му  Машерову,  и  некоторые  другие
эпизоды  -  это  все  рождалось   в   недрах   аппарата   тех,   кто   хотел
дискредитировать белорусского лидера, унизить его, не допустить выдвижения.
   С этой целью, очевидно, и была разыграна интрига с ослаблением влияния, а
затем и с отправкой на пенсию  Мазурова,  который  в  то  время  был  членом
Политбюро  и  первым  заместителем  Председателя  Совета   Министров   СССР.
Инициатива смещения Мазурова, крепкого еще и не самого старого по  сравнению
с другими членами руководства, принадлежала вовсе не  Брежневу,  как  тщатся
доказать иные знатоки кремлевских лабиринтов.
   Владимир Медведев - тот самый "человек за спиной" - свидетельствует,  что
Брежнев чувствовал себя крайне неуютно и сильно волновался  перед  тем,  как
отправить Мазурова на пенсию.  Кто-то,  видно,  настаивал  на  этом,  собрав
дискредитирующий  материал.  Налицо  многоходовка   -   ведь   Машеров   был
выдвиженцем Мазурова. Устранение Кирилла Трофимовича бросило бы  тень  и  на
его минского друга.
   Брежнев дал добро  на  снятие  Мазурова,  и  Машеров  остался  без  своей
единственной поддержки в Кремле. Оборвалась ветвь  практических  работников,
которые, как говорится, от земли, возобладали противоположные тенденции.
   В новейших исследованиях о террористических актах  XX  века,  появившихся
после 1991 года, фамилия Машерова все чаще упоминается в списке тех, кто был
убит. К сожалению, эти публикации не документированы. Их авторы  исходят  из
личных предположений и призывают к пересмотру старого следствия.
   Трудно сказать, насколько правы историки  новой  волны,  полагающие,  что
крайняя мера устранения Машерова была  избрана  потому,  что  все  другие  -
обвинения в коррупции,  взяточничестве,  казнокрадстве,  которые  безотказно
срабатывали в отношении Гришина, Медунова, Романова, - применительно к этому
кристально честному человеку не годились.
   Гибель Машерова стоит в советской истории особняком - подобным образом не
погибал ни один деятель его ранга.
   Наверное, ближе к истине те исследователи, которые считают: если  Брежнев
и виноват в гибели Машерова, так только потому, что все местные партийные  и
советские руководители по-обезьяньи перенимали манеру  Леонида  Ильича  лихо
ездить. Но что дозволено Юпитеру, то не дозволено Быку. Возможности в Москве
одни, а в Минске - совсем другие.
   Машеров, подражая Брежневу, тоже требовал быстрой езды. По  этой  причине
он сменил шофера Малеева, который достался  ему  от  Мазурова,  на  Зайцева.
Малеев до Мазурова возил его  предшественника  на  посту  первого  секретаря
Пономаренко.   Машерову   Малеев   казался    слишком    медлительным,    не
соответствующим духу времени.
   Зайцев, в отличие от Малеева, любил быструю езду. На  этой  почве  они  и
сошлись с новым хозяином республики. После каждой  поездки  в  машине  текли
манжеты, выходили из строя сальники - даже такая мощная машина, как "Чайка",
не выдерживала бешеных скоростей.
   Машерова  не  остудили  даже  крупные  несчастья,  которые  случились   в
Белоруссии в 1976 году. Тогда в автоаварии погибли  Председатель  Президиума
Верховного Совета республики Ф. Сурганов  и  находившийся  с  ним  в  машине
дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Л. Беда.
   Когда разбился Машеров, скорость движения его  кортежа  составляла  свыше
ста километров, а в момент столкновения - 84 километра. Шофер все-таки успел
немного сбросить газ.
   После  гибели  Машерова  Политбюро  приняло  специальное   постановление,
которое обязывало первых секретарей ЦК компартий  союзных  республик  ездить
только на бронированных "ЗИЛах". Все водители правительственных  машин,  чей
возраст перешагнул пенсионный, были уволены.
   Приложение N 20:
   ИЗ ЗАКРЫТЫХ ИСТОЧНИКОВ
   Из доклада В. Калиниченко
   Генеральному прокурору СССР
   (Владимир Калиниченко - член следственной бригады, направленной в  Минск,
следователь по особо важным делам при
   Генеральном прокуроре СССР.)
