ся. Черт возьми!
     В ответ Каталина только улыбнулась. Кантоновской улыбочкой.
     - Должно быть, это заведение приносит отменный доход, - Джеймс не мог совладать с завистливой жадностью.
     - Да, Джеймс, ты прав, - покорно согласилась Каталина. - Но, к несчастью, салун мне не принадлежит.
     - Но в газете сообщалось... - угрожающе начал он.
     С Кантоном ему в этом не тягаться, подумала Каталина. Она улыбнулась этой мысли, и улыбка совершенно разъярила Кэхуна. Но Каталина безразлично повела плечами.
     - Я не могу отвечать за то, что пишут газеты. Я только управляю салуном.
     - Я тебе не верю.
     - Какое мне до этого дело?
     У Джеймса были выцветшие бледно-голубые глаза, и он смотрел на Каталину, злобно прищурившись.
     - Ты врешь, сука.
     Кэт собралась встать, но он, изловчившись, поймал ее руку.
     - Останься, жена.
     Несмотря на то, что Кэхун был сильно пьян, хватка у него была железная. Женщина брезгливо поморщилась. Тедди двинулся было ей на помощь, но она слегка покачала головой, не желая, чтобы он вмешивался Она выдержит это.
     - Убери лапы, - холодно приказала она.
     Таким тоном она разговаривала с подгулявшими и неуправляемыми посетителями. К удивлению самой Каталины, Джеймс послушался ее.
     - Ты же моя жена, - проговорил Кэхун, пожирая глазами ее роскошное платье. - Даже если я поверю, что это заведение тебе не принадлежит, у тебя все равно куча денег. И я хочу получить их.
     - В память о тебе у меня осталась дурная привычка: я играю. Поэтому денег у меня очень мало.
     - Тогда тебе придется украсть немного, - сказал он. - Иначе я расскажу всему Сан-Франциско, что собой представляет легендарная Ледяная Королева.
     - Ну, что ж, вперед, - согласилась Каталина. - Заведению не повредит реклама. Владелец будет только доволен. Жители Сан-Франциско лелеют своих знаменитостей.
     - Я сделаю тебя такой знаменитой, что ты окажешься в тюрьме, - в ярости пообещал Кэхун. - Не забывай, что ты покушалась на мою жизнь.
     - Докажи, - резонно ответила Каталина.
     Кэхун побагровел. Он ожидал чего угодно, только не такой железной выдержки. Каталина перестала быть той застенчивой и трусоватой девочкой, какой он ее помнил.
     - А заодно, - добавила она, - докажи, что мы женаты.
     В глазах его отразилась паническая суета, и ей оставалось только недоумевать, как могло такое случиться, что они муж и жена. Каталина постаралась воспроизвести в памяти церемонию бракосочетания. Это произошло глухой ночью в каком-то прибрежном городе. Священник был в стельку пьян, но Кэт - она же Лиззи - так сильно жаждала улизнуть от мамочки, что была готова на что угодно.
     - Да, докажи, - повторила она.
     - Нет нужды доказывать это. Ты сама знаешь, что это правда. Мы жили с тобой как муж и жена. Я могу найти людей, которые это подтвердят.
     - Я ничего не знаю. Можешь искать свидетелей. Мы еще посмотрим, что они вспомнят, кроме того, как ты приводил мужиков ко мне в комнату. Мужья обычно так не поступают, - горько ответила Каталина.
     - Клянусь Господом, я докажу это, - пообещал Кэхун.
     - У меня много друзей во Фриско. Адвокатов. Полицейских. Один из них состоит в чине майора. Подумай, кому из нас они поверят.
     - Думаешь, ты слишком хороша для меня, Лиззи? Но ты все еще моя жена, и все, что у тебя есть, принадлежит мне. А теперь я пойду взгляну на выручку в кассе.
     - Ты не сделаешь этого. Ты просто тихо уйдешь.
     Кэхун наконец поднялся.
     - Лиззи, долгие годы я искал тебя. И тебе придется заплатить за то, что ты сделала. Так или иначе. Мы можем начать рассчитываться прямо сегодня. Сначала деньги, потом ты, Лиззи.
     - Единственное, что тебе перепадет от меня, так это сегодняшняя дармовая выпивка. За счет заведения. А теперь - убирайся.
     - О нет, Лиззи, детка, - он пошел прямо на нее, и Каталина заметила, как из-за стойки вышел Тедди с дубинкой в руках и направился к ним.
