вала, как прижимается к ней стройное сильное тело Патрика. Внезапно ей стало страшно.
     Она подняла голову и встретила взгляд зеленых глаз - одновременно знакомых и чужих, полных странного голода.
     Марсали никогда не надеялась на то, что Патрик полюбит ее. Ей всегда было достаточно, что она сама любила, а он согласился на их помолвку. Но теперь, растворяясь в его объятиях, Марсали поняла, что ей нужно все. Ей нужна любовь Патрика.
     Он начал медленно наклоняться к ней, ее сердце забилось быстрее. Марсали почувствовала, как руки, лежащие на ее талии, дрожат, и удивилась неуверенности, мелькнувшей в его глазах. Не может быть, чтобы этому властному человеку, который так крепко обнимает ее, требовалось разрешение, но она все-таки прошептала:
     - Патрик...
     И почувствовала его губы на своих губах.
     Это не был их первый поцелуй. Шесть лет назад, при прощании, он взял ее за руки и поцеловал. В губы. Но то было только нежное легкое прикосновение. Сейчас все было совсем иначе.
     Прежде чем Марсали поняла, что происходит, страсть опалила их обоих. Простое соединение губ высвободило энергию настолько мощную, что Марсали показалось, что она растворяется в этом потоке. Но сколько же в нем было тоски и отчаяния!
     Все сомнения исчезли, а впервые вспыхнувшее в ней желание становилось все сильнее. Это он - ее Патрик. И наконец он здесь, рядом. До этого момента Марсали не осознавала, насколько боялась за него, как страдала без него, как он был ей нужен.
     Она понимала, что не посмеет остаться с Патриком. Ведь в результате это может стоить ему жизни. Но она также не могла покинуть убежище, которое нашла в его объятиях. И не могла заставить себя прервать ту сладкую пытку желания, что сжигала их обоих.
     - Марсали, - прошептал Патрик, - как долго я мечтал об этом.
     Он мечтал о ней. Марсали даже представить себе не могла такого. Он снова поцеловал ее, но теперь его язык коснулся ее губ и скользнул между ними. Она задрожала. Волна новых ощущений захлестнула Марсали. Но она не испугалась этого, она с готовностью отзывалась на каждое прикосновение, радостно открываясь его ласкам.
     Краешком сознания, не затуманенным страстью, она понимала, что тянется к нему так, будто вся ее жизнь теперь заключена в нем. Она слышала мягкие гортанные стоны, которые рождались в ее горле. И вдруг вся задрожала, когда почувствовала давление его напряженного члена.
     Марсали слышала разговоры слуг о тайнах плотской любви и наблюдала жизнь животных, она знала, что может сейчас произойти. Но она не только не боялась, она хотела этого. Хотела, чтобы он стал ей еще ближе, безотчетно стремилась слиться с ним в одно целое.
     Но нельзя было строить свое счастье на несчастье других. На крови своих близких и близких любимого человека.
     Она должна вернуться в Эберни. На свою свадьбу...
     Марсали заплакала, вырываясь из объятий Патрика. Удивленный, он выпустил девушку, его руки беспомощно упали, и он, тяжело дыша, вопросительно смотрел на нее.
     - Я не могу, - сказала она в отчаянии.
     - Мы помолвлены, - сказал он хрипло. - Ты моя, Марсали.
     Его властный тон неожиданно оттолкнул Марсали. Патрик был так спокоен и так уверен, будто она - не более чем принадлежащая ему вещь. Чары разрушились, и он снова превратился в чужого для нее человека, который принимает решения, не считаясь с ее чувствами и желаниями.
     - Наша помолвка разорвана, - ответила Марсали. - Разорвана обеими семьями.
     - Но не мной, - возразил Патрик. Она внимательно посмотрела ему в лицо.
     - Мой отец и Эдвард нападут на твой клан, - напомнила она ему то, о чем он и сам хорошо знал.
     - Пусть попробуют.
     В его голосе прозвучали металлические нотки. Марсали никогда не слышала, чтобы он говорил с ней таким тоном. У нее появилось тревожное ощущение, что она совсем не знает Патрика.
     - Твой отец убил мою тетю, - сказала она в отчаянии.
     - Нет, мой отец так же озадачен ее исчезновением, как и все остальные, и, несмотря на все его недостатки, я знаю, что он не станет лгать.
