- Как у мула? - В его словах слышался ободряющий вызов. Она вдруг зарделась.
     - Ну, может не совсем... как мул.
     Тогда его губы впились в нее с требовательностью и желанием.
     Как всегда, между ними взорвалось пламя, но теперь добела раскаленное отчаянием. Его губы владели ею, любили и поглощали ее, здоровая рука прижимала ее тело к своему, пока они снова почти не слились в одно целое. Уиллоу наслаждалась уколами его щетины на своей коже, чистым, чуть отдающим мылом запахом мужчины, ощущением выступавших костей, твердостью губ, когда он, казалось, проник в нее, добрался до самого ее существа.
     Она молилась молча и старательно. Молилась, чтобы ее любовь передалась ему, заставила его поверить, заставила понять, что он нужен им всем, что он пробудил во всех них все самое лучшее, что благодаря ему они стали взрослее, увереннее и ответственнее.
     Такими, как он.
     Она пыталась передать ему все это своими губами, своим телом. Но как раз когда она думала, что ей это может удастся, когда его губы стали откликаться, он отступил. Его глаза стали темными и невыразительными.
     Он внимательно разглядывал красные пятна на ее щеке, оставленные его щетиной, и очень нежно дотронулся до них пальцами здоровой руки.
     - Всегда я делаю вам больно, - негромко сказал он.
     - Нет, - возразила она. Но его рука продолжала мягко поглаживать ее.
     - Видите, я даже не могу побриться.
     - Но я могу побрить вас, - сказала она. - А потом вы и сами сможете.
     - Костоправ не уверен в этом.
     - Он просто старая баба, - фыркнула она, наконец-то заставив его чуть улыбнуться.
     - Не делайте это таким трудным для меня.
     - А каким это будет для Чэда, и Салли Сью... и даже для Эстеллы? Они все вас любят.
     - Они забудут достаточно скоро.
     - Они никогда не забудут. Я никогда не забуду. В человеческую жизнь нельзя так вот просто зайти и выйти.
     - Я - опасность для вас, особенно теперь. - Он опустил глаза на свою ладонь.
     - Нет, - сказала она.
     Слезы полились сильнее. Она должна была его убедить. Лобо снова посмотрел на седло.
     - Чем дольше я задержусь здесь, тем труднее это будет, - сказал он. - Для всех нас. Помогите мне. - Это была мучительная мольба.
     - Куда же вы поедете? - спросила она. Он пожал плечами.
     Сердце Уиллоу сжалось, и она сделала последнюю попытку.
     - Вы нам нужны.
     - Калека?
     - Вы. Все, что вы есть. Все.
     - Я теперь ни на что не гожусь. Ни на что.
     - Вы на что угодно годитесь, черт побери, - сказала она, и он изумленно взглянул на нее.
     Он никогда раньше не слышал, чтобы она выругалась, даже в самые сложные моменты. Он сдвинул брови.
     Но Уиллоу продолжала, не обращая внимания, что он хмурится:
     - Никто не подумал о запруде до вас. Никто бы не смог так быстро закончить сарай, никто не удержал бы вооруженных...
     Он пытался заговорить, сказать, что он больше не может этого делать, но она не дала ему слово вставить.
     - Здесь нужна была сообразительность, не только оружие, - в отчаянии продолжала она, когда он снова взялся за седло. - А как насчет Брэди и Эстеллы?
     - Что насчет них?
     Она в изнеможении вздохнула.
     - Вы наверняка заметили, что они изменились.
     Он улыбнулся ей с оттенком горечи.
     - Брэди уже сам менялся. Алекс только ускорил процесс.
     - Не Алекс. Вы.
     - Не говорите этого Брэди.
     - Он первый готов это признать.
     - Значит, он ошибается. На самом деле никто не может измениться. Просто время от времени сходят со своей тропы. Так, как я, здесь. Пора вернуться обратно.
     - Вы самый упрямый, тупоголовый, невозможный...
     - Вы это уже говорили, - напомнил он.
     - Потому что это правда, - язвительно сообщила она. Он сжал зубы.
     - Черт побери, Уиллоу, вам без меня будет лучше. Вы могли похоронить имя, но не похоронили человека.
     - А мне и нужен человек, - нежно сказала она без следа язвительности.
     Он снова попытался ее убедить.
     - Даже упрямый, тупоголовый?..
     Уиллоу вдруг улыбнулась сквозь слезы.
     - Странно, но именно это мне и нужно... всем нам нужно. Даже городу. Почему, вы думаете, они устроили эти похороны? Все согласились?
