и решил не касаться впредь семейных отношений Элизабет. Да и то сказать, какое он имеет право влезать в них?
     Сара Энн во время разговора деликатно помалкивала, сидя на своем пони. Однако терпение ее истощилось, и она спросила:
     - А мы можем пойти в замок?
     Элизабет посмотрела на Бена, ожидая его решения.
     В ответ он неопределенно пожал плечами.
     - Это безопасно?
     - Гарантирую, что там нас не поджидают ни призраки, ни гоблины, - усмехнулась Элизабет. - Когда Джейми был мальчишкой, он обожал играть здесь. Пару раз он водил меня по развалинам, показывал мне тайные тропки, и однажды я едва не угодила в заброшенный колодец. Их полно здесь - так же, как и старых ям, и обвалившихся подземелий.
     Она обернулась к Саре Энн.
     - Так что крепче держи своего па за руку.
     - Что значит "па"?
     - Папа, - ответила Элизабет. - Отец. Мы, шотландцы, любим сокращать слова.
     - Па... - попробовала Сара Энн новое для себя слово.
     Бен поморщился. "Папа" ему нравилось гораздо больше.
     - Здесь есть одно местечко, где сохранились остатки кровли, и мы могли бы там перекусить, - предложила Элизабет.
     - Давно мечтал о... пикнике, - сказал Бен.
     Дождь продолжал сеяться с неба, покрывая холмы прозрачной пеленой, отчего пейзаж казался нереальным, сказочным, словно иллюстрация из детской книжки. Внезапно сквозь тучи пробился одинокий луч солнца - сверкнул, позолотил все вокруг и снова скрылся. Руины замка выглядели загадочными - в них было что-то величественное и одновременно трагическое, напряженное.
     Сердце Бена учащенно забилось. Он никогда не был сентиментальным и не верил в судьбу - даже перед боем во время войны он не думал о роке. Но сейчас его душу охватили незнакомые прежде и странные предчувствия. Предчувствия, удивившие его.
     Он попытался стряхнуть с себя это наваждение... Ведь причиной его была Элизабет, и он знал это. Элизабет, с ее мерцающим взглядом, тихим голосом, - это она увлекла Бена своими напевными рассказами в глубину веков и бездну эмоций. А Бену вовсе не хотелось погружаться в бурю страстей.
     И он не был уверен, что ему так уж хочется оставаться на этих развалинах.
     - Мистер Мастерс... Бен... - Как приятно, когда она произносит его имя. О, дьявол! Острое желание шевельнулось в душе Бена, огненной болью отозвалось в паху. Широко распахнутые глаза Элизабет смотрели, казалось, прямо в его сердце. Возникало ощущение, что эта женщина видит его насквозь - со всеми его страстями и сомнениями. Он всегда смотрел на мир глазами человека спокойного и даже немного циничного. Ему и в голову не могло прийти, что настанет день, и его до глубины души тронет легкая дымка тумана над озером или трагическая история чужого народа. Или вид задумчивой женщины, которая, кроме всего прочего, может оказаться убийцей.
     - Папа?
     Он опустил взгляд. Слава богу, хоть что-то устойчивое сохранилось в этом призрачном мире. Сара Энн.
     Самая реальная реальность.
     - Так мы пойдем в замок? - нетерпеливо спросила она.
     Ему так не хотелось туда идти! Сказать по правде, он боялся, что под влиянием Элизабет окончательно поддастся магическому обаянию этого места. Но отказаться - значило отступить, признать, что он находится во власти страха, у которого нет ни имени, ни лица...
     Дождь превратился в туман, окутавший озеро белым плащом. Сквозь разрывы в тучах вновь пробились солнечные лучи и отразились на серых волнах мириадами крошечных осколков зеркала, засверкали россыпями мельчайших алмазов.
     Отбросив в сторону опасения и дурные предчувствия, не желая, чтобы они руководили им, Бен принял решение.
     - Я полагаю, что у каждой принцессы должен быть свой замок, - сказал он, и Сара Энн откликнулась светлой, открытой улыбкой.
     Вот уже несколько дней, как девочку не мучили ночные кошмары, после которых ее лицо надолго становилось бледным и печальным. Правда, она по-прежнему не расставалась со своим заветным шарфом, но сегодня он был спрятан в складках ее нового платья для верховой езды.
     - Правда, это довольно грустный замок, - печально усмехнулась Элизабет.