     - Даже если ему будет грозить смерть?
     - Даже перед лицом смерти.
     Марсали упрямо продолжила:
     - Он обвинил тетю Маргарет в измене.
     - Он сказал, что у него есть доказательства, - ответил Патрик.
     - Этого просто не может быть.
     Его глаза превратились в две льдинки, и Марсали впервые поняла, как выглядит Патрик Сазерленд перед лицом врага. Мысль о том, что он вступит в войну с ее отцом и братом, заставила ее похолодеть.
     Святая мадонна!
     Свадьба уже должна начаться. Все ищут невесту. Сколько часов должно пройти, прежде чем они начнут подозревать в похищении Сазерлендов?
     - Я должна вернуться в Эберни, - прошептала Марсали, отводя взгляд.
     - Джинни сказала, что не поможет нам, если не будет уверена, что ты не хочешь этой свадьбы. - Патрик старался говорить спокойно. - Что случилось, любимая? Ты хочешь выйти замуж за Синклера?
     - Да, - твердо сказала Марсали, слишком хорошо понимая, что Патрика ей обмануть не удастся - слишком ясно написаны на лице ее чувства.
     - Из-за Сесили? - догадался Патрик.
     - Из-за того, что мы с тобой не можем быть вместе. Никогда!
     Патрик посмотрел ей в глаза и прочитал там все. Медленно, очень медленно напряжение отпустило его. Он провел кончиками пальцев по ее щеке.
     - Ты стала очень красивой девушкой, - нежно сказал Патрик. - Я всегда знал, что ты будешь красавицей.
     Его слова и этот горящий взгляд растопили ее решимость. Она прижалась щекой к его руке.
     У него такие сильные, надежные руки, руки воина. Как же она любит их! Но если она не вернется домой, то погубит и Патрика, и их семьи, и даже он ничего не сможет сделать.
     - Я согласилась выйти замуж за Эдварда, - сказала Марсали так твердо, как только могла. - Я дала ему слово.
     Он погладил ее по плечу, взял за руку, сжав пальцы.
     - Ты обещала быть моей женой. Сначала на словах, а минуту назад - в своем сердце. Твое сердце принадлежит мне, Марсали.
     - А твое? - неожиданно спросила она.
     Его горло сжалось, но он ничего не сказал, и Марсали подумала: может быть, он вернулся за ней не из любви, а потому, что не хотел никому уступать свою собственность?
     Она отвернулась и перевела взгляд на камни и скалы вокруг, стараясь не смотреть в это лицо, которое стало для нее дороже всего на свете.
     - И куда мы поедем?
     - В Бринэйр, - не колеблясь ответил Патрик.
     - А Сесили?
     - Она поедет с нами. Вы обе будете там в безопасности.
     - А твой отец? Он согласится?
     Патрик колебался так долго, что Марсали поняла его без слов.
     - Ему придется согласиться, - наконец сказал он. - Иначе мы уедем во Францию. У меня есть там друзья.
     Марсали повернулась и снова посмотрела на него.
     - И тогда наши кланы начнут войну друг с другом. Ты ведь и сам это знаешь. Многие погибнут из-за нас или будут голодать. Ты сможешь жить, имея такое на совести?
     Патрик нахмурился.
     - Похоже, войны все равно не избежать.
     - Они могут ограничиться несколькими пограничными стычками. Но если я убегу с тобой, моего отца сможет удовлетворить только кровь. Его гордость...
     - К черту его гордость! - взорвался Патрик. - Я не могу стоять в стороне и смотреть, как ты выходишь за Синклера. Он погубит тебя! Этот человек - трус и негодяй. И смерть его жены вызывает большие подозрения.
     Марсали молча смотрела на него. Патрик тяжело вздохнул и провел рукой по ее густым пышным волосам. Взгляд Марсали упал на шрам, оставленный на его запястье соколом, который много лет назад напал на ее ласку. Она взяла его за руку, погладила белый след страшного клюва.
     - Ты можешь дать мне клятву, Патрик Сазерленд? - спросила она, подняв глаза.
     - Да, - сказал он, кивнув. - Я готов пообещать тебе все, что угодно, все - кроме того, чтобы вернуть тебя Синклеру.
     - Отправь мою сестру подальше отсюда. Туда, где она будет в безопасности. Я знаю только друзей моего отца, а они все ему преданы.
