иступом головной и
сердечной боли меня увезут в больницу, - читаем в его "Исповеди На  заданную
тему". - Видимо, организм не выдержал нервного напряжения,  произошел  срыв.
Меня сразу накачали лекарствами, в основном  успокаивающими,  расслабляющими
нервную систему. Врачи запретили мне вставать с  постели,  постоянно  делали
капельницы, новые уколы. Особенно тяжело было ночью, в три-пять часов я  еле
выдерживал эти сумасшедшие головные боли.  Ко  мне  хотела  зайти  проведать
жена, ее не пустили, сказали, что беспокоить нельзя, слишком  плохо  я  себя
чувствовал".
   Утром 11 ноября в его палате раздался телефонный звонок. Сигналы  подавал
аппарат АТС-1 - "кремлевка", обслуживавшая высших руководителей страны. Сняв
трубку, Ельцин услышал голос Горбачева:
   - Надо бы, Борис Николаевич, ко мне приехать ненадолго. Ну а потом, может
быть, заодно и пленум Московского горкома проведем.
   - Не могу приехать, Михаил Сергеевич, - ответил
   Ельцин. - Я в постели, мне врачи даже вставать не разрешают.
   - Ничего, - бодро произнес генсек. - Врачи помогут.
   Этот поступок Горбачева Ельцин  назовет  безнравственным,  бесчеловечным.
Увезти больного из больницы, чтобы  снять  с  работы?  Чего  генсек  боялся,
почему торопился? Или считал, что в таком виде  с  Ельциным  как  раз  лучше
всего на пленуме Московского горкома партии расправиться? Может быть, добить
физически? Понять такую жестокость, по словам Ельцина, невозможно.
   Борис Николаевич начал собираться. Послушные врачи, запрещавшие ему не то
что ехать куда-то, просто вставать, двигаться, принялись закачивать  в  него
затормаживающие средства. Голова кружилась, ноги подкашивались, он почти  не
мог говорить, язык не слушался.  В  таком  виде  и  оказался  на  Политбюро,
практически ничего не понимая.  Потом  в  таком  же  состоянии  очутился  на
пленуме Московского горкома.
   Партийная верхушка пришла на пленум,  когда  уже  все  участники  сидели.
Главные партийные начальники дружно сели в президиум,  как  на  выставке,  и
весь пленум, по словам Бориса Николаевича,  смотрел  на  них  затравленно  и
послушно, как кролик на удава.
   По-иному интерпретирует этот эпизод Горбачев. На  заседании  Политбюро  9
ноября стало ясно, что вопрос о  работе  Ельцина  надо  ставить  немедленно.
Врачи еще раз подтвердили: никакой опасности для жизни и  здоровья  рана  не
представляет. Его состояние  уже  стабилизировалось.  Решили  встретиться  с
секретарями райкомов Москвы, обсудить предварительно на бюро МГК, а затем на
пленуме МГК.
   Разговор  с  Ельциным  по  телефону  провел  сам  Горбачев.  Чтобы  снять
малоприятную для него тему о том, что произошло, генсек сразу же сказал, что
обо всем знает и догадывается о его состоянии. Поэтому нужно наметить день и
провести пленум МГК.
   Горбачеву показалось, что Ельцин растерялся.
   - Зачем такая спешка? Мне тут целую кучу лекарств прописали...
   - Лекарства дают, чтобы успокоить и поддержать тебя. А тянуть с  пленумом
ни к чему. Москва и так полна слухами о твоем выступлении на Пленуме  ЦК,  о
твоем здоровье. Так что соберешься с духом, приедешь  в  горком  и  сам  все
расскажешь. Это в твоих интересах.
   - А что я буду делать потом?
   - Будем думать.
   - Может, мне на пенсию уйти?
   - Не думаю, - ответил Горбачев. - Не  такой  у  тебя  возраст.  Тебе  еще
работать и работать.
   По словам Горбачева, Ельцин вроде бы старался выиграть время, лихорадочно
искал  запасные  варианты  поведения.  Потом,  когда  они  начали  обсуждать
возможности его работы в Госстрое в ранге министра, Ельцин спросил:
   - Это уход с политической арены?
   - Сейчас  вернуть  тебя  в  сферу  большой  политики  нельзя,  -  ответил
Горбачев.
   Сказал - и ошибся.
