лейным голосом продолжала допрос Кэт.
     - Кантон, мисс Хилльярд, - наконец поправил ее Марш. - Мисс - я правильно сказал?
     - Ну, конечно, правильно, - ворковала Каталина.
     - Так как мы собираемся быть добрыми соседями, почему бы вам не называть меня просто Тэйлор? Думаю, это имя легче запомнить, чем Кантон.
     Он больше не пытался скрыть насмешку, и Каталина почувствовала себя ребенком, уличенным в запрещенной проделке. Ей поставили мат, и это было неприятно. Каталина привыкла выигрывать. И она победит, чего бы ей это ни стоило! Ледяная Королева погрузилась в размышления над тем, как можно расстроить планы Кантона. В ее распоряжении были различные способы, начиная от сговора с поставщиками и заканчивая обращением к кому-нибудь из приятелей Тедди, приятелей с подмоченной репутацией. На лице женщины появилась блаженная улыбка, когда она подумала о его близком падении.
     - Вы правы, - согласилась Каталина и предприняла последнюю попытку выудить интересующую ее информацию. - Надеюсь, у вас есть опыт в подобных делах?
     - О! Не беспокойтесь, я очень опытный человек, мисс Хилльярд, - ответил он. Ответ незнакомца был насквозь пронизан двусмысленностью, а лукавый блеск глаз свидетельствовал о том, что его опыт не ограничивался деловой сферой.
     - Я и не сомневаюсь в этом, - полилась патока из уст Каталины, - будет интересно посмотреть, как ваш опыт будет применен в Сан-Франциско.
     Женщина опустила глаза, и ее взгляд красноречиво уперся в ремень для винтовки, а когда она вновь взглянула в лицо Кантону, то поняла, что последний раунд прошел в ее пользу. Усмешка на лице Кантона на секунду сменилась беспомощным замешательством, что поразило Каталину.
     - Вам придется быть моей гостьей на открытии салуна, - произнес Кантон, оправившись от удара.
     - Когда же это будет?
     - Недели через две, максимум - через три.
     Каталина поразилась. Она бы заключила пари на солидную сумму, что это случится не раньше, чем через месяц.
     - А жить вы тоже собираетесь здесь?
     Кантон пожал плечами.
     - Апартаменты будут отремонтированы в последнюю очередь, - ответил он, - а пока я живу во "Дворце спокойствия".
     - В отеле Квинна Девро? - в голосе Каталины звучало нескрываемое изумление, как будто она не могла поверить, что он остановился в таком респектабельном - и дорогом - отеле.
     - Вы знакомы с ним? - поинтересовался Марш.
     Кэт замешкалась с ответом. Она знала о существовании четы Девро, но никогда не встречалась с ними. Они и Каталина принадлежали к разным слоям общества, а Квинн Девро был одним из немногих общественных и политических деятелей, которые никогда не посещали "Серебряную леди". О чете Девро слагались легенды. Мередит была знаменитой художницей, а ее муж завоевал известность благотворительной деятельностью и милосердным отношением к бедным. Следовало сознаться, что Каталина немного завидовала этой "золотой паре", как иногда называли Девро в газетах. У них было то, чего не было у Каталины Хилльярд: респектабельность и спокойствие. И если на респектабельность она давно махнула рукой, то спокойствие и безопасность...
     - Я только слышала о них, - созналась Каталина.
     - Это хороший отель, - сообщил Марш. - Один из лучших среди тех, где мне приходилось останавливаться.
     - А много ли отелей вы видели?
     - Больше, чем мне бы хотелось запомнить, - ответил Кантон, и впервые Каталина в звуках его голоса расслышала что-то, кроме обычной уверенности. Это были усталость и тоска, которые, нахлынув, на секунду сделали Марша беспомощным и уязвимым. На мгновение в Кантоне стало чуть больше от Бога и чуть меньше от падшего ангела. Эти чувства были знакомы и Каталине.
     Все пространство между ними было пронизано вспыхивающими искрами. Узел их странных отношений завязывался все туже.
