они попали по трагической случайности.  Названные
подсудимые вполне  осознали  всю  тяжесть  содеянного  ими  преступления,  и
трибунал, в полной уверенности, что они будут мужественно  и  самоотверженно
бороться в рядах рабочего класса за Советскую власть против всех ее  врагов,
ходатайствует перед Президиумом ВЦИК об их полном  освобождении  от  всякого
наказания...
   Из постановления Президиума ВЦИК
   (Принято 8 августа 1922 года по делу правых эсеров)
   Президиум   Всероссийского    Центрального    Исполнительного    Комитета
постановляет:
   1.  Приговор  Верховного  трибунала  в  отношении  к  подсудимым:   Гоцу,
Донскому,  Герштейну,  Гендельману-Грабовскому,  Лихачу,  Н.   Иванову,   Е.
Ратнер-Элькинд,   Тимофееву,   Морозову,   Агапову,   Альтовскому    и    Е.
Ивановой-Ирановой, приговоренным к  высшей  мере  наказания,  утвердить,  но
исполнением приостановить.
   (14 января 1924 года Президиум ЦИК Союза ССР вновь рассмотрел  вопрос  об
осужденных эсерах и заменил им высшую меру наказания - расстрел  -  лишением
свободы сроком на пять  лет,  а  остальным  сократил  срок  лишения  свободы
наполовину. - Н. З.)
   В   отношении   Семенова,   Коноплевой,    Ефимова,    Усова,    Зубкова,
Федорова-Козлова, Пелевина, Ставской,  Дашевского  и  Игнатьева  ходатайство
Верховного трибунала о полном освобождении их от наказания удовлетворить.
   Из материалов следственного дела Коноплевой Л. В.
   Ф. И. О.: Коноплева Лидия Васильевна.
   Дата и место рождения: 5 февраля 1891 г., Петербург. В семье учителя.
   Образование: Гимназия. Незавершенные Высшие женские курсы.
   Национальность: Русская.
   Партийность: До 1917 г, примыкала к анархистам.  В  1917  г,  вступила  в
партию правых эсеров. В начале 1918г, вступила в боевую  организацию  правых
эсеров под руководством Г. И. Семенова.
   Судимость: После покушения на Ленина в 1918 г, арестована  и  завербована
ЧК. В феврале 1921 г, вступила в РКП(б), рекомендацию давал Н. И. Бухарин. В
1922 году выступила свидетелем по процессу правых эсеров. Амнистирована.
   Семейное положение: Муж - П. Г. Волков, дети - дочь Галина и сын Борис.
   Трудовая  деятельность:  Работала  в  детских  организациях,   редактором
издательства "Транспортная литература".
   Арестована 30 апреля 1937 г, за хранение  архива  партии  правых  эсеров.
Расстреляна 13 июля 1937 г. Реабилитирована 20 августа 1960 г.
   Приложение N 6: ИЗ ОТКРЫТЫХ ИСТОЧНИКОВ
   Террорист или агент ЧК? Мнение Б. Орлова
   (Борис Орлов - историк, научный сотрудник Иерусалимского университета)
   До Февральской революции Семенов себя ничем  не  проявил.  Он  всплыл  на
поверхность политической жизни в 1917 году, отличаясь непомерным честолюбием
и склонностью к авантюризму.
   В начале 1918 года Семенов вместе со своей напарницей и  подругой  Лидией
Коноплевой организовал в Петрограде  летучий  боевой  отряд,  куда  вошли  в
основном петроградские рабочие - бывшие эсеровские боевики.  Отряд  совершал
экспроприации и готовил террористические акты.
   От группы Семенова поступили первые предложения о покушении на Ленина.  В
феврале-марте 1918 года были предприняты  в  этом  направлении  практические
шаги, не давшие никакого результата.
   20 июня 1918 года член отряда Семенова рабочий Сергеев убил в  Петрограде
видного большевика Моисея Володарского. Сергееву удалось скрыться.
   Бурная деятельность Семенова беспокоила ЦК  партии  эсеров.  От  убийства
Володарского, не санкционированного ЦК, партия эсеров  отмежевалась.  Самому
Семенову и его отряду после резких столкновений с членами ЦК предложено было
перебраться в Москву.
   В Москве Семенов начал готовить  покушения  одновременно  на  Троцкого  и
Ленина. Последнее завершилось  выстрелами  30  августа  1918  года.  Попытка
покушения на Троцкого  была  неудачна.  Семенов  успел  совершить  несколько
внушительных экспроприации, пока наконец не был арестован ЧК в октябре  1918
года. Он оказал при аресте вооруженное сопротивление и пытался бежать, ранив
при этом нескольких чекистов.