   В  середине  девяностых  годов  состояние  здоровья  президента   Ельцина
беспокоило все  российское  общество.  Слухи  о  недугах  главы  государства
распространялись  по  стране  с  быстротой  молнии.   Поэтому   можно   себе
представить те чувства,  которые  испытывали  наши  соотечественники,  когда
узнавали  из  путаных  и  маловразумительных  сообщений   средств   массовой
информации о двойном убийстве в семье его лечащего врача.
   Сами  собой  возникали  подозрения  в  преднамеренности  происшедшего   -
какие-то  злоумышленники  явно  вынашивали   план   физического   устранения
президентского лекаря, который один знал,  как  надо  поддерживать  здоровье
Бориса Николаевича.
   От приводившихся в средствах массовой  информации  подробностей  стыла  в
жилах кровь.
   Представьте себе состояние живущей отдельно от родителей молодой замужней
женщины, которая звонит утром матери и узнает, что отец так и не возвратился
домой. Обеспокоенная, едет  навестить  ее,  но  встречает  запертую  изнутри
дверь. Женщина  долго  и  настойчиво  звонит,  стучит  в  дверь,  кричит,  -
бесполезно. Никто не откликается.
   На шум выглянули соседи. Дом относился  к  числу  элитных,  размещался  в
престижном  районе  -  по  Рублевскому  шоссе,  известному  в   Москве   как
правительственная трасса. Жили здесь, естественно, люди не простые.
   Молодую женщину хорошо знали. Ее муж,  Владлен  Вторушин,  был  одним  из
лечащих врачей президента  Бориса  Ельцина.  В  квартире  проживали  трое  -
семидесятилетняя мать, семидесятитрехлетний  отец  и  девяносточетырехлетняя
бабушка.
   По словам молодой женщины, мать встревоженно сообщила ей по телефону, что
отец ночевать домой не пришел. Соседи знали -  несмотря  на  свой  почтенный
возраст, Андрей Ичко продолжал работать. Ветеран войны и труда, награжденный
многими орденами и медалями, он исправно ходил на службу на ТЭЦ.
   - Маме он сказал, что  едет  домой.  Звонок  был  около  Жсти  вечера,  -
растерянно рассказывала женщина соседям.  -  Утром  я  позвонила  маме,  она
говорит - нет, не приехал. Примчалась к ней, у меня свой ключ,  а  дверь  на
цепочке...
   Убедившись в том, что дверь действительно  заперта  изнутри  на  цепочку,
соседи посоветовали женщине обратиться в милицию. Женщина послушалась.
   Когда стражи порядка вошли в квартиру, их взорам  предстал  невообразимый
разгром. Из шкафов и тумбочек были  вывалены  вещи.  Такое  ощущение,  будто
что-то усиленно искали.
   Но самая страшная находка была впереди. Мать молодой женщины  лежала  без
всяких признаков жизни. Тещу президентского врача прикончили  двумя  ударами
ножа, один из которых - в шею - был роковым.
   Узнав, кому погибшая приходилась  родственницей,  на  место  происшествия
съехалось все руководство московской  милиции.  Сразу  же  создали  штаб  по
раскрытию этого преступления.
   Судмедэксперты установили, что смерть пенсионерки наступила  примерно  за
четыре часа до того, как обнаружили  ее  тело.  Поскольку  квартиру  открыли
около десяти часов утра, следовательно, убийство произошло  в  районе  шести
часов. Кому так рано открыла дверь Анна Ичко?
   Первый осмотр  места  происшествия  каких-либо  ощутимых  результатов  не
принес. Орудия убийства  исчезлопреступник  или  преступники  унесли  его  с
собой. Но как они покинули  квартиру,  если  она  была  заперта  на  цепочку
изнутри? Путь мог быть один - через балкон. Супруги  Ичко  жили  на  третьем
этаже, и если налетчики были ловки и молоды, они наверняка могли  без  труда
спуститься на землю.
   Оставалась еще надежда  на  мать  погибшей.  Увы,  девяносточетырехлетняя
бабушка ничем не могла помочь следствию, поскольку была незрячей  и  глухой.
Почему преступники не тронули ее - остается только гадать. Пожалели? Рука не
поднялась?
   Опрос лифтера тоже ничего не дал. Он здесь работал  недавно,  к  тому  же
особой  наблюдательностью  не  отличался.   Вроде   бы   проходил   какой-то
посторонний, но кто он и откуда - трудно сказать. Молодой, внешне  похож  на
военного.