     Кэт почувствовала сладкую боль в низу живота. Никогда раньше она не испытывала томительной страсти и надеялась прожить без знакомства с этим порой разрушительным чувством. Ледяная Королева брезгливо отвергала любое прикосновение мужчин, и вдруг ее собственное тело самым бесстыдным образом предало ее, проявляя желания, которые она считала побежденными. Хуже того, ее тело взывало к мужчине. Каталина оберегала себя от сильных чувств и физических желаний. Люди могут предать. Ей было бы полезно не забывать об этом. Джеймс Кэхун, человек, которому она доверяла и за которого вышла замуж, тоже был красив и привлекателен. Каталина прикусила губку и почувствовала привкус крови.
     Хорошее предупреждение.
     Женщина оторвала взгляд от лица Кантона, а когда вновь посмотрела на него, глаза его были холодны и непроницаемы, и Кэт осталось только недоумевать, как она могла подозревать в Кантоне что-то человеческое. Каталина принялась изучать Марша заново: смуглая, гладкая кожа обтягивала чуть выступающие скулы, темные густые брови. Подбородок был украшен ямочкой. На лице другого мужчины она могла бы выглядеть привлекательной, но на лице Кантона ямочка смотрелась как зарубка, оставленная годами жестокости и насилия. Рот был чувственным, пожалуй, слишком чувственным.
     Горячие пульсации страсти. Они были губительны для нее. Кэт почувствовала злобу к стоящему перед ней мужчине. У него не было никаких прав обосновываться здесь, открывать салун, рушить барьеры, к которым никто даже приближаться не смел.
     Чем быстрее она разорит его, тем быстрее обретет покой, и мир воцарится в ее душе. Она сегодня же переговорит с поставщиками спиртного и с одним капитаном полиции, которому она каждый месяц платит вполне приличную сумму.
     Каталина чувствовала, что на этот раз ей придется побороться. Кантон был совсем не похож на предыдущих владельцев "Славной дыры". Он не был похож ни на одного мужчину из тех, с кем ей приходилось сталкиваться в жизни.
     Кантон сложил губы в кривую усмешку. Интересно, подумала Каталина, каким было бы лицо этого человека, если бы однажды он улыбнулся искренне.
     Впрочем, нет. Ей все равно. Желание разорить его, пустить по миру из деловой необходимости превращалось в личную.
     У Кэт слегка дрожали поджилки. Раньше с ней этого не случалось. Железным усилием воли она сдерживала дрожание губ. Если однажды она не сумеет взять себя в руки, она обречена.
     - Вот еще один образец качества... к которому надо стремиться, - сказал он в безмолвие, царившее между ними.
     Каталина отчаянно пыталась понять, к чему относятся его слова. Ах, да... Отель Девро. Они разговаривали об отеле.
     - У вас было когда-нибудь собственное дело, мистер Кантон?
     - Вы запомнили мое имя, - торжествующе проговорил Марш. - Мой ответ на ваш вопрос таков: да, время от времени. Но не забывайте, что подражание есть самая искренняя форма лести.
     - Неужели? - отозвалась Каталина. - А я бы назвала подражание отсутствием воображения, а то и вовсе воровством.
     - О я надеюсь кое-что придумать сам, - легко отпарировал Марш.
     Каталина сжала зубы. Она больше не может его выносить. Но тут же улыбнулась:
     - Мне следует вернуть вас работе. Тем более что я знаю, как много вам предстоит сделать.
     - Вы очень прозорливы, - на сей раз сухо ответил Кантон. - Приятно иметь добрых соседей. Да... я слышал, у вас отменная кухня. Я обязательно должен отведать ваших кушаний.
     Каталина подумала было о том, чтобы подсыпать яду в закуски, но решила, что таким образом сможет отправить к праотцам слишком многих посетителей "Серебряной леди"
     - Буду рада положить в свою кассу ваши деньги. И запомните, если вам понадобится что-нибудь...
     "Например, пуля между глаз", - закончила она фразу про себя, повернулась спиной к Маршу и, не дожидаясь ответа, отправилась к себе. Обнаружив, что ноги еще служат ей исправно, Каталина преисполнилась благодарности к Небу и себе.

***

     Марш облокотился на стойку бара и обвел глазами помещение. Двери были укреплены и снабжены замками. В рамы были вставлены стекла. С пола счищен первый слой грязи. В помещении стоял совсем другой запах. Салун "Славная дыра" вновь благоухал свежестью и чистотой.