     Он уронил седло и негромко выругался, прежде чем привести свой самый убедительный аргумент.
     - Они не думали, что я останусь. Это был их способ избавиться от меня.
     - Думаю, Брэди ясно дал понять, что вы можете остаться.
     По его лицу скользнуло странное выражение. До этого он ни для кого не был желанным гостем, тем более для целого города. Тем более для шерифа, черт побери, хотя бы и бывшего пьяницы.
     - Но я даже читать не умею, - негромко и смущенно доказывал он.
     - Вы научитесь, - отвечала она, чувствуя, что он начинает сдаваться.
     - Мне не сидится на месте.
     - Это пройдет.
     - Из меня не выйдет фермера.
     - Так выйдет ранчер.
     - Черт побери, Уиллоу, из этого ничего не получится.
     - Почему?
     - Меня кто-нибудь узнает.
     - Как, миролюбивый ранчер с большой семьей? Уважаемый во всем городе? И это Лобо?
     - Город может быстро изменить настроение. Завтра. Послезавтра.
     - Весь город видел, как вы закрыли Салли Сью от пули. Все видели, как вы старались никого не убивать. Все знают, что вы сделали для Брэди. Они даже устроили городское собрание.
     - Что?
     - Городское собрание. Когда они решили похоронить Лобо.
     - Собрание, черт побери...
     - Обычно они их устраивали насчет меня, - сказала она, улыбаясь этой сводившей его с ума безмятежной улыбкой. - Пора уже им начать собираться насчет чего-нибудь другого. - Мгновение она размышляла. - Только подумайте, - мечтательно произнесла она, - Вы и я... им будет чем заняться в следующие двадцать лет.
     - Уиллоу...
     - Тридцать лет?
     - Уиллоу...
     - И вы обещали Чэду научить его трюкам с лошадью.
     - Уиллоу...
     - И я думаю, что у нас с вами есть еще незаконченное дело...
     - Уиллоу...
     - Я вас люблю, Джесс.
     - Уиллоу...
     - И Салли Сью, Чэд, и близнецы... они все вас любят.
     - Уиллоу...
     - Конечно, если вы не хотите иметь такую большую семью...
     Он наклонился и крепко поцеловал ее. Только так можно было заставить ее замолчать. Но некоторые ее слова упали на благодатную почву. Может быть, из этого все же могло что-то выйти, подумал он, когда она разомкнула губы навстречу его губам. За последние несколько недель все большая и большая часть Лобо затмевалась Джессом - мальчиком, когда-то мечтавшим о доме, мужчиной, находившим удовольствие в том, чтобы строить, или пахать, или держать на руках ребенка. Может быть, у Джесса это могло получиться.
     В нем все равно оставался бы Лобо. Лобо всегда будет с ним, но и мечтатель тоже. Он посмотрел на Уиллоу и понял, что все возможно. Она вернула к жизни Джесса, Джесса, который любил своего брата, который видел красоту в небе цвета корицы, и который, как все другие, жаждал иметь свою семью.
     И теперь город сделал это возможным. Все горожане, люди, которые могли бы просто отвернуться от него.
     Весь город?
     Он издал смешок, и Уиллоу не могла решить, стоит ли ей обидеться. Она этого от него никогда не слышала.
     - Весь город? - спросил он, как будто только сейчас понял, что она говорила. - Весь город хочет, чтобы я остался?
     Обрадованная, она взглянула на него. Он казался таким ошарашенным, таким расстроенным от мысли, что все его маски, все защитные слои вдруг исчезли. Пораженная этим чудом, она закрыла глаза.
     - Может быть, - задумчиво и даже с оттенком сожаления сказал он, - может быть, мне стоит попробовать. Я обещал Чэду...
     - Гэр сказал, что он даст нам немного скота... потому что мы разрешали ему пользоваться водой.
     Лобо... нет, вдруг подумал он. Впервые он думал о себе как Джессе. Он ощущал себя Джессом. Мысли мешались у него в голове, когда он обдумывал ее последние слова. Его завещание. Уиллоу ожидал сюрприз. Но с этим можно было подождать.
     Внезапно его здоровая рука крепко обхватила ее, и он не почувствовал боли в ребрах. Он ощущал только вдохновение. Вдохновение и надежду.
     - Леди, - ласково произнес он, - вы совсем свихнулись.
     - Все так говорят, - счастливо согласилась она, и тогда его губы крепко прижались к ее губам, и даже легкий шум дождя по крыше потерялся в легендарном волшебстве того, что, оба они знали, было возвращением блудного сына.