     - Есть такое место. Это семья Руфуса. Когда я был ранен, они выходили меня. У Руфуса пять сестер и брат с женой. Это замечательные люди, очень добрые. Они живут в глухом месте, в Лоуленде, хотя и носят славное имя. Их клан им очень предан.
     - И моя сестра будет там в безопасности? Ты клянешься? Что бы ни произошло между нами?
     Марсали слышала отчаяние в своем голосе и по лицу Патрика поняла, что он тоже заметил это.
     - Я клянусь тебе, любимая, - сказал он.
     - Спасибо.
     Марсали закрыла глаза.
     Она не сопротивлялась, когда он снова нежно привлек ее к себе, доверчиво прильнула к нему, слушая сильные, мерные удары его сердца, впитывая жар его тела.
     На целую минуту она растворилась в его объятии, не думая о замке Эберни, стараясь не вспоминать о волнении, которое охватило сейчас всех - всех, кроме Джинни. Вскоре, когда заметят, что исчезла не только она, но и Сесили, волнение сменится паникой. Еще бы - дочери лэрда бесследно исчезли!
     Она должна вернуться. Что ж, она вернется другим человеком, теперь она знает, что любит и любима. Любовь придаст ей силы выдержать все до конца. Страх и отчаяние сменились надеждой. Патрик, сам того не подозревая, предоставил ей способ избежать брака с Эдвардом Синклером. Пока она будет знать, что Сесили в безопасности, никто не заставит ее выйти замуж против ее воли. Своим отказом от замужества с Синклером она помешает заключить союз, который мог бы погубить клан Патрика. Ее отец не сможет один напасть на замок Бринэйр. И, может быть, войну удастся таким образом предотвратить.
     Она заставит отца поверить, что Сазерленды никак не связаны с исчезновением Сесили. Она возьмет всю вину на себя. Отец будет в ярости, но ничего не сможет сделать.
     А ее сердце будет разбито. Уже сейчас она чувствовала боль от предстоящей разлуки с любимым. И со временем эта боль станет только сильнее. Но зато она будет знать, что предотвратила кровопролитие.
     Ей только хотелось, чтобы однажды ее отец и брат поняли, чем она пожертвовала ради мира и благополучия их клана.

3.

     У Патрика зародилось подозрение, что он поспешил дать свою клятву. Он знал, какой упрямой может быть Марсали. Ее независимый характер всегда нравился ему. Но что она собирается делать? Почему в ее глазах зажглись эти решительные огоньки?
     "Что бы ни произошло между нами?"
     Эти слова Марсали, как эхо, продолжали звучать в его ушах. Что, черт побери, это значит? Не собирается же она в самом деле выйти за Синклера?
     - Марсали?
     Она смотрела не на него, а на заросли кустарника, отгораживавшие их от остальных.
     - Сесили испугается, что мы так долго не возвращаемся, - сказала Марсали.
     - Руфус ее развлекает.
     - Скорее всего. Он, видимо, умеет находить общий язык с женщинами, если уж смог убедить Джинни, что с ним мы будем в безопасности.
     - Посмотри на меня, - потребовал Патрик.
     Чуть поколебавшись, Марсали повернулась к нему и подняла голову.
     - Я знаю, - сказал Патрик, - что я уже совсем не такой, каким ты меня помнила. Эти шрамы...
     Марсали протестующе воскликнула:
     - Нет! - И, подняв руку, нежно погладила следы, оставленные страшными ударами меча. - Я всегда считала, что ты очень красивый. Но никогда ты не был так красив, как сейчас.
     Ее взгляд, ее нежный голос не лгали. Только теперь Патрик понял, с каким напряжением ждал ее ответа.
     Глаза Марсали наполнились слезами, она снова отвернулась.
     - Мне так жаль, - прошептала она. - Так больно думать о твоих страданиях. О той боли, которую ты испытал. Ты был ранен, тебя могли убить...
     - Ты поэтому согласилась выйти замуж за Синклера? Думала, что меня убили?
     Марсали покачала головой.
     - Я согласилась только из-за Сесили. Мой отец готов на все, чтобы заключить союз с Эдвардом и объединить силы для нападения на Бринэйр.
     - А люди твоего клана? Что они думают об этом?