     Марш взглянул на свои ладони со вздувшимися мозолями. Днем он взял в руки молоток и стал работать вместе с плотниками. После нескольких неловких ударов он попал в ритм, и работа закипела! Черт! Ему даже понравилось работать.
     Боже! Как давно он ничего не строил, а только разрушал.
     Плотники, которым мешали работать наступающие сумерки, покинули "Славную дыру" несколько минут назад. Завтра надо будет купить несколько ламп.
     Мягкий, приглушенный свет уходящего светила маскировал многие дефекты помещения. Салун выглядел вполне привлекательно, и у Кантона появилось чувство удовлетворения. Он устал, но это была приятная усталость, а не та, изматывающая, к которой он привык.
     Годы опасности приучили его спать очень чутко и мало. Даже если тело молило об отдыхе, погрузиться в глубокий сон он не мог. Он охотился, за ним охотились, и спокойные, безопасные ночи Кантон мог пересчитать по пальцам. Теперь, надеялся Марш, все пойдет по-другому. Если охоту за ним не начнет пара изумрудных глаз.
     Это были самые пронзительные глаза из тех, что он видел. Бог свидетель, много прелестных - и зеленых тоже - глаз он повидал на своем веку. Много красивых женщин. Некоторые женщины находят убийц чрезвычайно притягательными. Он никогда не понимал этого, но твердо знал, что в обращении с женщиной требуются те же качества, что и в обращении с оружием. Тренировка. Осмотрительность. Контроль. Кантон всегда чувствовал приближение волшебного мига, когда оба - он и его женщина - могли получить наивысшее наслаждение. Это происходило не из-за его заботы о партнерше, а нз понимания того, что он сам получает большее физическое удовольствие, когда может доставить такое же женщине. Но дважды с одной и той же женщиной он в постель не ложился.
     И он никогда не изменял этому правилу. Так же, как он никогда не менял и других, выработанных им правил и привычек: никогда не задерживаться надолго в одном месте, ни с кем не завязывать дружеских отношений, никогда не иметь в работе личной заинтересованности, никогда не работать в паре. Это была жизнь одиночки. Но опустошительное горе, которое он испытал во время войны, было еще хуже, и Кантон поклялся никого больше не любить, ни о ком не заботиться.
     И не любил. И не заботился.
     В салун вошла собака. Глаза ее по-прежнему мерцали враждебностью. Марш бросил на пол кое-что из еды, то, что он прихватил из "Серебряной леди", где он предавался гастрономическим удовольствиям сегодня днем. Кантон оправдывал свое посещение "Серебряной леди" тем, что извлек пользу для себя.
     В салуне Каталины Хилльярд еда была бесплатной. Кантон внимательно рассматривал закуски, рассчитывал, прикидывал. И удивлялся. Он был озадачен тем, что в "Серебряной леди" посетителям предлагали устриц, а цена на них... ого-го! Это было нелепо, смешно, вернее сказать было бы смешно всем, с кем он имел дело раньше.
     Едва взглянув на еду, пес ощерился, как будто ему выставили Троянского коня. Марш горько усмехнулся. Он слишком хорошо знал, во что обходится доверчивость. Кантон отошел подальше, открыл окно, чтобы собака могла беспрепятственно уходить и возвращаться в салун. Интересно, сможет ли кто-нибудь проникнуть в помещение, если внутри будет собака? А кроме того - пес появился здесь раньше его.
     В "Серебряной леди" играли на пианино. Когда он заходил в салун выпить пива и перекусить, Каталины Хилльярд там не было. Сейчас она, несомненно, там. Не пойти ли ему в "Серебряную леди"?
     Кантон погрузился в размышления о зеленых глазах и о том чувстве, которое они всколыхнули в нем сегодня утром. Лучше уж он проведет вечер в одиночестве, если собирается уснуть хотя бы ненадолго.

Глава четвертая

     Стук молотка на рассвете раздражал Каталину.
     А присутствие Кантона днем в ее заведении - еще больше.