Эпилог

     Весь городок Ньютон собрался на крещение Пенелопы Тэйлор Мартин.
     Это событие напоминало одно из частых в свое время городских собраний. Казалось, их собирали много лет назад. Со времени последнего прошло уже восемнадцать месяцев. Мир и спокойствие вернулись в городок, угнездившийся на холмистой равнине.
     Официальную часть вел преподобный Сесил Муни. Мэр Огэст Стиллуотер с женой смотрели на присутствующих со всепрощающим удовлетворением.
     Шериф Брэди Томас и его жена Эстелла гордо выступали в роли крестных. Сзади них цвели улыбками Салливэн и Мариса Баркли со своим восьмимесячным сыном.
     Джесс Мартин всю церемонию простоял, гордо выпрямившись, и только чуть нагнулся, чтобы записать имена, свое и ребенка в церковной книге. Ему это далось с трудом - не потому, что он не умел писать, просто два пальца у него все еще не сгибались. Все равно это доставило ему самую большую радость в жизни. Все вечера, что он так старательно учился, все перенесенные разочарования наконец-то дали ему то, чего, не считая своей семьи, ему больше всего хотелось иметь.
     Его семья. Теперь это уже звучало привычно. Чэд. Близнецы. Салли Сью. Он гордился ими.
     И Уиллоу. Его невыносимая, замечательная, упрямая и невероятно нежная Уиллоу. С нежностью и любовью он смотрела на их дитя, самого нового члена их семьи. Он оглядел церковь и увидел, что здесь присутствовали все другие дети и даже несколько молодых людей. Все они были детьми Уиллоу и все еще оставались ее детьми. Они смотрели на нее с чувством, напоминавшим обожание. Она оставила свой отпечаток в жизни каждого из них, все еще оказывала влияние на жизнь многих, потому что продолжала преподавать, и Джессу отговорить ее было бы не проще, чем перестать дышать. Он и не собирался этого делать. Это ее любовь к детям и их ответная любовь сделали возможной его новую жизнь.
     Любовь и привязанность, которыми город наконец-то одарил Уиллоу, окружали и его тоже. Гэр Морроу помог ему выбрать и купить скот; другие ранчеры помогли изучить их дело, банкир в Сан-Франциско сохранил его имя в тайне, когда счет был переведен и Кантон выслал ему деньги. Уиллоу сперва негодовала, потом молча приняла деньги, не столько для себя, сколько ради него, потому что с деньгами было гораздо проще осуществить его мечту, мечту о надежном месте для них всех.
     Первое время появлялись незнакомые люди, пытавшиеся утвердить свою репутацию профессионалы, но все они быстро убеждались в том, что каждый готов был подтвердить, что человек по имени Лобо действительно умер. Им всем показывали могилу, на которой обычно лежали свежие цветы. Уиллоу часто приносила их. Ведь в конце концов это Лобо дал ей Джесса.
     После записи в книге все участники церемонии и гости, включая Алекса и Гэра, отправились на прием в доме мэра. Алекс с Гэром были вежливы друг с другом, но от их прежней дружбы ничего не осталось. Между ними пролегло слишком много лет озлобления, и восстановить доверие было нелегко. Но Уиллоу все же надеялась.
     Уиллоу всегда надеялась, это Джесс хорошо знал. Уиллоу никогда не оставляла надежды. И, видит Бог, ей как-то удавалось обратить надежду в действительность. Он не знал случая, когда бы она потерпела неудачу. Черт побери, достаточно было посмотреть на него самого.
     Его мысли прервала процессия желающих взглянуть на ребенка.
     - Почему Пенелопа? - спросил один. - Это традиционное имя в вашей семье?
     Уиллоу посмотрела на Джесса со смешинкой в глазах и с только ему понятным выражением. Теперь Джессу было известно все об Одиссее и Пенелопе. Он узнал много нового, включая любовь, и счастье, и общность с другими, и картинки в небе.
     - Это такая давняя история, очень, очень давняя история. - Он так тепло и иронически усмехнулся, что Уиллоу пробрала дрожь от любви и предвкушения счастья. - Но да, у нас это и вправду традиционное имя.