     Каталина не хотела вмешивать его в эти грязные дела. Это ее сражение. Она скользнула рукой в карман и выхватила пистолет. Направив дерринджер на Джеймса, женщина повторила:
     - Убирайся.
     - Ты не выстрелишь, дорогая. При свидетелях не стреляют.
     - Ты ошибаешься, - ледяным голосом пообещала Кэт. - Выстрелю. И получу удовольствие. А бармен покажет, что ты пытался обокрасть меня.
     - Ах, Лиззи, детка, вспомни, что это я помог тебе улизнуть от мамаши. Свободой ты обязана мне, - Кэхун прибег к другой уловке.
     У Кэт от ненависти дрожали руки. Ей хотелось убить его.
     Память вернула ее в прошлое, когда он продавал ее мужчинам, а если она сопротивлялась - бил. После жуткой развязки Кэт поклялась никогда не прибегать к насилию, но сейчас ее так и подмывало воспользоваться пистолетом или просто двинуть ему. Палец ее лег на курок, и лицо Кэхуна стало бледным, как полотно.
     - Но... Лиззи...
     - Меня зовут мисс Хилльярд.
     Он уставился на нее.
     - А ну, повтори, - приказала Каталина.
     - Ми... мисс Хилльярд.
     - Если бы ты знал, с каким удовольствием я бы прикончила тебя... - Каталина говорила спокойно, без гнева, и потому фраза прозвучала еще более угрожающе. Эту манеру она переняла от Кантона.
     Ненависть полыхала в Кэхуне с прежней силой, но он совсем сник.
     - Проваливай, - повторила Каталина.
     - Ты... моя жена. И любой суд подтвердит мои права.
     - Это еще один аргумент в пользу того, что тебя надо прикончить.
     Джеймс встал, направился к двери, но у самого порога обернулся:
     - Мы не ставим на этом точку, Лиззи.
     - Мисс Хилльярд, - поправила она его.
     - Будь ты проклята.
     - Мой палец уже устал.
     Джеймс споткнулся о порог, выругался, и двери за ним захлопнулись.
     Кэт бессильно опустилась на стул. Пистолет выпал из ее рук. Она чувствовала себя так, как будто из нее выкачали воздух. Каталина скорее почувствовала, чем увидела, как Тедди подошел к двери, закрыл ее на замок, потом так же молча закрыл ставни. Затем подошел и сел рядом, избегая садиться на стул, недавно занимаемый странным посетителем.
     - Кэт?
     Впервые за время их знакомства он назвал ее этим именем. Женщина подняла на Тедди глаза, затуманенные... нет, не слезами - яростью, брезгливостью, целой гаммой чувств, которые поднял со дна ее души этот призрак из прошлого. Каталина почувствовала на плече надежную руку Тедди. Ее переполняло чувство благодарности за то, что, догадываясь о происходящем, Тедди не задает вопросов. Ни ему, ни кому бы то ни было Каталина не собиралась объяснять, кем она была раньше и как ее использовал муж.
     - Ты слышал... что-нибудь?
     Тедди покачал головой.
     - Он вернется?
     Каталина пожала плечами.
     - Не знаю. Может быть.
     - Это как-нибудь связано с Молли?
     Кэт улыбнулась. Она была тронута той трепетностью, с какой он осведомился об этом. Приятно осознавать, что есть люди, которые заботятся о других.
     - Нет. Я знаю этого человека давно. Он трус. Сейчас он кажется таким ничтожеством, а раньше...
     - На всякий случай пойду взгляну на улицу.
     Каталина кивнула. Подняла дерринджер и спрятала его в карман, оперлась о стол и встала. У нее тряслись поджилки. Она бесстрашно встретила своего демона и сразилась с ним. Он оставил ее, но не забыл взять с нее дань. Сможет ли она хоть когда-нибудь забыть эти блеклые светло-голубые глаза, полные ненависти и зависти? Сможет ли она избавиться от ярости и острого желания убить его? Каталина вспомнила холодный, бесстрастный взгляд Кантона сразу после того, как он убил "клетчатого". Женщина поежилась. Но, несмотря ни на что, ее неудержимо влекло к этому человеку. Ей хотелось, чтобы он обнимал ее, млеть от прикосновений его чувственных пальцев. Удивительно, что при этом она испытывала блаженство, а не брезгливость.