     - Мы сделаем его веселым, - оптимистично заявила Сара Энн.
     - Уверена, что тебе это удастся, - улыбнулась Элизабет.
     Она молча обернулась к Бену, и тому сразу же припомнились прогулки верхом с Мери Мэй. Боже, как недавно это было! И как давно... Как и с Мери Мэй, с Элизабет легко было не только разговаривать, но и молчать. В этом молчании не было отчужденности, напротив, оно, казалось, еще больше сближало.
     Они подъехали к развалинам, и даже Сара Энн благоговейно замолчала - настолько величественными они оказались вблизи. Наблюдая за девочкой, Бен подумал, что еще несколько дней, и она вполне сможет самостоятельно управляться со своим пони. Он понимал, что с каждым днем Сара Энн будет - должна - становиться все более независимой от его опеки, но новое, неизведанное ранее чувство отцовской ревности все же больно кольнуло его сердце. Господи, ему хотелось подарить этой крохе весь мир, и солнце, и луну, и каждую звездочку с небес. И что было для Бена совершенно невозможным, так это сказать ей "нет".
     Бен время от времени ловил на себе взгляд Элизабет - вроде бы случайный, читал вопрос в ее глазах. И каждый раз в сердце его вспыхивали молнии, опаляющие все тело. Молнии, похожие на грозовые сполохи в душной техасской ночи. И тогда дрожь пробегала невидимой волной, заставляя душу Бена сладко вздрагивать и сжиматься. Она чувствовала то же самое, он знал это, читал это в ее глазах.
     Боже, как ему хотелось прикоснуться к ней, зарыться пальцами в шелковистые каштановые локоны, прижаться к ним губами...
     Он думал, что присутствие Сары Энн поможет ему избавиться от этого неистового желания, но и рядом с дочерью он ничего не мог поделать с собой. Как хочется знать, сохранилось ли в душе Элизабет то, прежнее, пылкое чувство к нему?
     "Да, - с надеждой подумал Бен. - Ведь такой пожар не сможет погасить ни дождь, ни туман, если он только однажды разгорелся в сердце".
     Они остановились возле разрушенной стены, и Бен соскочил на землю. Затем он помог спуститься с седла Саре Энн. Элизабет продолжала сидеть, ожидая, что Бен поможет спешиться и ей. А ведь прежде она никогда не ждала ничьей помощи для того, чтобы соскочить с коня на землю. Бен протянул руки, и Элизабет легко скользнула в них, прижавшись на какой-то миг всем своим телом к телу Бена. Новая волна огня прокатилась по нему - более сильная и обжигающая, чем прежде.
     Он не сразу выпустил Элизабет из своих объятий, не сразу сделал шаг назад - у него просто не было сил сделать это. Она взмахнула темными ресницами. Мерцающий огонек пробежал в глубине глаз и погас. Бен почувствовал легкую дрожь - и тело Элизабет откликнулось такой же дрожью.
     - Папа! - прервал затянувшуюся паузу настойчивый голосок Сары Энн. - Я хочу посмотреть замок.
     Он на секунду прикрыл глаза, с усилием возвращая себя в реальный мир из путешествия в нереальный, чувственный мир ощущений. Элизабет не тронулась с места, и Бен вновь почувствовал ее дрожь.
     - Проклятие, - прошептал Бен сквозь зубы, разжимая объятия.
     - Понимаю, - шепнула в ответ Элизабет. Он был ошеломлен этим коротким словом. Элизабет поправила выбившийся локон и медленно, нехотя отступила.
     - Вы такая красивая, - тихо сказал Бен.
     - Как мокрая курица, - сморщила она носик.
     - Под дождем вы еще прекраснее, - прошептал Бен и осторожно прикоснулся к непокорному локону.
     - Просто туман застилает вам глаза, - улыбнулась Элизабет. - Моя золовка куда красивее.
     - Дело вкуса, - парировал он.
     - Вот уж не думала, что вы мастер делать комплименты, - заметила она, и акцент в ее речи сразу стал заметнее.
     - О нет! - сказал Бен. - По части комплиментов я вовсе не мастак.
     - Неужели? А мне ваш комплимент очень понравился, - блеснула она глазами.
     Бен вдруг почувствовал себя мальчишкой, школьником, который переживает первую в жизни влюбленность. Что с ним? Откуда в нем эти чувства - да еще к женщине, которой он до сих пор не может до конца поверить?