     - В жилах очень многих из них течет кровь Сазерлендов, - ответила Марсали. - И почти у всех есть друзья в твоем клане. Но они присягали повиноваться моему отцу и последуют за ним туда, куда он их поведет.
     - А что Гэвин? - спросил Патрик, снова со страхом ожидая ответа. Он не хотел услышать, что лучший друг жаждет его смерти и смерти его семьи.
     - Он скучал по тебе, - осторожно сказала Марсали. - Он много говорил о тебе, пока...
     Патрику захотелось крепко выругаться.
     - Женщина, - пробормотал он презрительно. - Все из-за этой женщины.
     - И я могу ухудшить дело, - сказала Марсали. - Если я убегу с тобой, это усилит вражду между кланами.
     Патрик не мог ничего возразить, но и не хотел признавать ее правоту.
     - Ты сказал, что позволишь мне вернуться, если я захочу, - напомнила девушка.
     - Да, - ответил он, сожалея о своем обещании. - Но ты говорила, что не хочешь выходить за Синклера. Марсали покачала головой.
     - Я не хочу, чтобы из-за меня проливалась кровь наших близких. Я не могу допустить новой войны.
     - Я хочу, чтобы ты стала моей женой, - сказал Патрик, пытаясь скрыть отчаяние.
     - Брак должен соединять семьи, а не уничтожать их, - тихо, но твердо сказала Марсали. - Я не могу выйти за тебя, но ты дал мне возможность не выходить за Синклера. Если Сесили не будет в Эберни, отец не заставит меня стать женой Эдварда.
     - Ты уверена в этом?
     - Да. Он сильно рассердится, но я скажу, что это я отправила сестру из замка к друзьям. Он поверит мне. И не будет бить меня. Он считает, что ударить женщину может только трус.
     Патрик очень хотел бы верить в то, что говорила Марсали, но порядки в замке Эберни сильно изменились, если отец принуждает девушку к браку, которого она не хочет.
     - Нет, - сказал наконец Патрик, - я этого не допущу.
     - Ты дал мне клятву, - напомнила она.
     - Я не позволю тебе пострадать из-за того, что сделал я.
     Марсали посмотрела ему в глаза.
     - Если узнают, что ты меня похитил, я погибла.
     - Мы можем пожениться, - твердо ответил он. - В этом нет ничего позорного.
     - Но это не даст людям мира, - возразила она.
     - Мира не будет в любом случае, - с горечью сказал Патрик. - Наши отцы решили это за нас.
     Он тяжело вздохнул и добавил:
     - Если бы только мы могли узнать, что случилось с Маргарет.
     - Она не могла покончить с собой, - начала Марсали. - Она верила...
     Девушка резко оборвала фразу, и Патрик спросил:
     - Верила во что?
     - Что это смертный грех, - наконец созналась девушка, глядя в сторону.
     Патрик почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Он сразу понял, что имела в виду Марсали. Значит, Маргарет была католичкой. Но тогда, наверное, Марсали тоже воспитана в католической вере? Его не волновало, как его невеста предпочитала молиться богу. Просто быть в Шотландии католиком - значит подвергать себя смертельному риску.
     Отвечая на его невысказанный вопрос, Марсали отрицательно покачала головой.
     - Меня не воспитывали в католической вере. Тетя Маргарет никогда не говорила со мной об этом, но Джинни иногда исчезала вместе с ней, и они посещали мессы. Я уверена, что мой отец ничего не знает об этом.
     - Думаю, что мой тоже не знает, - ответил Патрик.
     Рассказ Марсали заставил его задуматься. Если правда, что Маргарет - католичка, то она не могла совершить самоубийство. Но для католиков и развод - смертный грех, а Грегор Сазерленд, убежденный в измене жены, поклялся развестись с ней. Что же для нее оказалось страшнее: самоубийство или развод?
     Перед внутренним взором Патрика предстала Маргарет Ганн. Красивая, сдержанная леди с прекрасным характером. Для его отца женитьба на ней была политическим шагом. Сухой и жесткий, Грегор Сазерленд не способен был испытывать такое чувство, как любовь. Но Маргарет? Любила ли она мужа?
     Наверное, любила. Кто может это знать? Во всяком случае, она относилась к тому типу женщин, которые не могут изменить мужу, даже если не любят его.