   ... Четвертого октября 1980 года в 14 часов 35  минут  от  здания  ЦК  КП
Белоруссии в  сторону  города  Жодино  выехала  автомашина  ГАЗ-13  "Чайка",
госномер 10-09 ММП под управлением водителя Е. Ф. Зайцева. Рядом с водителем
сидел П. М. Машеров, на сиденье сзади - офицер охраны майор В. Ф.  Чесноков.
Вопреки  правилам  и  соответствующим  инструкциям  впереди  шла  автомашина
сопровождения ГАЗ-24 обычной окраски, не снабженная проблесковыми  маячками.
И  только  сзади,  подавая  звуковыми  и  проблесковыми  маячками   сигналы,
двигалась автомашина ГАИ.
   На трассе Москва-Брест шириной до двенадцати метров пошли  по  осевой  со
скоростью 120 км/ч. Такая скорость рекомендуется службой  безопасности,  так
как, по расчетам, она не позволяет вести по автомобилям прицельную стрельбу.
Дистанцию между собой держали в 60 - 70 метров. За километр  до  пересечения
трассы с дорогой на Смолевичскую  бройлерную  птицефабрику  первая  "Волга",
преодолев  подъем,  пошла  на  спуск.  До  катастрофы  оставались   секунды.
Грузовик,   вынырнувший    из-под    МАЗа,    увидели    сразу.    Правильно
сориентировавшись в ситуации, старший  эскорта  резко  увеличил  скорость  и
буквально пролетел в нескольких метрах от двигавшегося навстречу и несколько
под  углом  грузовика.  Водитель  Машерова  пытался  тормозить,  но   затем,
ориентируясь  на  маневр  "Волги",  также  резко  увеличил  скорость.   Петр
Миронович уперся правой ногой в стенку кузова "Чайки" и, как бы  отстраняясь
от надвигавшегося препятствия, выбросил вперед  правую  руку,  отжимаясь  от
лобового стекла...
   Из рассказа полковника КГБ В. Сазонкина
   (Валентин Сазонкин - бывший  начальник  личной  охраны  П.  М.  Машерова.
Незадолго да автокатастрофы был переведен в центральный аппарат КГБ БССР.)
   В последнее время появилось довольно много публикаций  о  Машерове.  Одни
авторы пытаются доказать, что еще не все заслуги Петра Мироновича  признаны,
еще не все почести оказаны ему. Другие -  представляют  его  оппозиционером,
этаким бунтарем, неким мучеником режима Брежнева. Третьи - убеждают  в  том,
что его гибель - преднамеренное убийство по  политическим  мотивам  с  целью
устранения конкурента в борьбе за власть.
   Мне, проработавшему тринадцать лет ряд ом с Петром Мироновичем в качестве
начальника его личной охраны, хотелось бы высказать некоторые соображения на
этот счет.
   Авторитет его, несомненно, высок. Само имя Машерова говорит о многом,  но
обожествлять его не следует. Человек он был земной со своими, как и у  всех,
сильными  качествами  и  слабостями,  достоинствами   и   недостатками.   Но
утверждать, что Машеров был  оппозиционером,  бунтарем,  противником  режима
Брежнева, по меньшей мере несерьезно. Руководство партии  и  страны,  в  том
числе и генсек, относились к нему с уважением. Скажите,  какой  оппозиционер
удостаивался чести быть приглашенным на  семейные  торжества?  А  Машеров  с
супругой между тем бывали на семейных торжествах у Брежнева. Скажите, какого
оппозиционера пригласил бы генсек на охоту в свою вотчину,  в  Завидово  под
Москвой? Петр Миронович же там охотился, и  много  раз.  Более  того,  чтобы
угодить гостю, генсек во время утиной охоты приглашал Машерова в свою лодку.
   Оказывались Петру Мироновичу со стороны Брежнева и другие знаки внимания:
тот дарил ему, к примеру, добротные охотничьи доспехи. Я  очень  сомневаюсь,
что Брежнев кого-то еще так ублажал на охоте, как Петра
   Мироновича.
   Ярлык оппозиционера впервые приклеила Машерову парижская  газета  "Комба"
во время его пребывания во Франции в 1976 году. "Комба" поместила большую  и
явно провокационную  статью  некоего  Александера  под  заголовком  "Главный
оппозиционер режиму Брежнева  Петр  Машеров  в  Париже".  Машерову  перевели
публикацию, воспринял он ее равнодушно. Каким образом оценили эту  статью  в
ближайшем окружении Брежнева, сказать не могу. За год-два до гибели Машерова
генсек заметно охладел к нему. Видел ли он в Машерове  своего  конкурента  в
борьбе за власть? Думаю, что нет. Генсек настолько обезопасил свои тылы, что
ему ничто не угрожало.