     Ей не нравилось то, что в его присутствии она в своем собственном доме чувствовала себя неуверенно. Еще меньше ей нравились чувства, которые он пробуждал в ней.
     Кантон всегда выбирал себе место сам и всегда садился лицом к двери. Он был постоянно настороже, что свидетельствовало о его постоянном одиночестве. Что-то внутри Каталины отзывалось на его присутствие, и она ненавидела себя за это.
     Она, Каталина, не была одинока. Она была независима. Ей сопутствовал успех. Она ни в ком не нуждалась. В совокупности эти три составляющие приносили ей удовлетворение, чувство уюта и комфорта, которому не могло помешать одиночество.
     Работа у Каталины была тяжелой. Женщина часто ложилась в постель в полном изнеможении, но это не мешало ей испытывать удовлетворение и от своей работы, и от своей усталости, потому что каждый день приближал ее к заветной цели.
     Каталина мечтала о достижении полной безопасности, о том, чтобы приобрести дом на берегу океана, бродить по берегу, наблюдая, как солнце уходит за горизонт. Это все, что она хотела получить от жизни.
     Но сейчас на ее пути одно за другим возникали непредвиденные препятствия. Она переговорила с человеком, который поставлял в "Славную дыру" спиртное, прося его не обслуживать выскочку из соседнего салуна. В ответ тот долго мямлил и тянул и в конце концов сознался, что Кантон был представлен ему Квинном Девро, владельцем "Дворца спокойствия", и было бы недальновидно пренебречь просьбой одного из самых солидных клиентов. Вымученно улыбнувшись, Кэт произнесла:
     - Ну, тогда конечно, - и начала подумывать о поисках другого поставщика.
     Ее следующий шаг был более удачным. Каталина встретилась с капитаном местной полиции Майком Делани. Последние три года она платила ему немалые деньги за "усиленную охрану".
     - Этот человек не выглядит респектабельным, - Каталина стала осторожно излагать свою просьбу. - Он очень опасен. Он может наделать бед. Вспомните последнее происшествие в "Славной дыре".
     Капитан отлично помнил. В "Славной дыре" случилось нечто вроде бунта. Кое-кто из посетителей якобы обнаружил, что владелец их обжуливает, и началась потасовка. Капитан решил было дознаться, была ли свара стихийной или искусно кем-то спровоцированной, когда неожиданно среди тех, кого отправлял в каталажку, заметил несколько знакомых физиономий из числа завсегдатаев "Серебряной леди". Каталина Хилльярд никогда не скупилась, в то время как владелец "Славной дыры", по-видимому, был прижимистым.
     Делани улыбнулся. Несмотря на то, что Кэт никогда не проявляла к нему амурного интереса, он не терял надежды и... мечтал.
     - Я постараюсь задержать выдачу ему лицензии, - пообещал капитан, заглядывая в вырез платья.
     Кэт одарила его многообещающей улыбкой, и он почувствовал, что стал намного выше и сильнее. Настанет день, и...
     Через 48 часов капитан потерпел фиаско. Оказалось, что адвокат мистера Кантона получил лицензию заблаговременно.
     - Это неспроста. За этим что-то кроется, - озадачила Каталина Майка Делани.
     Капитан напустил на себя глубокомысленный вид.
     - Должно быть да, - в конце концов вынужден был согласиться он.

***

     Еще неделя, и!.. Марш с гордостью собственника окинул взглядом помещение. Последнее время он был одержим идеей открытия салуна. Он ухватился за нее с упрямством одноглазого мула, которого привели на участок с клевером.
     Когда Кантон не наблюдал за ходом ремонта, он исследовал Сан-Франциско. Он обнаружил существование двух несоединимых миров: один - утонченный город с роскошными отелями и жилыми особняками, другой - грубый и продажный, как любой другой город.
     Внимание Кантона привлекли Побережье Барбары и Китай-город. За свою скитальческую жизнь он побывал едва ли не в каждом крохотном городке Запада и во всех районах, где занимались скотоводством, от Мехико до Канады, но он нигде не видел такой распущенности и такого пьянства, как в этих местах.