     Иди к нему.
     Но она не могла. А что, если Джеймс раззвонит по всему Фриско о ее прошлом?! И тогда Кантон узнает, что она занималась именно тем, в чем он обвинил ее в тот проклятый и благословенный день, и тогда отвергнет ее. Она способна вынести все что угодно, только не его презрение.
     - Каталина!
     Она обернулась на голос Тедди, полный сострадания.
     - Все в порядке! Я иду спать.
     Слыша его удаляющиеся шаги, Каталина подошла к лестнице и с трудом поволокла свое тело наверх, в то место, которое раньше считала надежным убежищем и которое больше таковым не будет никогда.

***

     Весь вечер на душе у Марша было неспокойно. Он должен был быть в курсе того, что происходит. Ему не хотелось оставлять Кэт на ночь одну. Ему не понравилось, как она вела себя сегодня. Как будто ей предстоят мучительные испытания. Ему не нравилось отчаяние, которое одолевало Кэт и которое вынудило ее сделать то, чему она всеми силами противилась: обратиться к нему за помощью. Каталину заставило довериться ему безвыходное отчаяние. А доверие противоречило логике их отношений.
     Боже! Только теперь он понял, почему так долго не желал ни о ком заботиться. Забота бывает мучительной.
     Марш постарался отвлечься: наблюдал за посетителями, помогал бармену, следил за игрой. Со временем он научился быть приветливым, и Хью отметил несомненные успехи Марша; он больше не окидывал посетителя таким взглядом, будто снимал мерку для гроба.
     Несмотря на придуманные дела по салуну, Марш то и дело выглядывал из окна, бросая тревожные взгляды на салун Каталины. Там все, казалось, было как всегда. Несколько раз Марш сдержался, чтобы не отправиться в "Серебряную леди". Кэт вполне ясно дала понять, что это ее забота и его не касается. Он уважал ее желания, и тем не менее...
     Марш все еще носил винтовку. Посетители уже привыкли к этому. Это стало частью имиджа "Славной дыры", как сказал однажды Хью.
     Несколько раз Марш поймал себя на том, что тянется к винтовке как бы для того, чтобы удостовериться, что она на месте. Вот его настоящий друг. Единственный друг, разделивший с ним его мытарства по свету. Уж в чем в чем, а в оружии он разбирался. От этого зависела его жизнь.
     Стемнело. В "Славной дыре" осталось всего несколько посетителей. Марш подошел к окну и бросил взгляд на "Серебряную леди". Света почти не было, хотя двери оставались открытыми. Через окно он увидел Кэт, которая разговаривала с каким-то мужчиной. Поза, в которой она пребывала, говорила о крайнем напряжении и ярости.
     Это не ваше дело.
     Но это уже стало его делом.
     Хью с любопытством наблюдал за ним. Дженни тоже. Она закончила выступление, но медлила и не уходила. Девушка стала часто задерживаться, и он знал почему, но Дженни его не интересовала. Черт! Кто этот человек рядом с Кэт? Марш увидел, как Кэт вскочила, сжимая в руках какой-то предмет. Нечто маленькое. Но он не мог разглядеть, что. Ах, да... она говорила, что у нее есть дерринджер. Собеседник Кэт тоже был вне себя. На ногах он держался нетвердо, хватался за стол. Потом шатаясь, потащился к выходу.
     Мужчина помедлил, стоя на пороге, но как только он сделал еще один шаг, двери за ним захлопнулись. Он постоял еще, оглянулся на "Серебряную леди", потом взглянул на окна второго этажа. Он так и стоял на улице, пока в комнате Кэт не зажглась лампа. Марш весь напрягся.
     Но тут мужчина развернулся и направился в "Славную дыру". Марш отошел от окна. В зале оставалось только пять посетителей. Женщины-крупье ушли, как и большинство персонала. Дженни и Хью он отпустил.
     Мужчина вошел и нетвердой походкой направился к бару.
     - Виски, - приказал он слегка заплетающимся языком.
     Марш налил.
     - Это двойная порция.
     Мужчина выругался, но полез в карман и выудил оттуда несколько монет.
     Пока незнакомец рылся в карманах, Марш внимательно рассматривал его. Когда-то его посетитель несомненно был привлекательным мужчиной, но пристрастие к спиртному превратило его лицо в бесформенную массу. Вся физиономия была в красных прожилках. В пропитых глазках незнакомца таилась подлость и низость, которые Марш замечал у людей, способных ударить или даже убить и получить от этого удовольствие. Такие люди брались за работу, от которой Марш отказывался. Тревога в душе Кантона нарастала.