   Резонен и другой вопрос: а стремился ли сам Машеров в Москву? Я  убежден:
нет и еще раз нет! Еще в бытность Машерова первым в Минске время от  времени
распространялись слухи о его возможном переводе в Москву. Эти слухи доходили
до него. Однажды он и в моем присутствии признался, что на эту  тему  с  ним
никто и никогда не беседовал...
   ... Однако ставить Машерова в  положение  оппозиционера,  бунтаря  против
режима Брежнева  -  это  глубокое  заблуждение.  Достаточно  хотя  бы  бегло
посмотреть его последнее выступление, напоминающее  оду  в  адрес  Брежнева.
Уверен: Машеров особо не насиловал себя, когда произносил эти слова.  Он  не
мог думать одно, а говорить другое. Допускаю,  что  где-то  в  глубине  души
Машеров, возможно, и не одобрял действий  Брежнева  по  каким-то  конкретным
вопросам, но выступать против Центра, да еще за спиной генсека, он просто не
мог, характер не позволял...
   ... Была ли гибель  Машерова  преднамеренным  убийством  по  политическим
мотивам, как это пытаются доказать некоторые авторы, или это был трагический
случай - ответило правосудие. Все точки над "i" поставлены.
   И тем не менее возникает вопрос: почему органы КГБ, охранявшие  Машерова,
не смогли уберечь его от гибели?
   Попытаюсь высказать свое субъективное мнение, поскольку к тому времени  в
его личной охране я уже не работал.
   Итак, почему КГБ, допустивший гибель Машерова, остался в стороне?  И  кто
все-таки должен был  ответить  за  этот  "промах"  в  работе?  Вина  бывшего
председателя КГБ республики генерала Никулкина, отправленного на  пенсию  за
две недели до гибели Петра Мироновича, несомненная. Он не  выполнил  приказа
Центра, возлагавшего на него персональную  ответственность  за  безопасность
первого, а перепоручил  ее  своим  подчиненным,  к  тому  же  совершенно  не
владеющим спецификой этой службы. В результате в охране  Машерова  оказались
сотрудники, по своим  профессиональным  и  физическим  данным  не  способные
справиться с порученным делом. Это в первую очередь  относится  к  погибшему
вместе с Машеровым сотруднику охраны В. Чеснокову. Его вина в гибели первого
секретаря неоспорима. Чесноков должен был  руководить  действиями  водителя,
чего он, к сожалению, в силу своей неподготовленности не сделал.
   Не могу умолчать и о двух телефонных звонках из КГБ СССР. Спустя примерно
час после гибели Машерова позвонил из Москвы первый заместитель председателя
Комитета госбезопасности СССР генерал Цвигун. Руководителей КГБ республики в
тот момент на месте не  оказалось.  Мне,  дежурному  по  приемной,  пришлось
ответить  на  его  телефонный  звонок.   Вначале   Цвигун   поинтересовался,
действительно ли погиб Машеров. Я подтвердил. Заместитель  председателя  КГБ
разразился потоком брани и угроз  в  наш  адрес,  обещал  прислать  в  Минск
большую  группу  ответственных  работников  из  Москвы  для  разбора  причин
катастрофы и наказания виновных.
   Через  пятнадцать-двадцать  минут  генерал  Цвигун  перезвонил.  Тон  его
разговора оказался, однако, совершенно иным. О группе из Центра он больше не
упомянул. Чем объяснялась столь резкая смена настроения  генерала,  остается
только гадать.
   (Беседа записана 15 августа 1993 года в г. Минске)
   Приложение N 21:
   ИЗ ОТКРЫТЫХ ИСТОЧНИКОВ
   Из беседы с Н. П. Машеровой
   (Машерова Наталья Петровна - дочь П. М. Машерова.
   Руководитель Белорусского союза им. П. М. Машерова.)
   Я  до  сих  пор  не  верю  в  случайность   случившегося,   хотя   прямых
доказательств у меня нет. Я читала  следственное  дело,  видела  фотографии.
Даже для дилетанта были понятны натяжки и издержки...
   Отец не дожил до Пленума ЦК КПСС меньше двух недель. Все было решено.  Он
шел на место Косыгина. Я понимаю, что отец мешал  многим.  Именно  тогда,  в
октябре 1980 года, "взошла звезда" Горбачева.