   Патриция ПОТТЕР
   ДОГОВОР С ДЬЯВОЛОМ

Перевод с английского Н. Петровой. OCR AngelBooks


Анонс

     Чтобы спасти друга от виселицы, Кейн О'Брайен готов заключить сделку не только с шерифом, а и с самим дьяволом. Шериф Бен Мастерс потребовал от него найти затерянное в горах убежище бандитов, втереться к ним в доверие, а затем выдать их. И может, все бы ему удалось, если бы не встреча с юной Николь, племянницей главаря. Она подарила Кейну любовь, которой он никогда не знал, и превратила его жизнь в ад - теперь он должен выбирать между двумя самыми дорогими ему людьми. Чтобы спасти их обоих, Кейн готов заплатить собственной жизнью...

1.

Техас, 1867

     Кейн О'Брайен никак не мог заснуть. И не столько из-за того, что через два дня ему предстояло умереть. Ему была невыносима мысль окончить свою жизнь на виселице подобно вору или предателю.
     В маленькой камере было невыносимо жарко. В течение дня солнце пекло так нещадно, что раскаленные камни за ночь почти не успевали остыть. Кейн снял пропитанную потом рубашку. Большого облегчения это не принесло. Но так она, по крайней мере, не липла к телу.
     Конечно, если подумать, смерть, пусть даже на виселице, не так уж страшна по сравнению с тем, что ему пришлось пережить в последнее время.
     После того как он год провел в лагере для военнопленных южан, тюрьма казалась ему еще большим несчастьем. Его рука поднялась к щеке, к шраму, пересекавшему все лицо. Дьявольское лицо, как сказал один из его врагов.
     Так с тех пор он стал называться Дьяволом.
     Он присел на каменную плиту, которая здесь называлась кроватью, лицом к прорезанной в стене железной двери. В камеру пробивалась лишь узкая полоска света. Где-то здесь, в этом же тюремном корпусе, находился и Дэвид Карсон. Дэйви, который на протяжении двадцати пяти лет был его лучшим другом, должен был умереть вместе с ним. Как раз об этом Кейн и сожалел больше всего. Он позволил своему гневу и нетерпению взять верх над обычной осторожностью. А в результате Дэйви окажется на виселице. Это было ужасно несправедливо. А все-таки они заставили этих подонков хорошенько побегать.
     Он сделал несколько шагов по камере, мечтая о глотке свежего воздуха, но камеры для смертников находились под землей.
     Смертный приговор! Судьба зло подшутила над ним: он уцелел на войне только для того, чтобы погибнуть на виселице. Суд был скор, а вердикт предрешен заранее. Конечно, он и сам не мог отрицать, что виновен хотя бы отчасти.
     В коридоре послышались шаги. Странно. Час, когда разносили помои, называвшиеся здесь едой, еще не наступил. Подойдя к двери, Кейн прижался лицом к зарешеченному окошку. Разглядеть ему ничего не удалось. Но звук топавших по каменному полу сапог со шпорами нарастал.
     Мелькнувшая у него было надежда вмиг рассеялась, когда он различил высокую фигуру со значком шерифа на кожаном жилете. Он отступил, не желая, чтобы кто-нибудь, а тем более враг, видел охватившие его страх и беспокойство.
     По коридору разнесся металлический скрежет поворачиваемого в замке ключа. Затем дверь отворилась, и человек, слегка прихрамывая, вошел в камеру. Высокий, мускулистый, он показался ему чем-то знакомым. Кейн окинул его вызывающим взглядом, и шериф, в свою очередь, внимательно посмотрел на него проницательными, задумчивыми глазами. Взгляд его на мгновение задержался на пересекавшем все лицо Кейна шраме.
     - Капитан О'Брайен, - наконец произнес посетитель.
     Кейн насмешливо поклонился.
     - Я давно уже не капитан; впрочем, я к вашим услугам, поскольку ничего другого мне не остается.
     Шериф слегка улыбнулся:
     - Вы меня не помните. Ну что ж, у вас на это нет никакой причины. У меня же, напротив, очень веские основания помнить вас.