     - Вы впервые во Фриско? - Марш не умел завязывать разговоры с посетителями, но сейчас старался.
     Он был не мастак на ничего не значащие разговоры. Обычно он просто кивал посетителям, а уж развлекал их разговорами Хью. Это было как раз тем, что привлекало клиентов: душа нараспашку Хью и загадочный Кантон.
     Опорожнив стакан одним глотком, посетитель потребовал следующую порцию.
     - Сука, - не переводя дыхания выругался он.
     Ничего не говоря, Марш наполнил стакан.
     - Жена, - бормотал таинственный незнакомец. - Я ей покажу, что значит быть женой.
     Маршу не очень понравилось то, что он услышал. Этого не могло быть. Это не похоже на Ледяную Королеву.
     - Она всем обязана мне, - плел языком мужчина.
     Встретив тяжелый взгляд Кантона, он поставил стакан, схватил со стойки одну монетку, развернулся и, пошатываясь, заспешил к выходу.
     Марш объявил, что "Славная дыра" закрыта, и запер двери.
     Прогулка - вот, что ему необходимо. Свежий воздух. Собаке тоже не помешало бы прогуляться. Маршу не хотелось держать ее взаперти, но все больше и больше собак исчезало, пристреленных полицией. Марш не думал, что незнакомец сможет нанести какой-нибудь вред Каталине: сегодня он был слишком пьян. Но судя по тому, какой подлостью светились глазки пьянчужки, Кантон решил, что ему придется присматривать за "Серебряной леди".
     Если бы она доверилась ему! Но причин для доверия не было. Он не сделал для нее ничего хорошего. Марш был все еще поражен, что Каталина обратилась к нему с предложением, но, видимо, у нее была безвыходная ситуация. Ее просьба не означала ее доверия.
     Жена.
     Наводя справки о Кэт, Марш никогда не слышал о том, что у нее есть муж. Существовала легенда о возлюбленном, погибшем на войне. В зале даже висел его портрет. Симпатичный молодой человек. Брюнет. А человек, последним покинувшим "Серебряную леди", был блондином. Седеющим и лысеющим, но блондином. От одной мысли, что это ничтожество - муж Каталины Хилльярд, Кантона бросило в жар. Ему захотелось совершить что-нибудь ужасное.
     Марш выпустил Вина из своей комнаты. Пес воинственно ощетинился и гордо пошел по коридору. Вспомнив, как Вин льнул к Кэт, Марш только руками развел.
     Ночь была туманная, холодный ветер нес сырость с залива. В "Серебряной леди" не светилось ни одного окна, даже в комнате Каталины. Все, казалось, было спокойно. Никаких признаков присутствия незнакомца.
     Марш вышел в одном пиджаке, и ему стало холодно. Но это даже хорошо. Холод взбодрит и его тело, и его мозг.
     Жена.
     Может быть. Почему же она решила перевести салун на его имя? Должно быть, она заметила стареющего блондина еще утром.
     Марш не мог вообразить себе худшего супруга для Каталины Хилльярд. Испитое лицо, слабый подбородок... А Каталине требовался статный, представительный, хорошо одетый мужчина.
     Марш привык к ночным прогулкам, но сегодня ему что-то не хотелось уходить далеко от дома. Он вспомнил еще об опасности, грозящей Молли. Как ему удалось так увязнуть в чужих делах?! Теперь он беспокоился даже об Элизабет, жене Хью, время родов которой неумолимо приближалось.
     Он отпускал Хью с работы все раньше и раньше. Он поднял ему зарплату. И все это Кантон сделал для человека, которому он не вполне доверял. Все это было странно.
     С другой стороны, жизнь его, несомненно, улучшилась. Если раньше задачей каждого дня было элементарное выживание, то теперь Марш совсем иначе смотрел на жизнь. Он, Марш, жил в предвкушении того дня, когда Винчестер с радостью вильнет ему хвостом.
     Марш чувствовал себя обновленным. Прошлое было позади. Ни один человек не относился к нему как к наемному убийце. Если бы не случай с Молли, он, может, и винтовку упрятал бы подальше. Но он беспокоился о девушке. Боже! Он, Марш Тэйлор Кантон, Ангел Смерти, начал входить в роль защитника обиженных.