     Он не думал, что Элизабет могла приложить руку к тем "несчастным случаям", но его главной целью было обезопасить Сару Энн от нового такого "случая" на все сто процентов. А еще лучше - на двести.
     Его улыбка погасла, а следом за ней - и улыбка Элизабет. Легкая морщинка появилась у нее над бровями. Бен ничего не сказал и молча повел лошадей к ближайшему дереву.
     - А дети здесь раньше жили? - с любопытством спросила Сара Энн, с трудом удерживаясь на месте.
     - Думаю, что жили. Много детей, - ответила Элизабет и взяла в руку корзинку с едой. Вторую руку она протянула Саре Энн, Бен взял девочку за другую.
     Он представил себе, как они трое выглядят сейчас со стороны. Семья на отдыхе. Семья... Неожиданной болью отозвалась в его груди эта мысль. А ведь ему уже тридцать пять, и у него никогда не было своей семьи. Да он никогда и не думал о ней, даже после войны. Ему доставляло удовольствие жить так, как он жил - свободно, независимо. И только сейчас, впервые в жизни, он понял, как много потерял. И как много потеряла Сара Энн, лишившись матери.
     Бену было нестерпимо думать о том, что Сара Энн будет лишена чего-то. Особенно - материнской любви. А девочке необходима мать - это видно хотя бы по тому, как она привязалась к Элизабет.
     Но встретится ли в жизни Бена такая женщина, которой он сможет поверить - безоговорочно, до конца? И будет ли он нужен такой женщине?
     Клэр. Его возлюбленная, которая сбежала с другим, когда узнала о том, что Бен может остаться калекой на всю жизнь. Клэр, которая клялась Бену в вечной любви, когда он уезжал на войну - молодой, красивый, в ладно сидящем на нем капитанском мундире. И каким бледным, растерянным было ее лицо, когда она увидела его в госпитале - раненого, лежащего в лихорадке, со слипшимися от пота волосами, с искусанными в кровь от нестерпимой боли губами... Нет, оставила она его не сразу. Прощальное письмо он получил от нее какое-то время спустя.
     Ногу он сумел сохранить - отказавшись от ампутации, пройдя сквозь адскую боль и страдание. Из госпиталя Бен вышел хромым калекой, но не это было главным. Искалеченной оказалась его душа, в которой не сохранилось способности верить в женскую любовь и искренность. Первым лучиком пробуждения стала для него Мери Мэй. Но и она вскоре покинула Бена - и этот бренный мир.
     А теперь - Элизабет. Но ведь она не скрывает своей заинтересованности в будущем Калхолма. Так неужели он будет настолько глуп, что позволит женщине еще раз обвести себя вокруг пальца? И что же он будет за отец, если заставит Сару Энн пережить новую потерю и новое разочарование?
     Они подошли к остаткам замковой стены, и Элизабет отпустила руку Сары Энн, чтобы пройти вперед - указать проход между массивными каменными глыбами.
     - Когда-то здесь были ворота, а это была внешняя стена замка, - пояснила она. - Тут до сих пор можно найти пушечные ядра, которыми обстреливали замок.
     Сара Энн изумленно рассматривала руины. Бен понимал ее. Он и сам, будучи мальчишкой, обожал всевозможные развалины, особенно такие, где можно было увидеть следы давних сражений.
     Сара Энн двинулась вперед, и Бен последовал за нею. Но Элизабет удержала их.
     - Осторожнее. Здесь много старых колодцев и подвалов, - сказала она, указывая на выемки в земле.
     Сара Энн потащила Бена вперед. Элизабет шла рядом. Совсем рядом. Он чувствовал аромат ее духов, запах волос, и ему вновь безумно захотелось обнять эту женщину. Он сделал над собой усилие и перевел взгляд на Сару Энн.
     Нога Бена понемногу давала о себе знать - как всегда при долгой ходьбе или резкой перемене погоды. Сара Энн ринулась вперед, выдернув свою руку из ладони Бена. Когда он нагнал девочку, нога совершенно отказалась служить и Бен начал заваливаться на бок. Он судорожно взмахнул рукой и вцепился ею в Элизабет.
     Она не удержала равновесия и вместе с Беном упала на землю. Он оказался внизу, а Элизабет с удивленным возгласом припечатала его сверху.