   Ему  предъявили  обвинение  в  создании  контрреволюционной  организации,
имевшей целью свержение советской власти, шпионаже, использовании  динамита,
транспортировке бывших офицеров-белогвардейцев по ту сторону  фронта.  Сверх
того, Семенов обвинялся в оказании вооруженного сопротивления при аресте.
   Всего этого перечня с избытком хватало для неминуемого расстрела.  Участь
Семенова сомнений не вызывала. "Была полная уверенность, что их расстреляют,
- писала Коноплева  в  своих  показаниях.  -  Вскоре  выяснилось,  что  дело
арестованных не так уж безнадежно, кроме того, Семенов от побега  отказался"
("Правда", 28 февраля 1922 года).
   Неожиданный поворот дела объяснялся тем, что Семенов, взвесив все  шансы,
понял, что спастись от расстрела он может только предложив свои  услуги  ЧК.
Он заявил о полном раскаянии и просил дать ему боевую работу, чтобы искупить
прошлые грехи. В 1919 году  он  выходит  из  тюрьмы  уже  как  член  РКП  со
специальным заданием работать в организации эсеров в качестве  осведомителя.
Этим покупалась амнистия и свобода не только для себя, но и для  Коноплевой.
Она остается деятельным помощником Семенова и вскоре тоже  вступает  в  РКП.
(Особой  анкетой,  проведенной  в  Бутырской  тюрьме,  установлено,  что  из
прошедших через нее с ноября 1920 г, по февраль 1921г. 150с  лишним  человек
60 получили предложение сделаться тайными агентами ЧК  и  более  50  из  них
находились при этом под угрозой расстрела.)
   Семенову и его подруге Коноплевой угрожать не приходилось.  Они  работали
не за страх, а за совесть. Заброшенный в 1920  году  на  территорию  Польши,
Семенов вместе с другими русскими был арестован по обвинению  в  шпионаже  в
пользу Красной Армии. Все, кроме Семенова, были казнены. Он остался  цел  и,
выдав себя за эсеровского активиста, вошел в  доверие  к  Борису  Савинкову.
Получив от него деньги и инструкции, Семенов явился в Москву и заявил в  ЧК,
что Савинков поручил ему организовать покушение на Ленина. Затем выдал все -
планы, деньги, явки, имена.  Находившаяся  с  ним  Коноплева  осведомляла  о
настроениях в эмигрантских эсеровских кругах.
   В начале 1922 года Семенов и  Коноплева,  как  по  команде,  выступили  с
сенсационными разоблачениями. В конце февраля 1922 года  в  Берлине  Семенов
опубликовал брошюру о военной и боевой  работе  эсеров  в  1917-1918  годах.
Одновременно  в  газетах  появились  направленные  в  ГПУ  показания   Лидии
Коноплевой, посвященные "разоблачению" террористической деятельности  партии
эсеров в тот же период.  Эти  материалы  дали  основание  ГПУ  предать  суду
Верховного ревтрибунала партию эсеров в целом и ряд крупнейших ее  деятелей,
уже несколько лет сидевших в тюремных застенках ЧК-ГПУ.
   Процесс над партией эсеров был  первым  крупным  политическим  процессом,
инсценированным с помощью доносов, клеветы и ложных показаний.
 
 
   Глава 4
   РАСПРАВА НА ПЕРРОНЕ
 
   С утра  по  Тверской  с  обеих  сторон  шпалерами  выстраивались  войска.
Выходившие из подъездов полусонные жители, торопясь на  работу,  вспоминали,
какой сегодня день. Уж не очередной ли революционный праздник?
   За десять лет своего существования новая власть учредила столько  красных
дат в календаре, что впору запутаться. Люди с трудом привыкали к ним.
   Десятое  июня.  Нет,  кажется,  этот  день  для  большевиков   ничем   не
знаменателен. Почему же тогда вдоль главной улицы Москвы, ведущей к  Кремлю,
выстраиваются шеренги красноармейцев? Может, встречают кого?
   - Товарищ командир, - по новой моде обратился к военному представительной
наружности какой-то старорежимный дедушка,  выведший  для  выгула  такую  же
старорежимную собачонку. - Позвольте полюбопытствовать, с чем связана данная
армейская диспозиция? И надолго ли рассчитано мероприятие?
   Судя по всему, новая терминология нравилась  говорившему,  и  он  не  без
удовольствия щеголял ею.