     Притоны, приторговывающие опиумом и дешевыми проститутками, открыто процветали. Марш быстро понял, что весь город - снизу доверху - подкуплен. Впервые он столкнулся с этим, когда узнал сумму, которую надо было заплатить, чтобы получить лицензию на открытие салуна. Обычные деловые расходы, прокомментировал адвокат, когда ему пришлось выложить за лицензию чуть ли не 2 000 долларов.
     Оба - Девро и Дэйвид Скотт - предупреждали его, что не следует заказывать, а главное - пить спиртное в заведениях на Побережье, если он не хочет однажды поутру очнуться накаченным наркотиком и обобранным или - что еще хуже - проданным в матросы на какое-нибудь китайское судно. Этот способ получения денег и расправы с неугодными был довольно новым в Сан-Франциско, и для несчастных жертв только что придумали название - "шанхаированный".
     Однажды, поздно вечером, когда рабочие разошлись по домам, Марш замешкался в салуне и не пошел в отель. Его задержало странное, неопределенное, гнетущее чувство, причину которого он никак не мог установить. Может быть, его душевные терзания странным образом были связаны с новым пианино, которое только сегодня доставили из магазина. Марш присел на стульчик перед пианино, и после пары пробных аккордов весь оказался во власти чувств и воспоминаний о той радости, которой он достигал благодаря музыкальному дару, унаследованному от матери.
     А потом... его пальцы немилосердно обрушились на клавиши, исторгая из инструмента утробную какофонию. То время прошло. Чертово пианино! Оно было необходимо как залог процветания заведения. Он собирался предложить публике такие развлечения, каких не было в "Серебряной леди". Закуски, честная игра. То же, что в соседнем салуне. И еще кое-что.
     Марша охватила внезапная дрожь. Нелюбимое дитя судьбы, он решил обойти самые известные салуны на Побережье. "Моро", "Гром среди ясного неба", "Капля росы". Поговаривали, что некоторым посетителям удавалось только войти в эти заведения, выйти - никогда, по крайней мере через парадный вход.
     Марш оставил еду для собаки и приоткрыл окно, чтобы животное могло беспрепятственно входить и выходить. Пес никогда не притрагивался к пище в присутствии Марша. Во время отлучек хозяина еда исчезала, и собака стала выглядеть не такой заморенной, как на заре их знакомства, хотя своего отношения к человеку, видимо, не изменила. Ну что ж, думал Марш, он и сам мало менялся с годами.
     Кантон собрался уходить. Бедром он, как всегда, чувствовал холодок винтовки, почти скрытой черной плотной курткой. Марш закрыл входную дверь на замок и зашагал по улице. На этот раз он решил пройтись пешком: ему необходимо было выплеснуть накопившуюся энергию и успокоиться.
     Новый город и новое окружение притупили его врожденную осторожность. В Сан-Франциско у него не было явных врагов, хотя, кто знает... изрядное количество братьев, кузенов и другой родни несчастных, отправленных Маршем на тот свет, не отказались бы свести счеты с ним в любом месте. Так или иначе он не придал особого значения тому, что какой-то человек, кажется, выслеживал его. Мужчина был ниже среднего роста, и наметанный глаз Марша сразу определил, что он безоружен. Когда мужчина неожиданно исчез, Марш сказал себе, что он чрезмерно подозрителен и, обжегшись на молоке, дует на воду.
     Заглянув в "Гром среди ясного неба", Кантон довольно быстро понял, что оружие здесь не было некстати. Салун был почти до отказа набит мерзкими рожами, вооруженными ножами и дубинками.
     Здесь, среди проституток и головорезов, Марш почувствовал себя Маленьким Лордом Фонтлероем. Припомнив предупреждение Девро о наркотиках, подсыпаемых в стакан с выпивкой, Марш потребовал себе непочатую бутылку. Бармен выполнил заказ с явным неудовольствием, что заставило Кантона подвергнуть бутылку тщательному осмотру. Удовлетворив непраздное любопытство, Марш плеснул изрядную дозу в стакан, выбрал свободный столик и сел спиной к стене, лицом к выходу.
     Марш откинулся на стуле и присмотрелся к публике. Много проституток. Одна из них, с нечесаными волосами и в полурасстегнутом платье, направилась прямо к нему, не обращая внимания на призывы других мужчин. Проститутка изогнулась над столом, давая возмож