     И все же Патрик был склонен верить той версии событий, которую излагал отец. Ведь каким бы черствым и бесчувственным он ни был, маркиз Бринэйр никогда не лгал и честь свою ставил превыше всего.
     В самом деле, для чего ему выдумывать историю об измене собственной жены? Нет, в этом нет никакого смысла. И зачем ему лгать родному сыну о причинах ее смерти?
     То, что сказала Марсали, только сделало эту историю еще более загадочной.
     Между тем девушка внимательно наблюдала за ним. В ее глазах притаилась глубокая печаль. Больше всего ему хотелось бы сейчас обнять ее и, забыв обо всем на свете, снова стать ее героем, ее рыцарем. Человеком, который одной силой воли способен развеять все ее печали.
     - Патрик... - Его имя прозвучало как тихая мольба.
     У него перехватило дыхание. Патрик понял: ему не понравится то, что он сейчас услышит. Пытаясь отложить неизбежное, он порылся в своем потертом спорране и, найдя что-то, протянул на ладони Марсали.
     Она долго с недоумением смотрела на кусочек выцветшей ткани с бурыми пятнами крови и наконец поняла.
     - Моя лента, - выдохнула она. Патрик кивнул.
     - Я же сказал тебе тогда, что со мной ничего не случится, если ты дашь мне что-нибудь на память. Это мой талисман, он хранил меня все эти годы.
     - Такая маленькая вещица, - задумчиво сказала Марсали. - Но с тобой всегда были мои молитвы.
     Он спокойно улыбнулся, взял ее за руку.
     - Я ждал, когда ты вырастешь, Марсали.
     Она опустила голову, но Патрик успел заметить в ее глазах радость. Он нежно взял девушку за подбородок и заставил снова посмотреть ему в глаза.
     - Ты прекраснее, чем я представлял в своих мечтах, - сказал Патрик. - А я долгие годы мечтал о тебе. Мне кажется, эти мечты спасли мне жизнь. Они наполняли мое существование смыслом. Я знал, что ты ждешь меня, что мне есть ради чего выжить, а это, поверь, было далеко не всегда просто.
     - Что ж, тогда мне хватит этого, чтобы быть счастливой. Я всегда буду помнить твои слова. Но ты должен позволить мне вернуться к отцу, в Эберни.
     - И отказаться от тебя?! Как ты можешь даже просить меня об этом?
     - А что будет с твоей семьей? - перебила Патрика девушка. - С твоим кланом? С братом? С сестрой? Ты должен защитить их от военных бедствий, так же как я должна защитить своих родных.
     Патрик молча смотрел на нее, сжимая и разжимая кулаки. Наконец он пробормотал:
     - Наши отцы все равно решили воевать. Это случится независимо от того, что произойдет между нами. Я слишком долго ждал того момента, когда мы с тобой станем мужем и женой.
     Марсали упрямо покачала головой:
     - Нет. Если я уеду с тобой, отец и Синклер объединятся и отец не остановится до тех пор, пока твой клан не будет уничтожен. Но если я вернусь в Эберни и откажу Эдварду, оскорбленный, он не присоединится к моему отцу в войне против Сазерлендов.
     Она стиснула руку Патрика.
     - Патрик, мы можем остановить это безумие. Мы должны это сделать!
     - Неужели ты совсем не боишься?
     - Нет, я очень боюсь. Мне невыносима даже мысль о том, что ты, или Гэвин, или отец будете убивать друг друга.
     Патрик нередко видел смелость на поле боя, он уважал храбрецов и сам всегда был в первых рядах, но никогда не встречал такую отвагу, которая светилась в глазах Марсали. Она была готова пожертвовать своим счастьем ради спасения тех, кого любила.
     На минуту его охватила гордость, но она быстро уступила место горечи. Все эти годы, что он провел в Европе, выигрывая битвы для других, терпя голод и холод, получая раны, оплачиваемые деньгами, у него в душе жили две мечты: мир и Марсали. Но теперь он мог получить только одно из двух. Как будто дьявол завладел им еще при жизни, ибо жизнь без Марсали казалась ему адом.
     Она говорила правду: Патрик не мог навлечь несчастье на свою семью. Но сейчас, глядя на Марсали, он не понимал, как сможет пережить потерю любимой.
     Патрик склонил голову, испытывая странное ощущение из далекого детства: у него щипало в глазах и мир