   - Нет, не надолго, - ответил неразговорчивый военный.
   - Понятно, - сообразил дедушка. - Кого встречаете?
   - Войкова.
   - Войкова? - удивился дедушка. - Это который послом в Польше? С воинскими
почестями? Раньше так дипломатов не встречали. Вот, помню, в девяносто пятом
го...
   Дедуня замер на полуслове. Он услышал  похоронную  музыку.  По  улице  от
Белорусского вокзала двигалась  траурная  процессия.  Впереди  на  орудийном
лафете лежало тело советского посла в Варшаве Петра Лазаревича Войкова.
 
   ПОЛПРЕД-БОЕВИК
 
   В  последний  путь  на  орудийном  лафете  обычно  провожают   генералов.
Тридцатидевятилетнего Войкова хоронили на уровне, значительно превосходившем
генеральский. Местом его погребения стала Кремлевская стена.
   Чем объяснялось такое исключение? Наверное, какими-то  особыми  заслугами
перед партией и государством.
   Войков родился в Керчи в 1888 году. По одним свидетельствам, его отец был
школьным учителем, по другим - даже  директором  гимназии.  Потом  он  вдруг
оказался в  Екатеринбурге  -  фельдшером  на  Надеждинском  заводе.  Причина
переезда из благодатного Крыма на суровый Урал неизвестна.
   Вообще-то в биографии Войкова-старшего, впрочем, как и его сына, довольно
много "темных" пятен. Например,  советский  дипломат-невозвращенец  Григорий
Беседовский, работавший с Петром Войковым в посольстве в Варшаве, утверждал,
что  отец  посла  был  махровым  монархистом-черносотенцем,  членом   "Союза
русского народа". Но если это так, то почему тогда Лазарь Войков дал  своему
сыну при рождении отнюдь не русское имя Пинхус, которое тот носил до  начала
двадцатых годов?
   Пинхус Войков рос авантюрным пареньком. Очень рано, в гимназические годы,
стал знакомиться  с  нелегальной  литературой.  Распространял  революционные
листовки, помогал приезжавшим в город эмиссарам Бунда, выполнял их несложные
поручения.  В  пятнадцать  лет  он  уже  был  членом   РСДРП,   правда,   ее
меньшевистского крыла.
   За  участие  в  антиправительственной  деятельности  его   исключили   из
керченской гимназии. Чтобы продолжить  образование  сына,  отец  переехал  в
Ялту. Но и там юный бунтарь долго не  продержался  -  его  снова  отчислили.
Пришлось устраиваться на работу в порт. Экзамены за гимназию сдал  экстерном
и даже поступил в Петербургский университет.
   В 1907 году девятнадцатилетний столичный студент, вовремя предупрежденный
ялтинскими друзьями, спешно бежал за границу. В России ему  грозили  военный
суд и смертная казнь - сыщикам стало известно, что  Пинхус  Войков  принимал
участие в теракте, в результате которого был убит ялтинский полицмейстер.
   Так не доучившийся студент, переквалифицировавшийся в боевика, оказался в
Швейцарии.
   В Женеве он познакомился с Лениным. Об этом человеке  Войков  вспомнит  в
марте семнадцатого, когда эмигранты-большевики узнают о революции в России и
станут спешно собираться на родину. В знаменитом  пломбированном  вагоне,  в
котором Ленин прибыл на Финляндский вокзал Петрограда, был и Войков.
   Ильич взял его с собой не потому,  что  Войков  входил  в  его  ближайшее
окружение. Наоборот, укрывавшийся  в  Швейцарии  от  российского  правосудия
молодой боевик не разделял идейные воззрения Ленина и, по сути, находился  в
стане его противников - меньшевиков.
   Может,  Войков  выделялся  какими-то  особыми  талантами  -  ораторскими,
теоретическими,  организаторскими?  И  здесь   тоже   приходится   применять
отрицание - нет. По свидетельству того же Григория Бесед овского,  в  Женеве
Войков  политической  деятельностью   занимался   "слегка".   И   она,   эта
деятельность,  состояла  преимущественно  в  распорядительских  функциях  на
благотворительных балах и в любительских выступлениях  на  благотворительных
спектаклях.
   Чем же он занимался в эмиграции? На естественном факультете университета,
куда он поступил, изучал химию. Это пригодится  ему  потом,  в  России,  при
выполнении одной весьма сомнительной акции, о которой с гневом и возмущением
говорят до сих пор.
   Возникает закономерный вопрос: на какие же средства он  учился  и  вообще
существовал за границей? Русский боевик удачно женился на своей  сокурснице.