     "О боже, нет! Только не это! - промелькнуло в голове Бена. - Сколько же можно падать на спину перед Элизабет? То в карете, то в холле, теперь вот здесь..."
     - Проклятие! Это уже становится дурной привычкой, - пробормотал он.
     Элизабет звонко прищелкнула языком и рассмеялась.
     Ее лицо было совсем рядом. Она заглянула Бену в глаза и попыталась встать. Лучше бы она не пыталась. Бен застонал.
     - Вы ранены? - замерла она.
     - Ранена моя гордость, - ответил он.
     - Ну, это не смертельно, - заметила Элизабет. - Вы, мужчины, слишком носитесь со своей гордостью.
     - Звучит весьма цинично.
     - Неужели? - наивным тоном спросила Элизабет и осторожно стала сползать с груди Бена.
     - А что, женщины свободны от этого порока?
     - От гордости? - Она уселась и элегантным движением поправила съехавшую на лицо шляпку.
     - Да, - протянул Бен.
     - О, слышу родной акцент. Вам следовало бы поучиться говорить по-шотландски.
     - А вам следовало бы ответить на мой вопрос, - ехидно заметил он.
     - А если мне не хочется? - лукаво улыбнулась Элизабет.
     И тут Бен поймал на себе пристальный, ревнивый взгляд Сары Энн.
     - Зачем вы занимаетесь этим? - спросила она.
     - Чем? - в один голос воскликнули Бен и Элизабет.
     - Лежите здесь.
     Бен обменялся быстрым взглядом с Элизабет и тут же пожалел об этом. Веселье мгновенно уступило в нем место гневу - жаркому, неистовому. Элизабет первой опустила глаза. Затем легко поднялась на ноги и протянула Бену руку.
     Он замешкался. Встать он смог бы и сам, но знал, что сделает это тяжело и неуклюже. Но если он примет ее помощь, то, чего доброго, утянет ее за собой, и они снова шлепнутся на землю.
     - Я сильная, - сказала она, словно угадав его мысли. - И устою на ногах - если только меня не толкнут неожиданно.
     Тогда он взял ее руку и поднялся.
     - Я проголодалась, - неожиданно заявила Сара Энн.
     Тут пришло время Бену и Элизабет вспомнить про корзинку. Она лежала здесь же, неподалеку, и все ее содержимое разлетелось в стороны, образовав на камнях живописный натюрморт. Да, конечно, Элизабет выронила ее, когда падала на Бена.
     Они бросились спасать то, что можно еще было спасти. Фляжка с чаем уцелела, банка с джемом тоже. Хлеб и лепешки почти не пострадали. Безнадежно погибли лишь мясные пирожки.
     - Сейчас все устроим, - сказала Элизабет и быстро направилась к развалинам церкви.
     Бен, прихрамывая, пошел следом. Его гордость и в самом деле была задета. В последние пять лет он почти не обращал внимания на свою ногу, да она почти и не беспокоила его. Возможно, все дело было в том, что Бен почти не слезал с седла и очень мало ходил пешком. Однако последние недели заставили его всерьез вспомнить о своей ране. И теперь он уже не вправе забывать о ней - ведь от этого в определенной степени зависит и безопасность Сары Энн. А тут еще Элизабет узнала о том, что он калека...
     "Калека..." Именно так назвала его Клэр в том последнем письме.
     "Прости, но я не могу выйти замуж за калеку". Он ненавидел это слово и сражался с ним, как только мог. Может быть, он и шерифом-то стал прежде всего для того, чтобы доказать себе, что он - не калека. Кроме того, эта работа вернула ему чувство собственного достоинства и позволила заняться поисками самого себя. Что ж, месяц тому назад эти поиски, кажется, завершились.
     - Бен? - Голос Элизабет прозвучал мягко, участливо.
     Они подошли к входу в церковь. Сейчас это был просто зияющий проем в стене - ни ступеней, ни дверей... Бен вошел внутрь. От крыши сохранилось совсем немного. В дальнем конце разрушенного храма возвышался алтарь, выложенный из камня. Это было единственное свидетельство того, что некогда здесь происходили церковные службы.
     А от настенной росписи не осталось ничего - ветер, дождь и время сделали свое дело.
     Каменные плиты пола потрескались, искрошились, поэтому Бен шел медленно, внимательно глядя под ноги. Они достигли середины зала, когда солнечный луч вдруг прорвался сквозь тучи и упал внутрь, прямо на алтарь.