   Дочь убитой не обнаружила пропажи из квартиры  каких-либо  ценных  вещей.
Собственно, их здесь и не было. Ее родители жили более чем скромно - иначе с
какой стати отец  в  семьдесят  три  года  продолжал  бы  работать  на  ТЭЦ?
Квартирные грабители явно обманулись в своих предположениях, рассчитывая  на
крупную добычу.
   А может, это были не квартирные грабители? Впопыхах кто-то из  них  забыл
солдатскую куртку, к которой были прикреплены боевые  награды.  В  них  дочь
погибшей без труда опознала ордена своего отца. Но куда же девался он сам?
   Ответ стал известен через сутки. В ночь на среду, девятого  октября  1996
года, мертвое тело Андрея Ичко обнаружили все в том же доме  по  Рублевскому
шоссе. Тело лежало на первом этаже под лестницей черного хода - без  ботинок
и верхней одежды.
   Судмедэксперты установили, что смерть Андрея Ичко наступила  более  суток
назад, то есть примерно на шесть часов  раньше,  чем  погибла  его  супруга.
Скончался он от черепно-мозговых травм.
   Так вот почему он вовремя не пришел  домой  с  работы!  Кто-то  подстерег
несчастного в подъезде, проломил голову тупым предметом  -  куском  железной
арматуры или кирпичом, - после чего затолкал  труп  под  лестницу  запасного
хода. Одному справиться с такой "работой" довольно  трудно,  решили  сыщики,
преступников было минимум двое.
   Версия следствия  была  такова:  неизвестные,  скрывавшиеся  в  подъезде,
заметили старика, поднимавшегося пешком по лестнице  на  свой  третий  этаж,
настигли его и нанесли удары по голове. Затем они обшарили карманы жертвы  -
у Андрея Ичко пропали паспорт, ключи, портмоне.
   Номер квартиры установили по штампу  прописки  в  паспорте  и  без  труда
проникли в квартиру - жена Ичко открыла дверь, думая, что вернулся с  работы
муж.  Мог  быть  и  другой  вариант:  например,  грабители  какое-то   время
выслеживали свою жертву, наблюдая за престарелыми  жильцами  дома  с  первых
этажей.
   Милицейское начальство постепенно приходило  к  заключению,  что  двойное
убийство тещи и тестя  президентского  лекаря  скорее  всего  носит  бытовой
характер. И совершено, наверное,  дилетантами.  В  квартире  они  поживились
только двумя золотыми кольцами и некоторыми носильными вещами. Что, побогаче
квартиру не могли найти?
   Предположение о том, что преступники явно не блистали сообразительностью,
крепло с каждым новым часом следствия. Опытные сыщики Московского уголовного
розыска, УВД Западного административного  округа  и  отдела  внутренних  дел
"Фили-Давыдково" были почти убеждены в том, что преступление  не  готовилось
заранее и что супруги Ичко стали случайными  жертвами.  То,  что  они  имели
отношение к президентскому врачу, - лишь стечение обстоятельств.
   Однако падкие на сенсации средства массовой информации и  здесь  пытались
найти политическую подоплеку. Слишком банальным представлялся бытовой мотив.
Громкое имя президента кружило голову!
   Сыщики же делали свою работу основательно. Не осталось без их внимания  и
сообщение одной наблюдательной жилички о том,  что  она  видела  в  подъезде
этого дома молодых людей, похожих на солдат. Они были какие-то странные, эти
солдаты. Однажды жиличка поднималась на верхний этаж к приятельнице, а  они,
подозрительно оглядываясь, спускались с чердака. Беглые, что ли?
   Информацию словоохотливой старушки не пропустили  мимо  ушей,  проверили.
Действительно, около двух недель назад из  одной  из  воинских  строительных
частей, дислоцированных в Москве, сбежали два солдата. Правда,  без  оружия.
Дезертиров усиленно разыскивали.
   Беглецам  по  девятнадцать  лет,  первогодки,  призывались  из  Поволжья.
Сообразительностью не блещут.
   "Похоже, наши клиенты", - решили сыщики. И включились в поиск дезертиров.
   Действительно,  ими  оказались  беглые  солдаты  срочной  службы   Сергей
Михайлов  и  Андрей   Семенов,   которые   самовольно   оставили   стройбат,
расположенный неподалеку от Крылатского. Выяснилось, что за  четыре  дня  до
нападения на супругов Ичко убийцы поживились в этом же доме, взломав дверь в
квартире несколькими этажами выше  и  похитив  ювелирные  изделия,  а  также
носильные вещи.