     Кейн впервые с любопытством взглянул на посетителя. Ни в голосе, ни в лице этого человека не было и намека на гнев, только интерес и что-то еще... неужели сочувствие? Повернувшись, шериф движением головы отпустил охранника.
     Ключ снова звякнул в замке. Кейн опять оказался взаперти, но на этот раз у него был заложник. Как жаль, что шериф не прихватил с собой пистолета.
     - И не думайте об этом, О'Брайен, - произнес посетитель. - Им дан приказ. Они не дадут вам уйти живым, даже если вы пригрозите убить меня. К тому же я в настоящее время, вероятно, в гораздо лучшей физической форме, чем вы.
     Кейн пожал плечами:
     - Дважды они меня убить не могут. А прихватить с собой еще одного янки было бы неплохо.
     - Даже того, кому вы три года назад спасли жизнь?
     Вопрос прозвучал неожиданно и был задан почти бесстрастным голосом. Прищурившись, Кейн еще раз внимательно оглядел полицейского.
     - Если я спас жизнь янки, то, значит, по ошибке.
     - Для вас это, возможно, было ошибкой. Вас из-за этого и взяли в плен, - сказал шериф, желая, чтобы Кейн вспомнил его.
     Перед мысленным взором О'Брайена пронеслись обрывки воспоминаний. Раненый капитан в синей форме просит пить - его борода и светлые волосы запачканы кровью. Как ни привык Кейн к войне, крикам и стонам, что-то в тот день заставило его остановиться и оглянуться назад. Его люди тоже лежали на поле сражения, но они не двигались.
     Проводив взглядом остатки своего отряда, скрывшегося в лесу, он сделал несколько шагов назад. Отвязав от пояса флягу, он дал янки напиться и наложил жгут ему на ногу. И тут его внезапно окружили.
     Это была самая большая глупость, которую черт дернул его совершить на войне, он поплатился за нее годом жизни, проведенным в Элмирской тюрьме. Он чуть не умер от голода и холода. Раньше он не знал, что такое ненависть, но там научился ненавидеть. Он узнал, что такое жестокость ради жестокости. В той тюрьме не было места ни чести, ни человечности.
     - Не стоило вам напоминать мне об этом, - сказал он шерифу. - Если, конечно, вы не пришли сюда затем, чтобы оказать мне такую же услугу.
     - Это не в моей власти, - ответил тот и протянул руку:
     - Бен Мастерс.
     Кейн отказался ее пожать.
     - Как я понимаю, вы пришли сюда не для того, чтобы предаваться воспоминаниям.
     Мастерс поглядел на свою протянутую руку и опустил ее. Казалось, он нисколько не обиделся.
     - Нет. Я пришел, чтобы сделать вам одно предложение. Сам я спасти вас не могу, но это могут сделать другие.
     В голове Кейна забрезжил луч надежды. Стараясь не показать этого, он недоверчиво спросил:
     - Что за предложение?
     - Вы что-нибудь слышали про Логовище?
     - Нет, - ответил Кейн. - Но мне сейчас кажется, что это неплохое местечко.
     - Так думают многие из тех, кто находится вне закона. - Мастерс, поколебавшись, продолжал:
     - Это дорогое, хорошо защищенное укрытие. Его уже несколько лет разыскивают власти четырех территорий. - Он помолчал. - С вашей... репутацией вы могли бы туда проникнуть.
     - И шпионить на вас? - Сердце у Кейна бешено заколотилось. Должно быть, власти просто в отчаянии, раз ухватились за него. Его два года разыскивали. Было время, когда он думал, что за ним охотится вся американская армия. И раз они готовы использовать его, значит, им действительно позарез нужно это Логовище.
     Услышав насмешку в его голосе, Мастерс поджал губы:
     - Да.
     - А что я получу взамен?
     - Если вы укажете нам, где найти то место, вас помилуют.
     Кейн повернулся к нему спиной.
     - Идите к черту. Терпеть не могу шпионов. И правительство тоже.
     - Вы предпочитаете быть повешенным?
     - Чем шпионить за такими же, как я? Да.
     - А как же ваш друг?
     Кейн медленно развернулся. Пристально глядя на Мастерса, он постарался сделать так, чтобы на его лице не дрогнул ни один мускул.
     - И Дэйви тоже? Вы с ним говори