     - Солнце здесь всегда падает на то место, где должна стоять Чаша, - пояснила Элизабет. - Можно подумать, что архитектор, строивший храм, предусмотрел все - даже дыры в потолке.
     Голос ее звучал тихо, благоговейно.
     - А вы никогда не пытались узнать о тех семьях, которые жили здесь?
     - Пыталась, - ответила Элизабет. - Я спрашивала Джейми, и он рассказал мне то немногое, что знал сам о них. Очень печальная история. Здесь редко выживали мальчики, наследники рода. Это все легенды, конечно, и они никак не связаны с этим храмом. И с бессмертной любовью, - с улыбкой добавила она.
     Элизабет резко отвернулась, прошла к двум большим камням, лежавшим на полу, села на один из них и жестом пригласила Сару Энн присесть на соседний. Бен устроился прямо на полу - вытянув больную ногу. А Элизабет тем временем приготовила все, что уцелело из еды. Бен, казалось, душу бы сейчас заложил за большую чашку крепкого американского кофе, но и английский чай оказался неплох - горячий, вкусный, он быстро согрел отставного шерифа.
     Недавняя вспышка ревности, очевидно, улетучилась из сердца Сары Энн без следа. Во всяком случае, она как ни в чем не бывало принялась бомбардировать Элизабет вопросами о замке и тех людях, что когда-то жили в нем.
     "А кто разрушил крышу церкви? А почему здесь была битва? А зачем люди убивают друг друга?.."
     На последний вопрос Бен не смог бы ответить, хотя и задавал его себе не раз, хотя и сам прошел войну. Он прислушался к тому, как сражается Элизабет с вопросами Сары Энн. Напрасный труд! Каждый ответ неизбежно влечет за собой вереницу новых вопросов.
     - Сложно понять, почему люди убивают друг друга, - задумчиво сказала Элизабет. - Я и сама этого до конца не понимаю. Может быть, люди порой так начинают верить во что-то, ради чего готовы сражаться до смерти. Или, скажем, когда они хотят защитить кого-то или что-то, что они очень любят...
     - Вроде Калхолма? - тихо спросила Сара Энн. Элизабет запнулась и изумленно посмотрела на нее.
     - Д-да, - наконец ответила она. - Вроде Калхолма. Или вроде Сары Энн.
     - А человек, который убил мою маму, - он тоже кого-то защищал? - спросила Сара Энн.
     Элизабет беспомощно взглянула на Бена. Она и не подозревала, что девочка умеет так слушать. И так понимать.
     Бен протянул руку и прижал Сару Энн к себе.
     - Иногда, Ягодка, люди бывают и просто жадными. И тогда они убивают только для того, чтобы завладеть тем, что им хочется иметь.
     Сара Энн прижалась тесней, и у Бена защемило сердце от того, какая же она маленькая и хрупкая.
     - Я никогда и никому не позволю обидеть тебя, - сказал он. - Обещаю.
     Бен уже жалел об этой поездке к развалинам замка. Почему-то это грустное место напомнило девочке о пережитых страданиях.
     Он повернул голову к Элизабет, но не смог прочитать в ее глазах ничего. Совсем ничего. Они словно укрылись от него за невидимой шелковой вуалью.
     Элизабет посмотрела на алтарь. Затем встала и пошла к нему.
     А Сара Энн тем временем успокоилась. Она обняла Бена, испачкав ему лицо джемом. Он мысленно поблагодарил бога за ту пластичность характера, которую он даровал детям. Затем поднялся с пола и пошел к Элизабет. Она стояла, прижав к груди сжатую в кулак руку. Бен прикоснулся к ее плечу, но она отпрянула в сторону.
     - Элизабет?
     - Мне страшно, - тихо призналась она. - Может случиться что-то ужасное.
     Ее била нервная дрожь. Бен вновь притронулся к ней, но она вновь отстранилась.
     - Пожалуй, пора возвращаться, - сказала она наконец, так и не посмотрев на Бена. - Мне нужно еще поработать с Шэдоу.
     Почему она оттолкнула его? Наглухо захлопнула приоткрывшуюся было дверцу? Да и была ли она, эта дверца?!
     Может быть, она почувствовала его подозрительность? А почувствовав, истолковала ее как предостережение об опасно