Ее отец был крупным варшавским купцом и  присылал  дочери  ежемесячно  около
тысячи франков. На эти деньги Войковы жили вполне безбедно.
   Как известно  из  исторической  литературы,  не  все  русские  эмигранты,
проживавшие тогда в Швейцарии,  поддержали  план  Ленина  о  возвращении  на
родину. Было немало и таких,  кто  открыто  осуждал  Ленина  за  эту  затею.
Войков, как видим, в их число не входил.
   О том, что он не был единомышленником Ленина, говорит и тот факт, что  по
возвращении в Россию Войков по-прежнему пребывал в рядах меньшевиков.  Более
того, он даже  некоторое  время  работал  в  министерстве  труда  Временного
правительства  -  того  самого   правительства   министров-капиталистов,   к
свержению которого призывал Ленин.
   В качестве эмиссара этого правительства летом 1917 года Войков  прибыл  в
Екатеринбург. Здесь с ним произошла непонятная метаморфоза -  в  августе  он
перешел на  сторону  большевиков.  В  октябрьские  дни  он  уже  был  членом
Екатеринбургского военно-революционного комитета.
   После  прихода  большевиков  к  власти   Войков   становится   комиссаром
продовольствия  Уральской  области  и  членом   областного   исполнительного
комитета.
   В конце 1918 года  его  повысили  в  должности  -  перевели  в  Москву  и
назначили членом коллегии  Наркомата  продовольствия.  Затем  он  работал  в
Центросоюзе, в  правлении  треста  "Центролес".  Последняя  должность  перед
переходом на  дипломатическую  работу  -  член  коллегии  Наркомата  внешней
торговли.
   По данным все того же Григория  Беседовского,  из  Внешторга  Войков  был
изгнан с громким скандалом, со строгим партийным выговором. Наказан  он  был
за систематическое разворовывание ценных  мехов,  которые  раздаривал  своим
бесчисленным приятельницам.
   Благодаря связям в кремлевских кругах Войков  всплыл  на  дипломатическом
поприще. В октябре 1921 года его назначили главой делегации РСФСР и  УССР  в
смешанной  советско-польской  комиссии   по   передаче   Польше   культурных
ценностей, эвакуированных в годы первой мировой войны в Россию.
   В октябре 1924 года его  неожиданно  назначили  советским  посланником  в
Варшаву.
   Польша в те годы занимала особое  положение  в  ряду  стран,  с  которыми
граничил Советский Союз. Кремлевское руководство  внимательно  наблюдало  за
событиями в Германии, в которой нарастало революционное движение. Из  Москвы
в Берлин и обратно постоянно курсировали эмиссары Коминтерна. Следовали  они
через Варшаву.
   Сегодня известно, что были намечены даже  члены  правительства  советской
Германии. Ядром немецкого Совнаркома должны были стать Пятаков и Ларин -  по
хозяйственной линии, Уншлихт, Берзин и Тухачевский -  по  военной.  Ягода  и
Петере - по линии ГПУ. Подбирались  кадры  партийных  работников,  владевших
хотя бы немного немецким языком, для переброски в Германию.
   Посланником в Польше до назначения Войкова был  Леонид  Оболенский  -  из
рода знаменитых русских кйязей. Прекрасное образование,  европейские  языки,
светские  манеры...  Ему  протежировал  секретарь  ЦК  РКП(б)   Крестинский,
которому Оболенский до революции оказывал ряд мелких услуг.
   И вот Оболенского  сняли,  а  вместо  него  назначили  новичка-дилетанта.
Крестинскому,  который  пытался  вступиться  за  своего  протеже,  популярно
объяснили:   ситуация    в    Польше    такова,    что    необходимость    в
посланниках-чистюлях,  подобных  Оболенскому,  отпала,  и  требуются   люди,
имеющие опыт боевой оперативной работы. Одной из причин  снятия  Оболенского
было то, что он  мягкотело  согласился  с  требованием  польских  властей  о
немедленном  выезде  из  Варшавы  шестерых  работников  ГПУ  и   Разведупра,
действовавших под крышей советского посольства. Мол,  обстановка,  наоборот,
требует усиления присутствия этих "посторонних  ведомств".  А  посол  должен
умело руководить ими.
   Аристократ   Оболенский   с   его   старорежимными   представлениями    о
дипломатическом этикете явно не годился для той роли, которую  отводила  ему
Москва. Например, в  Варшаве  русские  офицеры-эмигранты  избили  сотрудника
советского посольства Кравченко, по совместител