   Преступников  задержали  в  городе  Петрозаводске.  Столицу  Карелин  они
выбрали не случайно.
   Там проживал приятель Семенова. Когда-то они  вместе  росли  в  чувашском
городе Мариинский Посад. Через некоторое время друг Семенова уехал в Карелию
поступать в речной техникум. Поступил. Ему дали место в комнате общежития.
   Вот сюда и нагрянули беглецы-разбойники. Замысел был как в крутом боевике
- сбыть часть похищенных вещей и скрыться  в  Финляндии.  Приятель  Семенова
пообещал дружкам помочь достать фальшивые документы.
   Однако осуществить задуманное им не удалось. Беглецы  были  возвращены  в
Москву.
 
   ВОДНЫЕ
 
   Происшествие на Успенских дачах получило международную огласку  благодаря
публичному обсуждению на сессии Верховного Совета СССР.
   По доброй советской традиции наш народ по-прежнему узнает  подробности  о
своих лидерах из зарубежных источников. Так  вот,  только  в  1992  году  мы
узнали, что случай, обсуждавшийся на сессии союзного парламента в 1989 году,
был не единственным в биографии нашего президента. Борис  Ельцин  тонул  три
раза.
   Этот и многие другие неизвестные ранее факты из Жзни  Бориса  Николаевича
содержатся в книге Владира  Соловьева  и  Елены  Клепиковой  "Борис  Ельцин.
Политические  метаморфозы".  Авторы  бестселлера,  имевшего  громкий   успех
(гонорар перевалил за миллион долларов,  книга  выпущена  20  издательствами
Европы, Японии, США, Бразилии и Аргентины), - журналисты,  эмигрировавшие  в
1977 году из СССР. В основе их произведения - материалы поездок  по  стране,
личные  беседы  с  теми,  кто  знал  Ельцина  по  годам  учебы  и  работы  в
Свердловске, встречи с его родными и близкими.
   Авторы утверждают, что Борис Ельцин тонул трижды. Младенцем -  в  купели,
при крещении. Подростком - в туристском походе. Зрелым политиком - невдалеке
от правительственных дач.
   Если первые два случая не имели  какой-либо  политической  подоплеки,  то
третий  оброс  всевозможными  слухами  и  домыслами,  среди  которых  самыми
живучими были подозрения в том, что падение с моста в речку - дело  рук  его
политических противников. Вся Москва,  не  говоря  уже  о  провинции,  свято
верила в козни кремлевского ареопага против народного любимца.
   Впрочем, в печати проскальзывали,  правда  спустя  тричетыре  года  после
случившегося, и  иные  версии.  Однако  официально  истина  не  раскрыта  до
настоящего времени. Любопытных могу отослать к опубликованной в октябре 1989
года  "Известиями"  стенограмме  обсуждения  этого   инцидента   на   сессии
Верховного Совета СССР, а также к ельцинскому личному "Заявлению для  печати
и других средств массовой  информации",  сделанному  тогда  же.  Листовки  с
текстом заявления были расклеены по всему городу. Борис Николаевич  расценил
предание огласке этой истории как новый политический фарс, как факт  травли,
попытку переноса акцентов с методов политической борьбы на  безнравственные,
беспринципные методы уничтожения оппонентов.
   На митинге 15 октября 1989 года он выразился по этому поводу  еще  резче:
"Специально в КГБ собрали  совещание,  чтобы  дать  указание  распространять
слухи, что Ельцин где-то напился, где-то с женщинами гулял. Они перешли  уже
все рамки, когда уже эта злость, видимо,  затмила  разум,  затмила  разумные
действия. Их озлобленность не имеет границ, она уже перешла в явную  травлю,
чтобы скомпрометировать, дискредитировать  депутата,  которыйдавно  им,  так
сказать, как кость в горле, которая торчит у них, понимаешь, как  гвоздь..."
В одном из тогдашних интервью Борис Ельцин  заявил:  "Зачем,  скажите,  было
обсуждать инцидент из моей личной  жизни  на  сессии?  Что,  мало  в  стране
проблем? При межнациональных столкновениях льется кровь, экономика в упадке,
кризис в финансах, в социальной сфере. Нет, еще  стенограмму  в  "Известиях"
напечатали - как будто это важнейший вопрос в государстве".