   Я полагаю, что, останься отец в живых, история  СССР  разворачивалась  бы
по-другому. У него были соратники, мыслящие конструктивно, не боящиеся  идти
против  течения.  Вспомните  хотя  бы  рано  ушедшего  из  жизни   Владимира
Игнатьевича Бровикова.
   (Беседа записана 26 мая 1995 года в г. Минске)
 
 
   Глава 12
   ДВА ОТПУСКА ЧЕРНЕНКО
 
   После очередной кончины в  марте  1985  года  очередного  генсека  партии
Черненко в народе любили рассказывать такой анекдот.
   Перед ноябрьскими праздниками парторг цеха думает, кому нести на  Красной
площади флаг в строевой колонне.
   - Ты, Иванов, понесешь! - наконец решает он.
   На следующий год снова:
   - Иванов, ты!
   Спустя год - опять:
   - Иванов, флаг понесешь ты!
   - Все я да я, - сокрушается рабочий, - и при Брежневе - я, при  Андропове
- я, при Черненко - я, каждый год-я...
   - Неси, неси, Иванов, у тебя рука легкая.
   Злая шутка. Черный юмор. Но - к месту. Уж больно много странного  было  в
той череде смертей. Что ни год, то похороны.
 
   ИНВАЛИД НА ТРОНЕ
 
   Страна разочарованно смотрела  на  нового  лидера,  чей  портрет  украсил
первые полосы газет и экраны телевизоров. "Живьем"  генсека  с  первых  дней
избрания  показывали  редко.  Сутулый,  седой,   как   лунь,   задыхающийся,
проглатывающий  слова,  кашляющий,  он  не  мог  привлечь  симпатий  широкой
публики.
   Тягостное впечатление осталось от его выступления на траурном митинге  во
время   похорон   Андропова.   Церемония   прощания   с   усопшим   генсеком
транслировалась по телевидению, и все видели, что небольшая надгробная  речь
давалась Черненко с большим трудом.
   Он не к месту останавливался, как будто ему не хватало  воздуха,  вытирал
платком губы и лоб, его правая рука едва приподнялась, когда он прощался  со
своим предшественником у могилы.
   И все, смотревшие телевизор, поняли, что  самую  высокую,  самую  главную
вершину власти в стране занял безнадежно больной старец.
   Неприятие облика  нового  вождя  усугубили  распространяемые  участниками
траурной  церемонии  подробности  поведения  Черненко   на   похоронах,   не
показанные  телевидением.  К  Мавзолею  он  поднимался  с  помощью   недавно
сооруженного в Сенатской башне Кремля специального подъемника,  а  спускался
при поддержке двух охранников. Было очевидно, что протянет он недолго.
   Жалели Андропова - хорошо начал, да слишком мало  времени  отпустила  ему
судьба  быть  у  руля  государства:  всего  каких-то   пятнадцать   месяцев.
Недоумевали - почему избрали генсеком именно Черненко?
   Ходили смутные слухи о разногласиях в Политбюро по поводу кандидатуры  на
пост генсека. Говорили, что  противостояние  возникло  сразу  после  кончины
Брежнева,  когда  кресло  лидера  оспаривали  две  могущественные  фигуры  -
Андропов и Черненко.  Тогда  победил  Андропов.  Его  сторонники,  похоронив
своего патрона, продолжали борьбу против  Черненко,  стремясь  не  допустить
этого   консерватора   к   власти,   настаивая   на   выдвижении   молодого,
перспективного лидера.
   Увы, никакой борьбы против кандидатуры Черненко не  было.  Рассекреченная
недавно рабочая запись заседания Политбюро  от  10  февраля  1984  года,  на
котором обсуждалась кандидатура нового генсека, раскрывает атмосферу решения
этого вопроса.
   Заседание открылось в одиннадцать  часов.  На  председательском  месте  -
Черненко. Это не вызывает удивления -  при  Андропове  Черненко  был  вторым
лицом в партии и в  отсутствие  генсека  вел  заседания  высшего  партийного
синклита.
   - Товарищи, -  обращается  он  к  собравшимся,  -  вчера  мы  рассмотрели
основные организационные меры, связанные  с  похоронами  Юрия  Владимировича
Андропова. Сейчас нам нужно решить еще один вопрос,  который  мы  не  решили
вчера.
   Черненко поднимается и пересаживается в середину общего  стола,  на  свое
обычное место, которое занимал, когда  не  замещал  генерального  секретаря.