     Марш повернул назад. Собака послушно трусила сзади.
     Света в "Серебряной леди" не было. Поблизости никто не слонялся. Тем не менее, войдя в "Славную дыру", Марш взял один из стульев, поставил его у окна и устроился поудобнее, всматриваясь в здание напротив. Это напомнило ему другие ночи, проведенные без сна, когда он подкарауливал людей. С недоброй целью.
     Но это совсем другое. На сей раз он просто не хочет рисковать зря. В конце концов, Каталина управляет его салуном.
     И он будет ее защищать.
     Боже, помоги каждому, кто решится причинить ей вред.

***

     Джеймс Кэхун еще окончательно не проснулся, а гнев уже сжигал его изнутри. Больше чем гнев. Ненависть. Маленькая Лиззи думает, что сможет его облапошить! Вчера, подумал Кэхун, он позволил выставить себя из заведения только потому, что не был готов к встрече с новой Лиззи. Очень скоро он заставит ее пресмыкаться перед ним, как это было раньше. У него есть оружие против нее - она по-прежнему считала, что является его законной женой. Хотя вчера он на миг заподозрил, что Каталина догадывалась, что весь обряд бракосочетания был сплошным лицедейством.
     Она не стала обсуждать этот вопрос, и Кэхун решил, что у нее есть только подозрения, а не твердая уверенность в мошенничестве. Вот этим оружием он и будет сражаться с ней. Кэхун был уверен, что сможет извести ее. Подумать только, роскошная Ледяная Королева, гордость Сан-Франциско, с младенчества была проституткой!
     Он даст ей пару деньков на обдумывания и мучения, а потом выберет момент, когда рядом не будет этого верзилы, проберется к ней в комнату и восстановит свои супружеские права. Решено. Он так и сделает. И не будет откладывать это в долгий ящик.
     Джеймс заворочался на тощем матрасе. Единственное, что он мог себе позволить, - это дешевая меблированная комната, в то время как она царствовала в "Серебряной леди".
     Да, конечно, он наведается туда еще раз. Он уже знал, в какой комнате живет Каталина Хилльярд. Он прихватит с собой нож. Ей не повредит, если он немного поучит ее уму-разуму, даже если придется немного потерпеть. Плохо только, что за эти годы Лиззи расцвела и похорошела, а ее взгляд просто кружил голову, а тот, прежний, испуганный, заискивающий взгляд, который позволял мужчинам ощущать свою силу, исчез. Да, малышка Лиззи сильно изменилась, но от этого она не перестает быть маленькой шлюшкой из Натчеса-под-Холмом. Может, он вернется еще сегодня днем. Просто чтобы напомнить ей о себе. Потом еще раз. А может, он дождется завтрашнего дня. Прошлой ночью он был сильно пьян и не был способен на что-нибудь серьезное. Он и сам об этом знал. Но сегодня он от выпивки откажется. Ни капли, поклялся он сам себе, хотя голова раскалывалась, а тело молило об обычной утренней порции спиртного.
     Кэхун потрогал рукой шрам на шее, потом на груди. Напоминание о том, как Лиззи взбунтовалась и бросила его, истекающего кровью, в номере гостиницы. Он наверняка бы умер, если бы его не обнаружил хозяин гостиницы. Он позвал какого-то коновала, который кое-как заштопал его раны и отобрал последние деньги. Через неделю его, качающегося от слабости, выперли из гостиницы. Ему удалось еще немного отлежаться в задней комнате салуна, завсегдатаем которого он был. Потом его выгнали и оттуда. Месяцы ушли на то, чтобы сколотить приличную сумму для ставки в игре и снова приняться за покер. Кэхун смог бы выигрывать, если бы не жадность, которая толкала его на неоправданный риск. Потеряв Лиззи, он лишился своеобразного финансового тыла. Раньше, когда он проигрывал, он уступал Лиззи победителю. Ночь, проведенная с молодой женщиной, обычно удовлетворяла счастливчика, и он прощал Джеймсу карточный долг.
     Да, черт возьми, некстати он лишился Лиззи. Но отныне за ней числился должок. Она должна расплатиться за раны, которые нанесла ему, и за последующие годы мучений.
     Сейчас у нее определенно водились денежки. И она скажет, где она их хранит, когда он пригрозит исполосовать ножом ее прекрасное лицо.
     В животе тянуло