   Что ж, каждый гражданин имеет  право  на  неразглашение  в  прессе  своей
личной жизни. Президент страны - тоже не исключение. Поэтому ограничусь теми
сведениями, которыми сам виновник происшествия счел возможным  поделиться  с
читателями своей книги " Исповедь на заданную тему".
   "После встречи с избирателями,  -  рассказывает  Борис  Николаевич,  -  я
поехал в машине к своему старому свердловскому другу на дачу в  подмосковный
поселок Успенское. Недалеко от дома я отпустил водителя, так я  делаю  почти
всегда, чтобы пройти несколько сот метров пешком. "Волга" уехала,  я  прошел
несколько метров, вдруг сзади появилась другая машина.  И...  я  оказался  в
реке. Я здесь не вдаюсь в эмоции, то, что в эти  минуты  я  пережил,  -  это
совсем другая история.
   Вода была страшно холодная. Судорогой  сводило  ноги,  я  еле  доплыл  до
берега, хотя до него всего несколько метров. Выбравшись на берег,  повалился
на землю и пролежал на ней какое-то время, приходя в себя. Потом  встал,  от
холода меня трясло, температура воздуха, по-моему, была около нуля. Я понял,
что самому мне до дома не добраться, и побрел к посту милиции.
   Ребята-милиционеры, дежурившие на посту, сразу же меня узнали.
   ... Вопросов они не задавали, поскольку я сразу  же  сказал,  что  никому
ничего сообщать не надо. Пока пил чай, который ребята мне  дали,  пока  хоть
чуть-чуть просыхала одежда, про себя ругался - до чего дошли,  но  заявления
не делал. Через некоторое время за мной приехали жена и дочь, и, прощаясь, я
еще раз попросил милиционеров о происшедшем никому не сообщать".
   Почему он принял такое решение? Борис Николаевич объясняет это  тем,  что
он легко предвидел реакцию людей, которые с большим трудом терпят  моральные
провокации против него, но спокойно воспринять весть  о  попытке  физической
расправы они уже не смогут. В знак протеста мог остановиться  Зеленоград,  а
там большинство оборонных, электронных и научных предприятий, остановился бы
Свердловск, а там еще больше военных заводов, остановилось бы пол-Москвы...
   "Возможно, я не прав. Возможно,  мой  принцип  всегда  и  везде  говорить
правду и ничего не скрывать от людей не подвел бы меня и в этот раз.  Именно
это больше всего и поразило  моих  избирателей:  я  что-то  скрываю,  что-то
недоговариваю...
   Все-таки считал, что люди сами все поймут, сами во всем  разберутся.  Тем
более когда министр внутренних дел СССР Бакатин на сессии Верховного  Совета
СССР докладывал, что на меня не было совершено покушения, и в доказательство
сообщил  фальсифицированную  информацию,  это  еще  больше  вселяло  в  меня
уверенность - народ во всем разберется. Бакатин  почему-то  вводил  людей  в
заблуждение даже там, где факты легко  проверялись.  Он  говорил,  например,
если бы потерпевшего действительно сбросили с моста, он бы сильно  разбился,
так как высота - 15 метров. Высота моста на самом деле - 5 метров...
   ... В  общем,  у  меня  почему-то  была  уверенность,  что  люди  ощутят,
почувствуют эти многочисленные несуразицы и нестыковки в версии руководителя
МВД, поймут, что же случилось со мной. И поймут самое главное - почему я  на
сессии сказал: покушения не было".
   Далее автор сообщает: на подготовленную почву была брошена  сплетня,  что
он ехал к своей любовнице на  дачу,  которая  облила  его  из  ведра!  Бред,
чушь...
   Водная история имела продолжение.  С  нею  связывают  в  Москве  рождение
нового народного обычая - ельцинирования.  Впервые  он  проводился  в  конце
сентября 1992 года в честь трехлетней годовщины  чудесного  спасения  Бориса
Николаевича из вод безвестной подмосковной  речушки.  Поскольку  подробности
купели кремлевского ослушника известны лишь в общих чертах, то  суть  обряда
сводится к тому, что всякому желающему надевают  бумажный  или  целлофановый
пакет на голову, а затем бросают в воду. После принятия обряда  добровольцам
вешают  на  грудь  "звездочку  ельциненка".  А  также  производится   запись
новоельцинированного в "железную ельцинскую гвардию".
   Время и место проведен