Оттуда он обращается к девятнадцати таким же, как и сам, старцам:
   - Сегодня у нас один вопрос - это вопрос о Генеральном секретаре ЦК КПСС.
Какие будут предложения? Прошу товарищей высказаться.
   Первым слово взял председатель Совета Министров Тихонов:
   - Вношу предложение рекомендовать  очередному  пленуму  ЦК  КПСС  избрать
Генеральным секретарем ЦК товарища Черненко Константина Устиновича.
   В поддержку выступают Громыко, Гришин, Устинов,  Горбачев,  другие  члены
Политбюро. Как,  и  Горбачев  тоже?  Трудно  отказать  себе  в  удовольствии
процитировать хотя бы один абзац из его панегирика:
   -  Обстановка  требует  того,  чтобы  наша  партия  и  прежде  всего   ее
руководящие органы - Политбюро, Секретариат - были сплочены  как  никогда...
Заседания Политбюро и Секретариата, которые  Константин  Устинович  ведет  в
последнее время,  проходят  в  духе  единства,  в  духе  учета  мнений  всех
товарищей...  Единодушие,  с  которым  мы  сегодня  говорим  о   кандидатуре
Генерального  секретаря,  называя  все  однозначно  кандидатуру  Константина
Устиновича, свидетельствует о том,  что  у  нас  в  Политбюро  действительно
существует в этом отношении полное единство...
   Выступили почти все. Ни один из членов  высшего  партийного  синклита  ни
словом не обмолвился об известном им  заключении  врачей,  представленном  в
Политбюро четыре месяца назад, осенью 1983 года, о  полной  потере  Черненко
работоспособности и установлении ему  инвалидности.  На  первом  же  пленуме
предполагалось вывести его из состава Политбюро.
   Зная  из  медицинского   заключения   расширенного   консилиума   ведущих
специалистов   страны    о    невозможности    восстановить    здоровье    и
работоспособность Черненко до  исходного  уровня.  Политбюро  тем  не  менее
рекомендовало пленуму, открывшемуся 13 февраля 1984 года,  избрать  инвалида
на пост главы государства.
   Если бы Андропов принял решение об отправке Черненко на пенсию в связи  с
состоянием здоровья до своего отъезда в отпуск, "эпохи Черненко"  в  истории
советского государства никогда бы не было.
   Но - словно какой-то  злой  рок  повис  над  страной  в  первой  половине
восьмидесятых годов.
 
   СРОЧНЫЙ ВЫЗОВ
 
   В  сентябре  1983  года  начальник  Четвертого  Главного  управления  при
Министерстве здравоохранения СССР Евгений Иванович Чазов собрался наконец  в
Германию.
   Долгое время он не мог выбраться в немецкий город  Йену,  чтобы  получить
диплом почетного доктора, присужденный  местным  университетом  за  комплекс
работ в области кардиологии. Несколько раз обговаривались сроки поездки,  но
их приходилось переносить в связи с обострением болезней  высокопоставленных
пациентов. Сначала это был Брежнев, теперь вот Андропов.
   Сидя в самолете,  Чазов  перебирал  в  памяти  подробности  отъезда  Юрия
Владимировича в отпуск. У генсека были больные почки, и потому отдых  решили
совместить с лечением. В Крыму, в Нижней Ореанде, размещалась так называемая
"первая дача", на которой в течение восемнадцати лет отдыхал  Леонид  Ильич.
Дачу построили по распоряжению  Хрущева,  который  тоже  несколько  раз  там
отдыхал. Вряд ли мог представить Никита Сергеевич, что роскошные спальни  со
временем превратятся в больничные палаты.
   Чазов вздохнул,  вспоминая,  как  под  его  руководством  переоборудовали
помещения. Готовили специальные комнаты для установки  искусственной  почки,
для обслуживающего персонала.  Изо  всех  сил  старался  начальник  Девятого
управления КГБ генерал Плеханов, по  наблюдениям  Чазова,  самый  близкий  и
преданный Андропову человек.
   Уже  через  несколько  дней  после  прибытия  в  Новую  Ореанду  Андропов
преобразился. Наверное, крымский климат добротворно повлиял на него.  Иногда
он даже улыбался и  шутил,  чего  ранее  за  ним  не  наблюдалось  неделями.
Улучшилась  походка,  бодрее  стало  настроение.  Почувствовав  себя  вполне
удовлетворительно, Андропов не стал задерживать возле себя Чазова и отпустил
ег